12. Чёрный волк.
Когда Фила вызвали к ректору, молодой оборотень никак не мог понять, что же он такого сделал. В последнее время он за собой не замечал ни одного хулиганского поступка, если не считать канцелярской кнопки, искусно подложенной на стул брата Бертрана, их нового преподавателя по светлой магии. Почему-то Фил не опасался выговора на эту тему. Чувствовал, что брат Бертран не будет жаловаться. Да и вообще этот странный служитель Спасителя вызывал скорее симпатию, чем отвращение. Наверное, потому что обладал безграничным энтузиазмом, ярким чувством юмора и умением заинтересовать ученика. Нет, здесь было замешано что-то другое.
В приёмной ректора его встретил вечно подозрительный взгляд Нихилима. Старый демон сидел на одном из кресел и с выражением крайней увлечённости на лице точил свои стальные когти о брусок точильного камня. Искры огненным дождём сыпались на роскошный харадский ковёр, прожигая в его ворсистом нутре сквозные дырочки.
Оборотень остановился в двух шагах. Подходить ближе опасалась его звериная натура, которая обладала куда большим запасом мудрости, чем человеческая. Заговорить первым он тоже не решался. Он слишком хорошо знал, что бывает с нарушителями этикета. Достаточно посмотреть на эти отливающие металлом когти, и вспомнить ту единственную сцену Высшего Суда, которой он стал свидетелем у себя в родном Сейруне. А демоны от оборотней мало, чем отличаются друг от друга.
Прежде, чем Нихилим обратил на него внимание, успело пройти почти три минуты. Фил думал, что простоял так три часа.
- Давненько ты к нам не заходил, господин Фог, – голос демона отливал мирным любопытством. – Опять что-нибудь натворил?
- Нет, дин Нихилим. У нас зачёты начались - времени не хватает даже на сон. Какие тут розыгрыши!
- Мм, вот значит, как…- демон с лёгкой усмешкой отложил точильный камень и принялся рассматривать свои ногти. – Ну, что ж это не будет большой тайной, если я скажу, что к тебе близкий родственник приехал.
Фил понял, что начал медленно сходить с лица. Про его побег из дому знали только два живых существа: его мать Серенити и лучшая на свете подруга Апсала. Дед об этом узнал, когда Филиас переплыл уже половину Моря Скорбей, и вернуть его обратно уже не представлялось возможным. А уж после того, как он загнал своего внутреннего волка в глубь сознания, так они его вообще потеряли. Неужели кто-то из них проболтался?
- Я вижу, ты не рад его приезду, мальчик мой, - Нихилим заметил эту перемену почти мгновенно. – На то есть особые причины?
Оборотень криво усмехнулся и преувеличено аккуратно поправил свою мантию. К нему начала возвращаться его привычный фаталистический оптимизм. Рано или поздно они бы его всё равно нашли. И тогда бы ему точно не поздоровилось бы – у деда всегда была твёрдая рука (или лапа, это уже как посмотреть).
- Что-то вроде того. Можешь, пожелать мне удачи, если хочешь.
- Удачи.
И в этот момент его позвали в кабинет. Эти пять шагов с того места, где он стоял, до двери были самыми тяжёлыми. Как на смертную казнь, ей богу. Даже вся прожитая жизнь перед глазами промелькнула.
Толкнув тяжёлую дверь, он вошёл и остановился в пороге. Перед глазами стоял знакомый до малейшей детали ректорский кабинет. Огромный резной камин, украшенный более чем десятком пустых подсвечников, два кресла (одно занято), многорукая статуя бога Ганеша, увешанная большим количеством самый разных плащей, и, конечно же, знаменитый ректорский стол, как всегда, засыпанный стопками бумажных отчётов, которые нуждались в прочтении и оценке. В другом конце кабинета высился стеллаж, полки которого так и ломились под тяжестью различного совершенно необходимого волшебнику барахла. Наверное, этот стеллаж был единственным, что здесь осталось от прежнего владельца. За стеллажом угадывались очертания рабочего стола с множеством реторт, колб и перегонных кубов и большого на всю стену гобелена с изображением эльфийской богини вод Эрьин.
Сам ректор обретался за своим столом. Никто бы не признал в этом высоком облачённом в серый костюм мужчине лет тридцати одного из самых сильных волшебников Авалона, волшебника, который прославил чародейский род Чёрного Замка на многие века своими изысканиями в области демонологии и магии волшебных артефактов. Исключительный человек. А уж когда он занял пост ректора Академии и Верховного Мага Эвиала… вот тогда все в Совете, да и в стенах Академии тоже, ощутили на себе всю твёрдость его руки.
