Дальше - речь о содомской дряни,
Что превысила Эверест,
Как наказаны содомляне
И, конечно же, про инцест.
Лот сидел у ворот Содома,
На пришельцев намётан глаз,
Пару ангелов возле дома
Заприметил в вечерний час.
Встал, чтоб встретить их, поклонился
Гибкий в поясе до земли,
Как хозяин засуетился,
На жёну закричал: «Стели!
Государи мои, ночуйте
В моём доме. Придёт рассвет -
Отдохнувшие вновь кочуйте».
Но пришельцы сказали: «Нет,
Мы не станем тебя тиранить,
Здесь на улице переспим,
А под утро пораньше встанем
И о деле поговорим».
Лот упрашивал час их битый,
Уже стало темно кругом,
Упросил. Затворив калитку,
Пара ангелов входит в дом.
Лот им выставил угощенье,
Испёк пресные им хлебы…
Но уж пялились во все щели,
Колошматились в дверь жлобы.
Это жители содомляне,
Окружили толпою дом.
Налетели мошкой на пламя
(Крылышки обгорят потом),
Лота вызвали: «Эй, Араныч,
Хотим видеть гостей твоих
Тех, которых впустил ты на ночь.
Выводи, мы познаем их».
(А чем наши отличны нравы?
Объявляется конь в пальто -
Окружает его орава
Любопытных - откуда, кто?
По-хорошему он им – Здрасьте,
А они – морду кирпичом.
Кто бы ни был – чужак опасен,
Даже возраст здесь ни при чём.
Молодой - тот от военкома,
Пожилой - от властей бежит…
А с экранов - машин угоны,
Сплошь насилия, грабежи.
На героя глядят придурки
И кумекают головой:
Чем меня этот в переулке,
Лучше сам я его – того.)
Нет в Содоме ментов. Что толку
Коррумпированных держать?
Стар и мал идёт на разборку
Подноготную разузнать
Двух пришельцев. Народ Содома
Гормонально ожесточён,
Без таблеток и без кондомов
К вырождению обречён.
Вышел Лот под навес ко входу,
Дверь плотней закрыл неспроста,
Говорить начал Лот с народом,
Вроде как извиняться стал:
«Дорогие мои братишки,
Не вводите мой дом во грех,
Ведь гостей иметь - это слишком
Даже вам, поимевших всех
Двойкой, тройкой, шестёркой, цугом.
Хоть давно креста на вас нет,
Перед Господа чутким ухом
Не накликайте новых бед.
Дочерей отдам бесподобных,
Не познавших ещё мужей.
С ними делайте, что угодно,
Но не троньте моих бомжей.
Пощадите ночных скитальцев,
Что впустил я под свой покров,
И не надо топырить пальцы…»
А вокруг нарастает рёв:
«Сам откуда такой ты взялся?
Укорять вздумал нас, козлить...
Есть желанье тебя на пяльцы
Натянуть как тугую нить.
Кое-чем кой на что ты нужен,
Хоть не первый ты сорт уже.
Разберёмся с тобой не хуже
Чем с любым из твоих мужей».
Подступили вплотную к Лоту,
Норовят ущипнуть его.
Но вступились те, что бесплотны,
За защитника своего,
Поразили всех слепотою.
Кто до задниц чужих охоч
Прочь на ощупь идут гурьбою,
Но куда – ведь повсюду ночь.
(К осложненью от гонореи
Гормональный приводит сбой.
Как с Лужковским парадом геев
Всё решилось само собой.
С днём десантника совместили
Праздник геев одним пером.
Трансвеститов бойцы месили
За весь выпитый раньше бром.
Петушки голубого цвета
Ерепенились неспроста,
Цвета неба тогда береты
Их расставили по местам.
Краше радуги утром было
Буйство красок любых цветов
Побежалости на всё рыло
От увесистых кулаков.
Пот с лица вытирал беретом
Голубым ВДВ боец.
Сколько выпил боец при этом -
Мне бы точно пришёл конец.
Восторгаясь Москвы болотом,
Вам спасибо скажу, Лужков -
Без небесных послов и Лота
Нам достаточно кулаков
Укротить наших педерастов,
Кару страшную отвратить...
Не с того ль педерастов каста
Хочет армию сократить?)
Так сказали пришельцы Лоту:
«Кто ещё у тебя здесь есть:
Сыновья, жёны их, проглоты,
Даже твой престарелый тесть -
Забирай их с собой всех вместе
Прямо с койки и в неглиже,
Ибо это срамное место
Истребим мы сегодня же».
