Глава 10. Конец последнего города
Река плавно несла свои мутные воды. Но сильный ветер постоянно прибивал плот к левому берегу. Пришлось остановиться. Через день ветер сменился. Двое суток Валерий плыл без остановок. Окрестный пейзаж не менялся. Было совершенно пусто и тихо, если не считать завываний ветра. По ночам было очень холодно.
Однажды, очнувшись от полузабытья, Валерий увидел впереди торчащие из воды огромные столбы. Вероятно, это были опоры бывшего моста. Он не сразу заметил, что между столбами натянуты тросы, а с тросов свисают многочисленные крючья. Валерий еле успел пригнуться, чтобы трос не срезал ему голову. Но суденышко его безнадежно запуталось. Путешественник стал отцеплять крючья и вдруг увидел, что к нему спешат две лодки. Он хотел уже броситься в воду, но передумал. На носу одной лодки маячила отвратительная рожа, которая неожиданно молвила:
- Смотри, Петро, какая птичка к нам залетела! А ну-ка давай подсекай ее в клеточку, в клеточку!
- Гы-гы-гы-гы! - Отвечал обрадованный Петро.
Валерий не успел опомниться, как его связали и уложили на дно лодки. К другой лодке привязали его плот и направились к берегу.
На берегу Валерия обыскали. Велели все снять. Впрочем, рубашку потом вернули.
- А ничего штанишки-то! Моднящие. Я таких не видел. - Радовался один из незнакомцев.
- Ты не спеши, не спеши! - Недовольно отвечал другой. - Еще батька будет решать, кому что.
- Так я сбегаю и спрошу. И этого заодно отведу!
- Ишь какой! Скажешь, что сам поймал? Ничего не выйдет!
Бандиты еще немного поспорили. Затем здоровенный детина потащил куда-то Валерия. Руки у пленника были связаны. Вскоре они вдвоем поднялись на высокий берег. И тут взору Валерия открылся странный город. Пленник даже остановился от удивления.
- Топай, скотина! Ишь, встал. - И Валерий получил пинок в зад.
В городе не было ни души. Все окна были выбиты. Улицы были засыпаны песком, кое-где до второго-третьего этажа. В некоторых местах, наоборот, зияли ямы, по-видимому, выдутые ветром. Кое-где виднелся отполированный асфальт. На высоких зданиях верхние этажи были разрушены. Пятиэтажки стояли в основном целые, только крыш нигде не было. Обломки валялись тут же, на улицах.
Валерию показалось, что он попал в какой-то фантастический мир.
- Завидуешь? - Поинтересовался конвоир. - Это наш город. Таких больше нет. Так что можешь радоваться: тебя прикончат в самом богатом городе мира!
- Богатом? - Изумился Валерий, не веря то ли глазам, то ли своим ушам.
- Еще бы! Вот за такую деревяшку, - бандит поднял какой-то обломок, - на большой дороге убить могут. А у нас этого вволю! Смотри, сколько дров!
Действительно, часто попадались бревна, вывороченные коряги. А вдоль дорог торчали высокие пеньки.
- А в домах еще дерева столько! У-у!
- Так здесь живут все-таки? - Спросил пленник, указывая на ближайший дом.
- Балда! Да разве можно здесь жить! Тут жить не можно. Правда, говорят некоторые умники, что раньше здесь жили. Даже картинки бегающие показывают. Только я этому не верю. Точно знаю: жить здесь нельзя! Выдувает!
- Как это?
- А так. Ветерок здесь пошаливает. Жить можно только под землей. Всегда так жили. И мать моя так жила, и все-все... Всегда так было.
- Но кто-то зачем-то строил?
- Строил? Ты что, рехнулся? В жисть никогда никто ничего не строил. У нас не строют, а роют. Понимаешь? Роют! - И бандит покрутил рукой, как будто протискивая ее во что-то.
На улице показался перевернутый разбитый трамвай.
- А это что? - Валерий уставился на находку.
- А хрен его знает! Может, из земли выдуло, а может, и с неба упало. Нам это ни к чему.
- Улица Гагарина... - Прочитал Валерий чудом сохранившуюся табличку.
- Какого еще Гагарина? У нас нет такого. Это батьки нашего город. И улицы все его. Ну, и наши тоже. Немножко.
- Так ты и читать не умеешь?
- Читать? Это умники придумали такое глупое слово, чтобы дурачить народ. Никто читать не умеет. А вот врать умеют! Это точно.
- Проспект Ленина. - Прочитал Валерий.
- Нет у нас никакого Ленина! Заткнись, скотина, а то я тебе прочитаю!..
Немного прошли молча.
- Стой! А ну, отвернись! - Скомандовал бандит.
- Зачем? - Дрожащим голосом спросил пленник.
- А ну, скотина!
Валерий отвернулся и вскоре услышал, как что-то полилось на асфальт.
- А я тоже хочу! Развяжи мне руки.
- Зачем? И так справишься. И вообще: не положено! Нечего пачкать территорию. Надо беречь окружающую среду! Так батька нам говорит.
Вскоре подошли к какому-то подъезду с почти целой дверью. Над ней красовалась выцветшая надпись:
ДОМ ОБРАЗЦОВОГО БЫТА
- Топай, скотина! Ишь разгляделся!
Валерий хотел подняться по ступенькам.
- Не туда, балда! Вниз! - Услышал Валерий и покатился по ступенькам в подвал. Там детина затащил его в темную вонючую клетушку и запер.
Было холодно. А на теле пленника оставалась только рубашка. К тому же, он был страшно голоден. В томительном ожидании прошло часа два или три, которые показались вечностью. Затем пришел тот же детина, потащил Валерия по темному коридору и втолкнул в какой-то склеп с маленьким окошком.
- Ну, каков! А? Я поймал! - Поведал кому-то конвоир.
Валерий не сразу заметил перед собой мужчину за высоким столом. Мужчина сидел в огромном, но совершенно ободранном кресле. Незнакомец усмехнулся и, как бы нехотя, начал:
- Ну, рассказывай, гад, кому родину продал.
Валерий стал мучительно припоминать, где и кому он успел продать родину.
- Он что, глухой у тебя? - Рассердился сидящий.
- Да нет. Балагурил, вроде...
- Тогда повтори ему вопрос!
Валерий понял только то, что он катится по полу. Потом он ощутил, что в ухе у него свистит, как будто туда влетел рой пчел.
- Так, кому продал родину? - Вкрадчиво спросил незнакомец.
- Я не продавал, не продавал! - Зачастил пленник. - У меня вообще нечего продавать.
- Как это нечего! Сейчас все родину продают! Кроме нас, конечно. Все только тем и заняты, что продают родину.
- Я не продавал, не продавал! Просто плыл, и все. Никого не трогал, и все! Отпустите меня. И все!
- А, испугался, мерзавец! - Обрадовался незнакомец. - Тогда говори, кому служишь: красным или розовым?
Валерий экстренно стал соображать, к какому цвету себя причислить. Но для этого сначала не мешало бы знать, какого цвета мучители.
- Ну, отвечай! Красный ты или розовый?
- А вы сами какие будете? - Догадался спросить Валерий.
- А! Знаю-знаю! Если я скажу, что я красный, то и ты скажешь, что красный, а если я розовый, то и ты тоже. - Мужчина расплылся в улыбке, обрадованный своей сообразительностью.
Валерий обреченно замолк.
- Ладно, Гаврила! В расход его! Только отведи подальше, чтобы не вонял.
- Но вы же не знаете, кто я! Может, я ваш! - Завопил пленник.
Мужчина махнул рукой, дав понять, что аудиенция окончена. Но Валерий вцепился за ручку двери и заорал:
- Я же ваш, ваш! Я за демократию, за свободу, за счастье всех народов. Я красно-розовый!
- А мы... - Незнакомец сделал многозначительную паузу. - Зеленые! Понимаешь? Зе-ле-ны-е!
Валерий в изнеможении отпустил ручку двери и плюхнулся на грязный сырой пол. Хозяин встал, перешагнул через лежащее тело и поплелся по коридору. Вдруг он обернулся:
- Да!.. Гаврила! Скажи Ванюхе, пусть в кубрик идет. Педалю крутить. Телик смотреть буду.
- Так он же ногу вывихнул. - Заявил Гаврила. - И вообще крутить нечего. Сгорел генератор-то, а новый еще не поступил.
- Ты что, дурак? Новый, может, через год приплывет, а может, никогда. И как это сгорел? Да когда он успел-то?
- А мы вчерась всю ночь смотрели. Вот и сгорел. Ванюха как крутанет на самом интересном месте! Даже ногу вывихнул.
- Как? Без моего приказу?! У, сволочи! Все равно пусть идет крутить, а то сам будешь. Я хочу посмотреть, проверить...
- Батько, пусть вот этот гад покрутит. Что зря добру пропадать! А потом я его отправлю куда надо. - Предложил Гаврила.
Батька недоверчиво посмотрел на хлипкую распластанную фигуру.
- Ничего, ничего! Я его подбодрю! - Гаврила помахал увесистым кулаком. - А ну, вставай, скотина! В штаны что ли наложил? Ха-ха-ха! Правда, штанов-то у тебя и нет... Хи-хи-хи!
Гаврила долго волочил Валерия, потом взвалил на какой-то велосипед.
- Крути, скотина! Ну-у!
Почти в беспамятстве пленник задвигал ногами.
- Ну, быстрее, скотина! Ну!.. Нет, ничего не выйдет. Я же говорил, что сгорел. И все тут!
- У! - Замахал батька на Гаврилу.
Гаврила развел руками. Потом подошел к Валерию, собираясь снять его с педалей.
- Я вам починю! Починю! - Вдруг прорезался арестованный. - Я умею чинить!
- Врет! - Покачал головой Гаврила.
- Врет! - Подтвердил батька и пошел. - Но смотреть-то хочется! - И он повернул назад. - Ну-ка, ткни его носом в генератор. Посмотрим, что будет...
Генератор пахнул безнадежно сгоревшей обмоткой.
- Он же сгорел! - Взмолился Валерий.
- Это мы и без тебя знаем. В общем, я так и думал. Отведи его в расход. - Батька направился к выходу.
- Но я сделаю новый! Возьму трамвайный двигатель и сделаю!
- Врет! - Заметил Гаврила.
- Врет! - Согласился батька. - Впрочем, тащи его к трамваям. А если скажет еще, что сгорел, то там его и прикончи.
Гаврила вывел пленника на улицу. Здесь Валерий немного отдышался. Прошагали километра два.
- Вот! - Остановился Гаврила.
И Валерий увидел целое кладбище трамвайных вагонов. Многие еще стояли на рельсах. Но большинство было перевернуто, разбито, засыпано землей. После долгих поисков Валерий выудил из хлама двигатель с почти целым корпусом.
- Вот! - Сказал он Гавриле.
- Ну, тащи, скотина! - Ответил детина.
Однако Валерий лишь немного сдвинул двигатель с места.
- У, немощь несчастная!
Гаврила попытался взвалить себе на спину двигатель, но и ему это не удалось. Тогда железяку зацепили проволокой и поволокли вдвоем. К штаб-квартире оба прибыли в мыле.
Батька встречал у подъезда:
- Ты что, его еще не прикончил? Я тебя не узнаю. - Миролюбиво сказал атаман. - Смотри! Если этот металлолом не зафурычит, отправишься вместе с этим...
Весь вечер Валерий ковырялся в железе. Пленника даже накормили и приодели. Подходило несколько любопытных бандитов. Некоторые даже вызывались помочь. К ночи все было готово. Гаврила с удовольствием и с чувством своего немалого вклада в общее дело сам уселся за "педалю".
- Однако! Тяжеловато...
- Крути, крути, Гаврила! - Подбадривали зрители.
И видеомагнитофон ожил. А Валерия бесцеремонно схватили и потащили прочь.
- А-а!.. Я и свет могу провести! - Стал опять цепляться за соломинку пленник.
- Ладно, отведи его пока в конуру. - Согласился батька.
Всю ночь Валерий слушал идиотский гогот и мерзкие комментарии бандитов, смотревших какой-то порнографический фильм. Наутро ему объявили, что он назначается главным электриком Зеленого государства. Валерий немного ожил и даже выпросил, чтобы его отпустили в город, под предлогом поиска нужных деталей.
- Эй, Гаврила! - Скомандовал батька. - Пойдешь с электриком. А если что заметишь, так ты этого главного электрика там и прикончи.
- Бу сделано! - Согласился Гаврила.
Целый день электрик бродил по квартирам и бывшим учреждениям, пытаясь понять, что происходит и как ему быть дальше.
- Скажи, Гаврила, вы давно этот город захватили?
- Та не-е...
- А раньше здесь кто был?
- Та никого не было.
- Значит, и боя не было?
- Так мы ж не очень воюем. У батьки какая-то своя тактика. Боится он и красных, и розовых. Тут как-то пролетело над городом что-то большое и трескучее, так наш батька так заховался, что мы три дня его найти не могли. Уже нового батьку выбрали. Все проголосовали "за". А он вдруг, откуда ни возьмись, вышел и говорит: а я против! И так шабаркнул по голове нашего нового избранника, что тот тут же коньки отбросил...
- Почему же такой богатый город и ничей был?
- А хрен его знает! Батька нас сюда привел. Он, наверное, знает. Он голова!
- А за что же вы тогда боретесь, если вы и не красные, и не розовые?
- Та за эту... Как ее? Э-ко-ло-ги-ю! Вот!
- Что же это такое?
- А хрен ее знает! Батька говорит, что во-первых надо очищать реку от плавающих предметов, а во-вторых, очищать землю от предателей разных, т.е. красных и розовых.
Валерий с трудом сдержал смех.
Потом они еще долго ходили по домам. Прогулка удалась. Ветер был слабый. Только один раз промчался небольшой смерч и сбросил плиту с высокого здания.
- Здорово крутит! - Восторгался Гаврила, зажмуривая глаза то ли от пыли, то ли от удовольствия.
