- «А, что это за мерзость передо мной?» - спросил я у мамы.
- «Это не мерзость, как Вы изволили назвать, а каша гречневая, которую Вы изволили попросить!», - с ехидством в голосе ответила мама.
- «И что с того?».
- «А, то, что ты две ложки съел и опять уснул! И где это ты так нахлебался?...», - недоумённо спросила мама?
- «Хорошо, что она не догадалась!» - подумал я. А мама уложила меня на кровать и занялась глажением своей рабочей одежды. Ведь завтра, ей надо иметь приличный вид, так как:
- «Работать в ресторане – значит быть примером для других», любила повторять мама.
Наступила весна. Снова мой дед ушёл опять в кругосветку. Мама работала в две смены. Отчим постоянно бывал в командировках, а маминой сестре – было не до меня, так как у неё появился первый ухажёр – Виктор Воскресенский, и потому, единственным человеком, который занимался моим воспитанием, опять была бабуля. Она была очень доброй, и ни когда меня не ругала. Как работник медицины, она давно поняла, в чём моя болезнь заключается, и потому много беседовала со мной на эту тему. А, я, «Олух царя небесного», как меня прозвала бабуля, делая вид, что слушал её, всё пропускал мимо ушей.
Однажды, бабуля пожаловалась на боль в области живота. Я, конечно же, вызвал врача и её в тот же день положили в больницу. Две недели пролежала бабуля в больнице, где ей сделали операцию. Но, вернувшись из больницы, бабуля вынуждена была уйти с работы, и теперь дома, чаще всего мы были одни. Что у бабули болело, тогда я так и не узнал. А между тем, ей приходилось пить обезболивающие таблетки, а с годами перейти и на уколы. Конечно же, по первому её вызову, к нам на дом приезжала медсестра, которая делала бабуле уколы. Но однажды, когда медсестра долго не приезжала, а бабуле становилось всё хуже и хуже, я сказал ей, что могу ей сделать укол, вот только чем – не знаю! Бабуля указала на шкафчик, в котором лежали ампулы с морфином, и я, со знанием дела, имея к тому времени большой опыт, сделал ей укол. Бабуля, тогда, похвалили меня и с тех пор, я продолжал ей делать обезболивающие уколы, и все в нашей семье к этому привыкли.
Мила повзрослела, и пришло, её время выйти замуж. У неё родилась дочь Даша. Теперь фамилия Милы стала ещё смешнее – Воскресенская. Но, так как её муж Виктор в две смены работал на Мясокомбинате, а молодость брала своё, Мила познакомилась с грузином Сулаберидзе, который предложил ей бизнес по реализации мяса на рынках Питера. Конечно же, это мясо было из тех, что не были учтены, и наоборот – считалось списанным, как неликвидное, хотя на самом деле, мясо было отборным. В «деле» участвовал и муж Милы, Виктор, который «доставал» мясо. Мила тогда вела бухгалтерию на дому. Гиви Сулаберидзе со своим «родственником» Видади Валишвилли были хозяевами мясных лотков на рынках. А, мне досталась роль «сборщика прибылей» у продавцов. Конечно же, я тут же приютил своих друзей по несчастью, с которыми, словно сами хозяева положения, мы ходили между мясных рядов, не прося, а требуя от них «положенные» нам деньги. Если, что, могли и побить, и ни кто слова сказать не мог. Все нас боялись! Ещё-бы! К тому времени я весил более восьмидесяти килограмм. Этакий пухлый тюфяк, с огромной черноволосой гривой на голове.
Милиция нас тоже не трогала. Ведь она была «куплена» дядей Видади Валишвилли, который устроился к ним, как внештатный сотрудник. Он, даже корочки имел, которыми «тряс» в нужный момент…. Однако, ни кто из нас не знал, что этот дядя Видади «работал» на пару с Гиви Сулаберидзе. С нашей семьёй все «дела» имел лишь Милин ухажёр – Гиви.
А Мама, к тому времени, развелась и с моим отчимом.