Взгляд ректора был обращён на человека, сидящего на одном из кресел у камина. Незнакомец несомненно был здесь гостем – это было видно по его манере держать себя: никаких резких движений, никаких резких взглядов, спокойствие и терпение. И мудрость. Эта маска могла бы провести любого, но не Филиаса, который знал своего деда лучше, чем кто-либо ещё. И сейчас его дед был им ОЧЕНЬ недоволен.
Да, это был именно Натаниэль де Сейрун. Тот самый. Сравнивать с книжными гравюрами было бессмысленно, потому что все они были правдивыми хорошо если наполовину. Настоящего легендарного инфернала никто не видел, а, рисуя портрет по слухам, ничего путного не получишь. На самом деле это был невысокий жилистый мужчина с колючими ярко-серыми глазами и гривой чёрных волос, сейчас больше чем наполовину перемешанных с сединой. В его спокойных чертах проглядывалось, что-то неопределённо волчье, отпечаток истинного оборотничества, который не способна убрать даже самая искусная трансформация.
Одет знаменитый сейруанец был подчёркнуто просто, по-дорожному: стёганый кафтан, белая рубашка, тёмные штаны, широкий чёрный ремень и невысокие удобные сапоги. На руках кожаные перчатки, чтобы прикрыть шрамы. Судя по запыленным сапогам, прибыл он недавно, если не только что. Фил поёжился, представляя, что Мастер Эланд успел рассказать ему про его непутёвого внука.
Мастер Эланд, услышав, как захлопнулась дверь за спиной вошедшего, повернул голову и пронзил молодого колдуна взглядом ястреба, наметившего цель. Потом с тихим торжеством в голосе произнёс:
- Вот он, уважаемый Натаниэль, как видите в целости и сохранности. Правда, пришлось оторвать его от празднования первой дуэли друга, но ничего – это не к спеху.
Седой оборотень понимающе кивнул. Его голос был каким-то непривычно сухим, будто надтреснутым. В серых глазах тлели очень нехорошие искорки.
- Благодарю вас, господин ректор. Вы оказали мне поистине неоценимую помощь. Седые волосы обратно черными не сделаешь, но, наверное, в этом и есть вся прелесть родительской участи.
Фил почувствовал, что краснеет. Внутренний волк, почувствовав буравящий взгляд вожака, тихо жалобно заскулил. Тоже почувствовал, что вляпался. Теперь и наставник Ваэрун не поможет, если что. Тем временем, Натан продолжал:
- Понимаете, господин ректор, мой внук очень способный мальчик, но в нём есть одна проблема, которая доставляла нашей семье много хлопот – он быстро увлекается, а, увлекшись, не отпускает эту идею, пока не исполнит. И вот в один прекрасный момент захотелось ему узнать, что находится по ту сторону Моря Скорбей…
Эланд понял, куда клонит его собеседник, и едва заметно усмехнулся. Потом просто и прямо спросил:
- Сбежал?
- Сбежал, - старший оборотень не сводил со своего непутёвого отпрыска тяжёлого взгляда. – Причём, продумал всё в мельчайших деталях: три года копил деньги, заготовил себе человеческую одежду, научился скрывать свою «волчью натуру» и уплыл к джерху на кулички. Ищи свищи его теперь, когда он «пахнет» как человек, а людей в Авалоне – плюнуть негде. Я в войну с фейри столько не нервничал, как в последние годы!
- Понимаю. А если бы не этот Зверь вы б его вовек на нашли. Итак, что хотите делать, когда вот он стоит перед вами, краснеет и прикидывает, как бы сбежать?
- Ну, раз уж он вознамерился стать магом, - огонёк в серых глазах из гневного приобрёл несколько насмешливый оттенок. – Покажите-ка мне его оценочный табель, для начала. Посмотрим, может это и повлияет на моё последующее решение.
Ректор едва слышно фыркнул и, не глядя, протянул руку и взял со стола довольно толстую папку с множеством вложенных в неё исписанных листков. У Фога отлегло от сердца, потому что он узнал, что в этих листках свои письменные работы. По большинству из них он имел оценки «удовлетворительно», «превосходно» или «выше ожиданий», но вот если его суровый родич доберётся до светлой магии, где частенько пестрели «ужасно» и даже очень обидное «тролль»… ух, не видать ему Академию, как своих ушей.
Пока Натаниэль с интересом листал содержимое папки, мастер Эланд повернулся к всё ещё стоящему в дверях Филиасу и указал ему на второе пустующее кресло. Тот некоторое время что-то обдумывал, а потом решительно покачал головой и остался стоять, где стоял. Сейчас важно проявить твёрдость и выдержку, чтобы доказать то, что ты достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки. В противном случае, тебя всю оставшуюся жизнь будут считать ребёнком, перестанут уважать и начнут презирать. Фил этого не хотел.