Валерия все время мучил вопрос: почему такой богатый по здешним меркам город, да еще у реки, был брошен жителями? Никаких разрушений от бомбардировок или следов от пуль не было. На нижних этажах, заваленных снаружи землей, сохранились даже бытовые предметы, игрушки, кастрюли на плитах, одежда в шкафах и прочее. Казалось, что люди в одно мгновение испарились и даже не успели убрать посуду с обеденного стола.
Нашли полуразрушенную церковь. Колокол, растревоженный ветром, издавал надтреснутый стон, как бы взывая о помощи. Но Господь видимо совсем забыл о разыгравшейся здесь трагедии.
Обошли несколько институтов, в подземельях которых Валерий нашел немало приборов. Гаврилу пришлось переквалифицировать в носильщика.
- Хватит уже, электрик! А то не донесу. - Повторял конвоир.
Наконец, Валерий нашел то, что искал: рентгенометр. И волосы у него на голове встали дыбом. "Так и есть! Радиация! Эти туземные экологи подохнут в ужасных муках! Бежать! Надо бежать немедленно!" Главный электрик побежал по подвальному коридору. И вскоре уткнулся... в завал. Пришлось идти обратно.
- А я уже тебя потерял! - Добродушно проворчал Гаврила, загруженный выше головы. - Пойдем обратно, а то я не донесу.
Валерий плюнул с досады и опустил голову. Поплелись обратно. Больше бежать пленник не решился. Временно.
Батька встречал их у крыльца:
- Эй, электрик! Брось этот хлам. У меня для тебя настоящее дело. Тут в десяти километрах ГЭС есть, почти что новая. Будешь ее пускать!
Валерий было открыл рот, чтобы возразить.
- А не пустишь, там тебя и повесим! Вместо лампочки! Ха-ха-ха!
Валерий закрыл рот. И подумал: "Может, так и лучше. У воды, наверное, радиация меньше. К тому же, оттуда легче улизнуть."
Всю ночь пленник соображал, как бы смыться.
А наутро батька заявил:
- Бери человек сколько надо.
Валерий стал прикидывать, сколько и для чего надо. Если сматываться, то чем меньше, тем лучше. А если в самом деле пускать ГЭС, то наоборот. Решив, что первое намного реальнее, он сказал:
- Двое!
- Можешь взять любые инструменты.
Сначала главный электрик подумал об отвертке, потом о кувалде и, решив что нужнее всего там портальный кран, ответил:
- Ничего не надо!
- Ну, добро. И чтоб сегодня же было электричество. А ты, Гаврила, проконтролируешь электрика. Если ГЭС не пустите, будешь сам турбину крутить!
По дороге Валерий припоминал, что еще не видел в городе ни одной целой лампочки. "Ладно, это их забота. Пусть ищут..."
К ГЭС подплыли на лодке. В плотине был небольшой пролом, через который переливалась вода. Но водохранилище было полнехонько. Волна стояла высокая. Гаврила и Петро с трудом справлялись с веслами.
Плотина поражала былым величием. В Америке тоже когда-то были такие. Валерий видел их на старых фотографиях. Но потом они были разобраны, а природа возвращена в исходное состояние. Энергия в таких количествах была просто не нужна. И эта русская ГЭС выглядела как мамонт, вытаявший из вечной мерзлоты.
В помещении станции нога человека не ступала лет сорок, а может, и все сто. Но машины стояли на месте. Пленник долго бродил по залам, пытаясь понять, что к чему, и одновременно прикидывая, как бы улизнуть. Но надсмотрщики торчали рядом. К тому же, удирать вплавь или на своих двоих было малоперспективно.
Гаврила и Петро все время торопили главного электрика, подавая разные глупые советы.
- Вот! - Наконец заявил Валерий. - Надо поднять эти заслонки.
- Так, подымай, электрик. - Не растерялся Петро, заглядывая в шахту глубиной метров двадцать.
- Они поднимаются вот этими двигателями.
- Нехай будет двигателями. - Согласился Гаврила.
- Но чтобы их пустить, нужно электричество.
- Нужно так нужно. Электричество у нас будет, раз батька сказал. Так, ты подымай, подымай!
Валерий стал объяснять, но в голове Гаврилы что-то зациклилось, и он никак не мог понять, что почти обладая морем электричества, они не могут запустить какие-то мелкие моторы. Ему все казалось, что у предстоящего богатства можно взять взаймы, поднять заслонку, а потом спокойно вернуть долг.
Петро все время переводил глаза с одного спорщика на другого, пытаясь сформировать собственное мнение. Но несмотря на все усилия, это ему так и не удалось.
- Какого ж ты черта за электрик, если не можешь сделать электричества! - Напирал Гаврила. - С электричеством каждый дурак поднимет эти заслонки. А ты попробуй без электричества!
В конце концов электрик предложил крутить механизм вручную. Нашли лом и по зубьям стали поворачивать какую-то ржавую шестерню.
Трос натянулся как струна, но заслонка и не думала двигаться. Гаврила и Петро налегли вдвоем. И тут трос лопнул и со свистом взвился к потолку. Оторвавшаяся жилка рассекла Гавриле ухо. На плечо закапала кровь.
- Ух ты, твою мать! - Замахнулся Гаврила на ни в чем не повинного Петро.
Электрик отошел в сторону, всем видом показывая, что не имеет никакого отношения к этой производственной травме.
- Полезешь вниз. - Сообщил Гаврила Петру. - Попробуешь подцепить снизу ломиком.
Валерий не стал выражать сомнений в этом абсурдном мероприятии. Но Петро принялся отказываться и предлагать вместо себя главного электрика. К счастью, Гаврила заявил, что электрик ему нужен наверху.
С первой заслонкой возиться уже не имело смысла. Подошли к соседней. Для начала покрутили шестерни и натянули трос. С помощью обрывков первого троса спустили коллегу в зияющую дыру. Вскоре Петро стал похож на кузнечика в банке. Петро долго ковырялся. Но заслонка, по-видимому, хорошо заржавела.
- Постучи по ней! Может, отклеится... - Крикнул Гаврила в дыру.
Послышались глухие удары. Что-то треснуло. И тут Валерий заметил, как заслонка начала медленно прогибаться внутрь. Еще через мгновение она лопнула, и шахта заполнилась ревущей водой. В машинном зале что-то нехотя закрутилось и загудело. Тело Петра перемалывалось где-то в чреве плотины.
Оставшиеся специалисты завороженно смотрели на могучий бешеный поток.
- Хрен с ним! - Подвел итог Гаврила. - Мы ему памятник поставим. Дескать, погиб на боевом посту. Хороший такой памятник! Если, конечно, найдем из чего.
Валерий поднял еще три заслонки, повернул несколько рубильников.
- Ток есть! - Заявил он торжественно, прикидывая попутно, не пора ли сматываться.
- Молодец, электрик! Полезем на крышу. Посмотрим, что там в городе.
Однако ничего нового они не увидели. Ни иллюминации, ни фейерверка в честь важного события не давали. Они уже хотели слезать, как Гаврила заметил дым.
- Обед что ли готовят?..
В это время дым появился в другом месте, потом еще и еще...
- Они, наверное, одурели от радости. Так все дрова сожгут. И вообще, зачем жечь дрова, если есть электричество?
Главный электрик не ответил. Он уже понял.
Тем временем показалось огромное пламя. Раздуваемое ураганным ветром оно пошло гулять по городу.
- Город горит!!! - Наконец догадался Гаврила и завращал безумными глазами. - Ах ты, чертов электрик! Скотина! Чтоб тебя! Родину продал? А ну, вырубай электричество сейчас же!
Гаврила ринулся вниз первым и без разбора стал нажимать кнопки и крутить ручки. Валерий немного выждал и, с трудом скрывая волнение, сказал:
- Так ничего не выйдет. Надо перерезать этот шнур.
Гаврила выхватил огромный нож и стал крушить кабель. Неожиданно из кабеля вылетел сноп искр, сверкнула дуга. Гаврила странно дернулся. Запахло горелым мясом. Гаврила рухнул на пол и остался недвижим. Одежда на нем продолжала гореть. Валерий бросился прочь.
Вода в водохранилище немного спала. Нечеловеческим усилием Валерий вытащил лодку на берег, затем перетащил через шоссе, которое когда-то пролегало по гребню плотины.
На водосбросе вода билась как раненый зверь. Пришлось по берегу тащить лодку дальше. Метров через сто беглец сел в нее и изо всех сил погреб вниз по течению. Минут через тридцать плотина скрылась из виду. Тут послышалось несколько глухих взрывов. Шестое чувство подсказало бывшему главному электрику, что надо немедленно выбраться на берег. Лодку Валерий втащил как можно выше. И увидел, как по реке идет огромная волна. Река стала черной от всевозможной дряни, которую она несла.
Через два часа река успокоилась. Только на севере полнеба занимали черные клубы и метались отсветы гигантского пожара.
Немного передохнув, путешественник продолжил свой путь.
Сколько прошло дней, он уже не мог потом вспомнить. Только однажды, очнувшись, Валерий обнаружил, что находится в бушующем море, а лодка наполовину заполнена водой. Всю ночь он черпал ладонями воду. А наутро увидел турецкую шхуну.
На шхуне происходил следующий диалог.
- Хозяин! Человек за бортом.
- А что ему надо?
- Спасите, кричит.
- Ну, так, спасайте. Хотя нет. На каком языке кричит?
- На русском.
- Пусть Аллах ему поможет.
- Но он еще и по-английски кричит.
- Тогда поднимите и спросите, кто он такой. Если русский, то отправьте обратно. Аллах ему поможет.
- Слушаюсь, господин.
Валерию сбросили веревочную лестницу. Он уцепился, но подняться уже не мог. Лестницу потащили вверх. Наконец, голова путешественника показалась над бортом.
- Русский?
- Русские, русские мы!
- Тогда отправляйся домой, собака! - И турок собрался припечатать ступню к лицу гостя. Но какой-то матрос ухватил уже занесенную ногу:
- Не гневи Аллаха, Ахмед! Он же человек!
- Бунтовать?! Ты тоже коммунист? - Взбесился Ахмед. - Он не человек, он русский! Не знаешь, что они со своей страной сделали? Того же захотел? Зарублю гада!
- Я не коммунист! - Сориентировался Валерий. - Я американско-подданный!
- Чего, чего? Назови свое имя!
Страдалец хотел назвать настоящее имя: Валерий Антонов. Но сообразил, что его могут неправильно понять. Тогда он решил назвать американский вариант: Уильям Ант. Но понял, что и это небезопасно. Его замешательство было истолковано превратно:
- Ну, конечно, он русский, раз не говорит! - Обрадовался Ахмед. - Я же вижу. Прочь, собака!
И тут Валерий неожиданно для себя закричал:
- Я Фенимор Купер, американский писатель!
Ахмед немного призадумался и пошел к хозяину.
- Хозяин! Он говорит, что он Феминор Пукер, писатель.
- Ну, давай его сюда.
Хозяин был вежлив, но строг:
- Извините, мистер Пукер, за то, что я сам не смог встретить вас у борта. Буду рад вашему обществу, но сначала вам придется подтвердить свое имя и профессию, немедленно и здесь, а не властям, с которыми у меня мелкие разногласия. Аллах не простит мне, если я привезу домой русского.
Всю дорогу Валерий изображал из себя писателя. Вспоминая романы настоящего Купера, он переписывал их в своей интерпретации. Хозяин шхуны немедленно требовал продукцию, внимательно все читал и потом долго смеялся. Валерий старался закручивать самые трагические сюжеты, но хозяин смеялся все больше прямо в лицо автору.
По прибытию в Турцию хозяин заявил:
- Вы, мистер Пукер, конечно, самозванец и никакой не писатель. Но вы меня позабавили. К тому же, вы явно цивилизованный человек. Русские такие не бывают. Идите с миром. И да поможет вам Аллах.
И Валерий ступил на незнакомую землю.
Глава 11. Конец последней лошади
Когда Джек очнулся, на берегу никого не было. Ни людей, ни самолета, на даже козы. Он долго бродил по берегу, отчаянно кричал. Но никто не отозвался.
Страшно болела голова. Очень хотелось есть. Помощи ждать было неоткуда.
После некоторых колебаний Джек решил идти на север, вверх к истокам реки. Он прикинул, что такая полноводная река не может вытекать из ничего. Наверное, там есть более подходящие условия для жизни, а значит, и жилье.
Километров через шесть река неожиданно повернула на восток, а далее виднелся и поворот на юг. Джек долго стоял в раздумье. Наконец, он решил пойти все-таки на север, полагая, что река просто делает колено. Но вскоре его застала пыльная буря, и он совершенно потерял ориентировку. А солнце почти сутки не показывалось из-за пылевой мглы.
К голоду присоединилась и сильнейшая жажда.
В изнеможении Джек сидел на каменистом бугре. И вдруг он увидел, как невдалеке мимо него медленно проплывает железнодорожный вагон, а точнее, его крыша. Сначала Джек подумал, что это мираж. Но когда его сознание чуть поднапряглось, он приподнялся и заковылял в сторону вагона. Вскоре он увидел оригинальное зрелище. В ложбине пролегала железная дорога. По ней медленно плыл пассажирский вагон. А тащила его какая-то дохлая кляча. Большинство окон было то ли забито, то ли заварено. Но некоторые были открыты. Людей не было видно.
Без особых усилий Джек догнал вагон и пошел вровень с открытым окном. Из окна доносился храп и какое-то поплевывание. Джек подкрался прямо к окну и вдруг почувствовал, как из окна что-то вылетело и прилипло к его щеке. Это была чешуйка, похожая на лодочку, с одной стороны черная, с другой белая. Джек внимательно изучил чешуйку. Но не найдя в ней ничего особо ценного, спрятал ее в карман. На всякий случай. Потом вернулся к концу вагона и влез на подножку.
