Глава 4. Первый урок
Во дворе школы вновь закипел муравейник. И только колонна первоклассников, взявшихся парами за руки, выделялась своей относительной стройностью и следовала во вполне определенном направлении. Можно было подумать, что только эти малыши точно знают куда направляются, а все остальные находятся в полной растерянности. Но на самом деле все обстояло совсем наоборот.
Для кого торжественная линейка из чисто праздничной наполовину превратилась в будничную, те школьники уже прекрасно представляли дальнейшее и торопились насладиться несколькими минутами полного беспорядка и не торопились принять чинный вид. Зато ровная колонна первоклашек с замиранием сердца шагала в неизвестное будущее.
Но идущая впереди учительница знала все, или почти все. Или, по крайней мере, она делала вид, что знает все.
- Это - мои! - С гордостью объясняла женщина всем встречным учителям и подзадержавшимся родителям, как будто бы кто-то собирался отобрать ее выводок. - Это все - мои!
И все встречные с благоговением расступались, с удивлением разглядывая серьезные лица в этом суматошном веселящемся муравейнике.
В школьном здании было светло и тихо. Шумная толпа колыхалась во дворе и не торопилась хлынуть в двери классов. Первоклассники пришли сюда первыми. Может быть, так и должно быть? Ведь они первоклассники. И это объясняет многое.
Впрочем, то, что случилось через несколько минут, учительница не смогла объяснить ни в этот день, ни во все последующие дни своей долгой педагогической деятельности...
При входе в класс стройная колонна исчезла. Дети, раскрыв рты, озирались по сторонам. А учительница не спеша наслаждалась произведенным эффектом. Даже первоклассники, которым раньше по разным причинам довелось побывать в школе, были удивлены обстановкой, а точнее, крайней ее скудностью. С десяток кривых столов со скамейками и все! Правда, один стол был ровный, как позже выяснилось, учительский...
Когда дети закончили изучение обстановки, а изучать, собственно было почти нечего, учительница скомандовала:
- Садитесь пока где вам самим нравится, а потом, если понадобится, а вас пересажу.
Первое школьное задание оказалось несколько расплывчатым. К тому же многие детишки сами не знали, где им нравится сидеть.
Тут один мальчик хлопнул себя по лбу и помчался на заднюю парту. Все остальные то ли из чувства солидарности, то ли благодаря каким-то познаниям, полученным, возможно, от старшеклассников, с воем ринулись на задний ряд.
Учительница в ужасе схватилась за голову.
Но ужас и не думал прекращаться. Дело в том, что мест на заднем ряду было шесть, а в классе всего восемнадцать учеников. Поскольку дети были маленькие, а парты большие, рассчитанные, так сказать, на вырост, то на каждой парте вполне хватило места трем школярам. Но и этого количества мест оказалось явно недостаточно. Началась дикая возня и спихивание друг друга со скамеек.
- Стойте! - кричала учительница, но ее никто не слышал.
В конце концов, стал вырисовываться перевес в пользу мальчиков, и девочкам пришлось довольствоваться предпоследним рядом.
Разом все стихло. И довольные ученики обратили свои невинные взоры на учительницу. А та только беззвучно глотала воздух.
- Батюшки! Да что же это делается! - Прорезалась женщина.
Восемнадцать пар больших удивленных глаз без тени смущения продолжали смотреть на учительницу.
- Да разве так поступают мужчины? - Задала она, может быть, не самый удачный вопрос, находясь в полной растерянности от увиденного.
Мальчики переглянулись. Один что-то зашептал на ухо соседу.
- Да? - удивился уже в слух сосед и что-то зашептал на ухо другому соседу.
- Не может быть! - Возмутился второй сосед.
Без энтузиазма все мальчики встали, а девочки шустро заняли их места. Мужская половина с чувством исполненного долга развалилась на предпоследнем ряду.
- Мы еще с вами даже не познакомились, а вы такое вытворяете!
Удивленные глаза принялись переглядываться.
