Я была на медитационном ритрите на юге Франции, когда приехавший мастер был представлен группе. Аудитория из более трехсот западных студентов буддизма в тишине ожидала, когда он начнет говорить. Ему было около сорока лет, довольно высокий и широкоплечий для тибетца, его присутствие ощущалось подобно горе, улыбался он редко.
Когда он начал говорить, из его высохшего правого глаза постоянно стекала слеза, словно что-то в нем все время плакало, но голос его оставался сильным. Вскоре его история развернулась перед нами.
В течение пятнадцати лет этот Ринпоче, будучи молодым человеком, вместе со своим старым мастером был заключен в тюрьму в Тибете, став жертвой китайской оккупации. Хотя он не вдавался в детали, те условия, в которых они содержались, были тяжелейшими, много дней они провели скованными одной цепью в грязной, темной камере.
Китайцы, рассказывал он, не довольствовались обычными пытками, решив преследовать преданных тибетцев наихудшим для них способом - лишив их права медитировать: как только они закрывали глаза, их избивали. Но поскольку китайцы не понимали, что на самом деле тибетцы медитируют с открытыми глазами, эти двое могли продолжать свои молитвы и медитации втайне. К несчастью, по мере того как шли годы, издевательства только усиливались - постоянно слезящийся глаз Ринпоче был результатом избиений в то время. Ему пришлось пережить даже потерю своего мастера, который однажды ночью умер рядом с ним в их камере. После стольких лет пыток освобождение из этого живого ада казалось невозможным.
Но однажды на рассвете двое тюремщиков прямо спросили его: "Что ты делаешь? Как бы мы с тобой ни поступали, как бы ни пытали, на тебя ничего не действует". Видимо, будучи знатоками многих видов боевых искусств, они столкнулись с силой, которую понять не могли.
''Ты знаешь что-то, чего не знаем мы, - сказали они ему, - и поскольку мы тюремщики, мы должны знать, что это, чтобы стать сильнее, чем ты.''
Поскольку никакого иного оружия у него не было, он научил тюремщиков той самой практике, которую он и его мастер делали: тибетской медитации, называемой Тонглен - практике, при которой ты вдыхаешь страдания других и выдыхаешь свет.
Это была та самая практика, которой многие из нас обучались на этом ритрите с определенной борьбой, потому что на самом деле брать страдания других, не сопротивляясь и не чувствуя себя при этом мучеником, - это огромное испытание для эго. Так что вообразите: этот монах и его старый мастер нашли вдохновение не только практиковать сострадание, но и учить в самой среде ада тех самых существ, которые были причиной их страданий... да, такой уровень сострадания превосходит обычный ум.
Хотя, однако, это и есть сущность буддийского сострадания. И в результате, сказал Ринпоче, произошло невероятное.
Однажды, спустя какое-то время, китайские тюремщики неожиданно объявили своему тибетскому пленнику, что выпускают его из тюрьмы. Без причины. Просто пришло время. И они освободили его.
Так это пришло к нам тем солнечным сверкающим днем на юге Франции, со слезой, бегущей из глаза Ринпоче, подобно нескончаемому дождю памяти, его сверкающим ясным взором, его позой - непоколебимой позой воина...
В действительности, как я сейчас вспоминаю, в его голосе не было ни капли возмущения - только, может быть, какая-то горькая ирония от того, что его мастер не дожил и не увидел, как где-то между вдохом и выдохом граница между преследователем и преследуемым в конце концов растворилась.
В течение пятнадцати лет этот Ринпоче, будучи молодым человеком, вместе со своим старым мастером был заключен в тюрьму в Тибете, став жертвой китайской оккупации. Хотя он не вдавался в детали, те условия, в которых они содержались, были тяжелейшими, много дней они провели скованными одной цепью в грязной, темной камере.
Китайцы, рассказывал он, не довольствовались обычными пытками, решив преследовать преданных тибетцев наихудшим для них способом - лишив их права медитировать: как только они закрывали глаза, их избивали. Но поскольку китайцы не понимали, что на самом деле тибетцы медитируют с открытыми глазами, эти двое могли продолжать свои молитвы и медитации втайне. К несчастью, по мере того как шли годы, издевательства только усиливались - постоянно слезящийся глаз Ринпоче был результатом избиений в то время. Ему пришлось пережить даже потерю своего мастера, который однажды ночью умер рядом с ним в их камере. После стольких лет пыток освобождение из этого живого ада казалось невозможным.
Но однажды на рассвете двое тюремщиков прямо спросили его: "Что ты делаешь? Как бы мы с тобой ни поступали, как бы ни пытали, на тебя ничего не действует". Видимо, будучи знатоками многих видов боевых искусств, они столкнулись с силой, которую понять не могли.
''Ты знаешь что-то, чего не знаем мы, - сказали они ему, - и поскольку мы тюремщики, мы должны знать, что это, чтобы стать сильнее, чем ты.''
Поскольку никакого иного оружия у него не было, он научил тюремщиков той самой практике, которую он и его мастер делали: тибетской медитации, называемой Тонглен - практике, при которой ты вдыхаешь страдания других и выдыхаешь свет.
Это была та самая практика, которой многие из нас обучались на этом ритрите с определенной борьбой, потому что на самом деле брать страдания других, не сопротивляясь и не чувствуя себя при этом мучеником, - это огромное испытание для эго. Так что вообразите: этот монах и его старый мастер нашли вдохновение не только практиковать сострадание, но и учить в самой среде ада тех самых существ, которые были причиной их страданий... да, такой уровень сострадания превосходит обычный ум.
Хотя, однако, это и есть сущность буддийского сострадания. И в результате, сказал Ринпоче, произошло невероятное.
Однажды, спустя какое-то время, китайские тюремщики неожиданно объявили своему тибетскому пленнику, что выпускают его из тюрьмы. Без причины. Просто пришло время. И они освободили его.
Так это пришло к нам тем солнечным сверкающим днем на юге Франции, со слезой, бегущей из глаза Ринпоче, подобно нескончаемому дождю памяти, его сверкающим ясным взором, его позой - непоколебимой позой воина...
В действительности, как я сейчас вспоминаю, в его голосе не было ни капли возмущения - только, может быть, какая-то горькая ирония от того, что его мастер не дожил и не увидел, как где-то между вдохом и выдохом граница между преследователем и преследуемым в конце концов растворилась.
Источник: Green
Обсуждения Тонглен. Практика сострадания в буддизме