И тут вагон остановился. Послышались голоса. Внутри у Джека похолодело. Из дверей наружу вывалилось человек десять. Но как ни странно , на гостя никто не обратил внимания. И только последний из вышедших вдруг сунул Джеку в руки какую-то грязную большую картонку и сказал на незнакомом языке:
- Чего ворон считаешь! Родину спасать надо!
Джек заметил, что и другие были с обрезками не то фанеры, не то пластмассы. Чтобы не торчать особняком, американец поплелся за остальными. Вскоре он понял причину остановки. Рельсы были завалены песком. И все принялись его разгребать. Из разговоров Джек уловил несколько слов на немецком, который в объеме деловых контактов был ему знаком. Он пристроился к предполагаемому немцу и по ходу дела несколько раз поддакнул по-немецки. Незнакомец, кажется, отнесся к этому благосклонно.
Закончив работу, все вернулись в вагон. Джек остался на подножке. Неожиданно вышел тот же немец, обратился на своем языке и был приятно поражен вежливым ответом гостя.
- А ты здорово работал, парень, хотя и дохлый совсем. На-ка, возьми. - И немец протянул маленькое зернышко.
Джек пожевал его. В зубах застряла какая-то шелуха. В горло ничего не попало.
- А что-то я раньше тебя не видел...
Джек побоялся темнить и рассказал, что прилетел из США, умолчав, разумеется, о ряде подробностей. Незнакомца звали Иван. Но он и в самом деле был немец: Иван Генрихович Нестреляев. Он слушал гостя с участием и к концу рассказа так растрогался, что выделил еще два зернышка.
- Вот как надо! - Иван как фокусник мгновенно освободил семечко от шелухи. После долгих мучений гость тоже справился со своей долей.
- Как у вас здорово получается! Наверное, специальную подготовку проходили?
- Ха-ха-ха! Подготовку? Неужели у вас так бедно живут, что даже семечек не бывает?
- У нас давно не едят естественных продуктов. Только смеси и коктейли.
- То-то ты такой дохлый. Видать, у вас тоже не сладко. - Покачал головой немец. - Да вы не отчаивайтесь. Ваши загнивающие западные цивилизации еще можно спасти. Мы за этим и едем. Эту страну нам, наверное, уже не спасти. Так что мы сначала вас спасем, а уж потом всем миром навалимся на Россию.
От неожиданности таких планов Джек не нашелся что сказать. А Нестреляев принялся расписывать свою жизнь. Его предки, оказывается, приехали в Россию еще триста или четыреста лет назад. И все силы отдавали приумножению российского могущества.
- Как же вы так доприумножались? - Спросил американец, окидывая взором бескрайнюю пустыню.
- Я всю жизнь пытался это понять. И что-то изменить. Но... Не вышло. А я ведь экономист по образованию. И по призванию!
- Вы, такой нужный здесь человек, уезжаете? И куда же вы теперь?
- Бежим! Стыдно признаться, но бежим. Дожили до последнего. Больше некуда. Уже все образованные люди сбежали. Те, которых не расстреляли, конечно. Мы последние остались. Самые стойкие. Все здесь, можно сказать, великие люди. Весь цвет русской культуры!
- И вы тоже великий?
- Ну, про себя не удобно... - Заскромничал новый знакомый. - Ну, скажем, видный экономист.
И экономист смачно выплюнул очередную порцию шелухи.
- Что же вы, видный экономист, не можете научить людей, как спасти родину?
- Как же не могу! Могу, конечно! Да только не слушает никто. Народ-то темный! Вот только мои друзья меня и понимают.
- И как, по-вашему, ее спасать?
- А очень просто! - Оживился экономист, найдя увлеченного слушателя. - Я совершенно точно знаю, что один миллиардер из США отвалил 100 миллионов долларов всего за один кирпич из Кремлевской стены!
- Постойте, постойте! Я ведь тоже слышал. Не понимаю только, стоит ли он таких денег?
- А как же! Кирпич, в общем, исторический. Я бы даже сказал: древний. Но не это главное! Вы попробуйте что-нибудь из России вывезти. Это же почти невозможно. Самим бы целым остаться. Так что это, можно сказать, редчайший сувенир. Памятник былому величию! Я, конечно, не знаток антикварных ценностей, но думаю, что деловой человек, отваливший такую сумму, цену знает и понапрасну деньги выкладывать не станет. Так вот, в Москве осталось, я посчитал, еще не менее ста тысяч целых кирпичей! А сколько еще половинок!.. - Рассказчик закатил глаза от удовольствия. - Если пустить их на продажу, то можно выручить столько, что не знаю даже как назвать. В общем, если считать, что в России осталось около миллиона человек, то на каждого жителя придется 10 миллионов долларов! Включая стариков и грудных младенцев! Правда, стариков у нас уже нет. Редко кто до 50 доживает. Ну, и младенцев тем более. Но все равно много на каждого! Вы представляете? Ведь это страна сплошных миллионеров! Только они об этом не знают... Темные люди! Не подозревают, по каким богатствам ходят. А ведь эти сто тысяч кирпичей только от Кремлевской стены. А сколько еще здесь развалин! Ну, на Ростов, Суздаль, конечно, скидку придется делать. Но все равно, какой бизнес!
Джек недоверчиво покачал головой.
- Да вы не сомневайтесь! У меня и расчеты есть. Вы столбиком умеете умножать?
- Столбиком? - Удивился гость. - Нет, у нас сидя умножают. Да и то без надобности.
- Эх, видать, тоже туго у вас с народным образованием. Но мы вам поможем. А потом все вместе вернемся Россию подымать. Как наши предки триста лет назад!
- Что ж, ваш метод очень интересен. Даже научен. По большому счету. У нас в Питсбурге один бродяга тоже кирпичами из Москвы торговал. Сначала просил по 100 тысяч долларов за штуку. Но потом сбавил до тысячи. Но все равно никто не брал. Только один мафиози взял у него небольшой кирпич за 10 долларов, пообещав принести остальное потом. Он кирпич у кого-то проверил. Тот и верно старый оказался. Только не из Москвы, а с местной свалки. Так, вечером того же дня подручные мафиози забили этого бродягу его же кирпичами насмерть. Потом друзья бродяги сложили из этих кирпичей ему надгробие. Очень даже оригинально получилось. Можно даже сказать: достопримечательность. В масштабе местной свалки, конечно. Ха-ха-ха!
Нестреляев через силу тоже улыбнулся и спросил:
- К чему вы это?
- Да так. К случаю. - Ответил Джек.
После неловкого молчания видный экономист вдруг оживился:
- Да что это все обо мне да обо мне! Пойдемте, я лучше познакомлю вас со своими друзьями! О, какие это люди! Я, правда, не очень их понимаю. Но ведь на то они и великие, чтобы их никто понять не мог. Да вы сами сейчас увидите. Вот здесь у нас творит великий художник. - И Нестреляев с размаху толкнул дверь ногой.
Художник внимательно смотрел в наглухо забитое окно и ковырял кистью в зубах.
- Знакомьтесь! Евгений Абрамович Перевертышев. А это мистер Джек. Прямо из... Ну, это неважно. А ну-ка, покажи нам, братец, что-нибудь гениальное!
Евгений Абрамович с готовностью вытащил из заплеванного угла кусок картона. На нем весьма примитивно была изображена сцена той жизни, которую художник видел, наверное, в раннем детстве. Причем картину он держал вверх ногами.
- Вы не так держите. - Подсказал Джек.
- Что вы, что вы! - Засуетился Иван Генрихович. - Как раз так и надо. В этом и состоит великое открытие Евгения Абрамовича. Он считает, что не так важно что смотреть, как важно как смотреть. Его метод позволяет понять самую суть современного перевернувшегося мира! Гениально! А? И как просто! Все гениальное просто. Но только гений может обратить внимание на эту простоту. А как ваше мнение? В сравнении, так сказать, с западными достижениями. Надеюсь, он не будет выглядеть блекло?
- Не-е... Не будет. Я точно могу сказать, что это и в самом деле новое слово в искусстве. Хотя припоминаю, были отдельные попытки... Я знавал одного художника из Питсбурга. Он решил поворачивать свои картины на 90 градусов. Так народ валом валил на его выставку. Все хотели посмотреть на художника: не свернута ли у него шея. Но шея оказалась на месте. Только один глаз косил в неопределенном направлении... Но до вас ему далеко! Я не о глазе, разумеется. В общем, он не сумел до конца подняться над пережитками прошлого. А в вас я вижу вершину нового направления, завершенность, так сказать, высшую полноту. Так что ваше искусство несомненно лежит в русле современных требований и произведет, не боюсь этого слова, фурор на Западе!
Художник расплылся от удовольствия. А видному экономисту стало даже завидно.
Художник наконец вытащил кисть изо рта, выковыряв оттуда всю шелуху, и тоже сказал несколько дружеских слов.
- Ну, хватит, хватит! - Засуетился Нестреляев. - Пойдемте, покажу вам нашего поэта Арсения Дуплетова.
Поэт как будто не заметил вошедших. Он ходил кругами и сосредоточенно ковырял пальцем в носу.
- Ну-ка, Арсений! Что-нибудь последнее. От самого сердца!
- Что ж! Это можно... - Поэт встал в позу. Набрав побольше воздуха, он продекламировал:
Было холодно и тихо.
Дождь давно уже не лил.
У пустыни Колотихи
Я сидел и водку пил!
Джеку стих показался знакомым.
- Скажите, Арсений, вы не из рода Пивоваровых?
- Нет, я не из рода. Этот род с меня будет начинаться.
- Только вы не воспринимайте это буквально. - Стал объяснять Нестреляев. - Водки у нас нет. Ни у кого нет. Давно уже. И он вообще ее непил. Молод еще. Это он образно. В плане художественного представления.
- А по-моему очень мило. - Высказался гость. - Я, конечно, не поэт. Но скажу вам точно, что в ваших стихах сразу видны могучие корни. Русско-зарубежная классика прошлого века, можно сказать, ваша мама родная. Так что вы в русле. Несомненно, в русле. Уверен, что вы будете пользоваться успехом на Западе.
Поэт обрадовался, вынул палец из носа и хотел еще что-то продекламировать. Но Нестреляев его остановил:
- Хватит, хватит! Потом. Еще успеешь. Покажу-ка я вам еще нашего скульптора!
В следующем купе воняло какой-то гадостью, а его хозяин беспрерывно чесался. Посреди торчала бесформенная композиция с большой дырой в центре.
- Нестор Незаметный. - Представился хозяин и повел гостя к скульптуре. - Каково! А? Вам не кажется, что линия этого отверстия мне особенно удалась?
Джек сунул в дыру голову и чуть не задохнулся от вони.
- Осторожнее, осторожнее! - Нестреляев вытащил Джека наружу. - Руками не надо! Это же редчайший материал.
- Что это? - Заинтересовался гость, обнюхивая свои пальцы.
- Это лошадиный помет. Навоз, образно говоря. Причем не простой! - Видный экономист поднял кверху палец. - А от последней лошади вРоссии! Так что уже по этому признаку эта скульптура войдет в историю.
Джек закашлялся, потом долго не мог отдышаться. Наконец, он спросил:
- Так что вы сказали про лошадь?
- Эта лошадь не простая! - Оживился Иван Генрихович. - Всех лошадей сожрали еще лет двадцать назад. А эту наш друг, светлая ему память, грузин Аврелий Конидзе сберег в нечеловеческих условиях. Ничего для нее не жалел. Сам не ел, жену и детей голодом морил, а лошади кушать давал. Так у него сначала жена померла, потом все семеро детей. А недавно он и сам перекинулся. А лошадь... осталась! Героический был человек. И жена его тоже. Мы его никогда не забудем. И жену его тоже. Он, когда умирал, то к лошади приполз прощаться. Прямо-таки плакал. Так ему жалко было с ней расставаться. А все-таки пришлось. Но он может быть спокоен. Лошадь тоже скоро подохнет. Кормить-то ее нечем. Вот мы и торопимся, чтобы подальше уехать. Вот! Лошадь эта не простая! Так, как вы находите это произведение?
- По-моему, по форме оно тоже близко к классике, а по духу вообще превосходит все до сих пор созданное. - Гость вдруг почувствовал, что сейчас потеряет сознание. - Фурор! Безусловный фурор! - Выдавил Джек, закашлялся и бросился за дверь.
Скульптор Незаметный остался наедине с Нестреляевым и спросил:
- Тебе не кажется, что он немного шокирован моим произведением?
- Нет. В самый раз! Просто они на своем загнивающем Западе еще не подготовлены. Им обязательно надо подсунуть что-нибудь свеженькое. Внести свежую струю! Так что в самый раз! - Экономист похлопал великого скульптора по плечу, потом подозрительно посмотрел на свою руку, вытер ее о задницу и вышел.
А скульптор принялся чесаться с удвоенной энергией. Лицо его озарила довольная улыбка.
Джек жадно глотал в коридоре пыльный воздух и непрестанно кашлял.
- У нас еще артист есть, Артур Исаакович Вольнонаемов. Очень знаменитый! Правда, сейчас его мало кто знает. Ну, талант, скажу вам! Только он голос потерял, так что он не только петь, даже говорить не может. Но он все равно дает маленькие благотворительные концерты. Выходит так важно и начинает рот открывать. То откроет, то закроет. Прямо как рыба... И глазами вращает. И руками разводит. Ой, как разводит! Очень выразительно разводит. Прямо за сердце хватает. Многие даже плачут. А представляете, что будет, если к нему голос вернется! Правда, многие считают, что без голоса даже лучше, оригинальнее, выразительнее получается. А с голосом уже совсем не тот эффект будет. Но мы к нему сейчас не пойдем. Говорить-то с ним трудно. Ты ему что-нибудь говоришь, спрашиваешь, например, зачем он в туалете мимо нагадил, а он только руками разводит. И никак не поймешь, что он сказать-то хотел.
- Ладно, не пойдем. - Согласился чуть оживший гость.
