Для того, кто ведет внутреннюю жизнь, основным принципом является быть кем угодно, для всех людей на протяжении всей своей жизни. В каждой ситуации, в каждом качестве он должен отвечать требованию момента. Часто люди полагают, будто духовный человек должен быть грустным на вид, с унылым, серьезным выражением лица и меланхоличной атмосферой. На самом деле такая картина является прямой противоположностью тому, что представляет собой поистине духовный человек. В любом качестве тот, кто живет внутренней жизнью, должен действовать во внешнем мире соответственно случаю, он должен поступать в соответствии с обстоятельствами и со всеми находить общий язык, вставать на их уровень и вместе с тем осуществлять внутреннюю жизнь.
Для знающего истину, обретшего духовное знание и живущего внутренней жизнью нет занятия, которое было бы для него трудным. Будучи бизнесменом, специалистом в какой-то профессии, королем, правителем, бедняком, человеком мирским или священнослужителем, монахом, он во всех своих аспектах на самом деле не таков, каким его знают и видят люди. Для живущего внутренней жизнью мир представляет собой сцену, а он — актер на ней, которому нужно играть роль, и он порой сердится, а в другой раз любит, он играет то в трагедии, то в комедии. Итак, осуществивший внутреннюю жизнь постоянно играет роль, и, подобно актеру, не чувствующему изображаемых эмоций, духовный человек должен встроиться в то положение, в которое поместила его жизнь. Он играет все требуемое тщательно и правильно, дабы выполнить свое внешнее предназначение в жизни. Он друг своему другу, родственник родственникам. Со всеми, с кем он внешне связан, он поддерживает правильные взаимоотношения, проявляя к ним заботу и почтение, и все же его осознание стоит превыше всех отношений. Он пребывает в толпе и в то же время в уединении. Он может веселиться и в то же время быть очень серьезным. Он может казаться печальным, а сердце будет переполнять радость.
Поэтому тот, кто осуществил внутреннюю жизнь, представляет собой загадку для всех: никто не может измерить глубину его личности; кроме того, что он обещает искренность, он излучает любовь, он предлагает доверие, он распространяет добро и дает представление о Боге и истине. Для того, кто осуществил внутреннюю жизнь, каждый поступок является медитацией. Он идет по улице — это медитация, он выполняет работу плотника, или золотых дел мастера, или же еще какого-либо мастера своего дела, либо же бизнесмена — это медитация. Не имеет значения, смотрит он на небо или на землю, он созерцает объект, которому поклоняется. На востоке и на западе, на севере и на юге — везде, во всех сторонах света пребывает его Бог. В форме, в принципе — нет для него ограничений. Он может знать и все же не иметь позволения говорить, ибо, если бы человек, живущий внутренней жизнью, рассказал о своих переживаниях, он смутил бы многие умы.
Есть в мире люди, которые зрением и слухом с утра до вечера сосредоточены на каждом темном углу, пытаясь слушать и смотреть, чтобы что-то понять, но, как правило, им ничего не удается. Если кто-то начнет рассказывать этим людям о чудесах — лучшей аудитории ему не найти. Но это не дело человека, достигшего самосознания. Он не смотрит, но все же видит, ведь если бы ему надо было смотреть, то как бы он смог хоть что-то увидеть? Как много может увидеть тот, чей взгляд, куда бы он ни был направлен, проницает любой объект и открывает его глубину и его тайну. А если бы ему нужно было смотреть на вещи и выведывать их тайны и глубины, чем бы это закончилось и что за интерес был бы в этом для него?
Внутренняя жизнь, следовательно, представляет собой видение всего сущего и одновременно не видение этого; ощущение вещей и не выражение их, ибо они не могут быть выражены вполне; понимание всего сущего и не объяснение. Насколько далеко может такой человек зайти в объяснении и сколько из этого объяснения сможет понять другой человек? Каждый в соответствии со своими способностями, не более того. Внутренняя жизнь не проживается с закрытыми глазами, человеку нет нужды закрывать глаза от мира, чтобы жить внутренней жизнью, — можно с тем же успехом держать их открытыми.
Точное значение внутренней жизни состоит в том, чтобы жить не только в теле, но и в сердце, жить в душе. Почему же тогда средний человек не ведет внутреннюю жизнь, ведь у него тоже есть и сердце и душа? Этого не происходит потому, что хотя у него и есть сердце, но он тем не менее его не осознает, у него есть душа, а он не знает, что это такое. Когда он живет в плену у своего тела, ограниченный своим телом, он может ощутить вещь только через касание, он видит только посредством своих глаз, он слышит только слухом своих ушей. Сколько могут видеть глаза и слышать уши? Весь его опыт, полученный внешними чувствами, ограничен. Когда человек живет в своем ограничении, он не знает, что существует другая часть его существа, — намного более высокая, чудесная, более живая и более возвышенная его часть. Как только он это узнает, тело становится его инструментом, ибо он живет в своем сердце. А потом, позже, он проходит дальше и начинает жить в своей душе. Он испытывает жизнь отдельно от своего тела, это и называется внутренней жизнью. Как только человек испытал внутреннюю жизнь, страх смерти улетучивается, потому что он знает, что смерть приходит к его телу, а не к его внутреннему существу. Когда он начинает осознавать жизнь в своем сердце и в своей душе, он начинает смотреть на тело как на пальто. Ведь если пальто старое, он выбрасывает его и приобретает новое, ибо существо не зависит от своего пальто. Страх смерти продолжается лишь до тех пор, пока человек не осознает, что его истинное существо не зависит от его тела.