Наконец учительница поняла, что совершенно напрасно пустила дело на самотек и причина беспорядков не столько в детях, сколько в ее педагогических просчетах. Впрочем, про свои просчеты она ничего не сказала, а принялась тыкать пальцем и командовать:
- Ты - сюда! А вот ты - рядом! Да, за первую парту! За первую, я сказала! Ах, ты не знаешь, какая первая? Вот эта первая, а совсем не та, которая посередине класса. И ты тоже за первую. Ах, ты, говоришь, вообще считать не умеешь? Я пока за тебя посчитаю. Вот с краю - значит, первая. Да, да, та парта тоже с краю. Но это не тот край. Да, конечно, если считать с конца, то она будет первая, но это совсем не тот конец! Да, да, концы неравноправны! Я потом объясню, почему они неравноправны. Да, верно, здесь закон равноправия не действует. Я потом объясню, почему закон не действует. Да усядетесь ли вы в конце концов! Уф!..
Учительница в изнеможении упала на стул.
- Да я за целый рабочий день так не уставала, как с вами за десять минут.
Дети с удивлением и состраданием оглядели учительницу.
- Недаром мне руководство говорило, что бросает меня на самый опасный участок. Да я не поверила. В общем так, дорогие мои дети, если вы не хотите преждевременно потерять свою первую учительницу, ведите себя тихо. Если хотите что-то сказать или сделать, сначала поднимите руку. Вот так. Если я разрешу говорить, значит, можно. И тогда надо встать. А если нет, то молчите. А если вы все разом начнете кричать, то я все равно ничего не услышу. Понятно?
В ответ - полная тишина.
- Понятно? - Еще раз уже с удивлением спросила учительница. Улыбнувшись, она добавила: - Раз молчите, значит, понятно.
Учительница уже хотела немного расслабиться, но тут черненький кудрявый мальчик поднял руку.
- Ну! Что тебе?
- Ничего.
- Зачем же ты поднял руку?
- Чтобы проверить.
- Что проверить?
- Проверить, что действует.
- А-а... - Кисло улыбнулась учительница. - Теперь проверил?
- Теперь проверил. - Согласился мальчик и добавил: - Спасибо.
- Пожалуйста. - Раскланялась учительница. - Тебя, кажется, Владимиром зовут?
- Да. - Согласился мальчик. - Я - Владимир Кацман, но вы можете называть меня просто Вовочка.
- Спасибо за доверие. - Поблагодарила учительница.
- Пожалуйста. - Поклонился мальчик.
Тут поднял руку другой мальчик, лохматый, но не кудрявый.
- А тебе что? - С раздражением спросила учительница.
- Мне тоже это...
- Что это?
- Тоже проверить...
- Что! - Учительница вскочила с места. - Чтоб больше никто не проверял! Как твоя фамилия?
- Моя фамилия Сидоров. - Насупился мальчик.
- А! - Вспомнила учительница. - Федор Сидоров? И можно просто называть тебя Федя, или как там еще?..
- Нет, мне больше нравится: Федор.
- Да? Ну, пусть будет: Федор. Садись!
Учительница опять присела.
- Итак, меня зовут Мария Ивановна, а вас всех я уже знаю. По документам, конечно. Если кого-то еще не запомнила, то не обижайтесь. Первый урок у нас будет ознакомительный, а на втором начнем изучать русский язык. Всего сегодня будет два урока, но в последующие дни их число увеличится.
Дети внимали, раскрыв рты. Учительница приободрилась. Возможно, у нее открылось второе дыхание. Она даже встала и с упоением продолжала:
- Вам, дети выпало на долю нелегкое испытание. На всех нас свалилась новая учебная программа. Я уже провела подготовительные беседы с вашими родителями, но вас решили раньше времени не волновать. Вам ведь пока все равно: что новая, что старая. Для вас сейчас все новое. И даже самая старая программа показалась бы вам новой.
Учительница замолкла, пытаясь распутаться в своих мыслях.
- В общем, ваши родители спрашивали, чем вызвано введение новой программы. Я им уже объяснила. А теперь и вам объясню, хоть вы пока и не спрашиваете. Все равно завтра или послезавтра спрашивать начнете. Так уж лучше сразу отмучиться...
Дети напряженно внимали.