Но видный экономист не дал ему отдохнуть и втолкнул в какое-то купе. Там на верхней полке лежал видный мужчина и плевал шелуху в потолок. Потолок был весь облеплен. Джек даже не успел разобрать, есть ли там вообще потолок, или только одна шелуха. А Нестреляев уже вытащил его обратно.
- Это наш великий философ. Не будем ему мешать. Работает! Гигант мысли! Не надо его отвлекать. А то он слишком долго и нудно объясняет. Я и сам вам все расскажу. Он уже раз сто нам втолковывал. Некоторые признались, что понимают. Так вот, он изобрел новую философию, Философия нищеты, называется. Правда, потом ему посоветовали переименовать ее в более благозвучную философию пустоты. Он открыл, что все внешние конфликты происходят от вещей. У кого-то есть вещь, а у кого-то нет. Вот тебе и конфликт. Ошибка всех прошлых философий была в том, что они хотели справедливо разделить все вещи. Или по таланту, или по происхождению, или всем поровну и т.д. Но, как показала жизнь, сделать это как раз и нельзя! Чтобы решить проблему по существу, надо просто уничтожить все вещи. Тогда не из-за чего будет конфликтовать. Здорово! Правда? Просто и гениально! А? Мне кажется, что это революционный подход. Глубоко копает! Под самый корень! А? Правда? Он даже до того дошел, что стал требовать, чтобы все спали на гвоздях. Жаль только, что гвоздей не осталось. Но кто-то ему все-таки принес. Из дружеских чувств. Он улегся и здорово порезался. Еле отходили. Так вот после этого случая он все-таки сменил свою позицию на более умеренную.
- А еще кто у вас есть?
- Остальных я мало знаю. Хотя вот!.. Стоит у сортира. Это же наш великий изобретатель Рудольф Покрывалов. Не будем ему мешать. Он тоже слишком много говорит и очень непонятно. Он вроде бы ищет какую-то точку опоры, о которой писал еще Архимед. И будто бы точка эта где-то рядом. Вот он и придумывает всякие хитроумные сачки, чтобы эту точку заарканить. Тогда, как он уверяет, ему удастся перевернуть мир. Некоторые, правда, убеждают его это не делать. А то вдруг еще хуже получится. Но он не сдается. Вот и сейчас что-то ищет!
Издалека слышалось, как изобретатель кого-то ругал:
- Ах вы, черти проклятые! Уж давно и комары все передохли. А эти твари клопы так и кусают, так и кусают. Вот тебе, вот тебе, гнида! Напилась моей кровушки. Так подыхай же, сволочь!
- Есть у нас еще селекционер, Аркадий Меченосцев. Но мы к нему не пойдем. У него какие-то семена есть. Только посадить их не во что. И показать-то ему совсем нечего. Другие великие могут показать или объяснить, а он не может. И очень от этого страдает. Можно сказать, тронулся человек. Все обещает, что из этих семян должны такие цветы вырасти, каких еще нигде не было. Мы к нему не пойдем. А то он очень жалобно рассказывает и все плачет. Особенно по ночам. Прямо-таки рыдает.
- А что это за женщина?
- К ней можно не подходить. Полнейшее ничтожество. Она когда-то дояркой работала. У нас еще и скотник бывший есть. Никчемные люди. Мы их из жалости взяли. Есть еще несколько малознакомых. Но это в основном шушера. Все хотят примазаться к великим.
- Что же вы такие великие люди и проморгали Россию?
- Боролись, еще как боролись. По-своему, конечно. Каждый в своей области. Что нам, за оружие что ли браться! Конечно, поэт словом боролся, а художник кистью. Что же это получится, если сапоги тачать начнет пирожник! Нет, каждый должен делать свое дело.
- Но если не вышло, то, может, нужны более радикальные средства?
- Нет. Все мы противники насилия. В этом наша слабость. Но в этом и наша сила. Мы подаем пример. А убивая, нельзя подавать пример. Поэтому я исключительно за парламентские методы и никогда не позволю себе ударить человека.
- Может, вы и правы... Но почему же тогда все так вышло?
- Не знаю. Видать, что-то мы все не понимаем. И русские, и немцы, и украинцы. Все чего-то не понимаем. Что ж, попробуйте сами разобраться. Может, вам со стороны виднее станет.
- Я и стараюсь! Но пока ничего существенного не понял.
- Ну, а хотя бы несущественное?
- Несущественное есть. До сих пор я знал только, что является национальным напитком у русских. Теперь я догадываюсь, что у них служит национальным кушаньем.
- Интересно, интересно. А что за национальный напиток? Я что-то не припомню!
- Как же, как же... Водка!
- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Уморили. А ведь верно. Так и было. А кушанье, кушанье-то какое?
- Семечки!
Видный экономист заржал как сивый мерин. Потом он долго не мог отдышаться. На радостях он выделил гостю еще две семечки.
- А ведь вы, пожалуй, правы! А я всю жизнь здесь прожил и не заметил.
- Да, да. Русские особый народ. Вот я бы никогда не поверил, что можно так ловко отделять шелуху. Ни один американец так не умеет. Наверное, это в крови. Теперь я действительно убедился, что русские очень талантливые люди. Наверное, это все от водки. Как вы думаете?
- От водки? Сомневаюсь. Хотя вполне может быть. Это трудный вопрос. Пойдемте, я лучше покажу вам наших президентов! Вот тогда будет о чем поспорить. Батареи, правда, почти сели... Но для вас не жалко!
Нестреляев почти силой повел Джека, и вскоре тот увидел телевизор. Иван Генрихович вставил кассету, и экран ожил.
- Это Кирпичев. - Пояснил видный экономист.
Два дюжих телохранителя под руки подвели к трибуне древнего старца с большой лысиной.
- Да ему лет сто! - Воскликнул Джек.
- Да, около того. Когда ему было восемьдесят, он провел закон, что президентом можно быть только с 80 лет. А кроме него никто не достиг тогда и семидесяти. В 85 и 90 лет история повторилась... Да вы слушайте, слушайте!
- Дорогие товарищи! - Прошамкал старец. - Мы живем в сложную и ответственную эпоху. Вот кое-кто нам подбрасывает, что мы идем вперед не теми темпами или даже вообще не в ту сторону. Но это неправда, товарищи. Неправда! Мы идем верным курсом. Процесс пошел! И я со всей ответственностью заявляю, что разумной альтернативы для нашей перестройки нет! Нет, нет и нет! Не возвращаться же назад, в каменный век. Надо все время идти вперед, шаг за шагом добиваясь новых успехов, неустанно повышая жизненный уровень трудящихся. А для этого, товарищи, надо работать. Да, да, товарищи! Именно работать. Потому что нельзя все время надеяться на доброго дядю. Перестройку надо делать на местах, всего добиваться на своем рабочем месте. А ведь работать у нас могут. Если захотят, конечно. Вот, например... Из деревни Подыхалово послали товарища Худякова в шахту за каменным углем. А в этой шахте раньше железную руду добывали. Так товарищ Худяков целый месяц там ударно трудился. И хотя раньше там угля никогда не видывали, товарищ Худяков наскреб его там целый килограмм! Браво, товарищ Худяков! От всей души вам спасибо. А вот еще пример, мне подсказывают. Гражданка Воробеева вырастила в своей землянке козу! Вы представляете? Это уже когда тараканы все вымерли как вид. А она... Козу!!! Правда, ей крупно повезло, что у нее под кроватью регулярно шампиньоны сами вырастали. Ими она и кормила козу. Конечно, не каждому так везет с шампиньонами. Но кто не старается, тому и не повезет. Она очень старалась, вой ей и повезло. Козу, правда, у нее реквизировали. В детский фонд. Потому что не может же один человек владеть таким богатством, как коза. Это уже народное достояние! Но важен сам факт выращивания млекопитающего. Значит, могут, если захотят! Еще как могут. Так что каждый из нас, образно говоря, должен вырастить свою козу и доить ее, доить и доить! Вот тогда все будут жить хорошо. Итак, задача понятна. Надо уничтожить предателей розовых и доить козу. Итак, смерть розовым собакам! Да здравствует свобода. А так же мир и демократия. Уф!.. По-моему, я кончил...
- Ну как? - Спросил Нестреляев.
- По-моему, убедительно. - Ответил Джек.
- Мне тоже так кажется. А теперь послушайте Карельцина. У него язык сильно заплетается, но я все равно вам переводить буду.
- Дорогие товарищи! Мы с вами живем в сложную и ответственную эпоху. Вам кое-кто говорит, что мы применяем слишком радикальные средства и еще не в ту сторону. Но это неправда, товарищи. Я со всей ответственностью заявляю, что топтаться на месте дальше нельзя. Надо немедленно внедрять все новое. И смелее, шире использовать опыт Запада. И тогда к осени, в крайнем случае к зиме, обязательно обстановка стабилизируется и даже будут некоторые улучшения. Все говорят, что у нас их опыт неприменим. Дескать, у нас сильнейшие ураганы, и что бы мы не построили, все сразу сдувает. Но вот вопрос: почему у нас есть ураганы, а у них там нет? На одной ведь планете живем. И я вам отвечу. Потому что у них там много небоскребов. Когда у нас города были в древности, то тоже таких ветров не было. Так что вывод совершенно ясен. Надо немедленно снести все землянки и строить, строить небоскребы. Весь мир так живет, а мы до сих пор боимся нового. Но сколько же можно! И главное, положительный опыт в этом направлении есть. Вот недавно товарищ Коромыслов, светлая ему память, согласился на героический эксперимент: пожить в течении месяца на верхнем этаже 16-этажного дома. Специально для него мы построили дом утяжеленной конструкции. Привязали даже к земле пятьюдесятью тысячами тросов, чтобы не улетел. А по просьбе самого товарища Коромыслова замуровали ему окна и двери. Маленькую только дырку величиной с кулак оставили, чтобы не задохнулся. Мы удовлетворили все его последние желания. И тем, кто еще захочет пойти на такой же героический поступок, мы тоже пойдем навстречу. И окна замуруем и завещание поможем составить. Так вот, товарищ Коромыслов две недели продержался. Мы специально каждый день в дыру заглядывали, там ли он. Светлая ему память. И только на 15-й день его в эту дыру засосало. Вместе с женой и мебельным гарнитуром. И унесло в неизвестном направлении. Его жену, правда, потом нашли... В горах Сихотэ-Алиня. Светлая ей память. Но, главное, дом-то выстоял! Значит, могут строить, если захотят. Могут! Этот дом потом еще целых два месяца простоял. Потом, правда, завалился. Но это уже несущественно. Так что ни у кого не должно быть сомнений, что надо смелее использовать опыт мировой цивилизации. Этот опыт проверен веками. Вдумайтесь, товарищи! Веками! Вот уничтожим красных предателей, и все на постройку небоскребов. Смерть красным собакам. Да здравствует свобода, а также мир и демократия!
- Ну как? - Поинтересовался Нестреляев.
- Впечатляюще! Очень убедительно. - Ответил Джек.
- И кто же, по-вашему, прав?
- Ну, не знаю. По-моему, оба правы.
- Тогда скажите, на чьей стороне нам воевать. Кто из них предатели, а кто защитники свободы, мира и демократии?
- Я не могу так сразу. Вот вы сколько тут живете, а не знаете!
- Нет, я знаю. Все мы долго спорили и решили, что нужен... внешний толчок! Сама Россия не выйдет из сонного состояния. Ее нужно подтолкнуть извне. Для этого мы и едем на Запад.
- Да ну?
- Да, да. Мы выстрадали это. Так что мы не просто бежим. А бежим, чтобы вернуться. Сейчас Россия как вот этот вагон. Тащится еле-еле. Ну прямо как на похоронах. Видите, как мы ползем? А вот сейчас небольшой уклон. Видите? И вагон пошел чуть быстрее. Так и Россия! Ее надо направить и подтолкнуть! Видите, как быстро пошел вагон. И лошадь вскачь пустилась. Вот что значит нужный уклон! Ну, быстрее, еще быстрее! Во как здорово!
Вагон все быстрее и быстрее стал стучать по рельсам. Лошадь надрывно заржала. Появилось непривычное покачивание вагона, как на волнах. Затем в вагоне что-то с грохотом упало. Потом сильно тряхнуло. Где-то заорали: "Стойте! Стойте!" Лошадь заржала нечеловеческим голосом. Транспортное средство еще раз сильно тряхнуло. Джек хотел спрыгнуть с подножки, но скорость была слишком велика. Все выскочили из своих купе, объятые ужасом. Вагон продолжал нестись со свистом.
- Что, что случилось? Ах! А-а... - Кто-то распластался на полу.
Наконец, скорость упала. Вскоре вагон остановился. Все высыпали наружу. Лошади... не было. Только на колесах кое-где были намотаны куски окровавленного мяса.
Никто особенно не пострадал. Только скульптор в сумятице поскользнулся на припасенном им навозе и сильно испачкал свою физиономию. Да философ упал с верхней полки и случайно вылетел в окно. Все пошли назад искать его. Философ валялся в пыли и был почти что целый. Его осторожно приволокли, стряхнули пыль и аккуратно положили обратно на верхнюю полку.
Больше всех сокрушался о лошади скульптор:
- Где же я теперь буду брать материал для своих работ?
- Не отчаивайтесь. По крайней мере, хоть поедим по-людски. - Успокоил его видный экономист, оторвал от колеса кусок мяса и засунул его в рот.
Джек разинул рот. Заметив это и немного прожевав, Нестреляев поинтересовался:
- Тоже хотите? Не стесняйтесь. Угощайтесь, пожалуйста! А! Вы, кажется, удивлены, что без хлеба? Нет у нас ни хлеба, ни соли, ни воды, ни огня. Да так даже полезнее. Все витамины сохраняются. Вам на Западе, наверное, запудрили мозги разные лжеученые. А надо быть ближе к природе. Да вы не отчаивайтесь. Мы вам поможем. - Нестреляев дружески похлопал гостя по плечу. - Еще как поможем! За этим и едем.