- Светлая магия у тебя хромает на все четыре лапы, - Натан внимательно посмотрел на своего внука поверх папки, теперь в его взгляде не было того страшного огня, который бросал в дрожь. Только умеренный интерес. – Ты хоть лечить себя научился, горе ты моё луковое?
- Да, дедушка, - голос прозвучал неожиданно глухо после долгого молчания. – В смысле, научился. А оценки плохие, потому что там всё на людей рассчитано.
- Угу, то-то я вижу, что с практической частью у тебя сплошные красные перечёркивания. Пересдавать не пробовал?
- Нет. А разве можно?
- Конечно, можно. Надо только договориться с учителем, чтобы он тебе назначил время, а потом просто выучить тему и переписать заново, но уже с другими вопросами. Когда я здесь учился, наш учитель, преподобный Саваоф, да прибудет его душа в свете, часто прибегал к такому методу, - тут оборотень усмехнулся. – Я ведь тоже не всегда блестяще писал работы по этому предмету: выше «и так сойдёт» у меня обычно никогда не выходило.
- Дедушка, ты на меня больше не сердишься?
- Не знаю, - ответил тот после долгой паузы. – Не знаю, внучек. Много ты воды намутил своим побегом. Я б тебя и так отпустил бы, стоило только предупредить. К чему все эти фокусы?
Фил неуверенно улыбнулся.
- Я не хотел лишней огласки. Глупо получилось.
- Да уж, глупее просто некуда. Ты всё-таки переговори со своим учителем насчёт пересдач. Глядишь, ему понравится.
И вот на этом слове Фог понял, что прощен. Всё-таки его дед был невероятным живым. Джерх возьми, да он был рад иметь такого родственника, который поймёт и простит.
- Обязательно переговорю! И все работы перепишу, чтоб не меньше «отлично» было! Ты мной так гордиться будешь, что портрет в гостиной вешать можно будет! Честно!
- Да я уже верю, внучек. Можешь не сомневаться.
И впервые за всё время разговора на суровом лице старика появилась улыбка. Настоящая и искренняя.
Когда Фила вызвали к ректору, молодой оборотень никак не мог понять, что же он такого сделал. В последнее время он за собой не замечал ни одного хулиганского поступка, если не считать канцелярской кнопки, искусно подложенной на стул брата Бертрана, их нового преподавателя по светлой магии. Почему-то Фил не опасался выговора на эту тему. Чувствовал, что брат Бертран не будет жаловаться. Да и вообще этот странный служитель Спасителя вызывал скорее симпатию, чем отвращение. Наверное, потому что обладал безграничным энтузиазмом, ярким чувством юмора и умением заинтересовать ученика. Нет, здесь было замешано что-то другое.
В приёмной ректора его встретил вечно подозрительный взгляд Нихилима. Старый демон сидел на одном из кресел и с выражением крайней увлечённости на лице точил свои стальные когти о брусок точильного камня. Искры огненным дождём сыпались на роскошный харадский ковёр, прожигая в его ворсистом нутре сквозные дырочки.
Оборотень остановился в двух шагах. Подходить ближе опасалась его звериная натура, которая обладала куда большим запасом мудрости, чем человеческая. Заговорить первым он тоже не решался. Он слишком хорошо знал, что бывает с нарушителями этикета. Достаточно посмотреть на эти отливающие металлом когти, и вспомнить ту единственную сцену Высшего Суда, которой он стал свидетелем у себя в родном Сейруне. А демоны от оборотней мало, чем отличаются друг от друга.
Прежде, чем Нихилим обратил на него внимание, успело пройти почти три минуты. Фил думал, что простоял так три часа.
- Давненько ты к нам не заходил, господин Фог, – голос демона отливал мирным любопытством. – Опять что-нибудь натворил?
- Нет, дин Нихилим. У нас зачёты начались - времени не хватает даже на сон. Какие тут розыгрыши!
- Мм, вот значит, как…- демон с лёгкой усмешкой отложил точильный камень и принялся рассматривать свои ногти. – Ну, что ж это не будет большой тайной, если я скажу, что к тебе близкий родственник приехал.
Фил понял, что начал медленно сходить с лица. Про его побег из дому знали только два живых существа: его мать Серенити и лучшая на свете подруга Апсала. Дед об этом узнал, когда Филиас переплыл уже половину Моря Скорбей, и вернуть его обратно уже не представлялось возможным. А уж после того, как он загнал своего внутреннего волка в глубь сознания, так они его вообще потеряли. Неужели кто-то из них проболтался?