- А расскажу я вам одну невеселую историю, с которой все и началось. Дело было в Антарктиде. Вы, наверное, не знаете, что такое Антарктида, но это совсем неважно, потому что точно такая же история могла случиться в любом другом месте. Так вот в Антарктиде недавно был основан плацдарм для освоения континента. Этот материк был признан наиболее перспективным в плане тушения пожаров, и там с большим риском была десантирована первая станция. Но видно, что-то не учли наши ученые, и от перегрева стало выходить из строя одно оборудование за другим, одно за другим. Связь с внешним миром была потеряна из-за очень сильного излучения. В общем, всем работникам станции стало как день ясно, что станции - крышка...
Учительница закашлялась.
- То есть я неправильно выразилась. На самом деле
образовалась безвыходная ситуация.
И тут маленькая девочка заплакала.
- Что с тобой? - Заволновалась учительница.
- Мне страшно. И жалко.
- Так все-таки страшно или жалко?
- И страшно, и жалко, и страшно-жалко.
- Ничего, не плачь. Все люди спаслись.
- Да я и не беспокоилась за людей. Я знаю, что они спаслись. Я уже слышала эту историю. Но вы все равно рассказывайте, мне интересно еще раз послушать. Аж, до слез пробирает! А станцию все равно жалко. Когда еще новую-то построят?
- Так. - Сказала учительница. - Ты - Леля Галушкина? Пять лет? Это тебя родители просили раньше срока в школу пристроить?
- Да. Они сказали: ты нас уже вконец замучила, теперь пусть школа мучается. Вот! - Радостно сообщила девочка.
- Какое совпадение. - Шепотом сообщил своей соседке Сидоров. - Мои предки то же самое сказали. Ну, слово в слово.
Соседка, а это была Катя, с презрением оглядела Сидорова.
- М-да. - Сказала Мария Ивановна. - Тогда просьба слушать без лишних эмоций. Вы не на представление пришли, на серьезную работу. Итак, работникам антарктической станции стало ясно, что их рабочее место накры... то есть находится в катастрофическом положении. Но люди действительно спаслись, так как в Центре еще раньше поняли, что стация накры.. то есть попала в отчаянное положение, и заблаговременно выслали спасательную экспедицию. Но вся соль не в этом, потому что станций бывало много, и аварий немало, и далеко не с таким благополучным концом. А соль в том, что в самый критический момент понадобилось снять последние показания приборов, которые еще сохранили работоспособность. Эта было крайне важно для последующих путешествий в Антарктиду, чтобы знать причину неудачи и не делать больше подобных ошибок.
- Это как черный ящик. - Шепнул Сидоров Кате, и она взглянула на него уже совсем другими глазами.
- И вот тут обнаружилось самое страшное. - Учительница высоко подняла руку для привлечения дополнительного внимания, которое впрочем, и без того было на пределе. - Тут выяснилось, что никто из работников станции не умеет записывать информацию на бумаге или еще на чем-либо. Все привыкли голосом командовать над машинами или кнопки нажимать.
Кацман поднял руку.
- Марьванна! А память у них дырявая оказалась?
- Дырявая - не дырявая, но не тренированная. Незачем им раньше было память напрягать. Сколько могли, конечно, запомнили. Но потом выявились неточности, разночтения. В общем, информация получилась ненадежная. А важна ведь была малейшая деталь. В результате наступление на Антарктиду отложено. Может быть, на многие годы.
- Да, печальная история. - Не удержалась Леля.
- Но это еще не все. Пошли разные проверки, и обнаружилось, что большинство так называемых специалистов никогда в жизни не держало в руках ни книг, ни чертежей, а половина выпускников школ даже не знает, как держать ручку или карандаш. Это означает, что если случится серьезная авария в энергоснабжении, то остановившиеся машины даже некому будет запустить. Вы станете кричать машине: давай, мол, запускайся, а она - ноль внимания, тьфу на вас, да и только. Вы ведь этой машине до лампочки, то есть, безразличны, я хотела сказать...
- Ха-ха-ха! - Не удержался от смеха Сидоров. - Мой папа говорит, что машины - это металлолом, а человек - это голова.
- Смотря, какой человек. - Уточнила учительница. - Если безграмотный, то у него все машины в металлолом превратятся. И просьба без разрешения комментарии не вставлять.
Кацман поднял руку.
