Идея поехать за границу в поисках легких денег, возникла у нас давно.
Мой приятель Володя, как-то, общался с одним цыганом и тот рассказывал ему, пыхтя "ароматным" косяком, как он со своей семьей около года проживал в Бельгии, и как там было хорошо.
Тогда, в 1996 году Бельгия принимала 12 000 чеченских беженцев, среди которых, по словам цыгана, не было ни одного чеченца. Были там и армяне, и цыгане, попадались даже вьетнамцы, но чеченцы отсутствовали. Все беженцы нормально устроились, получили документы на временное проживание в стране, и воплотили многие свои желания в действительность.
Наш же цыган имел скромные амбиции. Его жене сделали бесплатно необходимую операцию на сердце (стоимостью около 32 000 долларов); каждую неделю к ним на квартиру приезжали люди из социальной службы и забивали до отказа продуктами два больших холодильника; и каждый месяц, семья цыгана исправно получала денежное пособие на взрослых и детей.
И когда ему надоело находиться в этой Бельгии, он спокойно принял материальную помощь для возвращения на родину (которую, конечно же, возвращать не собирался), купил автомобиль и вместе с семьей укатил в родную Беларусь. Сказка, да и только!
Когда Володя рассказал мне это, можете представить мою реакцию. Я, конечно, не поверил! Но с того момента, стал обращать свое внимание на малейшую информацию по интересующей теме.
Проходило время, мы мечтали, строили планы, изучали карты, но дальше родного Минска, в западном направлении, никакого движения не происходило. В процессе организации путей отъезда, в наши планы были посвящены еще два человека.
Мой друг Димон к этой идее отнесся прохладно, хотя в перспективе был готов съездить, а вдруг стрельнет. Другой же персонаж нашего повествования ухватился за эту возможность, как за последнюю в своей жизни.
Дима «Тит» в свои 30 лет, повидал многое. За спиной у него повисли, тяжелым незабываемым следом, 8 лет исправительных лагерей, некоторое время из которых, пришлось страдануть на «Белом Лебеде». Освободившись в 1995 году, он вел веселую разгульную жизнь, планами на будущее не грузился, денег тогда хватало. Однако, в последнее время дела шли не очень гладко, и пребываючи в постоянном пьянстве, наш Дима Тит стремительно обрастал долгами. И когда я предложил ему поехать, поискать счастья в других краях, он сразу согласился.
План у нас был такой. Мы собирались на автобусе доехать до немецкого города Кельна, а оттуда на поездах добраться до Брюсселя. На тот момент дельной информацией о Германии мы не располагали и думали только о Бельгии.
Но как-то в марте 2000 года, при встрече, Дима Тит мне заявил, что одна его знакомая ездила зимой в Германию и потом рассказывала, что и там наши люди живут, и живут, ой, как неплохо. Маринка (так ее звали) на тот момент знала, что Тит собирается уезжать в Европу, и предложила ему съездить в Германию, а если точнее, в город Бремен. И знакомые встретят, и подскажут, и направят. Вот такой был базар!
- Ну что ж в Германию, так в Германию - сказал я себе.
Тем более в Бельгии у нас никого не было и нам бы пришлось ехать наобум, а тут какие-никакие, а знакомые. И начали мы Тита собирать в дорогу.
Несколько дней заняла подготовка и подача документов, ну и, соответственно, пришлось помочь деньгами. Затем наступил период ожидания ответа из немецкого посольства. Ждали, практически, весь апрель. Тит в этот волнительный период постоянно где-то пропадал, иногда ненадолго всплывая на поверхность. Я тогда не раз думал, что, наверное, тяжело, вот так поехать одному, неизвестно куда, и задавал себе вопрос, смог бы я решиться на такой шаг?!
И вот, наконец, пришел долгожданный ответ. Немецкие власти поверили в благие намерения нашего товарища и разрешили ему в течение восьми дней осуществить покупку автомобиля на территории Германии (именно, такой была цель поездки, указанная в анкете). Несчастное туристическое агентство «Белинтурист», через несколько недель его ждали большие неприятности. А все потому, что Тит решил просить политическое убежище по своим настоящим документам, а немецким властям, не составило большего труда узнать, какое туристическое агентство за него поручалось.