Река плавно несла свои мутные воды. Но сильный ветер постоянно прибивал плот к левому берегу. Пришлось остановиться. Через день ветер сменился. Двое суток Валерий плыл без остановок. Окрестный пейзаж не менялся. Было совершенно пусто и тихо, если не считать завываний ветра. По ночам было очень холодно.
Однажды, очнувшись от полузабытья, Валерий увидел впереди торчащие из воды огромные столбы. Вероятно, это были опоры бывшего моста. Он не сразу заметил, что между столбами натянуты тросы, а с тросов свисают многочисленные крючья. Валерий еле успел пригнуться, чтобы трос не срезал ему голову. Но суденышко его безнадежно запуталось. Путешественник стал отцеплять крючья и вдруг увидел, что к нему спешат две лодки. Он хотел уже броситься в воду, но передумал. На носу одной лодки маячила отвратительная рожа, которая неожиданно молвила:
- Смотри, Петро, какая птичка к нам залетела! А ну-ка давай подсекай ее в клеточку, в клеточку!
- Гы-гы-гы-гы! - Отвечал обрадованный Петро.
Валерий не успел опомниться, как его связали и уложили на дно лодки. К другой лодке привязали его плот и направились к берегу.
На берегу Валерия обыскали. Велели все снять. Впрочем, рубашку потом вернули.
- А ничего штанишки-то! Моднящие. Я таких не видел. - Радовался один из незнакомцев.
- Ты не спеши, не спеши! - Недовольно отвечал другой. - Еще батька будет решать, кому что.
- Так я сбегаю и спрошу. И этого заодно отведу!
- Ишь какой! Скажешь, что сам поймал? Ничего не выйдет!
Бандиты еще немного поспорили. Затем здоровенный детина потащил куда-то Валерия. Руки у пленника были связаны. Вскоре они вдвоем поднялись на высокий берег. И тут взору Валерия открылся странный город. Пленник даже остановился от удивления.
- Топай, скотина! Ишь, встал. - И Валерий получил пинок в зад.
В городе не было ни души. Все окна были выбиты. Улицы были засыпаны песком, кое-где до второго-третьего этажа. В некоторых местах, наоборот, зияли ямы, по-видимому, выдутые ветром. Кое-где виднелся отполированный асфальт. На высоких зданиях верхние этажи были разрушены. Пятиэтажки стояли в основном целые, только крыш нигде не было. Обломки валялись тут же, на улицах.
Валерию показалось, что он попал в какой-то фантастический мир.
- Завидуешь? - Поинтересовался конвоир. - Это наш город. Таких больше нет. Так что можешь радоваться: тебя прикончат в самом богатом городе мира!
- Богатом? - Изумился Валерий, не веря то ли глазам, то ли своим ушам.
- Еще бы! Вот за такую деревяшку, - бандит поднял какой-то обломок, - на большой дороге убить могут. А у нас этого вволю! Смотри, сколько дров!
Действительно, часто попадались бревна, вывороченные коряги. А вдоль дорог торчали высокие пеньки.
- А в домах еще дерева столько! У-у!
- Так здесь живут все-таки? - Спросил пленник, указывая на ближайший дом.
- Балда! Да разве можно здесь жить! Тут жить не можно. Правда, говорят некоторые умники, что раньше здесь жили. Даже картинки бегающие показывают. Только я этому не верю. Точно знаю: жить здесь нельзя! Выдувает!
- Как это?
- А так. Ветерок здесь пошаливает. Жить можно только под землей. Всегда так жили. И мать моя так жила, и все-все... Всегда так было.
- Но кто-то зачем-то строил?
- Строил? Ты что, рехнулся? В жисть никогда никто ничего не строил. У нас не строют, а роют. Понимаешь? Роют! - И бандит покрутил рукой, как будто протискивая ее во что-то.
На улице показался перевернутый разбитый трамвай.
- А это что? - Валерий уставился на находку.
- А хрен его знает! Может, из земли выдуло, а может, и с неба упало. Нам это ни к чему.
- Улица Гагарина... - Прочитал Валерий чудом сохранившуюся табличку.
- Какого еще Гагарина? У нас нет такого. Это батьки нашего город. И улицы все его. Ну, и наши тоже. Немножко.
- Так ты и читать не умеешь?
- Читать? Это умники придумали такое глупое слово, чтобы дурачить народ. Никто читать не умеет. А вот врать умеют! Это точно.
- Проспект Ленина. - Прочитал Валерий.
- Нет у нас никакого Ленина! Заткнись, скотина, а то я тебе прочитаю!..
Немного прошли молча.
- Стой! А ну, отвернись! - Скомандовал бандит.
- Зачем? - Дрожащим голосом спросил пленник.
- А ну, скотина!
Валерий отвернулся и вскоре услышал, как что-то полилось на асфальт.
- А я тоже хочу! Развяжи мне руки.
- Зачем? И так справишься. И вообще: не положено! Нечего пачкать территорию. Надо беречь окружающую среду! Так батька нам говорит.
Вскоре подошли к какому-то подъезду с почти целой дверью. Над ней красовалась выцветшая надпись:
ДОМ ОБРАЗЦОВОГО БЫТА
- Топай, скотина! Ишь разгляделся!
Валерий хотел подняться по ступенькам.
- Не туда, балда! Вниз! - Услышал Валерий и покатился по ступенькам в подвал. Там детина затащил его в темную вонючую клетушку и запер.
Было холодно. А на теле пленника оставалась только рубашка. К тому же, он был страшно голоден. В томительном ожидании прошло часа два или три, которые показались вечностью. Затем пришел тот же детина, потащил Валерия по темному коридору и втолкнул в какой-то склеп с маленьким окошком.
- Ну, каков! А? Я поймал! - Поведал кому-то конвоир.
Валерий не сразу заметил перед собой мужчину за высоким столом. Мужчина сидел в огромном, но совершенно ободранном кресле. Незнакомец усмехнулся и, как бы нехотя, начал:
- Ну, рассказывай, гад, кому родину продал.
Валерий стал мучительно припоминать, где и кому он успел продать родину.
- Он что, глухой у тебя? - Рассердился сидящий.
- Да нет. Балагурил, вроде...
- Тогда повтори ему вопрос!
Валерий понял только то, что он катится по полу. Потом он ощутил, что в ухе у него свистит, как будто туда влетел рой пчел.
- Так, кому продал родину? - Вкрадчиво спросил незнакомец.
- Я не продавал, не продавал! - Зачастил пленник. - У меня вообще нечего продавать.
- Как это нечего! Сейчас все родину продают! Кроме нас, конечно. Все только тем и заняты, что продают родину.
- Я не продавал, не продавал! Просто плыл, и все. Никого не трогал, и все! Отпустите меня. И все!
- А, испугался, мерзавец! - Обрадовался незнакомец. - Тогда говори, кому служишь: красным или розовым?
Валерий экстренно стал соображать, к какому цвету себя причислить. Но для этого сначала не мешало бы знать, какого цвета мучители.
- Ну, отвечай! Красный ты или розовый?
- А вы сами какие будете? - Догадался спросить Валерий.
- А! Знаю-знаю! Если я скажу, что я красный, то и ты скажешь, что красный, а если я розовый, то и ты тоже. - Мужчина расплылся в улыбке, обрадованный своей сообразительностью.
Валерий обреченно замолк.
- Ладно, Гаврила! В расход его! Только отведи подальше, чтобы не вонял.
- Но вы же не знаете, кто я! Может, я ваш! - Завопил пленник.
Мужчина махнул рукой, дав понять, что аудиенция окончена. Но Валерий вцепился за ручку двери и заорал:
- Я же ваш, ваш! Я за демократию, за свободу, за счастье всех народов. Я красно-розовый!
- А мы... - Незнакомец сделал многозначительную паузу. - Зеленые! Понимаешь? Зе-ле-ны-е!
Валерий в изнеможении отпустил ручку двери и плюхнулся на грязный сырой пол. Хозяин встал, перешагнул через лежащее тело и поплелся по коридору. Вдруг он обернулся:
- Да!.. Гаврила! Скажи Ванюхе, пусть в кубрик идет. Педалю крутить. Телик смотреть буду.
- Так он же ногу вывихнул. - Заявил Гаврила. - И вообще крутить нечего. Сгорел генератор-то, а новый еще не поступил.
- Ты что, дурак? Новый, может, через год приплывет, а может, никогда. И как это сгорел? Да когда он успел-то?
- А мы вчерась всю ночь смотрели. Вот и сгорел. Ванюха как крутанет на самом интересном месте! Даже ногу вывихнул.
- Как? Без моего приказу?! У, сволочи! Все равно пусть идет крутить, а то сам будешь. Я хочу посмотреть, проверить...
- Батько, пусть вот этот гад покрутит. Что зря добру пропадать! А потом я его отправлю куда надо. - Предложил Гаврила.
Батька недоверчиво посмотрел на хлипкую распластанную фигуру.
- Ничего, ничего! Я его подбодрю! - Гаврила помахал увесистым кулаком. - А ну, вставай, скотина! В штаны что ли наложил? Ха-ха-ха! Правда, штанов-то у тебя и нет... Хи-хи-хи!
Гаврила долго волочил Валерия, потом взвалил на какой-то велосипед.
- Крути, скотина! Ну-у!
Почти в беспамятстве пленник задвигал ногами.
- Ну, быстрее, скотина! Ну!.. Нет, ничего не выйдет. Я же говорил, что сгорел. И все тут!
- У! - Замахал батька на Гаврилу.
Гаврила развел руками. Потом подошел к Валерию, собираясь снять его с педалей.
- Я вам починю! Починю! - Вдруг прорезался арестованный. - Я умею чинить!
- Врет! - Покачал головой Гаврила.
- Врет! - Подтвердил батька и пошел. - Но смотреть-то хочется! - И он повернул назад. - Ну-ка, ткни его носом в генератор. Посмотрим, что будет...
Генератор пахнул безнадежно сгоревшей обмоткой.
- Он же сгорел! - Взмолился Валерий.
- Это мы и без тебя знаем. В общем, я так и думал. Отведи его в расход. - Батька направился к выходу.
- Но я сделаю новый! Возьму трамвайный двигатель и сделаю!
- Врет! - Заметил Гаврила.
- Врет! - Согласился батька. - Впрочем, тащи его к трамваям. А если скажет еще, что сгорел, то там его и прикончи.
Гаврила вывел пленника на улицу. Здесь Валерий немного отдышался. Прошагали километра два.
- Вот! - Остановился Гаврила.
И Валерий увидел целое кладбище трамвайных вагонов. Многие еще стояли на рельсах. Но большинство было перевернуто, разбито, засыпано землей. После долгих поисков Валерий выудил из хлама двигатель с почти целым корпусом.
- Вот! - Сказал он Гавриле.
- Ну, тащи, скотина! - Ответил детина.
Однако Валерий лишь немного сдвинул двигатель с места.
- У, немощь несчастная!
Гаврила попытался взвалить себе на спину двигатель, но и ему это не удалось. Тогда железяку зацепили проволокой и поволокли вдвоем. К штаб-квартире оба прибыли в мыле.
Батька встречал у подъезда:
- Ты что, его еще не прикончил? Я тебя не узнаю. - Миролюбиво сказал атаман. - Смотри! Если этот металлолом не зафурычит, отправишься вместе с этим...
Весь вечер Валерий ковырялся в железе. Пленника даже накормили и приодели. Подходило несколько любопытных бандитов. Некоторые даже вызывались помочь. К ночи все было готово. Гаврила с удовольствием и с чувством своего немалого вклада в общее дело сам уселся за "педалю".
- Однако! Тяжеловато...
- Крути, крути, Гаврила! - Подбадривали зрители.
И видеомагнитофон ожил. А Валерия бесцеремонно схватили и потащили прочь.
- А-а!.. Я и свет могу провести! - Стал опять цепляться за соломинку пленник.
- Ладно, отведи его пока в конуру. - Согласился батька.
Всю ночь Валерий слушал идиотский гогот и мерзкие комментарии бандитов, смотревших какой-то порнографический фильм. Наутро ему объявили, что он назначается главным электриком Зеленого государства. Валерий немного ожил и даже выпросил, чтобы его отпустили в город, под предлогом поиска нужных деталей.
- Эй, Гаврила! - Скомандовал батька. - Пойдешь с электриком. А если что заметишь, так ты этого главного электрика там и прикончи.
- Бу сделано! - Согласился Гаврила.
Целый день электрик бродил по квартирам и бывшим учреждениям, пытаясь понять, что происходит и как ему быть дальше.
- Скажи, Гаврила, вы давно этот город захватили?
- Та не-е...
- А раньше здесь кто был?
- Та никого не было.
- Значит, и боя не было?
- Так мы ж не очень воюем. У батьки какая-то своя тактика. Боится он и красных, и розовых. Тут как-то пролетело над городом что-то большое и трескучее, так наш батька так заховался, что мы три дня его найти не могли. Уже нового батьку выбрали. Все проголосовали "за". А он вдруг, откуда ни возьмись, вышел и говорит: а я против! И так шабаркнул по голове нашего нового избранника, что тот тут же коньки отбросил...
- Почему же такой богатый город и ничей был?
- А хрен его знает! Батька нас сюда привел. Он, наверное, знает. Он голова!
- А за что же вы тогда боретесь, если вы и не красные, и не розовые?
- Та за эту... Как ее? Э-ко-ло-ги-ю! Вот!
- Что же это такое?
- А хрен ее знает! Батька говорит, что во-первых надо очищать реку от плавающих предметов, а во-вторых, очищать землю от предателей разных, т.е. красных и розовых.
Валерий с трудом сдержал смех.
Потом они еще долго ходили по домам. Прогулка удалась. Ветер был слабый. Только один раз промчался небольшой смерч и сбросил плиту с высокого здания.
- Здорово крутит! - Восторгался Гаврила, зажмуривая глаза то ли от пыли, то ли от удовольствия.