- Я вижу, ты не рад его приезду, мальчик мой, - Нихилим заметил эту перемену почти мгновенно. – На то есть особые причины?
Оборотень криво усмехнулся и преувеличено аккуратно поправил свою мантию. К нему начала возвращаться его привычный фаталистический оптимизм. Рано или поздно они бы его всё равно нашли. И тогда бы ему точно не поздоровилось бы – у деда всегда была твёрдая рука (или лапа, это уже как посмотреть).
- Что-то вроде того. Можешь, пожелать мне удачи, если хочешь.
- Удачи.
И в этот момент его позвали в кабинет. Эти пять шагов с того места, где он стоял, до двери были самыми тяжёлыми. Как на смертную казнь, ей богу. Даже вся прожитая жизнь перед глазами промелькнула.
Толкнув тяжёлую дверь, он вошёл и остановился в пороге. Перед глазами стоял знакомый до малейшей детали ректорский кабинет. Огромный резной камин, украшенный более чем десятком пустых подсвечников, два кресла (одно занято), многорукая статуя бога Ганеша, увешанная большим количеством самый разных плащей, и, конечно же, знаменитый ректорский стол, как всегда, засыпанный стопками бумажных отчётов, которые нуждались в прочтении и оценке. В другом конце кабинета высился стеллаж, полки которого так и ломились под тяжестью различного совершенно необходимого волшебнику барахла. Наверное, этот стеллаж был единственным, что здесь осталось от прежнего владельца. За стеллажом угадывались очертания рабочего стола с множеством реторт, колб и перегонных кубов и большого на всю стену гобелена с изображением эльфийской богини вод Эрьин.
Сам ректор обретался за своим столом. Никто бы не признал в этом высоком облачённом в серый костюм мужчине лет тридцати одного из самых сильных волшебников Авалона, волшебника, который прославил чародейский род Чёрного Замка на многие века своими изысканиями в области демонологии и магии волшебных артефактов. Исключительный человек. А уж когда он занял пост ректора Академии и Верховного Мага Эвиала… вот тогда все в Совете, да и в стенах Академии тоже, ощутили на себе всю твёрдость его руки.
Взгляд ректора был обращён на человека, сидящего на одном из кресел у камина. Незнакомец несомненно был здесь гостем – это было видно по его манере держать себя: никаких резких движений, никаких резких взглядов, спокойствие и терпение. И мудрость. Эта маска могла бы провести любого, но не Филиаса, который знал своего деда лучше, чем кто-либо ещё. И сейчас его дед был им ОЧЕНЬ недоволен.
Да, это был именно Натаниэль де Сейрун. Тот самый. Сравнивать с книжными гравюрами было бессмысленно, потому что все они были правдивыми хорошо если наполовину. Настоящего легендарного инфернала никто не видел, а, рисуя портрет по слухам, ничего путного не получишь. На самом деле это был невысокий жилистый мужчина с колючими ярко-серыми глазами и гривой чёрных волос, сейчас больше чем наполовину перемешанных с сединой. В его спокойных чертах проглядывалось, что-то неопределённо волчье, отпечаток истинного оборотничества, который не способна убрать даже самая искусная трансформация.
Одет знаменитый сейруанец был подчёркнуто просто, по-дорожному: стёганый кафтан, белая рубашка, тёмные штаны, широкий чёрный ремень и невысокие удобные сапоги. На руках кожаные перчатки, чтобы прикрыть шрамы. Судя по запыленным сапогам, прибыл он недавно, если не только что. Фил поёжился, представляя, что Мастер Эланд успел рассказать ему про его непутёвого внука.
Мастер Эланд, услышав, как захлопнулась дверь за спиной вошедшего, повернул голову и пронзил молодого колдуна взглядом ястреба, наметившего цель. Потом с тихим торжеством в голосе произнёс:
- Вот он, уважаемый Натаниэль, как видите в целости и сохранности. Правда, пришлось оторвать его от празднования первой дуэли друга, но ничего – это не к спеху.
Седой оборотень понимающе кивнул. Его голос был каким-то непривычно сухим, будто надтреснутым. В серых глазах тлели очень нехорошие искорки.
- Благодарю вас, господин ректор. Вы оказали мне поистине неоценимую помощь. Седые волосы обратно черными не сделаешь, но, наверное, в этом и есть вся прелесть родительской участи.