Дату отъезда назначили на 30 апреля 2000 года. Как сейчас помню, это было прекрасное воскресенье. Диму снабдили всеми необходимыми документами, подтверждающими его членство в БНФ, а также неугомонную борьбу и перенесенные страдания на ниве оппозиционного движения. Такой готовый страдалец за нужды белорусского народа получился! Правда партийную верхушку он не знал, не то что по-фамильно, но даже и по-именно. Да кто тогда думал, что там будут спрашивать, итак, казалось, сделали больше, чем могли.
На автовокзале, перед отправлением автобуса, зашли в кафе, где Тит употребил 200 грамм водяры, попрощались, и поехал наш «пионер» на комфортабельном «Мерседесе» в дальний путь, пообещав звонить, как только появится возможность.
Позвонил он в следующее воскресенье. Мы как раз закончили играть в футбол, и когда я садился в машину, услышал, как в бардачке пиликает мобильный. Оказывается, Дима уже выходил на связь несколько раз, упорно пытаясь поделиться ценной информацией. Он говорил мне о каком-то хайме, который он должен скоро получить; о "социале", который уже дали, а он успел его угомонить! Для меня все эти слова были пустым звуком, не несущим на себе смысловой нагрузки.
Я еще раз напомнил ему о том, чтобы он запоминал всю необходимую информацию. Так я ему и сказал тогда:
- Дима! К нашему приезду ты должен владеть ситуацией, и научить нас, что правильно говорить и делать на первых порах, чтобы зря не терять время.
Однако, потом, после первого месяца пребывания в Германии, мы поняли, что Тит все-таки решил, не грузится лишней информацией и просто балдел...
Приближалась середина мая 2000 года. Тит звонил еще несколько раз. В последний из них он сказал, что ему дали чек на приобретение одежды, на сумму 350 марок. Слышать об этом, сидя дома, было для нас, просто невыносимо!
Стал ребром вопрос о получении визы.
Ситуация выглядела следующим образом. У Димона уже была годовая виза, так что он мог выехать в любое время. Нам же с Вовкой пришлось обращаться за помощью в какое-нибудь туристическое агентство. И решили мы пойти в тот самый «Белинтурист», к услугам которого уже прибегал наш общий товарищ.
Во время подачи документов сотрудница задала нам один интересный вопрос, сопровождая его расплывчатыми объяснениями. Глядя в глаза, она спросила:
- Намерены ли вы, вернутся назад в течение восьми дней, или может быть, собираетесь остаться в Германии дольше положенного?
Она объяснила свое беспокойство тем, что их партнеры в Германии поручаются за людей, которым присылают общее приглашение, и если мы что-нибудь там натворим, то им придется платить штраф. Мы с Вовкой в один голос заверили ее, что едем за автомобилем, который уже куплен и дожидается нас недалеко от немецко-польской границы и, ни в коем случае, не подведем их турфирму. Но я то уже знал, о чем она говорит и за что беспокоится.
Затем, было консульство Германии, где нас встретил человек от фирмы и попросил показать документы на автомобиль, находящийся в Германии. Документы у нас имелись и представляли собой обыкновенный бриф, который нам дал Димон. Это была очередная проверка, вызванная уже понятной мне осторожностью «Белинтуриста», которая в свою очередь была спровоцирована, скорее всего, появлением белорусского паспорта Тита в соответствующих органах Германии.
После подачи документов, нам оставалось только ждать и волноваться.
Томительность этих двух недель прервал звонок Вовки. Он поздравил меня с получением визы, о чем ему сообщили в «Белинтуристе». Я отреагировал на такое поздравление шквальным приступом радости, все росло в елочку!
Бысто забрав паспорта и собравшись втроем, мы стали планировать наш отъезд.
Визы начинали действовать 8 июня, в четверг, а как раз в среду отправлялся автобус в Бремен, так что и здесь все срасталось!
Провожать нас приехало большое количество людей. Кто-то говорил напутственные речи, другие желали удачи, все в голове перемешалось, и частично, причиной этому, были смутные ощущения в душе. Я не верил, что куда-то уезжаю, заграница была для меня пока миражом, неощутимой несуществующей далью.
- Зачем я еду, что ждет меня там, вдали от дома?
Вот какие мысли беспощадно бороздили мое сознание. Но больше всего меня беспокоила моя супруга Елена, которая, так же, переживала подобную ситуацию впервые.
Когда автобус отчаливал от платформы, Лена заплакала, а я отвернулся. Тяжело было уезжать.