Валерия все время мучил вопрос: почему такой богатый по здешним меркам город, да еще у реки, был брошен жителями? Никаких разрушений от бомбардировок или следов от пуль не было. На нижних этажах, заваленных снаружи землей, сохранились даже бытовые предметы, игрушки, кастрюли на плитах, одежда в шкафах и прочее. Казалось, что люди в одно мгновение испарились и даже не успели убрать посуду с обеденного стола.
Нашли полуразрушенную церковь. Колокол, растревоженный ветром, издавал надтреснутый стон, как бы взывая о помощи. Но Господь видимо совсем забыл о разыгравшейся здесь трагедии.
Обошли несколько институтов, в подземельях которых Валерий нашел немало приборов. Гаврилу пришлось переквалифицировать в носильщика.
- Хватит уже, электрик! А то не донесу. - Повторял конвоир.
Наконец, Валерий нашел то, что искал: рентгенометр. И волосы у него на голове встали дыбом. "Так и есть! Радиация! Эти туземные экологи подохнут в ужасных муках! Бежать! Надо бежать немедленно!" Главный электрик побежал по подвальному коридору. И вскоре уткнулся... в завал. Пришлось идти обратно.
- А я уже тебя потерял! - Добродушно проворчал Гаврила, загруженный выше головы. - Пойдем обратно, а то я не донесу.
Валерий плюнул с досады и опустил голову. Поплелись обратно. Больше бежать пленник не решился. Временно.
Батька встречал их у крыльца:
- Эй, электрик! Брось этот хлам. У меня для тебя настоящее дело. Тут в десяти километрах ГЭС есть, почти что новая. Будешь ее пускать!
Валерий было открыл рот, чтобы возразить.
- А не пустишь, там тебя и повесим! Вместо лампочки! Ха-ха-ха!
Валерий закрыл рот. И подумал: "Может, так и лучше. У воды, наверное, радиация меньше. К тому же, оттуда легче улизнуть."
Всю ночь пленник соображал, как бы смыться.
А наутро батька заявил:
- Бери человек сколько надо.
Валерий стал прикидывать, сколько и для чего надо. Если сматываться, то чем меньше, тем лучше. А если в самом деле пускать ГЭС, то наоборот. Решив, что первое намного реальнее, он сказал:
- Двое!
- Можешь взять любые инструменты.
Сначала главный электрик подумал об отвертке, потом о кувалде и, решив что нужнее всего там портальный кран, ответил:
- Ничего не надо!
- Ну, добро. И чтоб сегодня же было электричество. А ты, Гаврила, проконтролируешь электрика. Если ГЭС не пустите, будешь сам турбину крутить!
По дороге Валерий припоминал, что еще не видел в городе ни одной целой лампочки. "Ладно, это их забота. Пусть ищут..."
К ГЭС подплыли на лодке. В плотине был небольшой пролом, через который переливалась вода. Но водохранилище было полнехонько. Волна стояла высокая. Гаврила и Петро с трудом справлялись с веслами.
Плотина поражала былым величием. В Америке тоже когда-то были такие. Валерий видел их на старых фотографиях. Но потом они были разобраны, а природа возвращена в исходное состояние. Энергия в таких количествах была просто не нужна. И эта русская ГЭС выглядела как мамонт, вытаявший из вечной мерзлоты.
В помещении станции нога человека не ступала лет сорок, а может, и все сто. Но машины стояли на месте. Пленник долго бродил по залам, пытаясь понять, что к чему, и одновременно прикидывая, как бы улизнуть. Но надсмотрщики торчали рядом. К тому же, удирать вплавь или на своих двоих было малоперспективно.
Гаврила и Петро все время торопили главного электрика, подавая разные глупые советы.
- Вот! - Наконец заявил Валерий. - Надо поднять эти заслонки.
- Так, подымай, электрик. - Не растерялся Петро, заглядывая в шахту глубиной метров двадцать.
- Они поднимаются вот этими двигателями.
- Нехай будет двигателями. - Согласился Гаврила.
- Но чтобы их пустить, нужно электричество.
- Нужно так нужно. Электричество у нас будет, раз батька сказал. Так, ты подымай, подымай!
Валерий стал объяснять, но в голове Гаврилы что-то зациклилось, и он никак не мог понять, что почти обладая морем электричества, они не могут запустить какие-то мелкие моторы. Ему все казалось, что у предстоящего богатства можно взять взаймы, поднять заслонку, а потом спокойно вернуть долг.
Петро все время переводил глаза с одного спорщика на другого, пытаясь сформировать собственное мнение. Но несмотря на все усилия, это ему так и не удалось.
- Какого ж ты черта за электрик, если не можешь сделать электричества! - Напирал Гаврила. - С электричеством каждый дурак поднимет эти заслонки. А ты попробуй без электричества!
В конце концов электрик предложил крутить механизм вручную. Нашли лом и по зубьям стали поворачивать какую-то ржавую шестерню.
Трос натянулся как струна, но заслонка и не думала двигаться. Гаврила и Петро налегли вдвоем. И тут трос лопнул и со свистом взвился к потолку. Оторвавшаяся жилка рассекла Гавриле ухо. На плечо закапала кровь.
- Ух ты, твою мать! - Замахнулся Гаврила на ни в чем не повинного Петро.
Электрик отошел в сторону, всем видом показывая, что не имеет никакого отношения к этой производственной травме.
- Полезешь вниз. - Сообщил Гаврила Петру. - Попробуешь подцепить снизу ломиком.
Валерий не стал выражать сомнений в этом абсурдном мероприятии. Но Петро принялся отказываться и предлагать вместо себя главного электрика. К счастью, Гаврила заявил, что электрик ему нужен наверху.
С первой заслонкой возиться уже не имело смысла. Подошли к соседней. Для начала покрутили шестерни и натянули трос. С помощью обрывков первого троса спустили коллегу в зияющую дыру. Вскоре Петро стал похож на кузнечика в банке. Петро долго ковырялся. Но заслонка, по-видимому, хорошо заржавела.
- Постучи по ней! Может, отклеится... - Крикнул Гаврила в дыру.
Послышались глухие удары. Что-то треснуло. И тут Валерий заметил, как заслонка начала медленно прогибаться внутрь. Еще через мгновение она лопнула, и шахта заполнилась ревущей водой. В машинном зале что-то нехотя закрутилось и загудело. Тело Петра перемалывалось где-то в чреве плотины.
Оставшиеся специалисты завороженно смотрели на могучий бешеный поток.
- Хрен с ним! - Подвел итог Гаврила. - Мы ему памятник поставим. Дескать, погиб на боевом посту. Хороший такой памятник! Если, конечно, найдем из чего.
Валерий поднял еще три заслонки, повернул несколько рубильников.
- Ток есть! - Заявил он торжественно, прикидывая попутно, не пора ли сматываться.
- Молодец, электрик! Полезем на крышу. Посмотрим, что там в городе.
Однако ничего нового они не увидели. Ни иллюминации, ни фейерверка в честь важного события не давали. Они уже хотели слезать, как Гаврила заметил дым.
- Обед что ли готовят?..
В это время дым появился в другом месте, потом еще и еще...
- Они, наверное, одурели от радости. Так все дрова сожгут. И вообще, зачем жечь дрова, если есть электричество?
Главный электрик не ответил. Он уже понял.
Тем временем показалось огромное пламя. Раздуваемое ураганным ветром оно пошло гулять по городу.
- Город горит!!! - Наконец догадался Гаврила и завращал безумными глазами. - Ах ты, чертов электрик! Скотина! Чтоб тебя! Родину продал? А ну, вырубай электричество сейчас же!
Гаврила ринулся вниз первым и без разбора стал нажимать кнопки и крутить ручки. Валерий немного выждал и, с трудом скрывая волнение, сказал:
- Так ничего не выйдет. Надо перерезать этот шнур.
Гаврила выхватил огромный нож и стал крушить кабель. Неожиданно из кабеля вылетел сноп искр, сверкнула дуга. Гаврила странно дернулся. Запахло горелым мясом. Гаврила рухнул на пол и остался недвижим. Одежда на нем продолжала гореть. Валерий бросился прочь.
Вода в водохранилище немного спала. Нечеловеческим усилием Валерий вытащил лодку на берег, затем перетащил через шоссе, которое когда-то пролегало по гребню плотины.
На водосбросе вода билась как раненый зверь. Пришлось по берегу тащить лодку дальше. Метров через сто беглец сел в нее и изо всех сил погреб вниз по течению. Минут через тридцать плотина скрылась из виду. Тут послышалось несколько глухих взрывов. Шестое чувство подсказало бывшему главному электрику, что надо немедленно выбраться на берег. Лодку Валерий втащил как можно выше. И увидел, как по реке идет огромная волна. Река стала черной от всевозможной дряни, которую она несла.
Через два часа река успокоилась. Только на севере полнеба занимали черные клубы и метались отсветы гигантского пожара.
Немного передохнув, путешественник продолжил свой путь.
Сколько прошло дней, он уже не мог потом вспомнить. Только однажды, очнувшись, Валерий обнаружил, что находится в бушующем море, а лодка наполовину заполнена водой. Всю ночь он черпал ладонями воду. А наутро увидел турецкую шхуну.
На шхуне происходил следующий диалог.
- Хозяин! Человек за бортом.
- А что ему надо?
- Спасите, кричит.
- Ну, так, спасайте. Хотя нет. На каком языке кричит?
- На русском.
- Пусть Аллах ему поможет.
- Но он еще и по-английски кричит.
- Тогда поднимите и спросите, кто он такой. Если русский, то отправьте обратно. Аллах ему поможет.
- Слушаюсь, господин.
Валерию сбросили веревочную лестницу. Он уцепился, но подняться уже не мог. Лестницу потащили вверх. Наконец, голова путешественника показалась над бортом.
- Русский?
- Русские, русские мы!
- Тогда отправляйся домой, собака! - И турок собрался припечатать ступню к лицу гостя. Но какой-то матрос ухватил уже занесенную ногу:
- Не гневи Аллаха, Ахмед! Он же человек!
- Бунтовать?! Ты тоже коммунист? - Взбесился Ахмед. - Он не человек, он русский! Не знаешь, что они со своей страной сделали? Того же захотел? Зарублю гада!
- Я не коммунист! - Сориентировался Валерий. - Я американско-подданный!
- Чего, чего? Назови свое имя!
Страдалец хотел назвать настоящее имя: Валерий Антонов. Но сообразил, что его могут неправильно понять. Тогда он решил назвать американский вариант: Уильям Ант. Но понял, что и это небезопасно. Его замешательство было истолковано превратно:
- Ну, конечно, он русский, раз не говорит! - Обрадовался Ахмед. - Я же вижу. Прочь, собака!
И тут Валерий неожиданно для себя закричал:
- Я Фенимор Купер, американский писатель!
Ахмед немного призадумался и пошел к хозяину.
- Хозяин! Он говорит, что он Феминор Пукер, писатель.
- Ну, давай его сюда.
Хозяин был вежлив, но строг:
- Извините, мистер Пукер, за то, что я сам не смог встретить вас у борта. Буду рад вашему обществу, но сначала вам придется подтвердить свое имя и профессию, немедленно и здесь, а не властям, с которыми у меня мелкие разногласия. Аллах не простит мне, если я привезу домой русского.
Всю дорогу Валерий изображал из себя писателя. Вспоминая романы настоящего Купера, он переписывал их в своей интерпретации. Хозяин шхуны немедленно требовал продукцию, внимательно все читал и потом долго смеялся. Валерий старался закручивать самые трагические сюжеты, но хозяин смеялся все больше прямо в лицо автору.
По прибытию в Турцию хозяин заявил:
- Вы, мистер Пукер, конечно, самозванец и никакой не писатель. Но вы меня позабавили. К тому же, вы явно цивилизованный человек. Русские такие не бывают. Идите с миром. И да поможет вам Аллах.
И Валерий ступил на незнакомую землю.
Глава 11. Конец последней лошади
Когда Джек очнулся, на берегу никого не было. Ни людей, ни самолета, на даже козы. Он долго бродил по берегу, отчаянно кричал. Но никто не отозвался.
Страшно болела голова. Очень хотелось есть. Помощи ждать было неоткуда.
После некоторых колебаний Джек решил идти на север, вверх к истокам реки. Он прикинул, что такая полноводная река не может вытекать из ничего. Наверное, там есть более подходящие условия для жизни, а значит, и жилье.
Километров через шесть река неожиданно повернула на восток, а далее виднелся и поворот на юг. Джек долго стоял в раздумье. Наконец, он решил пойти все-таки на север, полагая, что река просто делает колено. Но вскоре его застала пыльная буря, и он совершенно потерял ориентировку. А солнце почти сутки не показывалось из-за пылевой мглы.
К голоду присоединилась и сильнейшая жажда.
В изнеможении Джек сидел на каменистом бугре. И вдруг он увидел, как невдалеке мимо него медленно проплывает железнодорожный вагон, а точнее, его крыша. Сначала Джек подумал, что это мираж. Но когда его сознание чуть поднапряглось, он приподнялся и заковылял в сторону вагона. Вскоре он увидел оригинальное зрелище. В ложбине пролегала железная дорога. По ней медленно плыл пассажирский вагон. А тащила его какая-то дохлая кляча. Большинство окон было то ли забито, то ли заварено. Но некоторые были открыты. Людей не было видно.
Без особых усилий Джек догнал вагон и пошел вровень с открытым окном. Из окна доносился храп и какое-то поплевывание. Джек подкрался прямо к окну и вдруг почувствовал, как из окна что-то вылетело и прилипло к его щеке. Это была чешуйка, похожая на лодочку, с одной стороны черная, с другой белая. Джек внимательно изучил чешуйку. Но не найдя в ней ничего особо ценного, спрятал ее в карман. На всякий случай. Потом вернулся к концу вагона и влез на подножку.