Фил почувствовал, что краснеет. Внутренний волк, почувствовав буравящий взгляд вожака, тихо жалобно заскулил. Тоже почувствовал, что вляпался. Теперь и наставник Ваэрун не поможет, если что. Тем временем, Натан продолжал:
- Понимаете, господин ректор, мой внук очень способный мальчик, но в нём есть одна проблема, которая доставляла нашей семье много хлопот – он быстро увлекается, а, увлекшись, не отпускает эту идею, пока не исполнит. И вот в один прекрасный момент захотелось ему узнать, что находится по ту сторону Моря Скорбей…
Эланд понял, куда клонит его собеседник, и едва заметно усмехнулся. Потом просто и прямо спросил:
- Сбежал?
- Сбежал, - старший оборотень не сводил со своего непутёвого отпрыска тяжёлого взгляда. – Причём, продумал всё в мельчайших деталях: три года копил деньги, заготовил себе человеческую одежду, научился скрывать свою «волчью натуру» и уплыл к джерху на кулички. Ищи свищи его теперь, когда он «пахнет» как человек, а людей в Авалоне – плюнуть негде. Я в войну с фейри столько не нервничал, как в последние годы!
- Понимаю. А если бы не этот Зверь вы б его вовек на нашли. Итак, что хотите делать, когда вот он стоит перед вами, краснеет и прикидывает, как бы сбежать?
- Ну, раз уж он вознамерился стать магом, - огонёк в серых глазах из гневного приобрёл несколько насмешливый оттенок. – Покажите-ка мне его оценочный табель, для начала. Посмотрим, может это и повлияет на моё последующее решение.
Ректор едва слышно фыркнул и, не глядя, протянул руку и взял со стола довольно толстую папку с множеством вложенных в неё исписанных листков. У Фога отлегло от сердца, потому что он узнал, что в этих листках свои письменные работы. По большинству из них он имел оценки «удовлетворительно», «превосходно» или «выше ожиданий», но вот если его суровый родич доберётся до светлой магии, где частенько пестрели «ужасно» и даже очень обидное «тролль»… ух, не видать ему Академию, как своих ушей.
Пока Натаниэль с интересом листал содержимое папки, мастер Эланд повернулся к всё ещё стоящему в дверях Филиасу и указал ему на второе пустующее кресло. Тот некоторое время что-то обдумывал, а потом решительно покачал головой и остался стоять, где стоял. Сейчас важно проявить твёрдость и выдержку, чтобы доказать то, что ты достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки. В противном случае, тебя всю оставшуюся жизнь будут считать ребёнком, перестанут уважать и начнут презирать. Фил этого не хотел.
- Светлая магия у тебя хромает на все четыре лапы, - Натан внимательно посмотрел на своего внука поверх папки, теперь в его взгляде не было того страшного огня, который бросал в дрожь. Только умеренный интерес. – Ты хоть лечить себя научился, горе ты моё луковое?
- Да, дедушка, - голос прозвучал неожиданно глухо после долгого молчания. – В смысле, научился. А оценки плохие, потому что там всё на людей рассчитано.
- Угу, то-то я вижу, что с практической частью у тебя сплошные красные перечёркивания. Пересдавать не пробовал?
- Нет. А разве можно?
- Конечно, можно. Надо только договориться с учителем, чтобы он тебе назначил время, а потом просто выучить тему и переписать заново, но уже с другими вопросами. Когда я здесь учился, наш учитель, преподобный Саваоф, да прибудет его душа в свете, часто прибегал к такому методу, - тут оборотень усмехнулся. – Я ведь тоже не всегда блестяще писал работы по этому предмету: выше «и так сойдёт» у меня обычно никогда не выходило.
- Дедушка, ты на меня больше не сердишься?
- Не знаю, - ответил тот после долгой паузы. – Не знаю, внучек. Много ты воды намутил своим побегом. Я б тебя и так отпустил бы, стоило только предупредить. К чему все эти фокусы?
Фил неуверенно улыбнулся.
- Я не хотел лишней огласки. Глупо получилось.
- Да уж, глупее просто некуда. Ты всё-таки переговори со своим учителем насчёт пересдач. Глядишь, ему понравится.
И вот на этом слове Фог понял, что прощен. Всё-таки его дед был невероятным живым. Джерх возьми, да он был рад иметь такого родственника, который поймёт и простит.
- Обязательно переговорю! И все работы перепишу, чтоб не меньше «отлично» было! Ты мной так гордиться будешь, что портрет в гостиной вешать можно будет! Честно!
- Да я уже верю, внучек. Можешь не сомневаться.
И впервые за всё время разговора на суровом лице старика появилась улыбка. Настоящая и искренняя.
Обсуждения Академия. Продолжение