***
(Шевели, дед, мотнёй не мешкая...
И прикладами тычут в бок.
Отселить вас к такому лешему
Предписание дал нам Бог.
Вот такая, браток, стилистика.
А ты думаешь, грех карать
Во всём белом с руками чистыми
Приходила святая рать?
По рабоче-крестьянски матерно,
Но весомо, во всей красе
Феня-матушка председателем
Заседанья проводит все.
В папиросном дыму не спорили -
Шашки наголо и в поход,
Не задерживать ход истории,
Упирающихся в расход.
В реквизированной обители
Перепивший храпит конвой.
Все участники, а не зрители.
Так что, следуйте, Лот, за мной...)
***
(Вновь увлёкся...) А по Содому
Ночь всю бегает бедный Лот
По зятьям и зовёт из дома
Уходить срочно засветло.
«Истребят нас - кричит Лот в двери -
Получил я дурную весть».
А зятья говорят: «Не верим,
Шутишь ты, как обычно, тесть.
Дочек-девственниц предлагаешь
Гомосекам, большой остряк,
На цыганский бивак меняешь
Трёхэтажный свой особняк.
Выступал бы ты, тесть, в Аншлаге,
У людей вызывал цистит.
А приказ хлеб менять на ягель -
Это, батенька, геноцид».
(Буржуина, внучка Гайдара,
Понаслушались, не пошли
За Зюгановым. От удара
Окочурились плохиши…)
До утра по родне прошлялся,
За потомство радея, Лот
Хоть не в полном составе спасся,
Но зато сохранил свой род.
(На рассвете пришли с конвоем,
Повязали кого нашли -
Лот, супруга да дочек двое…
Прочь на выселки повели.)
Из двух зол выбирать - не ломка.
Что сподручней решай, старик:
Из Содома уйти с котомкой,
Иль в огне превратиться в пшик.
Говорил Лоту Божий ангел:
«Не оглядывайся, сынок.
Прочь беги с этих мест поганых,
Под собою не чуя ног.
Как бы ни было тебе тошно,
За собою сожги мосты,
Рви порочные связи с прошлым -
Тем спасёшь свою душу ты.
Не накроет тебя лавиной
Жалость к тем, кто в груди твоей,
Из погрязшей в грехе долины
Только в гору иди скорей.
Дней сгоревших воспоминанья
Сбрось, как гири, с уставших ног.
Мой зарок тебе в назиданье:
Не крути головой, сынок,
Не играй в прятки с тем, что было.
Ждут иные вас рубежи.
Не оглядываться, мой милый,
И жене своей накажи,
Объясни, мол, пока в дороге,
Не пристало вертеть башкой...
А иначе, у нас всё строго -
Можно запросто на покой.
Про наряды, мол, от Версачи
Лучше вовсе пока забыть.
А назад озираться - значит
Впереди собирать столбы».
Солнце встало над всей землёю,
Лот пришёл в городок Сигор.
И тогда началось такое…
До сих пор про то разговор.
Ливнем Бог на Содом с Гоморрой
Пролил серу. Огонь с небес
Без осечки палил с упора
И сомнений малейших без
В быстротечной своей атаке
Ниспроверг города зело.
(Хиросиме и Нагасаки,
Если сравнивать, повезло.)
От немыслимого фокстрота,
А скорей любопытства от
Обернулась супруга Лота,
На запретный взглянула плод.
Подвернула, возможно, пятку
Либо женский взыграл апломб,
Но застыла та верхоглядка
На века соляным столбом.
(Как случилось, что села в лужу?
Может, муж был умом не дюж?
А скорее - что слушать мужа,
Если муж тот объелся груш.
Феминисткам всем в назиданье
В стороне от сожжённых плит
Близ Сигора напоминаньем
Соляной сталагмит стоит.
Этот памятник, непокорным
Дурам шлющий большой привет,
Несмотря на абстрактность формы
Описал бы библиовед:
«Наказание единично,
Но примеров не перечесть
Столь типичных для жён столичных,
Даже имя излишне здесь.
Руки женщины точно саблей
Обрубил наш библейский Бог.
Голова же её в ансамбле
Основанием служит ног
Не с того, что моделью служит
И по подиумам летит,
Просто в вечных разборках с мужем
Дама думает, чем сидит».)
Авраам утром встал раненько
И взошёл на большой бугор,
Где он с Богом не так давненько
Задушевный вёл разговор,
Торговаться позволил даже
Он за праведных мужиков...