И тут вагон остановился. Послышались голоса. Внутри у Джека похолодело. Из дверей наружу вывалилось человек десять. Но как ни странно , на гостя никто не обратил внимания. И только последний из вышедших вдруг сунул Джеку в руки какую-то грязную большую картонку и сказал на незнакомом языке:
- Чего ворон считаешь! Родину спасать надо!
Джек заметил, что и другие были с обрезками не то фанеры, не то пластмассы. Чтобы не торчать особняком, американец поплелся за остальными. Вскоре он понял причину остановки. Рельсы были завалены песком. И все принялись его разгребать. Из разговоров Джек уловил несколько слов на немецком, который в объеме деловых контактов был ему знаком. Он пристроился к предполагаемому немцу и по ходу дела несколько раз поддакнул по-немецки. Незнакомец, кажется, отнесся к этому благосклонно.
Закончив работу, все вернулись в вагон. Джек остался на подножке. Неожиданно вышел тот же немец, обратился на своем языке и был приятно поражен вежливым ответом гостя.
- А ты здорово работал, парень, хотя и дохлый совсем. На-ка, возьми. - И немец протянул маленькое зернышко.
Джек пожевал его. В зубах застряла какая-то шелуха. В горло ничего не попало.
- А что-то я раньше тебя не видел...
Джек побоялся темнить и рассказал, что прилетел из США, умолчав, разумеется, о ряде подробностей. Незнакомца звали Иван. Но он и в самом деле был немец: Иван Генрихович Нестреляев. Он слушал гостя с участием и к концу рассказа так растрогался, что выделил еще два зернышка.
- Вот как надо! - Иван как фокусник мгновенно освободил семечко от шелухи. После долгих мучений гость тоже справился со своей долей.
- Как у вас здорово получается! Наверное, специальную подготовку проходили?
- Ха-ха-ха! Подготовку? Неужели у вас так бедно живут, что даже семечек не бывает?
- У нас давно не едят естественных продуктов. Только смеси и коктейли.
- То-то ты такой дохлый. Видать, у вас тоже не сладко. - Покачал головой немец. - Да вы не отчаивайтесь. Ваши загнивающие западные цивилизации еще можно спасти. Мы за этим и едем. Эту страну нам, наверное, уже не спасти. Так что мы сначала вас спасем, а уж потом всем миром навалимся на Россию.
От неожиданности таких планов Джек не нашелся что сказать. А Нестреляев принялся расписывать свою жизнь. Его предки, оказывается, приехали в Россию еще триста или четыреста лет назад. И все силы отдавали приумножению российского могущества.
- Как же вы так доприумножались? - Спросил американец, окидывая взором бескрайнюю пустыню.
- Я всю жизнь пытался это понять. И что-то изменить. Но... Не вышло. А я ведь экономист по образованию. И по призванию!
- Вы, такой нужный здесь человек, уезжаете? И куда же вы теперь?
- Бежим! Стыдно признаться, но бежим. Дожили до последнего. Больше некуда. Уже все образованные люди сбежали. Те, которых не расстреляли, конечно. Мы последние остались. Самые стойкие. Все здесь, можно сказать, великие люди. Весь цвет русской культуры!
- И вы тоже великий?
- Ну, про себя не удобно... - Заскромничал новый знакомый. - Ну, скажем, видный экономист.
И экономист смачно выплюнул очередную порцию шелухи.
- Что же вы, видный экономист, не можете научить людей, как спасти родину?
- Как же не могу! Могу, конечно! Да только не слушает никто. Народ-то темный! Вот только мои друзья меня и понимают.
- И как, по-вашему, ее спасать?
- А очень просто! - Оживился экономист, найдя увлеченного слушателя. - Я совершенно точно знаю, что один миллиардер из США отвалил 100 миллионов долларов всего за один кирпич из Кремлевской стены!
- Постойте, постойте! Я ведь тоже слышал. Не понимаю только, стоит ли он таких денег?
- А как же! Кирпич, в общем, исторический. Я бы даже сказал: древний. Но не это главное! Вы попробуйте что-нибудь из России вывезти. Это же почти невозможно. Самим бы целым остаться. Так что это, можно сказать, редчайший сувенир. Памятник былому величию! Я, конечно, не знаток антикварных ценностей, но думаю, что деловой человек, отваливший такую сумму, цену знает и понапрасну деньги выкладывать не станет. Так вот, в Москве осталось, я посчитал, еще не менее ста тысяч целых кирпичей! А сколько еще половинок!.. - Рассказчик закатил глаза от удовольствия. - Если пустить их на продажу, то можно выручить столько, что не знаю даже как назвать. В общем, если считать, что в России осталось около миллиона человек, то на каждого жителя придется 10 миллионов долларов! Включая стариков и грудных младенцев! Правда, стариков у нас уже нет. Редко кто до 50 доживает. Ну, и младенцев тем более. Но все равно много на каждого! Вы представляете? Ведь это страна сплошных миллионеров! Только они об этом не знают... Темные люди! Не подозревают, по каким богатствам ходят. А ведь эти сто тысяч кирпичей только от Кремлевской стены. А сколько еще здесь развалин! Ну, на Ростов, Суздаль, конечно, скидку придется делать. Но все равно, какой бизнес!
Джек недоверчиво покачал головой.
- Да вы не сомневайтесь! У меня и расчеты есть. Вы столбиком умеете умножать?
- Столбиком? - Удивился гость. - Нет, у нас сидя умножают. Да и то без надобности.
- Эх, видать, тоже туго у вас с народным образованием. Но мы вам поможем. А потом все вместе вернемся Россию подымать. Как наши предки триста лет назад!
- Что ж, ваш метод очень интересен. Даже научен. По большому счету. У нас в Питсбурге один бродяга тоже кирпичами из Москвы торговал. Сначала просил по 100 тысяч долларов за штуку. Но потом сбавил до тысячи. Но все равно никто не брал. Только один мафиози взял у него небольшой кирпич за 10 долларов, пообещав принести остальное потом. Он кирпич у кого-то проверил. Тот и верно старый оказался. Только не из Москвы, а с местной свалки. Так, вечером того же дня подручные мафиози забили этого бродягу его же кирпичами насмерть. Потом друзья бродяги сложили из этих кирпичей ему надгробие. Очень даже оригинально получилось. Можно даже сказать: достопримечательность. В масштабе местной свалки, конечно. Ха-ха-ха!
Нестреляев через силу тоже улыбнулся и спросил:
- К чему вы это?
- Да так. К случаю. - Ответил Джек.
После неловкого молчания видный экономист вдруг оживился:
- Да что это все обо мне да обо мне! Пойдемте, я лучше познакомлю вас со своими друзьями! О, какие это люди! Я, правда, не очень их понимаю. Но ведь на то они и великие, чтобы их никто понять не мог. Да вы сами сейчас увидите. Вот здесь у нас творит великий художник. - И Нестреляев с размаху толкнул дверь ногой.
Художник внимательно смотрел в наглухо забитое окно и ковырял кистью в зубах.
- Знакомьтесь! Евгений Абрамович Перевертышев. А это мистер Джек. Прямо из... Ну, это неважно. А ну-ка, покажи нам, братец, что-нибудь гениальное!
Евгений Абрамович с готовностью вытащил из заплеванного угла кусок картона. На нем весьма примитивно была изображена сцена той жизни, которую художник видел, наверное, в раннем детстве. Причем картину он держал вверх ногами.
- Вы не так держите. - Подсказал Джек.
- Что вы, что вы! - Засуетился Иван Генрихович. - Как раз так и надо. В этом и состоит великое открытие Евгения Абрамовича. Он считает, что не так важно что смотреть, как важно как смотреть. Его метод позволяет понять самую суть современного перевернувшегося мира! Гениально! А? И как просто! Все гениальное просто. Но только гений может обратить внимание на эту простоту. А как ваше мнение? В сравнении, так сказать, с западными достижениями. Надеюсь, он не будет выглядеть блекло?
- Не-е... Не будет. Я точно могу сказать, что это и в самом деле новое слово в искусстве. Хотя припоминаю, были отдельные попытки... Я знавал одного художника из Питсбурга. Он решил поворачивать свои картины на 90 градусов. Так народ валом валил на его выставку. Все хотели посмотреть на художника: не свернута ли у него шея. Но шея оказалась на месте. Только один глаз косил в неопределенном направлении... Но до вас ему далеко! Я не о глазе, разумеется. В общем, он не сумел до конца подняться над пережитками прошлого. А в вас я вижу вершину нового направления, завершенность, так сказать, высшую полноту. Так что ваше искусство несомненно лежит в русле современных требований и произведет, не боюсь этого слова, фурор на Западе!
Художник расплылся от удовольствия. А видному экономисту стало даже завидно.
Художник наконец вытащил кисть изо рта, выковыряв оттуда всю шелуху, и тоже сказал несколько дружеских слов.
- Ну, хватит, хватит! - Засуетился Нестреляев. - Пойдемте, покажу вам нашего поэта Арсения Дуплетова.
Поэт как будто не заметил вошедших. Он ходил кругами и сосредоточенно ковырял пальцем в носу.
- Ну-ка, Арсений! Что-нибудь последнее. От самого сердца!
- Что ж! Это можно... - Поэт встал в позу. Набрав побольше воздуха, он продекламировал:
Было холодно и тихо.
Дождь давно уже не лил.
У пустыни Колотихи
Я сидел и водку пил!
Джеку стих показался знакомым.
- Скажите, Арсений, вы не из рода Пивоваровых?
- Нет, я не из рода. Этот род с меня будет начинаться.
- Только вы не воспринимайте это буквально. - Стал объяснять Нестреляев. - Водки у нас нет. Ни у кого нет. Давно уже. И он вообще ее непил. Молод еще. Это он образно. В плане художественного представления.
- А по-моему очень мило. - Высказался гость. - Я, конечно, не поэт. Но скажу вам точно, что в ваших стихах сразу видны могучие корни. Русско-зарубежная классика прошлого века, можно сказать, ваша мама родная. Так что вы в русле. Несомненно, в русле. Уверен, что вы будете пользоваться успехом на Западе.
Поэт обрадовался, вынул палец из носа и хотел еще что-то продекламировать. Но Нестреляев его остановил:
- Хватит, хватит! Потом. Еще успеешь. Покажу-ка я вам еще нашего скульптора!
В следующем купе воняло какой-то гадостью, а его хозяин беспрерывно чесался. Посреди торчала бесформенная композиция с большой дырой в центре.
- Нестор Незаметный. - Представился хозяин и повел гостя к скульптуре. - Каково! А? Вам не кажется, что линия этого отверстия мне особенно удалась?
Джек сунул в дыру голову и чуть не задохнулся от вони.
- Осторожнее, осторожнее! - Нестреляев вытащил Джека наружу. - Руками не надо! Это же редчайший материал.
- Что это? - Заинтересовался гость, обнюхивая свои пальцы.
- Это лошадиный помет. Навоз, образно говоря. Причем не простой! - Видный экономист поднял кверху палец. - А от последней лошади вРоссии! Так что уже по этому признаку эта скульптура войдет в историю.
Джек закашлялся, потом долго не мог отдышаться. Наконец, он спросил:
- Так что вы сказали про лошадь?
- Эта лошадь не простая! - Оживился Иван Генрихович. - Всех лошадей сожрали еще лет двадцать назад. А эту наш друг, светлая ему память, грузин Аврелий Конидзе сберег в нечеловеческих условиях. Ничего для нее не жалел. Сам не ел, жену и детей голодом морил, а лошади кушать давал. Так у него сначала жена померла, потом все семеро детей. А недавно он и сам перекинулся. А лошадь... осталась! Героический был человек. И жена его тоже. Мы его никогда не забудем. И жену его тоже. Он, когда умирал, то к лошади приполз прощаться. Прямо-таки плакал. Так ему жалко было с ней расставаться. А все-таки пришлось. Но он может быть спокоен. Лошадь тоже скоро подохнет. Кормить-то ее нечем. Вот мы и торопимся, чтобы подальше уехать. Вот! Лошадь эта не простая! Так, как вы находите это произведение?
- По-моему, по форме оно тоже близко к классике, а по духу вообще превосходит все до сих пор созданное. - Гость вдруг почувствовал, что сейчас потеряет сознание. - Фурор! Безусловный фурор! - Выдавил Джек, закашлялся и бросился за дверь.
Скульптор Незаметный остался наедине с Нестреляевым и спросил:
- Тебе не кажется, что он немного шокирован моим произведением?
- Нет. В самый раз! Просто они на своем загнивающем Западе еще не подготовлены. Им обязательно надо подсунуть что-нибудь свеженькое. Внести свежую струю! Так что в самый раз! - Экономист похлопал великого скульптора по плечу, потом подозрительно посмотрел на свою руку, вытер ее о задницу и вышел.
А скульптор принялся чесаться с удвоенной энергией. Лицо его озарила довольная улыбка.
Джек жадно глотал в коридоре пыльный воздух и непрестанно кашлял.
- У нас еще артист есть, Артур Исаакович Вольнонаемов. Очень знаменитый! Правда, сейчас его мало кто знает. Ну, талант, скажу вам! Только он голос потерял, так что он не только петь, даже говорить не может. Но он все равно дает маленькие благотворительные концерты. Выходит так важно и начинает рот открывать. То откроет, то закроет. Прямо как рыба... И глазами вращает. И руками разводит. Ой, как разводит! Очень выразительно разводит. Прямо за сердце хватает. Многие даже плачут. А представляете, что будет, если к нему голос вернется! Правда, многие считают, что без голоса даже лучше, оригинальнее, выразительнее получается. А с голосом уже совсем не тот эффект будет. Но мы к нему сейчас не пойдем. Говорить-то с ним трудно. Ты ему что-нибудь говоришь, спрашиваешь, например, зачем он в туалете мимо нагадил, а он только руками разводит. И никак не поймешь, что он сказать-то хотел.
- Ладно, не пойдем. - Согласился чуть оживший гость.
