Обитель

"Иисус взял Гай, предал заклятию,
С Гаваоном мир он заключил.
Ринулись глупцы в его объятия,
Отдали от города ключи" -

Думал Иерусалимский в ужасе
Царь (представлю - Адониседек),
Не скажу, чтоб отличался мужеством,
Но неглупый был он человек.

Для раздумий были основания:
«Гаваон - не жалкие Гаи.
Городков таких одно название
Много об их сути говорит

Мелкой до ничтожества, заносчивой,
Жадной до рублей и до погон,
Даже говорить о них не хочется,
Не в пример им будет Гаваон...

Судьи - это наше отражение,
И не мне блюстителей судить,
Потому с особым уважением
Буду о Самсоне говорить.

Человек, похожий на Скуратова*,
На Самсона (впрочем, я о чём?)
Мылся в бане, где неоднократно он
Был замечен, но не уличён.

С женским полом поведенья лёгкого
Своё время в термах проводил,
Наигравшись с этими плутовками,
Он честной народ потом судил,

К делу подходил с руками чистыми,
Нуждами живя простых людей.
Ритуалы банные с девицами...

Божий путь ходить испрашивать -
Называлось волхвовать,
Но молить о чём, упрашивать,
Бога всуе вспоминать -

Бесполезно и бессмысленно.
Понял это Валаам,
Планы изменил и быстро он
Вниз спустился по холмам.

Там Господь глазами синими
За сынами наблюдал.
От движений их пустыня вся
Шелестела как слюда.

Господу угодней прочего
Израиль благословлять
Было в дни Его рабочие,
По субботам отдыхать.

На свершенья эпохальные
Бог евреев заточил.
Переменами пугают мир
Масореты-толмачи...

Собралось всё Израиля общество
При Массифе гнев и боль излить.
Все возмущены и озабочены,
Как Вениамина приструнить.

Тысяч набралось тогда четыреста,
Кто способен меч свой обнажить,
В меру справедливых и задиристых,
Чтоб за правду голову сложить.

Здесь не просто честь отдельной женщины,
Здесь Гоморрой пахнет и зело,
Потому и знать весьма существенно,
Как происходило это зло.

Выступил свидетелем на следствии
Тот левит, что женщину членил,
Дабы происшедшее с ней бедствие
Не...

Я с позиции безбожника
На любой смотрю обряд.
Делай, что тебе положено,
Нам с амвона говорят.

Сдержит нас от безобразия
Строгих действий ритуал,
От избыточной фантазии
Здесь никто не умирал.

Ритуальным строгим действием
Святости авторитет
Нас спасёт от мракобесия
И сопутствующих бед.

(С голода не раз мичуринцы
В рот тащили всё подряд,
То, с чего вдруг окочурились,
Люди больше не едят.

Так слагаются обычаи.
А могли б перетерпеть…
Что для русского привычное,
Для семита...

"Дармоедов Эников и Беников
Не приемлю, здесь у вас не тут!
Будут Мне поставлены в священники
Аарон, Надав и Авиуд,

Ифамар, Елиазар кровинушка -
Аарона дети. Для Меня
Будет петь псалмы, а не "Дубинушку"
Моисея близкая родня.

Им одежды сделаешь священные
Славы для, отличий, красоты.
За покрой и качество отменное,
Моисей, ответишь лично ты.

Что касается тебя, со всеми мудрыми,
Дух премудрости в кого вдохнул,
Переговори. С делами трудными
К ним придти Я б сам не преминул...

С родным повидавшись Венечкой,
В душе всколыхнувшим муть,
Иосиф, всплакнув маленечко,
Братьёв собирает в путь.

Разлукою опечаленный,
Что вновь постучалась в дом,
Иосиф домоначальнику
Наполнить велит зерном

Мешки. Загрузивши пищею,
Велит Ося братьев кладь
С египетскою пылищею
Родителю отослать.

Приказ дал припрятать к младшему
Средь прочего их добра
Любимую чашу бражную
Из чистого серебра

Со всем серебром уплаченным
За купленный тот товар.
Для Венечки предназначен был...

Шевели, дед, мотнёй не мешкая...
И прикладами тычут в бок.
Отселить вас к такому лешему
Предписание дал нам Бог.

Вот такая, браток, стилистика.
А ты думаешь, грех карать
Во всём белом с руками чистыми
Приходила святая рать?

По рабоче-крестьянски матерно,
Но весомо, во всей красе
Феня-матушка председателем
Заседанья проводит все.

В папиросном дыму не спорили -
Шашки наголо и в поход,
Не задерживать ход истории,
Упирающихся в расход.

В реквизированной обители
Перепивший...

Я вдохнул в кольцо вечернее пламя,
Когда расцветают огранкой звезды в агате неба,
Когда собраны песни любви и сердце в зените ласковой тени.
Бриллиантовый свет охраняет тепло от зимнего лая,
Дуга серебра выплывает с лунных полей,
Вмещая в себе возбуждение легкого ветра,
Я вдохнул в кольцо бодрость хрустальной ночи.
Научи меня наслаждению
В пробуждении твоей природы, за ней
Я утрачу себя, я порву шаль надежд к одиночеству
В обители грусти.
Надень эти серьги, я свил их из тонкого льда...

Я постиг, что ущелья — это дно,
И хоть всегда я слушал заветы отца,
Но в итоге я понял одно:
Эта жизнь не стоит и выеденного яйца!
Подумай, для чего ты живёшь
И что тебе вообще нужно от жизни?
Всё, что тебе втолковывали с детства — ложь,
А истина в одном лишь бандитизме.
Это не война, а протест
Против тех, кто ради нас не ведёт и бровью.
Позором заляпан каждый их жест,
А позор смывается кровью!
Эти держиморды хотят нами владеть,
А от наших обычаев им ничего не надо.
Лишь поэтому...