Дудкин просил её, отпустить меня с ним на его родину - в Польшу, но мама отказала ему. А вскоре у мамы и Милы, на двоих, был один тайный ухажёр – Гиви. Сулаберидзе - настоящий половой гигант, от встречи с которым все женщины визжали…. Я, как-то пытался сосчитать, сколько же у него любовниц. Так и не понял! Знаю только, что среди наиболее известных, были: - прокурорша города Кировска Лен. Области; Жена директора Пассажа; Хозяйка сети магазинов по продаже компьютеров, и какая-то тётя, торгующая недвижимостью. И как он только всех успевал обихаживать – ума не приложу!
Работать мама перешла в буфет Речного Порта, на проспект Обуховской обороны, где, иногда и я бывал.
Однажды в августовский вечер, в буфет пришёл Валишвилли. И именно в тот день моя мама впервые познакомилась с Видади Валишвилли.
В буфете, который находился на шестом этаже, стояло четыре столика у окна, за одним из которых сидел я, и три у противоположной стенки. Валишвилли сидел в одиночестве на втором столике от двери. А мама стояла за стойкой и время от времени обслуживала грузина, подавая ему дорогие вина. Больше в буфете ни кого не было. Но Валишвилли их не пил, а лишь пробовал на вкус.
В этот вечер в буфет зашёл посетитель…
А Валишвилли подозвав меня спросил:
- «А, ты её сын?».
- «Да!» - с гордостью ответил я.
- «Познакомь меня со своей мамой!».
Я подошёл к маминой стойке и сказал ей:
- «Этот грузин хочет с тобой познакомиться!».
- «Ну, что ж, пусть познакомится, - сказала мама, - Может мы, с него чего-нибудь поимеем!».
Случайный посетитель, видевший эту сцену, вероятно поняв, что он тут лишний, так и ушёл ничего не спросив.
Потом, спустя много лет, я клял себя:
- «Будь проклят тот день, когда я познакомил свою мать с этим грузином!»
- «Это не мерзость, как Вы изволили назвать, а каша гречневая, которую Вы изволили попросить!», - с ехидством в голосе ответила мама.
- «И что с того?».
- «А, то, что ты две ложки съел и опять уснул! И где это ты так нахлебался?...», - недоумённо спросила мама?
- «Хорошо, что она не догадалась!» - подумал я. А мама уложила меня на кровать и занялась глажением своей рабочей одежды. Ведь завтра, ей надо иметь приличный вид, так как:
- «Работать в ресторане – значит быть примером для других», любила повторять мама.
Наступила весна. Снова мой дед ушёл опять в кругосветку. Мама работала в две смены. Отчим постоянно бывал в командировках, а маминой сестре – было не до меня, так как у неё появился первый ухажёр – Виктор Воскресенский, и потому, единственным человеком, который занимался моим воспитанием, опять была бабуля. Она была очень доброй, и ни когда меня не ругала. Как работник медицины, она давно поняла, в чём моя болезнь заключается, и потому много беседовала со мной на эту тему. А, я, «Олух царя небесного», как меня прозвала бабуля, делая вид, что слушал её, всё пропускал мимо ушей.
Однажды, бабуля пожаловалась на боль в области живота. Я, конечно же, вызвал врача и её в тот же день положили в больницу. Две недели пролежала бабуля в больнице, где ей сделали операцию. Но, вернувшись из больницы, бабуля вынуждена была уйти с работы, и теперь дома, чаще всего мы были одни. Что у бабули болело, тогда я так и не узнал. А между тем, ей приходилось пить обезболивающие таблетки, а с годами перейти и на уколы. Конечно же, по первому её вызову, к нам на дом приезжала медсестра, которая делала бабуле уколы. Но однажды, когда медсестра долго не приезжала, а бабуле становилось всё хуже и хуже, я сказал ей, что могу ей сделать укол, вот только чем – не знаю! Бабуля указала на шкафчик, в котором лежали ампулы с морфином, и я, со знанием дела, имея к тому времени большой опыт, сделал ей укол. Бабуля, тогда, похвалили меня и с тех пор, я продолжал ей делать обезболивающие уколы, и все в нашей семье к этому привыкли.