На Содом не взглянувши дважды,
Он всё понял без лишних слов.
Над Содомом с Гоморрой низко
Над землёй простирался дым,
Жёлтой серою над Норильском
Отравляя поля, сады.
Авраам был способным с детства:
Если город нельзя спасти,
Значит, праведников в том месте
Было менее десяти.
В ад всем вместе одна дорога,
Если Бог города спалил.
Лишь свербело в груди немного:
Зря племянника отселил.
Лот тем временем из Сигора
Покидал населённый мир,
Уходил по тропинке в горы
С непорочными дочерьми.
Пока жили они в пещере
В страхе к людям спуститься вниз,
Приготовили Лоту дщери
Непростой, скажем так, сюрприз.
Напоили, представить страшно,
До беспамятства, догола
Подраздели и та, что старше,
В темноте на отца легла.
В эротических сновиденьях
Наша нравственность не гранит…
Овладел ею в то мгновенье
Лот, не ведая, что творит.
По примеру сестрёнки старшей
На вторую хмельную ночь
Обесчестилась та, что младше,
Поднырнувшая к Лоту дочь.
Понесли девы обе разом
От обманутого отца.
(Я ж, признаюсь, не верю сказу
Иудейского мудреца.
Если вдруг мужиков негусто
Или, скажем, мужик не тот -
Бог подкидывает в капусту
Непорочных зачатий плод.
Лист капустный червяк изгложет,
Нет спасения от жука -
В этих случаях Ангел божий
Посылает к нам голубка.
Забеременела вдруг дочка -
Ни при чём здесь отец хмельной.
По-другому бывает, впрочем...
Это голубь всему виной,
Что сидит на оконной раме,
Озирается без конца...
Лучше буду наивен крайне,
Чем подумаю на отца.)
Родила старшая дочь сына,
Дали имя ему Моав.
Славных Моавитян доныне
Он отец, благородный мавр.
И от младшенькой обрезали
По закону израильтян,
Бен-Амми сыну имя дали,
Он отец всех Аммонитян.
(Патриархи кровосмешения,
Чья наследственность нелегка,
Утвердили меня во мнении:
Начинается всё с греха.)
Что превысила Эверест,
Как наказаны содомляне
И, конечно же, про инцест.
Лот сидел у ворот Содома,
На пришельцев намётан глаз,
Пару ангелов возле дома
Заприметил в вечерний час.
Встал, чтоб встретить их, поклонился
Гибкий в поясе до земли,
Как хозяин засуетился,
На жёну закричал: «Стели!
Государи мои, ночуйте
В моём доме. Придёт рассвет -
Отдохнувшие вновь кочуйте».
Но пришельцы сказали: «Нет,
Мы не станем тебя тиранить,
Здесь на улице переспим,
А под утро пораньше встанем
И о деле поговорим».
Лот упрашивал час их битый,
Уже стало темно кругом,
Упросил. Затворив калитку,
Пара ангелов входит в дом.
Лот им выставил угощенье,
Испёк пресные им хлебы…
Но уж пялились во все щели,
Колошматились в дверь жлобы.
Это жители содомляне,
Окружили толпою дом.
Налетели мошкой на пламя
(Крылышки обгорят потом),
Лота вызвали: «Эй, Араныч,
Хотим видеть гостей твоих
Тех, которых впустил ты на ночь.
Выводи, мы познаем их».
(А чем наши отличны нравы?
Объявляется конь в пальто -
Окружает его орава
Любопытных - откуда, кто?
По-хорошему он им – Здрасьте,
А они – морду кирпичом.
Кто бы ни был – чужак опасен,
Даже возраст здесь ни при чём.
Молодой - тот от военкома,
Пожилой - от властей бежит…
А с экранов - машин угоны,
Сплошь насилия, грабежи.
На героя глядят придурки
И кумекают головой:
Чем меня этот в переулке,
Лучше сам я его – того.)
Нет в Содоме ментов. Что толку
Коррумпированных держать?
Стар и мал идёт на разборку
Подноготную разузнать
Двух пришельцев. Народ Содома
Гормонально ожесточён,
Без таблеток и без кондомов
К вырождению обречён.
Вышел Лот под навес ко входу,
Дверь плотней закрыл неспроста,
Говорить начал Лот с народом,
Вроде как извиняться стал:
«Дорогие мои братишки,
Не вводите мой дом во грех,
Ведь гостей иметь - это слишком
Даже вам, поимевших всех
Двойкой, тройкой, шестёркой, цугом.