- У нас дома есть технические книги, но отец говорит, что лучше хранить информацию на магнитных носителях. Больше влезает. У него даже под кроватью склад дисков по разным специальностям, к которым он даже никакого отношения не имеет. Хотя все это без труда можно посмотреть напрямую в сети в электронных справочниках. Но он говорит, что так надежнее. Вдруг сети откажут, что тогда? А у него все под рукой.
- Может быть, он и прав. - Не стала спорить учительница. - Никто не собирается отменять магнитных носителей. Но как показал печальный опыт, если люди ничего не знают о других формах хранения знаний, то они совершенно не ориентируются и в электронных знаниях, не видят разницы между прошлым и будущим, не могут быть в полной мере полезны другим людям. Посмотрите на эти голые стены!
Дети покрутили головами. Но девственная белизна стен не задержала их взглядов.
- Это неспроста! С них только что сняли электронные экраны, которыми пока увешаны другие классы. Слишком красочными и слишком развлекательными были прежние учебные программы. Фактически детям не давали знаний, а только учили общаться с машинами, учили какие кнопки нажимать, учили как успешно сдавать тесты. Считалось, что надо как можно больше работы поручить машине. Вот и разучились наши дети сами что-либо делать и думать. И действительно, зачем думать, когда и машина хорошо думает?
Кацман опять попросил слово.
- Мой папа говорит, что, отдав машине часть умственной работы, мы получаем возможность думать над очень сложными проблемами, которые пока непосильны машинам.
- Наверное, это правильно. - Согласилась учительница. - Но почему-то далеко не все используют эту возможность, предпочитают не напрягаться и попросту тупеют.
Первоклассники явно не собирались тупеть и никто не выступил против новой программы, хотя в чем она заключалась - было далеко не ясно.
- Уж не знаю, хорошо ли я объяснила. - Заскромничала учительница. - Для нас, учителей, все новинки - как снег на голову. Только-только, кажется, все устоялось, наконец, найдены правильные решения. Ан-нет. Оказывается, что все мы преподавали не так, как надо, и не то, что надо. Так что если вы поняли сегодня не все или даже все не поняли, то не огорчайтесь, потому что даже взрослые далеко не все понимают. Все равно в головах у вас что-то отложится и позже сыграет свою роль. А сейчас - перемена!
Во дворе школы вновь закипел муравейник. И только колонна первоклассников, взявшихся парами за руки, выделялась своей относительной стройностью и следовала во вполне определенном направлении. Можно было подумать, что только эти малыши точно знают куда направляются, а все остальные находятся в полной растерянности. Но на самом деле все обстояло совсем наоборот.
Для кого торжественная линейка из чисто праздничной наполовину превратилась в будничную, те школьники уже прекрасно представляли дальнейшее и торопились насладиться несколькими минутами полного беспорядка и не торопились принять чинный вид. Зато ровная колонна первоклашек с замиранием сердца шагала в неизвестное будущее.
Но идущая впереди учительница знала все, или почти все. Или, по крайней мере, она делала вид, что знает все.
- Это - мои! - С гордостью объясняла женщина всем встречным учителям и подзадержавшимся родителям, как будто бы кто-то собирался отобрать ее выводок. - Это все - мои!
И все встречные с благоговением расступались, с удивлением разглядывая серьезные лица в этом суматошном веселящемся муравейнике.
В школьном здании было светло и тихо. Шумная толпа колыхалась во дворе и не торопилась хлынуть в двери классов. Первоклассники пришли сюда первыми. Может быть, так и должно быть? Ведь они первоклассники. И это объясняет многое.
Впрочем, то, что случилось через несколько минут, учительница не смогла объяснить ни в этот день, ни во все последующие дни своей долгой педагогической деятельности...
При входе в класс стройная колонна исчезла. Дети, раскрыв рты, озирались по сторонам. А учительница не спеша наслаждалась произведенным эффектом. Даже первоклассники, которым раньше по разным причинам довелось побывать в школе, были удивлены обстановкой, а точнее, крайней ее скудностью. С десяток кривых столов со скамейками и все! Правда, один стол был ровный, как позже выяснилось, учительский...
Когда дети закончили изучение обстановки, а изучать, собственно было почти нечего, учительница скомандовала:
- Садитесь пока где вам самим нравится, а потом, если понадобится, а вас пересажу.
Первое школьное задание оказалось несколько расплывчатым. К тому же многие детишки сами не знали, где им нравится сидеть.