7 июня 2000, среда – четверг, 8.06
Поездка до Бремена проходила в спокойной обстановке, если не считать обычных неудобств, свойственных долгому передвижению в автобусе. Я ехал впереди, рядом с одной молоденькой гомельской крошкой, парни где-то позади, убитые в сопли, успев погрузиться в это тяговое состояние еще на автовокзале Восточном, вместе с некоторыми из провожающих.
Так, любезничая, слегка ругаясь, приятно порыгивая, и протекала наша первая незабываемая поездка. Правда, из-за вынужденной задержки на белорусско-польской границе автобус опаздывал на пять часов и прибыл в Бремен только в час ночи.
Тит встречал нас на автовокзале. Было прохладно. Мы изрядно устали в дороге, хотелось помыться и отдохнуть, но оказалось, что движение транспорта в сторону хайма уже прекратилось, и нам предстоит протусоваться около трех часов до первого трамвая.
Это было тяжело. Мы стояли на остановке и упорно ждали. Тут Димон начал подшучивать надо нами, заявив, что если полицейские сейчас устроят проверку, то нас, по-любому, заберут в участок, так как мы не имеем ни денег, ни толковых объяснений, к кому приехали и почему, не ночуем в гостинице (за себя он не переживал, так как был при деньгах, и не первый раз находился в Германии).
Тогда, все это показалось мне очень серьезным. И вдруг я вижу, как из-за ближайшего поворота выезжает полицейская машина и медленно движется в нашу сторону! Мы все замерли. Только Тит спокойно достал из кармана свой мобильный и начал что-то в него говорить. Полицейская машина проехала мимо нас и скрылась за поворотом.
Тит потом объяснил, что рядом с полицейскими, желательно принять вид человека, занятого телефонной беседой.
Я старался хорошо запоминать происходящее.
Наконец-то пришел трамвай. По пути в хайм, Тит показывал нам продовольственные магазины: Экстра (Extra), Плюс (Plus), что-то объяснял насчет того, что в одном легче работать, чем в другом, но мне это тогда ни о чем не говорило, да и вообще, мы собирались заниматься совсем другими делами.
Хайм Гроппенлинген (Groppenlingen) (в дальнейшем, мы называли хайм, где проживал Тит просто - Группенлинген) представлял собой три длинных одноэтажных барака, расположенных буквой «П».
В ближнем к дороге бараке располагалась комната, в которой, в вечернее время, нес свое дежурство вахман (человек контролирующий вход в хайм, и следящий за порядком).
С вахты просматривался вход на территорию хайма, но в принципе, проскользнуть было можно. Если сильно надо, проскочить можно всегда!
Сегодня мы не таились, так как дежурил знакомый Тита, и все беспрепятственно попали в его комнату. Она была небольшой, эта комнатенка, где-то около 9 кв.м., в ней находились две кровати по обе стороны от окна, а также стол, холодильник и шкаф. Предполагалось, что в комнате должны проживать два человека, но, к нашему счастью, сосед Тита где-то отсутствовал.
Пока мы раздевались и доставали необходимые вещи из дорожных сумок, пришли два белоруса, проживающих в соседнем бараке. Парня из Молодечно звали Олегом, а из Новополоцка, Владимиром. Пока пацаны общались, я попросил Диму показать, где находится душевая и туалет. Он проводил меня туда, дав ключ от туалета.
Это было что-то новое. Как оказалось, туалеты были распределены между людьми, проживающими в хайме (в среднем по 4-5 человек на "толчок"), и каждая кабина запиралась на ключ, закрепленной за группой лиц, пользующейся этим местом.
Омовение в душевой испортило мое настроение окончательно но, сказав себе, что сам виноват, сам приехал сюда, и надо продержаться хотя бы несколько дней, я вернулся в комнату, немного поплутав по коридорам барака.
Димон с Вовкой завтракали, если это слово применимо в пять часов утра, однако, особого аппетита в их действиях не просматривалось, видимо, наши последние впечатления совпадали. Да и не помылись они этим утром и, скорее всего, правильно сделали.
Перед тем, как мы расположились по двое на каждой кровати и заснули, я спросил у Тита:
- Дима, во сколько мы завтра встаем?
- Рано вставать нет смысла, Костян. Если к обеду выберемся, то будет нормально.
Впоследствии, я пожалел о том, что не настоял на раннем подъеме в пятницу и позволил усыпить свою бдительность, хотя и соглашался с тем, что от судьбы не уйдешь и все, что не делается, происходит к лучшему.