Хоть давно креста на вас нет,
Перед Господа чутким ухом
Не накликайте новых бед.
Дочерей отдам бесподобных,
Не познавших ещё мужей.
С ними делайте, что угодно,
Но не троньте моих бомжей.
Пощадите ночных скитальцев,
Что впустил я под свой покров,
И не надо топырить пальцы…»
А вокруг нарастает рёв:
«Сам откуда такой ты взялся?
Укорять вздумал нас, козлить...
Есть желанье тебя на пяльцы
Натянуть как тугую нить.
Кое-чем кой на что ты нужен,
Хоть не первый ты сорт уже.
Разберёмся с тобой не хуже
Чем с любым из твоих мужей».
Подступили вплотную к Лоту,
Норовят ущипнуть его.
Но вступились те, что бесплотны,
За защитника своего,
Поразили всех слепотою.
Кто до задниц чужих охоч
Прочь на ощупь идут гурьбою,
Но куда – ведь повсюду ночь.
(К осложненью от гонореи
Гормональный приводит сбой.
Как с Лужковским парадом геев
Всё решилось само собой.
С днём десантника совместили
Праздник геев одним пером.
Трансвеститов бойцы месили
За весь выпитый раньше бром.
Петушки голубого цвета
Ерепенились неспроста,
Цвета неба тогда береты
Их расставили по местам.
Краше радуги утром было
Буйство красок любых цветов
Побежалости на всё рыло
От увесистых кулаков.
Пот с лица вытирал беретом
Голубым ВДВ боец.
Сколько выпил боец при этом -
Мне бы точно пришёл конец.
Восторгаясь Москвы болотом,
Вам спасибо скажу, Лужков -
Без небесных послов и Лота
Нам достаточно кулаков
Укротить наших педерастов,
Кару страшную отвратить...
Не с того ль педерастов каста
Хочет армию сократить?)
Так сказали пришельцы Лоту:
«Кто ещё у тебя здесь есть:
Сыновья, жёны их, проглоты,
Даже твой престарелый тесть -
Забирай их с собой всех вместе
Прямо с койки и в неглиже,
Ибо это срамное место
Истребим мы сегодня же».
***
(Шевели, дед, мотнёй не мешкая...
И прикладами тычут в бок.
Отселить вас к такому лешему
Предписание дал нам Бог.
Вот такая, браток, стилистика.
А ты думаешь, грех карать
Во всём белом с руками чистыми
Приходила святая рать?
По рабоче-крестьянски матерно,
Но весомо, во всей красе
Феня-матушка председателем
Заседанья проводит все.
В папиросном дыму не спорили -
Шашки наголо и в поход,
Не задерживать ход истории,
Упирающихся в расход.
В реквизированной обители
Перепивший храпит конвой.
Все участники, а не зрители.
Так что, следуйте, Лот, за мной...)
***
(Вновь увлёкся...) А по Содому
Ночь всю бегает бедный Лот
По зятьям и зовёт из дома
Уходить срочно засветло.
«Истребят нас - кричит Лот в двери -
Получил я дурную весть».
А зятья говорят: «Не верим,
Шутишь ты, как обычно, тесть.
Дочек-девственниц предлагаешь
Гомосекам, большой остряк,
На цыганский бивак меняешь
Трёхэтажный свой особняк.
Выступал бы ты, тесть, в Аншлаге,
У людей вызывал цистит.
А приказ хлеб менять на ягель -
Это, батенька, геноцид».
(Буржуина, внучка Гайдара,
Понаслушались, не пошли
За Зюгановым. От удара
Окочурились плохиши…)
До утра по родне прошлялся,
За потомство радея, Лот
Хоть не в полном составе спасся,
Но зато сохранил свой род.
(На рассвете пришли с конвоем,
Повязали кого нашли -
Лот, супруга да дочек двое…
Прочь на выселки повели.)
Из двух зол выбирать - не ломка.
Что сподручней решай, старик:
Из Содома уйти с котомкой,
Иль в огне превратиться в пшик.
Говорил Лоту Божий ангел:
«Не оглядывайся, сынок.
Прочь беги с этих мест поганых,
Под собою не чуя ног.
Как бы ни было тебе тошно,
За собою сожги мосты,
Рви порочные связи с прошлым -
Тем спасёшь свою душу ты.