Тут один мальчик хлопнул себя по лбу и помчался на заднюю парту. Все остальные то ли из чувства солидарности, то ли благодаря каким-то познаниям, полученным, возможно, от старшеклассников, с воем ринулись на задний ряд.
Учительница в ужасе схватилась за голову.
Но ужас и не думал прекращаться. Дело в том, что мест на заднем ряду было шесть, а в классе всего восемнадцать учеников. Поскольку дети были маленькие, а парты большие, рассчитанные, так сказать, на вырост, то на каждой парте вполне хватило места трем школярам. Но и этого количества мест оказалось явно недостаточно. Началась дикая возня и спихивание друг друга со скамеек.
- Стойте! - кричала учительница, но ее никто не слышал.
В конце концов, стал вырисовываться перевес в пользу мальчиков, и девочкам пришлось довольствоваться предпоследним рядом.
Разом все стихло. И довольные ученики обратили свои невинные взоры на учительницу. А та только беззвучно глотала воздух.
- Батюшки! Да что же это делается! - Прорезалась женщина.
Восемнадцать пар больших удивленных глаз без тени смущения продолжали смотреть на учительницу.
- Да разве так поступают мужчины? - Задала она, может быть, не самый удачный вопрос, находясь в полной растерянности от увиденного.
Мальчики переглянулись. Один что-то зашептал на ухо соседу.
- Да? - удивился уже в слух сосед и что-то зашептал на ухо другому соседу.
- Не может быть! - Возмутился второй сосед.
Без энтузиазма все мальчики встали, а девочки шустро заняли их места. Мужская половина с чувством исполненного долга развалилась на предпоследнем ряду.
- Мы еще с вами даже не познакомились, а вы такое вытворяете!
Удивленные глаза принялись переглядываться.
Наконец учительница поняла, что совершенно напрасно пустила дело на самотек и причина беспорядков не столько в детях, сколько в ее педагогических просчетах. Впрочем, про свои просчеты она ничего не сказала, а принялась тыкать пальцем и командовать:
- Ты - сюда! А вот ты - рядом! Да, за первую парту! За первую, я сказала! Ах, ты не знаешь, какая первая? Вот эта первая, а совсем не та, которая посередине класса. И ты тоже за первую. Ах, ты, говоришь, вообще считать не умеешь? Я пока за тебя посчитаю. Вот с краю - значит, первая. Да, да, та парта тоже с краю. Но это не тот край. Да, конечно, если считать с конца, то она будет первая, но это совсем не тот конец! Да, да, концы неравноправны! Я потом объясню, почему они неравноправны. Да, верно, здесь закон равноправия не действует. Я потом объясню, почему закон не действует. Да усядетесь ли вы в конце концов! Уф!..
Учительница в изнеможении упала на стул.
- Да я за целый рабочий день так не уставала, как с вами за десять минут.
Дети с удивлением и состраданием оглядели учительницу.
- Недаром мне руководство говорило, что бросает меня на самый опасный участок. Да я не поверила. В общем так, дорогие мои дети, если вы не хотите преждевременно потерять свою первую учительницу, ведите себя тихо. Если хотите что-то сказать или сделать, сначала поднимите руку. Вот так. Если я разрешу говорить, значит, можно. И тогда надо встать. А если нет, то молчите. А если вы все разом начнете кричать, то я все равно ничего не услышу. Понятно?
В ответ - полная тишина.
- Понятно? - Еще раз уже с удивлением спросила учительница. Улыбнувшись, она добавила: - Раз молчите, значит, понятно.
Учительница уже хотела немного расслабиться, но тут черненький кудрявый мальчик поднял руку.
- Ну! Что тебе?
- Ничего.
- Зачем же ты поднял руку?
- Чтобы проверить.
- Что проверить?
- Проверить, что действует.
- А-а... - Кисло улыбнулась учительница. - Теперь проверил?
- Теперь проверил. - Согласился мальчик и добавил: - Спасибо.
- Пожалуйста. - Раскланялась учительница. - Тебя, кажется, Владимиром зовут?
- Да. - Согласился мальчик. - Я - Владимир Кацман, но вы можете называть меня просто Вовочка.
- Спасибо за доверие. - Поблагодарила учительница.
