Несколько дней прошло с тех пор, как мы посетили церковь, а я, так и не вспоминал о наркотиках, как будто, кто-то невидимый управлял моим сознанием.
Однажды утром, Вован сообщил мне, что у него день рождения. А так как вместе с ним будет справлять своё день рождения и его сын, то мне придётся гулять на улице допоздна, до тех пор, пока его не отпустят родные.
Однажды утром, Вован сообщил мне, что у него день рождения. А так как вместе с ним будет справлять своё день рождения и его сын, то мне придётся гулять на улице допоздна, до тех пор, пока его не отпустят родные.
Делать нечего. Весь день, болтаясь по улицам Питера, я невольно встречал своих друзей по несчастью. Один из этих товарищей, которого я сто лет не видел, с большим трудом узнав меня, осмелился подойти ко мне с вопросом:
- «Лев! Это ты?»
Я тоже не сразу вспомнил, кто этот парень, который знал мою кличку.
- «Ну! Я! А ты откуда меня знаешь?»
- «Мы же вместе в холодильном техникуме учились! Да и то, разве это была учёба?».
- «А! Так ты Виталик! По прозвищу… Конь!?», - то-ли, задал вопрос, а то-ли сразу ответил я.
- «А где ты сейчас базируешься? – спросил Виталик, и будто не собираясь дожидаться ответа от меня, продолжил – А, я у мамы, на улице Танкиста Хрустицкого, в семнадцатом доме живу. Поехали ко мне!».
А, что! Времени у меня достаточно! И мы поехали…
Уже в пути Виталик спросил меня:
- «Димон! А где твоя знаменитая шевелюра?».
- «Состриг. Надоела она мне!».
Пятиэтажный, Хрущёвский дом Виталика, оказался на берегу безымянного пруда
Виталик с мамой проживают в угловой, однокомнатной квартире первого этажа. Мне его квартира понравилась каким-то особым уютом. Здесь пахло по домашнему!
В большой, почти восемнадцати метровой, комнате уместились три дивана, стол, который стоял посредине, два шкафа – один платяной, другой с кассетами и книгами и, не считая широкоэкранного телевизора, много всяких мелочей.
Мать Виталика, узнав меня, засуетилась на кухне, где, приготовила чай и бутерброды. А, мы, с Виталиком, продолжали оживлённо беседовать о днях лихих, забытых прошлых лет…
Но, вот мама Виталика сообщила нам, что ей сегодня работать в вечернюю смену и, потому, она покидает нас, оставляя нас на «попечительство» сестры Виталика.
Однако, как только мать ушла, тема нашего разговора резко изменилась.
Сестру, Виталик не боялся, вероятно потому, что она была во курсях всех дел.
В общем, в тот день мы оттянулись по полной!
Когда мать Виталика вернулась с вечерней смены, она сразу поняла, что тут было, так как перед её глазами возникла картина всеобщего хаоса. Разбросанные бумажки, пролитый чай на белую скатерть, тарелка с непонятной жидкостью испускала какой-то неприличный запах… Но самое большое впечатление на неё произвело то, что все мы трое уснули там, где на нас подействовало сильно-действующее вещество, которого у Виталика было завались.
Она увидела меня, лежащего на спине между столом и телевизором. Её сын, сидя на полу, облокотившись на диван, издавал звуки сопения и храпа. А её дочь и вовсе перегородила вход в комнату.
- «Батюшки мои!» – воскликнула мать, и стала укладывать Виталика и дочь на диваны. А меня, достав матрац, она уложила на полу, где я и проспал до глубокой ночи.
Лишь где-то, часа в четыре, я пришёл в чувство, и как всегда в таких случаях, не узнав того места, где я нахожусь, бродил по комнате, шумя случайно опрокидывающими предметами. Наконец, вспомнив, что я в гостях у Коня, поискав его в темноте, прилёг и снова уснул.
Утром, кто-то усиленно пробует меня скинуть с дивана, от чего я даже, чуть не разгневался. Я упирался изо всех сил, и потому, тот, кто хотел меня скинуть, перестав бороться со мной, закричал:
- «Да уйдёшь ты, наконец, с моего дивана! Дурень!»
И вот тогда, когда сквозь сон, до меня дошло, что это была мольба сестры Виталика я, быстро соскочив с дивана, попросил извинения у неё и пошёл на кухню, чтобы выпить глоток воды.
На кухне была мать Виталика, которая пожурила меня за происходящее и попросила меня уйти раньше, чем её сын проснётся.