Поэтому радость человека, испытавшего внутреннюю жизнь, несравнимо больше, чем радости обычного человека, живущего, подобно пленнику, в своем смертном теле. И все же внутренняя жизнь не обязательно требует от человека особого образа жизни, или жизни аскета, или религиозной жизни. Каково бы ни было его занятие во внешней жизни, — это не имеет значения, ибо живущий внутренней жизнью проживает ее всю. Человек всегда ищет духовного человека среди религиозных людей, или среди тех, кого он называет добрыми людьми, или же среди обладающих философским складом ума, однако такое суждение не всегда бывает верным. Человек может быть религиозным, даже философом, но, будучи и религиозным, и добрым, все же не вести внутренней жизни.
Не существует четкой градации внешних признаков, которые могли бы указать, что некто живет внутренней жизнью, кроме одного. Когда ребенок перерастает в юношу, вы можете увидеть выражение лучистого детского света — некое вырастание нового сознания, новое знание, которое пришло и которого дитя никогда прежде не знало. Это знак юности, и все же ребенок этого не скажет, — он не может сказать, даже если бы и захотел, он не сможет этого объяснить. Тем не менее вы можете наблюдать это в каждом движении ребенка, в каждом его выражении вы обнаружите, что теперь он осознает жизнь. И так же происходит с душой. Когда душа начинает осознавать жизнь выше и по ту сторону этой жизни, такое состояние начинает проявляться, и, несмотря на то что человек, осознающий это, может остерегаться показывать это намеренно, все же в его выражении, его движении, его взгляде, его голосе, в каждом его поступке, в каждом отношении мудрый сможет уловить, а другие почувствовать, что он осознал какую-то тайну.
Внутренняя жизнь — это рождение души. Как сказал Христос, пока душа не родится снова, она не сможет войти в Царствие Небесное. Поэтому осуществление внутренней жизни — это вхождение в Царствие Небесное, и это осознание, приходя к человеку, проявляет себя как новое рождение, а с новым рождением приходит уверенность в существовании бесконечно длящейся жизни.
Для знающего истину, обретшего духовное знание и живущего внутренней жизнью нет занятия, которое было бы для него трудным. Будучи бизнесменом, специалистом в какой-то профессии, королем, правителем, бедняком, человеком мирским или священнослужителем, монахом, он во всех своих аспектах на самом деле не таков, каким его знают и видят люди. Для живущего внутренней жизнью мир представляет собой сцену, а он — актер на ней, которому нужно играть роль, и он порой сердится, а в другой раз любит, он играет то в трагедии, то в комедии. Итак, осуществивший внутреннюю жизнь постоянно играет роль, и, подобно актеру, не чувствующему изображаемых эмоций, духовный человек должен встроиться в то положение, в которое поместила его жизнь. Он играет все требуемое тщательно и правильно, дабы выполнить свое внешнее предназначение в жизни. Он друг своему другу, родственник родственникам. Со всеми, с кем он внешне связан, он поддерживает правильные взаимоотношения, проявляя к ним заботу и почтение, и все же его осознание стоит превыше всех отношений. Он пребывает в толпе и в то же время в уединении. Он может веселиться и в то же время быть очень серьезным. Он может казаться печальным, а сердце будет переполнять радость.
Поэтому тот, кто осуществил внутреннюю жизнь, представляет собой загадку для всех: никто не может измерить глубину его личности; кроме того, что он обещает искренность, он излучает любовь, он предлагает доверие, он распространяет добро и дает представление о Боге и истине. Для того, кто осуществил внутреннюю жизнь, каждый поступок является медитацией. Он идет по улице — это медитация, он выполняет работу плотника, или золотых дел мастера, или же еще какого-либо мастера своего дела, либо же бизнесмена — это медитация. Не имеет значения, смотрит он на небо или на землю, он созерцает объект, которому поклоняется. На востоке и на западе, на севере и на юге — везде, во всех сторонах света пребывает его Бог. В форме, в принципе — нет для него ограничений. Он может знать и все же не иметь позволения говорить, ибо, если бы человек, живущий внутренней жизнью, рассказал о своих переживаниях, он смутил бы многие умы.
