Иосиф подставляет братьев

С родным повидавшись Венечкой,
В душе всколыхнувшим муть,
Иосиф, всплакнув маленечко,
Братьёв собирает в путь.

Разлукою опечаленный,
Что вновь постучалась в дом,
Иосиф домоначальнику
Наполнить велит зерном

Мешки. Загрузивши пищею,
Велит Ося братьев кладь
С египетскою пылищею
Родителю отослать.

Приказ дал припрятать к младшему
Средь прочего их добра
Любимую чашу бражную
Из чистого серебра

Со всем серебром уплаченным
За купленный тот товар.
Для Венечки предназначен был
Пандоры бесценный дар.

Отборным зерном навьюченный
В песках караван поплыл.
Все были домой отпущены
Братишки и их ослы.

Подвоха они не чаяли
Ни в прошлый, ни в этот раз.
Иосиф в тот час начальнику
Коварный отдал приказ:

«Ступай, (слова непечатные),
Верни моё серебро,
Скажи: Для чего, несчастные,
Злом платите за добро?

Не та ли пред вами чаша здесь,
Из коей мой господин
Привык без прислуги бражничать
И пить из неё один?

Средь вашей теперь компании
Пойдёт она по рукам,
А ведь она для гадания,
Что вряд ли известно вам.

Худые вы, люди, особи»...
Гонца отправляя в путь,
Хотел Ося таким способом
На Венечку вновь взглянуть.

С людьми не привык он цацкаться,
Прискорбно признаться мне.
С одним мог лизаться, лапаться,
Другого сгноить в тюрьме.

За низменность его действия
Иосифа не сужу,
Отмылась как эта бестия,
Подробнее изложу.

Догнал человек со стражею
Отпущенный караван
И с миной обезображенной
Им передал те слова.

Братишек от возмущения
На стражу глаза горят,
Не думая о прощении,
Начальнику говорят:

«Зачем господин запойный ваш
До нас простирает длань?
Купцы мы и лишь достойные
В Египте творим дела.

Когда за зерном, паломники,
Идём к вам из дальних стран,
То станем ли вероломно мы
Поганить священный храм?

С голодного края выстрадав
Неблизкий путь, натощак
К колодцу без задней мысли мы
Приблизимся, трепеща,

Лицо освежить водицею,
В ладони её черпать…
Не станем мы амуницию
В водице той полоскать».

К проливу они Суэцкому
Без пыльных пришли сапог,
В сандалиях и поэтому
Их высокопарен слог.

(Порою позывы рвотные
Сильней чем запрет иной.
Стирать где портянки потные -
Хорош водоём любой.

Не верит кто – Жириновский им
В подробностях объяснит:
Не натовский, не ооновский -
Российский сапог блестит

От брызг на просторах вечности.
Нас пафос ввергает в дрожь:
Смыть грязь с голенищ отечества -
Любой океан даёшь!)

Тропа перевоплощения -
Семита она стезя.
В их искреннем возмущении
Не верить братьям нельзя:

«Пустившему нас к обители
Ответствуем мы добром,
Спокойному быть правителю
За золото с серебром.

Пусть чувствует преимущество
Над нами иной мамлюк -
Чужое украсть имущество
Для нас хуже смертных мук.

Обетом мы с Богом связаны
Сильнее тюремных нар.
Под страхом жить наказания -
Не жизнь, а сплошной кошмар.

Жену, да что там - наложницу
Чужую не возжелать...
Религия – дело сложное
Язычнику не понять.

С предписанными бумажками
Давай, учиняй свой шмон
И, если найдёшь укравшего,
Всех нас забирай в полон.

Позор на века крысятнику,
Удел его – кости грызть,
Ноздрями вдыхать тухлятину,
И жить средь таких же крыс».

Братья зря слова мочалили,
Затёрли гнилой базар -
В ослиную кладь начальник сам
Пандоры припрятал дар.

Повторно на те же грабли им
Чтоб дважды не наступить -
Откуда монеты падали? -
Им раньше б себя спросить.

Когда под ослиной задницей
Вдруг деньги лежат как сор,
Не в пляску тогда пускаются,
А чинят в хлеву запор.

(Сантехник носки снимающий,
Прочистить чтоб унитаз,
И в доме их забывающий -
Чем только ни дурят нас?

В отсутствие ваше в спальне вдруг
Забыл Полтергейст пиджак.
Подтяжки и галстук с пальмами
Не явный, но верный знак:

В квартиру жить привидение
Пришло со своим узлом.
Ценой тому наваждению
Потом опустевший дом.

Горою посуда высится,
К вершине пути трудны,
И не на кого окрыситься -
Ни призрака, ни жены.)

Когда в Божий дар поверили,
Упавший на их ослов,
Все девять в глупцов империю
Вступили без лишних слов.

Причину они со следствием
Умышленно развели,
Вернув, просчитав последствия,
Неправедные рубли.

Приличная репутация -
Дырявый, на деле, щит
И в случае провокации
Еврея не защитит.

Лишь Веня ту участь бренную
Не глупостью заслужил.
Монетою сын разменною
В борьбе честолюбий был.

В карман Кирпича подложен был
Украденный кошелёк,
И главный сыскарь по должности
Жеглов шьёт братишкам срок:

«Любой в воровстве замеченный
Не скроется за болезнь,
Признанье чистосердечное
Вины не снимает здесь.

Невольником в Древней Греции
На солнце погреет зад,
Будь он хоть племянник Ельцину
Хоть сват он ему, хоть брат.

Обнюхаю всю поклажу я,
Ощупаю сапогом,
И чаша при ком окажется
Ответит своим горбом.

Его забираю в рабство я,
Пусть чистит в Сибири снег.
Шаг вправо - как провокация,
На месте прыжок - побег.

Иные, не виноватые,
Позор его искупить
Домой пусть идут патлатые
Папашу мацой кормить,

Хорошее дать питание,
Разгладить налёт морщин.
Такое вот предписание
Имею честь сообщить».