Я так и поступил. Быстро собравшись, и осмелившись попросить денег на дорогу, я вышел на улицу, сел в автобус и вернулся к Вовану.
Но дома Вована не было. Вспомнив, что он на работе, я решил всё таки, далеко от дома не уходить, и потому дождался его, сидя на скамейке, у входа в его парадную.
- «Лев! Это ты?»
Я тоже не сразу вспомнил, кто этот парень, который знал мою кличку.
- «Ну! Я! А ты откуда меня знаешь?»
- «Мы же вместе в холодильном техникуме учились! Да и то, разве это была учёба?».
- «А! Так ты Виталик! По прозвищу… Конь!?», - то-ли, задал вопрос, а то-ли сразу ответил я.
- «А где ты сейчас базируешься? – спросил Виталик, и будто не собираясь дожидаться ответа от меня, продолжил – А, я у мамы, на улице Танкиста Хрустицкого, в семнадцатом доме живу. Поехали ко мне!».
А, что! Времени у меня достаточно! И мы поехали…
Уже в пути Виталик спросил меня:
- «Димон! А где твоя знаменитая шевелюра?».
- «Состриг. Надоела она мне!».
Пятиэтажный, Хрущёвский дом Виталика, оказался на берегу безымянного пруда
Виталик с мамой проживают в угловой, однокомнатной квартире первого этажа. Мне его квартира понравилась каким-то особым уютом. Здесь пахло по домашнему!
В большой, почти восемнадцати метровой, комнате уместились три дивана, стол, который стоял посредине, два шкафа – один платяной, другой с кассетами и книгами и, не считая широкоэкранного телевизора, много всяких мелочей.
Мать Виталика, узнав меня, засуетилась на кухне, где, приготовила чай и бутерброды. А, мы, с Виталиком, продолжали оживлённо беседовать о днях лихих, забытых прошлых лет…
Но, вот мама Виталика сообщила нам, что ей сегодня работать в вечернюю смену и, потому, она покидает нас, оставляя нас на «попечительство» сестры Виталика.
Однако, как только мать ушла, тема нашего разговора резко изменилась.
Сестру, Виталик не боялся, вероятно потому, что она была во курсях всех дел.
В общем, в тот день мы оттянулись по полной!
Когда мать Виталика вернулась с вечерней смены, она сразу поняла, что тут было, так как перед её глазами возникла картина всеобщего хаоса. Разбросанные бумажки, пролитый чай на белую скатерть, тарелка с непонятной жидкостью испускала какой-то неприличный запах… Но самое большое впечатление на неё произвело то, что все мы трое уснули там, где на нас подействовало сильно-действующее вещество, которого у Виталика было завались.
Она увидела меня, лежащего на спине между столом и телевизором. Её сын, сидя на полу, облокотившись на диван, издавал звуки сопения и храпа. А её дочь и вовсе перегородила вход в комнату.
- «Батюшки мои!» – воскликнула мать, и стала укладывать Виталика и дочь на диваны. А меня, достав матрац, она уложила на полу, где я и проспал до глубокой ночи.
Лишь где-то, часа в четыре, я пришёл в чувство, и как всегда в таких случаях, не узнав того места, где я нахожусь, бродил по комнате, шумя случайно опрокидывающими предметами. Наконец, вспомнив, что я в гостях у Коня, поискав его в темноте, прилёг и снова уснул.
Утром, кто-то усиленно пробует меня скинуть с дивана, от чего я даже, чуть не разгневался. Я упирался изо всех сил, и потому, тот, кто хотел меня скинуть, перестав бороться со мной, закричал:
- «Да уйдёшь ты, наконец, с моего дивана! Дурень!»
И вот тогда, когда сквозь сон, до меня дошло, что это была мольба сестры Виталика я, быстро соскочив с дивана, попросил извинения у неё и пошёл на кухню, чтобы выпить глоток воды.
На кухне была мать Виталика, которая пожурила меня за происходящее и попросила меня уйти раньше, чем её сын проснётся.
Я так и поступил. Быстро собравшись, и осмелившись попросить денег на дорогу, я вышел на улицу, сел в автобус и вернулся к Вовану.
Но дома Вована не было. Вспомнив, что он на работе, я решил всё таки, далеко от дома не уходить, и потому дождался его, сидя на скамейке, у входа в его парадную.
Обсуждения Повесть о ненастоящем человеке 21