- Пожалуйста. - Поклонился мальчик.
Тут поднял руку другой мальчик, лохматый, но не кудрявый.
- А тебе что? - С раздражением спросила учительница.
- Мне тоже это...
- Что это?
- Тоже проверить...
- Что! - Учительница вскочила с места. - Чтоб больше никто не проверял! Как твоя фамилия?
- Моя фамилия Сидоров. - Насупился мальчик.
- А! - Вспомнила учительница. - Федор Сидоров? И можно просто называть тебя Федя, или как там еще?..
- Нет, мне больше нравится: Федор.
- Да? Ну, пусть будет: Федор. Садись!
Учительница опять присела.
- Итак, меня зовут Мария Ивановна, а вас всех я уже знаю. По документам, конечно. Если кого-то еще не запомнила, то не обижайтесь. Первый урок у нас будет ознакомительный, а на втором начнем изучать русский язык. Всего сегодня будет два урока, но в последующие дни их число увеличится.
Дети внимали, раскрыв рты. Учительница приободрилась. Возможно, у нее открылось второе дыхание. Она даже встала и с упоением продолжала:
- Вам, дети выпало на долю нелегкое испытание. На всех нас свалилась новая учебная программа. Я уже провела подготовительные беседы с вашими родителями, но вас решили раньше времени не волновать. Вам ведь пока все равно: что новая, что старая. Для вас сейчас все новое. И даже самая старая программа показалась бы вам новой.
Учительница замолкла, пытаясь распутаться в своих мыслях.
- В общем, ваши родители спрашивали, чем вызвано введение новой программы. Я им уже объяснила. А теперь и вам объясню, хоть вы пока и не спрашиваете. Все равно завтра или послезавтра спрашивать начнете. Так уж лучше сразу отмучиться...
Дети напряженно внимали.
- А расскажу я вам одну невеселую историю, с которой все и началось. Дело было в Антарктиде. Вы, наверное, не знаете, что такое Антарктида, но это совсем неважно, потому что точно такая же история могла случиться в любом другом месте. Так вот в Антарктиде недавно был основан плацдарм для освоения континента. Этот материк был признан наиболее перспективным в плане тушения пожаров, и там с большим риском была десантирована первая станция. Но видно, что-то не учли наши ученые, и от перегрева стало выходить из строя одно оборудование за другим, одно за другим. Связь с внешним миром была потеряна из-за очень сильного излучения. В общем, всем работникам станции стало как день ясно, что станции - крышка...
Учительница закашлялась.
- То есть я неправильно выразилась. На самом деле
образовалась безвыходная ситуация.
И тут маленькая девочка заплакала.
- Что с тобой? - Заволновалась учительница.
- Мне страшно. И жалко.
- Так все-таки страшно или жалко?
- И страшно, и жалко, и страшно-жалко.
- Ничего, не плачь. Все люди спаслись.
- Да я и не беспокоилась за людей. Я знаю, что они спаслись. Я уже слышала эту историю. Но вы все равно рассказывайте, мне интересно еще раз послушать. Аж, до слез пробирает! А станцию все равно жалко. Когда еще новую-то построят?
- Так. - Сказала учительница. - Ты - Леля Галушкина? Пять лет? Это тебя родители просили раньше срока в школу пристроить?
- Да. Они сказали: ты нас уже вконец замучила, теперь пусть школа мучается. Вот! - Радостно сообщила девочка.
- Какое совпадение. - Шепотом сообщил своей соседке Сидоров. - Мои предки то же самое сказали. Ну, слово в слово.
Соседка, а это была Катя, с презрением оглядела Сидорова.
- М-да. - Сказала Мария Ивановна. - Тогда просьба слушать без лишних эмоций. Вы не на представление пришли, на серьезную работу. Итак, работникам антарктической станции стало ясно, что их рабочее место накры... то есть находится в катастрофическом положении. Но люди действительно спаслись, так как в Центре еще раньше поняли, что стация накры.. то есть попала в отчаянное положение, и заблаговременно выслали спасательную экспедицию. Но вся соль не в этом, потому что станций бывало много, и аварий немало, и далеко не с таким благополучным концом. А соль в том, что в самый критический момент понадобилось снять последние показания приборов, которые еще сохранили работоспособность. Эта было крайне важно для последующих путешествий в Антарктиду, чтобы знать причину неудачи и не делать больше подобных ошибок.