Есть в мире люди, которые зрением и слухом с утра до вечера сосредоточены на каждом темном углу, пытаясь слушать и смотреть, чтобы что-то понять, но, как правило, им ничего не удается. Если кто-то начнет рассказывать этим людям о чудесах — лучшей аудитории ему не найти. Но это не дело человека, достигшего самосознания. Он не смотрит, но все же видит, ведь если бы ему надо было смотреть, то как бы он смог хоть что-то увидеть? Как много может увидеть тот, чей взгляд, куда бы он ни был направлен, проницает любой объект и открывает его глубину и его тайну. А если бы ему нужно было смотреть на вещи и выведывать их тайны и глубины, чем бы это закончилось и что за интерес был бы в этом для него?
Внутренняя жизнь, следовательно, представляет собой видение всего сущего и одновременно не видение этого; ощущение вещей и не выражение их, ибо они не могут быть выражены вполне; понимание всего сущего и не объяснение. Насколько далеко может такой человек зайти в объяснении и сколько из этого объяснения сможет понять другой человек? Каждый в соответствии со своими способностями, не более того. Внутренняя жизнь не проживается с закрытыми глазами, человеку нет нужды закрывать глаза от мира, чтобы жить внутренней жизнью, — можно с тем же успехом держать их открытыми.
Точное значение внутренней жизни состоит в том, чтобы жить не только в теле, но и в сердце, жить в душе. Почему же тогда средний человек не ведет внутреннюю жизнь, ведь у него тоже есть и сердце и душа? Этого не происходит потому, что хотя у него и есть сердце, но он тем не менее его не осознает, у него есть душа, а он не знает, что это такое. Когда он живет в плену у своего тела, ограниченный своим телом, он может ощутить вещь только через касание, он видит только посредством своих глаз, он слышит только слухом своих ушей. Сколько могут видеть глаза и слышать уши? Весь его опыт, полученный внешними чувствами, ограничен. Когда человек живет в своем ограничении, он не знает, что существует другая часть его существа, — намного более высокая, чудесная, более живая и более возвышенная его часть. Как только он это узнает, тело становится его инструментом, ибо он живет в своем сердце. А потом, позже, он проходит дальше и начинает жить в своей душе. Он испытывает жизнь отдельно от своего тела, это и называется внутренней жизнью. Как только человек испытал внутреннюю жизнь, страх смерти улетучивается, потому что он знает, что смерть приходит к его телу, а не к его внутреннему существу. Когда он начинает осознавать жизнь в своем сердце и в своей душе, он начинает смотреть на тело как на пальто. Ведь если пальто старое, он выбрасывает его и приобретает новое, ибо существо не зависит от своего пальто. Страх смерти продолжается лишь до тех пор, пока человек не осознает, что его истинное существо не зависит от его тела.
Поэтому радость человека, испытавшего внутреннюю жизнь, несравнимо больше, чем радости обычного человека, живущего, подобно пленнику, в своем смертном теле. И все же внутренняя жизнь не обязательно требует от человека особого образа жизни, или жизни аскета, или религиозной жизни. Каково бы ни было его занятие во внешней жизни, — это не имеет значения, ибо живущий внутренней жизнью проживает ее всю. Человек всегда ищет духовного человека среди религиозных людей, или среди тех, кого он называет добрыми людьми, или же среди обладающих философским складом ума, однако такое суждение не всегда бывает верным. Человек может быть религиозным, даже философом, но, будучи и религиозным, и добрым, все же не вести внутренней жизни.
Не существует четкой градации внешних признаков, которые могли бы указать, что некто живет внутренней жизнью, кроме одного. Когда ребенок перерастает в юношу, вы можете увидеть выражение лучистого детского света — некое вырастание нового сознания, новое знание, которое пришло и которого дитя никогда прежде не знало. Это знак юности, и все же ребенок этого не скажет, — он не может сказать, даже если бы и захотел, он не сможет этого объяснить. Тем не менее вы можете наблюдать это в каждом движении ребенка, в каждом его выражении вы обнаружите, что теперь он осознает жизнь. И так же происходит с душой. Когда душа начинает осознавать жизнь выше и по ту сторону этой жизни, такое состояние начинает проявляться, и, несмотря на то что человек, осознающий это, может остерегаться показывать это намеренно, все же в его выражении, его движении, его взгляде, его голосе, в каждом его поступке, в каждом отношении мудрый сможет уловить, а другие почувствовать, что он осознал какую-то тайну.
Внутренняя жизнь — это рождение души. Как сказал Христос, пока душа не родится снова, она не сможет войти в Царствие Небесное. Поэтому осуществление внутренней жизни — это вхождение в Царствие Небесное, и это осознание, приходя к человеку, проявляет себя как новое рождение, а с новым рождением приходит уверенность в существовании бесконечно длящейся жизни.
Обсуждения Суфизм. Внутренняя жизнь