Пенный

Жила-была Белка Норушка. И отправилась она как-то на охоту. Наколола яблоко на свои иголки и отправилась. А навстречу ей Ёжик Попрыгайчик несётся. Не совсем чтобы несётся, а ползёт. Ползёт-ползёт, пень переползёт, ель переползёт, иву…

там… тоже переползёт… такими мощными короткими ползками.

Говорит Белка Норушка Ёжику Попрыгайчику:
- Ты куда ползёшь, косой?
- Сама ты косая, - отвечает Ёжик Попрыгайчик, - я не ползу, а несусь. Я в Лес несусь… по делам… вот.

- Так понеслись вместе!
И понеслись...

-Старче, а расскажи о богоприметном.
-А не мал ещё?
-Тебе решать...
-А что знаешь?
-Знаю, что боженька видит, о том не знаем. А кто поймёт, о чём боженька думает, тот и станет как Он и на небеси среди сынов божих будет за своего, вот и вопрошаю - как так научиться, как боженька примечает?

-А тож не говорили тебе, что такое сокровище не каждый постичь может?

-Так вообще не говорят о том, Отче. Только молчат все. А почему молчат - не знаю.

-А оттого молчат, что и сами не разумеют, а...

Это давняя история. Я тогда ещё работала в театре кукол.

Всё началось с обычного регионального фестиваля, который проходил в Хабаровске, и на котором председательствовали два режиссёра из Москвы. Григорий Залкинд и Феликс Файнштейн. И они же, после фестиваля, для всех участников дальневосточного форума провели недельный семинар.

И так уж получилось, что сначала они заприметили нас, потом рассказали о нас Сергею Владимировичу Образцову, а Сергей Владимирович, уже в свою очередь, вызвал...

Сад души поэта мирно спал. Мимо проплыли облака, мягкой ладошкой, покачали его сад-колыбельку. Пролетающий мимо ветер прошелестел в травах. Листья на деревьях пропели свою партию в птичьем хоре. Их пение подхватила речка, зажурчала, засверкала искорками, улыбаясь бликами рассвета.

Море приняло искорки и прошуршало шшш... пенной волной по галькам. Горы отозвались эхом-ом-ом…

Душа спала и через сон, впитывала всё-всё, каждой сферочкой, каждым изгибом, каждым поворотом своей воздушности...

\Но недолго пришлось Анне и её другу Тихону наслаждаться свежей утренней тишиной и покоем..

Не прошло и часа, как Ботанический Сад стал наполняться людьми, а потом к воротам подъехало несколько автобусов и веселая шумная стайка школьников выпорхнув из них, разлетелась по многочисленным аллейкам и тропинкам огромного зеленого царства большого парка...

И всюду зазвучали детские голоса, смех, зазвенели серебристыми звоночками маленькие колокольчики, прикрепленные к белым блузкам и рубашкам...

Берёза моего детства.
Когда мне было десять лет, я приезжал к бабушке в деревню. И любовался стоявшей возле окна берёзой. Смотрел, как ветер наклонял листья, и зелёные серёжки касались земли, выходил на улицу и трогал руками шелестящую листву.

До сих пор в душе остались чудесные воспоминания, хоть и миновало с тех пор уже двадцать лет. Мне и сейчас хочется постоять рядом с нею и поговорить. Ведь только одну её я понимал и любил в жизни. А она мне помогала взрослеть и понимать сложную жизнь...

У подножия горы уже ощутимо пахло весной. Оно и хорошо: мало кто отваживался путешествовать в короткие, но суровые зимние месяцы. Там, наверху в горах, зима ворует месяц-полтора у робкой весны, здесь же у подножья лежалый снег зиял чёрными проталинами с коричневой прошлогодней листвой, и, кое-где, свежей зелёной порослью.

Прошло уже две недели с тех пор, как заскрипели колёса ещё одной повозки, везущей путешественников к горизонту, и весело покатилась, разворачиваясь, огибая чащи и овраги...

Я молча встала с пола и пошла к телефону. Сегодня буду работать в позднюю смену. На моем лице играла идиотская улыбка, а глупые клиенты думали, какой же хороший в банке персонал работает… Весть о шаровой молнии разлетелась по всем отделам.

Мне в аське писали и спрашивали, что и как. Я плюнула, поставила в аське статус «еще раз спросите про молнию, ударю током», чтобы не отвлекали от работы. На мой побитый вид сначала тоже обращали внимание, но потом привыкли, и отпускать едкие реплики в мой...

Я пошла в офис. Как оказалось, меня не было там 2 часа! А по ощущениям – прошло не более пятнадцати – двадцати минут. Когда я зашла в кабинет, все дружно вытянули шеи в мою сторону.

- Что с тобой? – спросил Сережка.

Тут шок, видимо, прошел, в тихой и спокойной (по сравнению с местом аварии) обстанов-ке я расслабилась и со мной случилась истерика. Меня стало мелко-мелко трясти, а слова застряли в горле. Тут в офис вошел Евгений Владимирович.

- Представляете, там, на Ленина ДТП было...

Не пишется. Голова болит.
Известно, муки творчества обезболиванию не поддаются. Вот и болит. Хотя причём тут голова? Не пишется потому, что не читается, не публикуется, не нужно никому. Казалось бы, о вернувшихся из загробья мертвецах, ну, чем не повесть? Её бы на сценарий положить и фильм поставить - все голливудские шедевры отдохнут.

Напечатала районная газета, знакомые поздравили. Где гонорар? Я спрашиваю, за что трудился? За сомнительную славу? В толпе недавно услыхал:

- Тот...