9 июня 2000, пятница - вторник 13.06
Утром поднявшись, умывшись и, перекусив, мы сели на трамвай и поехали в сторону спецприемника беженцев, именуемого "бундик". Тит посоветовал нам купить билеты, так как по пути могли зайти контролеры, и создать лишние проблемы.
На талончики ушли все оставшиеся у меня деньги, и в итоге, я имел одну немецкую марку на кармане, а Вовка, вообще, ни пфеннига. Хорошо, что талоны, которые мы купили, были действительны на любой вид транспорта в городе Бремене (мы собирались сделать пересадку на автобус), в течение полутора часа, а не так, как у нас в Беларуси.
Через час с небольшим, мы вышли на автобусной остановке и двинулись за Титом по асфальтированной дорожке.
На всем своем протяжении, она была разделена вдоль на одну треть ширины белой линией, и я, задав вопрос Титу, узнал, что это велосипедная дорожка и ходить по ней нельзя во избежание ДТП.
В дальнейшем я убедился, что велосипедное движение очень развито в Германии, и высказывание, что Германия - это страна дождей, блядей и велосипедов, во многом соответствует истине. Во всяком случае, в двух особенностях из трех, я убедился очень хорошо.
Подойдя к зданию бундика, Тит оставил нас и отправился на разведку.
Вернувшись, он сообщил, что сегодня "социал" работал только с утра, и до понедельника распределения не будет, но нас поселят в нормальную комнату, накормят и, мол, нечего грузиться, ничего страшного, подождете! Я бы ему подождал тогда, если бы знал, что это означает для нас!
Вручив ему наши паспорта, мы по одному отправились на вахту, сдаваться.
Это оказалось очень простой процедурой. Подходишь к окошку, говоришь вахману магическое слово «ASYL» и тебя уже обслуживают.
Вахман оказался молодым немцем, даже пытался шутить, хотя сразу понял, что я по-немецки ни бум-бум.
Ну, конечно, когда он вопросительно сказал слово «Pass» я развел руками, так как сразу понял, что ему надо, а так в целом, даже пожалел, что в школе не учил немецкий.
Вахман сфотографировал меня «Полароидом», а затем дал листик, на котором мне следовало написать имя, фамилию и год рождения. После этого, он в течение 10-ти минут оформлял необходимые бланки и, закончив с этим, выдал мне бумажный прямоугольный жетон красного цвета с моими инициалами и еще какими-то цифрами.
Затем, сняв со стены ключ, предложил следовать за ним.
За дверью находился большой шкаф, из которого мне были выданы: комплект постельного белья и мыльно-брыльные принадлежности, все новое, муха не елозила.
Этот момент немного порадовал, хоть мелочь, а приятно (в дальнейшем, побывав и в других приемных пунктах беженцев, я почувствовал разницу приема, и с теплотой вспоминал Бременский "бундик").
На третьем этаже охранник открыл мне одну из комнат, там я и дожидался Димона с Вовкой, которые, так же, прошли процедуру посвящения в азюлянты.
В комнате было шесть кроватей с матрасами, стол, стулья, а две стены из четырех оказались огромными окнами с выходом на крышу. И каждое утро, в течение пяти дней нашего проживания в этой комнате, горячие солнечные лучи будили меня с самого утра, не давая нормально выспаться.
А когда самолеты заходили на посадку в аэропорт, то казалось, что они пытаются приземлиться на крышу, над моей головой - наш этаж оказался мансардным.
Мы начали застилать кровати, как в комнату вошел рыжеватый парень невысокого роста. Так произошло наше знакомство с Андрюхой "Бубриком", уроженцем Украины, город Луцка.
Андрюха был веселым парнягой, старше нас, и мы с первых минут разговора, нашли с ним общий язык. Только Тит, почему-то нервничал, это было заметно в процессе общения.
Андрей рассказал, что сдался сегодня с утра и его отправили в Гамбург, а также, несколько человек вместе с ним. Вот тогда я и пожалел, что не встал рано утром, и был не одинок в своем разочаровании!
Андрюха не спешил ехать в Гамбург, так как раньше бывал в Бремене и решил пробежаться по магазинам. Результаты этого мероприятия он предоставил нам незамедлительно. Несколько пар обуви и еще какие-то вещи появились на столе. Это было очень интересно!
- Но как настроить себя на такое движение? - думал я.