- Это как черный ящик. - Шепнул Сидоров Кате, и она взглянула на него уже совсем другими глазами.
- И вот тут обнаружилось самое страшное. - Учительница высоко подняла руку для привлечения дополнительного внимания, которое впрочем, и без того было на пределе. - Тут выяснилось, что никто из работников станции не умеет записывать информацию на бумаге или еще на чем-либо. Все привыкли голосом командовать над машинами или кнопки нажимать.
Кацман поднял руку.
- Марьванна! А память у них дырявая оказалась?
- Дырявая - не дырявая, но не тренированная. Незачем им раньше было память напрягать. Сколько могли, конечно, запомнили. Но потом выявились неточности, разночтения. В общем, информация получилась ненадежная. А важна ведь была малейшая деталь. В результате наступление на Антарктиду отложено. Может быть, на многие годы.
- Да, печальная история. - Не удержалась Леля.
- Но это еще не все. Пошли разные проверки, и обнаружилось, что большинство так называемых специалистов никогда в жизни не держало в руках ни книг, ни чертежей, а половина выпускников школ даже не знает, как держать ручку или карандаш. Это означает, что если случится серьезная авария в энергоснабжении, то остановившиеся машины даже некому будет запустить. Вы станете кричать машине: давай, мол, запускайся, а она - ноль внимания, тьфу на вас, да и только. Вы ведь этой машине до лампочки, то есть, безразличны, я хотела сказать...
- Ха-ха-ха! - Не удержался от смеха Сидоров. - Мой папа говорит, что машины - это металлолом, а человек - это голова.
- Смотря, какой человек. - Уточнила учительница. - Если безграмотный, то у него все машины в металлолом превратятся. И просьба без разрешения комментарии не вставлять.
Кацман поднял руку.
- У нас дома есть технические книги, но отец говорит, что лучше хранить информацию на магнитных носителях. Больше влезает. У него даже под кроватью склад дисков по разным специальностям, к которым он даже никакого отношения не имеет. Хотя все это без труда можно посмотреть напрямую в сети в электронных справочниках. Но он говорит, что так надежнее. Вдруг сети откажут, что тогда? А у него все под рукой.
- Может быть, он и прав. - Не стала спорить учительница. - Никто не собирается отменять магнитных носителей. Но как показал печальный опыт, если люди ничего не знают о других формах хранения знаний, то они совершенно не ориентируются и в электронных знаниях, не видят разницы между прошлым и будущим, не могут быть в полной мере полезны другим людям. Посмотрите на эти голые стены!
Дети покрутили головами. Но девственная белизна стен не задержала их взглядов.
- Это неспроста! С них только что сняли электронные экраны, которыми пока увешаны другие классы. Слишком красочными и слишком развлекательными были прежние учебные программы. Фактически детям не давали знаний, а только учили общаться с машинами, учили какие кнопки нажимать, учили как успешно сдавать тесты. Считалось, что надо как можно больше работы поручить машине. Вот и разучились наши дети сами что-либо делать и думать. И действительно, зачем думать, когда и машина хорошо думает?
Кацман опять попросил слово.
- Мой папа говорит, что, отдав машине часть умственной работы, мы получаем возможность думать над очень сложными проблемами, которые пока непосильны машинам.
- Наверное, это правильно. - Согласилась учительница. - Но почему-то далеко не все используют эту возможность, предпочитают не напрягаться и попросту тупеют.
Первоклассники явно не собирались тупеть и никто не выступил против новой программы, хотя в чем она заключалась - было далеко не ясно.
- Уж не знаю, хорошо ли я объяснила. - Заскромничала учительница. - Для нас, учителей, все новинки - как снег на голову. Только-только, кажется, все устоялось, наконец, найдены правильные решения. Ан-нет. Оказывается, что все мы преподавали не так, как надо, и не то, что надо. Так что если вы поняли сегодня не все или даже все не поняли, то не огорчайтесь, потому что даже взрослые далеко не все понимают. Все равно в головах у вас что-то отложится и позже сыграет свою роль. А сейчас - перемена!
Обсуждения Сказка будущего. Гл.4