Но видный экономист не дал ему отдохнуть и втолкнул в какое-то купе. Там на верхней полке лежал видный мужчина и плевал шелуху в потолок. Потолок был весь облеплен. Джек даже не успел разобрать, есть ли там вообще потолок, или только одна шелуха. А Нестреляев уже вытащил его обратно.
- Это наш великий философ. Не будем ему мешать. Работает! Гигант мысли! Не надо его отвлекать. А то он слишком долго и нудно объясняет. Я и сам вам все расскажу. Он уже раз сто нам втолковывал. Некоторые признались, что понимают. Так вот, он изобрел новую философию, Философия нищеты, называется. Правда, потом ему посоветовали переименовать ее в более благозвучную философию пустоты. Он открыл, что все внешние конфликты происходят от вещей. У кого-то есть вещь, а у кого-то нет. Вот тебе и конфликт. Ошибка всех прошлых философий была в том, что они хотели справедливо разделить все вещи. Или по таланту, или по происхождению, или всем поровну и т.д. Но, как показала жизнь, сделать это как раз и нельзя! Чтобы решить проблему по существу, надо просто уничтожить все вещи. Тогда не из-за чего будет конфликтовать. Здорово! Правда? Просто и гениально! А? Мне кажется, что это революционный подход. Глубоко копает! Под самый корень! А? Правда? Он даже до того дошел, что стал требовать, чтобы все спали на гвоздях. Жаль только, что гвоздей не осталось. Но кто-то ему все-таки принес. Из дружеских чувств. Он улегся и здорово порезался. Еле отходили. Так вот после этого случая он все-таки сменил свою позицию на более умеренную.
- А еще кто у вас есть?
- Остальных я мало знаю. Хотя вот!.. Стоит у сортира. Это же наш великий изобретатель Рудольф Покрывалов. Не будем ему мешать. Он тоже слишком много говорит и очень непонятно. Он вроде бы ищет какую-то точку опоры, о которой писал еще Архимед. И будто бы точка эта где-то рядом. Вот он и придумывает всякие хитроумные сачки, чтобы эту точку заарканить. Тогда, как он уверяет, ему удастся перевернуть мир. Некоторые, правда, убеждают его это не делать. А то вдруг еще хуже получится. Но он не сдается. Вот и сейчас что-то ищет!
Издалека слышалось, как изобретатель кого-то ругал:
- Ах вы, черти проклятые! Уж давно и комары все передохли. А эти твари клопы так и кусают, так и кусают. Вот тебе, вот тебе, гнида! Напилась моей кровушки. Так подыхай же, сволочь!
- Есть у нас еще селекционер, Аркадий Меченосцев. Но мы к нему не пойдем. У него какие-то семена есть. Только посадить их не во что. И показать-то ему совсем нечего. Другие великие могут показать или объяснить, а он не может. И очень от этого страдает. Можно сказать, тронулся человек. Все обещает, что из этих семян должны такие цветы вырасти, каких еще нигде не было. Мы к нему не пойдем. А то он очень жалобно рассказывает и все плачет. Особенно по ночам. Прямо-таки рыдает.
- А что это за женщина?
- К ней можно не подходить. Полнейшее ничтожество. Она когда-то дояркой работала. У нас еще и скотник бывший есть. Никчемные люди. Мы их из жалости взяли. Есть еще несколько малознакомых. Но это в основном шушера. Все хотят примазаться к великим.
- Что же вы такие великие люди и проморгали Россию?
- Боролись, еще как боролись. По-своему, конечно. Каждый в своей области. Что нам, за оружие что ли браться! Конечно, поэт словом боролся, а художник кистью. Что же это получится, если сапоги тачать начнет пирожник! Нет, каждый должен делать свое дело.
- Но если не вышло, то, может, нужны более радикальные средства?
- Нет. Все мы противники насилия. В этом наша слабость. Но в этом и наша сила. Мы подаем пример. А убивая, нельзя подавать пример. Поэтому я исключительно за парламентские методы и никогда не позволю себе ударить человека.
- Может, вы и правы... Но почему же тогда все так вышло?
- Не знаю. Видать, что-то мы все не понимаем. И русские, и немцы, и украинцы. Все чего-то не понимаем. Что ж, попробуйте сами разобраться. Может, вам со стороны виднее станет.
- Я и стараюсь! Но пока ничего существенного не понял.
- Ну, а хотя бы несущественное?
- Несущественное есть. До сих пор я знал только, что является национальным напитком у русских. Теперь я догадываюсь, что у них служит национальным кушаньем.
- Интересно, интересно. А что за национальный напиток? Я что-то не припомню!
- Как же, как же... Водка!
- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Уморили. А ведь верно. Так и было. А кушанье, кушанье-то какое?
- Семечки!
Видный экономист заржал как сивый мерин. Потом он долго не мог отдышаться. На радостях он выделил гостю еще две семечки.
- А ведь вы, пожалуй, правы! А я всю жизнь здесь прожил и не заметил.
- Да, да. Русские особый народ. Вот я бы никогда не поверил, что можно так ловко отделять шелуху. Ни один американец так не умеет. Наверное, это в крови. Теперь я действительно убедился, что русские очень талантливые люди. Наверное, это все от водки. Как вы думаете?
- От водки? Сомневаюсь. Хотя вполне может быть. Это трудный вопрос. Пойдемте, я лучше покажу вам наших президентов! Вот тогда будет о чем поспорить. Батареи, правда, почти сели... Но для вас не жалко!
Нестреляев почти силой повел Джека, и вскоре тот увидел телевизор. Иван Генрихович вставил кассету, и экран ожил.
- Это Кирпичев. - Пояснил видный экономист.
Два дюжих телохранителя под руки подвели к трибуне древнего старца с большой лысиной.
- Да ему лет сто! - Воскликнул Джек.
- Да, около того. Когда ему было восемьдесят, он провел закон, что президентом можно быть только с 80 лет. А кроме него никто не достиг тогда и семидесяти. В 85 и 90 лет история повторилась... Да вы слушайте, слушайте!
- Дорогие товарищи! - Прошамкал старец. - Мы живем в сложную и ответственную эпоху. Вот кое-кто нам подбрасывает, что мы идем вперед не теми темпами или даже вообще не в ту сторону. Но это неправда, товарищи. Неправда! Мы идем верным курсом. Процесс пошел! И я со всей ответственностью заявляю, что разумной альтернативы для нашей перестройки нет! Нет, нет и нет! Не возвращаться же назад, в каменный век. Надо все время идти вперед, шаг за шагом добиваясь новых успехов, неустанно повышая жизненный уровень трудящихся. А для этого, товарищи, надо работать. Да, да, товарищи! Именно работать. Потому что нельзя все время надеяться на доброго дядю. Перестройку надо делать на местах, всего добиваться на своем рабочем месте. А ведь работать у нас могут. Если захотят, конечно. Вот, например... Из деревни Подыхалово послали товарища Худякова в шахту за каменным углем. А в этой шахте раньше железную руду добывали. Так товарищ Худяков целый месяц там ударно трудился. И хотя раньше там угля никогда не видывали, товарищ Худяков наскреб его там целый килограмм! Браво, товарищ Худяков! От всей души вам спасибо. А вот еще пример, мне подсказывают. Гражданка Воробеева вырастила в своей землянке козу! Вы представляете? Это уже когда тараканы все вымерли как вид. А она... Козу!!! Правда, ей крупно повезло, что у нее под кроватью регулярно шампиньоны сами вырастали. Ими она и кормила козу. Конечно, не каждому так везет с шампиньонами. Но кто не старается, тому и не повезет. Она очень старалась, вой ей и повезло. Козу, правда, у нее реквизировали. В детский фонд. Потому что не может же один человек владеть таким богатством, как коза. Это уже народное достояние! Но важен сам факт выращивания млекопитающего. Значит, могут, если захотят! Еще как могут. Так что каждый из нас, образно говоря, должен вырастить свою козу и доить ее, доить и доить! Вот тогда все будут жить хорошо. Итак, задача понятна. Надо уничтожить предателей розовых и доить козу. Итак, смерть розовым собакам! Да здравствует свобода. А так же мир и демократия. Уф!.. По-моему, я кончил...
- Ну как? - Спросил Нестреляев.
- По-моему, убедительно. - Ответил Джек.
- Мне тоже так кажется. А теперь послушайте Карельцина. У него язык сильно заплетается, но я все равно вам переводить буду.
- Дорогие товарищи! Мы с вами живем в сложную и ответственную эпоху. Вам кое-кто говорит, что мы применяем слишком радикальные средства и еще не в ту сторону. Но это неправда, товарищи. Я со всей ответственностью заявляю, что топтаться на месте дальше нельзя. Надо немедленно внедрять все новое. И смелее, шире использовать опыт Запада. И тогда к осени, в крайнем случае к зиме, обязательно обстановка стабилизируется и даже будут некоторые улучшения. Все говорят, что у нас их опыт неприменим. Дескать, у нас сильнейшие ураганы, и что бы мы не построили, все сразу сдувает. Но вот вопрос: почему у нас есть ураганы, а у них там нет? На одной ведь планете живем. И я вам отвечу. Потому что у них там много небоскребов. Когда у нас города были в древности, то тоже таких ветров не было. Так что вывод совершенно ясен. Надо немедленно снести все землянки и строить, строить небоскребы. Весь мир так живет, а мы до сих пор боимся нового. Но сколько же можно! И главное, положительный опыт в этом направлении есть. Вот недавно товарищ Коромыслов, светлая ему память, согласился на героический эксперимент: пожить в течении месяца на верхнем этаже 16-этажного дома. Специально для него мы построили дом утяжеленной конструкции. Привязали даже к земле пятьюдесятью тысячами тросов, чтобы не улетел. А по просьбе самого товарища Коромыслова замуровали ему окна и двери. Маленькую только дырку величиной с кулак оставили, чтобы не задохнулся. Мы удовлетворили все его последние желания. И тем, кто еще захочет пойти на такой же героический поступок, мы тоже пойдем навстречу. И окна замуруем и завещание поможем составить. Так вот, товарищ Коромыслов две недели продержался. Мы специально каждый день в дыру заглядывали, там ли он. Светлая ему память. И только на 15-й день его в эту дыру засосало. Вместе с женой и мебельным гарнитуром. И унесло в неизвестном направлении. Его жену, правда, потом нашли... В горах Сихотэ-Алиня. Светлая ей память. Но, главное, дом-то выстоял! Значит, могут строить, если захотят. Могут! Этот дом потом еще целых два месяца простоял. Потом, правда, завалился. Но это уже несущественно. Так что ни у кого не должно быть сомнений, что надо смелее использовать опыт мировой цивилизации. Этот опыт проверен веками. Вдумайтесь, товарищи! Веками! Вот уничтожим красных предателей, и все на постройку небоскребов. Смерть красным собакам. Да здравствует свобода, а также мир и демократия!
- Ну как? - Поинтересовался Нестреляев.
- Впечатляюще! Очень убедительно. - Ответил Джек.
- И кто же, по-вашему, прав?
- Ну, не знаю. По-моему, оба правы.
- Тогда скажите, на чьей стороне нам воевать. Кто из них предатели, а кто защитники свободы, мира и демократии?
- Я не могу так сразу. Вот вы сколько тут живете, а не знаете!
- Нет, я знаю. Все мы долго спорили и решили, что нужен... внешний толчок! Сама Россия не выйдет из сонного состояния. Ее нужно подтолкнуть извне. Для этого мы и едем на Запад.
- Да ну?
- Да, да. Мы выстрадали это. Так что мы не просто бежим. А бежим, чтобы вернуться. Сейчас Россия как вот этот вагон. Тащится еле-еле. Ну прямо как на похоронах. Видите, как мы ползем? А вот сейчас небольшой уклон. Видите? И вагон пошел чуть быстрее. Так и Россия! Ее надо направить и подтолкнуть! Видите, как быстро пошел вагон. И лошадь вскачь пустилась. Вот что значит нужный уклон! Ну, быстрее, еще быстрее! Во как здорово!
Вагон все быстрее и быстрее стал стучать по рельсам. Лошадь надрывно заржала. Появилось непривычное покачивание вагона, как на волнах. Затем в вагоне что-то с грохотом упало. Потом сильно тряхнуло. Где-то заорали: "Стойте! Стойте!" Лошадь заржала нечеловеческим голосом. Транспортное средство еще раз сильно тряхнуло. Джек хотел спрыгнуть с подножки, но скорость была слишком велика. Все выскочили из своих купе, объятые ужасом. Вагон продолжал нестись со свистом.
- Что, что случилось? Ах! А-а... - Кто-то распластался на полу.
Наконец, скорость упала. Вскоре вагон остановился. Все высыпали наружу. Лошади... не было. Только на колесах кое-где были намотаны куски окровавленного мяса.
Никто особенно не пострадал. Только скульптор в сумятице поскользнулся на припасенном им навозе и сильно испачкал свою физиономию. Да философ упал с верхней полки и случайно вылетел в окно. Все пошли назад искать его. Философ валялся в пыли и был почти что целый. Его осторожно приволокли, стряхнули пыль и аккуратно положили обратно на верхнюю полку.
Больше всех сокрушался о лошади скульптор:
- Где же я теперь буду брать материал для своих работ?
- Не отчаивайтесь. По крайней мере, хоть поедим по-людски. - Успокоил его видный экономист, оторвал от колеса кусок мяса и засунул его в рот.
Джек разинул рот. Заметив это и немного прожевав, Нестреляев поинтересовался:
- Тоже хотите? Не стесняйтесь. Угощайтесь, пожалуйста! А! Вы, кажется, удивлены, что без хлеба? Нет у нас ни хлеба, ни соли, ни воды, ни огня. Да так даже полезнее. Все витамины сохраняются. Вам на Западе, наверное, запудрили мозги разные лжеученые. А надо быть ближе к природе. Да вы не отчаивайтесь. Мы вам поможем. - Нестреляев дружески похлопал гостя по плечу. - Еще как поможем! За этим и едем.
Обсуждения Время, назад! Гл.10,11