Мила повзрослела, и пришло, её время выйти замуж. У неё родилась дочь Даша. Теперь фамилия Милы стала ещё смешнее – Воскресенская. Но, так как её муж Виктор в две смены работал на Мясокомбинате, а молодость брала своё, Мила познакомилась с грузином Сулаберидзе, который предложил ей бизнес по реализации мяса на рынках Питера. Конечно же, это мясо было из тех, что не были учтены, и наоборот – считалось списанным, как неликвидное, хотя на самом деле, мясо было отборным. В «деле» участвовал и муж Милы, Виктор, который «доставал» мясо. Мила тогда вела бухгалтерию на дому. Гиви Сулаберидзе со своим «родственником» Видади Валишвилли были хозяевами мясных лотков на рынках. А, мне досталась роль «сборщика прибылей» у продавцов. Конечно же, я тут же приютил своих друзей по несчастью, с которыми, словно сами хозяева положения, мы ходили между мясных рядов, не прося, а требуя от них «положенные» нам деньги. Если, что, могли и побить, и ни кто слова сказать не мог. Все нас боялись! Ещё-бы! К тому времени я весил более восьмидесяти килограмм. Этакий пухлый тюфяк, с огромной черноволосой гривой на голове.
Милиция нас тоже не трогала. Ведь она была «куплена» дядей Видади Валишвилли, который устроился к ним, как внештатный сотрудник. Он, даже корочки имел, которыми «тряс» в нужный момент…. Однако, ни кто из нас не знал, что этот дядя Видади «работал» на пару с Гиви Сулаберидзе. С нашей семьёй все «дела» имел лишь Милин ухажёр – Гиви.
А Мама, к тому времени, развелась и с моим отчимом.
Дудкин просил её, отпустить меня с ним на его родину - в Польшу, но мама отказала ему. А вскоре у мамы и Милы, на двоих, был один тайный ухажёр – Гиви. Сулаберидзе - настоящий половой гигант, от встречи с которым все женщины визжали…. Я, как-то пытался сосчитать, сколько же у него любовниц. Так и не понял! Знаю только, что среди наиболее известных, были: - прокурорша города Кировска Лен. Области; Жена директора Пассажа; Хозяйка сети магазинов по продаже компьютеров, и какая-то тётя, торгующая недвижимостью. И как он только всех успевал обихаживать – ума не приложу!
Работать мама перешла в буфет Речного Порта, на проспект Обуховской обороны, где, иногда и я бывал.
Однажды в августовский вечер, в буфет пришёл Валишвилли. И именно в тот день моя мама впервые познакомилась с Видади Валишвилли.
В буфете, который находился на шестом этаже, стояло четыре столика у окна, за одним из которых сидел я, и три у противоположной стенки. Валишвилли сидел в одиночестве на втором столике от двери. А мама стояла за стойкой и время от времени обслуживала грузина, подавая ему дорогие вина. Больше в буфете ни кого не было. Но Валишвилли их не пил, а лишь пробовал на вкус.
В этот вечер в буфет зашёл посетитель…
А Валишвилли подозвав меня спросил:
- «А, ты её сын?».
- «Да!» - с гордостью ответил я.
- «Познакомь меня со своей мамой!».
Я подошёл к маминой стойке и сказал ей:
- «Этот грузин хочет с тобой познакомиться!».
- «Ну, что ж, пусть познакомится, - сказала мама, - Может мы, с него чего-нибудь поимеем!».
Случайный посетитель, видевший эту сцену, вероятно поняв, что он тут лишний, так и ушёл ничего не спросив.
Потом, спустя много лет, я клял себя:
- «Будь проклят тот день, когда я познакомил свою мать с этим грузином!»
Обсуждения Повесть о ненастоящем человеке 7