Не накроет тебя лавиной
Жалость к тем, кто в груди твоей,
Из погрязшей в грехе долины
Только в гору иди скорей.
Дней сгоревших воспоминанья
Сбрось, как гири, с уставших ног.
Мой зарок тебе в назиданье:
Не крути головой, сынок,
Не играй в прятки с тем, что было.
Ждут иные вас рубежи.
Не оглядываться, мой милый,
И жене своей накажи,
Объясни, мол, пока в дороге,
Не пристало вертеть башкой...
А иначе, у нас всё строго -
Можно запросто на покой.
Про наряды, мол, от Версачи
Лучше вовсе пока забыть.
А назад озираться - значит
Впереди собирать столбы».
Солнце встало над всей землёю,
Лот пришёл в городок Сигор.
И тогда началось такое…
До сих пор про то разговор.
Ливнем Бог на Содом с Гоморрой
Пролил серу. Огонь с небес
Без осечки палил с упора
И сомнений малейших без
В быстротечной своей атаке
Ниспроверг города зело.
(Хиросиме и Нагасаки,
Если сравнивать, повезло.)
От немыслимого фокстрота,
А скорей любопытства от
Обернулась супруга Лота,
На запретный взглянула плод.
Подвернула, возможно, пятку
Либо женский взыграл апломб,
Но застыла та верхоглядка
На века соляным столбом.
(Как случилось, что села в лужу?
Может, муж был умом не дюж?
А скорее - что слушать мужа,
Если муж тот объелся груш.
Феминисткам всем в назиданье
В стороне от сожжённых плит
Близ Сигора напоминаньем
Соляной сталагмит стоит.
Этот памятник, непокорным
Дурам шлющий большой привет,
Несмотря на абстрактность формы
Описал бы библиовед:
«Наказание единично,
Но примеров не перечесть
Столь типичных для жён столичных,
Даже имя излишне здесь.
Руки женщины точно саблей
Обрубил наш библейский Бог.
Голова же её в ансамбле
Основанием служит ног
Не с того, что моделью служит
И по подиумам летит,
Просто в вечных разборках с мужем
Дама думает, чем сидит».)
Авраам утром встал раненько
И взошёл на большой бугор,
Где он с Богом не так давненько
Задушевный вёл разговор,
Торговаться позволил даже
Он за праведных мужиков...
На Содом не взглянувши дважды,
Он всё понял без лишних слов.
Над Содомом с Гоморрой низко
Над землёй простирался дым,
Жёлтой серою над Норильском
Отравляя поля, сады.
Авраам был способным с детства:
Если город нельзя спасти,
Значит, праведников в том месте
Было менее десяти.
В ад всем вместе одна дорога,
Если Бог города спалил.
Лишь свербело в груди немного:
Зря племянника отселил.
Лот тем временем из Сигора
Покидал населённый мир,
Уходил по тропинке в горы
С непорочными дочерьми.
Пока жили они в пещере
В страхе к людям спуститься вниз,
Приготовили Лоту дщери
Непростой, скажем так, сюрприз.
Напоили, представить страшно,
До беспамятства, догола
Подраздели и та, что старше,
В темноте на отца легла.
В эротических сновиденьях
Наша нравственность не гранит…
Овладел ею в то мгновенье
Лот, не ведая, что творит.
По примеру сестрёнки старшей
На вторую хмельную ночь
Обесчестилась та, что младше,
Поднырнувшая к Лоту дочь.
Понесли девы обе разом
От обманутого отца.
(Я ж, признаюсь, не верю сказу
Иудейского мудреца.
Если вдруг мужиков негусто
Или, скажем, мужик не тот -
Бог подкидывает в капусту
Непорочных зачатий плод.
Лист капустный червяк изгложет,
Нет спасения от жука -
В этих случаях Ангел божий
Посылает к нам голубка.
Забеременела вдруг дочка -
Ни при чём здесь отец хмельной.
По-другому бывает, впрочем...
Это голубь всему виной,
Что сидит на оконной раме,
Озирается без конца...
Лучше буду наивен крайне,
Чем подумаю на отца.)
Родила старшая дочь сына,
Дали имя ему Моав.
Славных Моавитян доныне
Он отец, благородный мавр.
И от младшенькой обрезали
По закону израильтян,
Бен-Амми сыну имя дали,
Он отец всех Аммонитян.
(Патриархи кровосмешения,
Чья наследственность нелегка,
Утвердили меня во мнении:
Начинается всё с греха.)
Обсуждения Содом Гоморра Лот Инцест