Да, Андрей был энергичным человеком и за несколько часов, успел сделать многое.
Как мы узнали позже, он был болен сахарным диабетом (вылезли боком исправительные лагеря), и до обеда успел выкрутить в социале разрешение на получение бесплатного шприца в виде ручки (он называл его Питер-пен) и достаточное количество лекарства, необходимого ему для спокойствия.
Нам было чему поучиться, достойные примеры возникали повсюду.
Короче, наш разговор закончился тем, что Бубрик в этот день ни в какой Гамбург не уехал, а завис у нас на трое суток. И оказал этим огромную услугу!
Вечером выяснилось, что нам крупно повезло, и предстояло отдыхать,уже, не до понедельника, а до целой среды, так как народ в Германии праздновал какие-то праздники, и делал это так мучительно долго!
Андрей своим присутствием скрасил эти долгие томительные выходные. Как много мы узнали из разговоров с ним и, конечно, немаловажное значение имело наличие у него нормального пакета украинской шмали. Так вот, больше половины его, мы и уговорили за эти дни, а пакет был большой!
Бубрик, практически, не пил, но это воздержание он полностью компенсировал употреблением травы. Он забивал косяки почти непрерывно, и очень быстро Димон с Вовкой отказались курить. Но, вскоре, нам на помощь пришли гродненские парни, проживающие этажом ниже, которые соорудили такой агрегат для курения, что им можно было бы, без прикрас, накурить весь «бундик».
Было довольно весело, дни летели, нас кормили, мы балдели, знакомились с разношерстой публикой здания, в котором проживали, и даже один раз искупались на близлежащей реке, носящей название Вэзэр (Weser).
Но только одной темы мы касались за это время, хотя, кое-кто из наших, все-таки, сорвался.
Кое-кто - это был Вовка. Первый эпизод он совершил в баре, где увел ручку у бармена. Ну, а затем был магазин Реал (Real), который находился недалеко от "бундика". Вован зашел в этот огромный супермаркет, взял недорогие спортивные штаны, которые висели на вешалке, занес в примерочную кабинку, где облачился в них, после одел сверху свои брюки, и удалился из магазина, оставив вешалку в раздевалке.
Последнее делать не рекомендуется, не этично это по отношению к другим коллегам, но ему тогда, все было простительно.
Как же ему повезло! Магазин Реал и ему подобные, очень опасный кусок огорода!! И если в небольших торговых заведениях умному человеку реально свести риск к практическому минимуму, то в таких супермаркетах, как Реал (а возьмем именно его, как самого яркого представителя подобного класса больших магазинов), которые уже рождаются со специально-обученным штатом детективов и другими примочками (в отличие, от тех, в которых оные "гадости" появляются только в момент необходимости), ой, как непросто нашему брату, и риск никогда не упадет ниже отметки в 50 %.
Наше же с Димоном бездействие можно было объяснить разговором, который произошел на второй день нашего пребывания в Германии.
Тит, совместно с другими парнями, убедительно просил нас, для нашего же блага, не ходить по магазинам до того момента, пока мы не получим «зеленку» (удостоверение личности) и распределение.
- Иначе - говорили они, - может случится то, что случилось с одним минским парнем Димой, которого словили на краже без «зеленки» и отправили в Йену. А ведь могли отправить в какое-нибудь шоколадное место!
Тогда, я в первый раз услышал про город Йену. Отзывались о нем не хорошо, несмотря на то, что никто из присутствующих там не бывал, и полновесно-достоверной информации сообщить не мог. Слухами земля полнится. Но каждый сказал свое слово, а в целом получилось такое, что уже с того дня мы совсем не хотели, чтобы нас туда закинули.
Напротив, мы страстно желали остаться в Бремене, в этом прекрасном городе…., я собирался вызвать свою жену, как это делали многие, и пожить с ней всласть несколько лет, со всеми вытекающими из этого приятными последствиями.
Собственно, по этой причине, на второй день нахождения в Германии, в переходе возле хайма, где проживал Тит, солнечным июньским днем, я сжег свой паспорт, а мелкие обгорелые кусочки спустил в водосточную яму, в том же злосчастном переходе. Позднее, впервые возвращаясь, домой в Беларусь, я реально пожалел об этом поспешном поступке. Что поделаешь, это была необходимая жертва, если бы мой паспорт нашли немецкие власти, то мечтам о долгом счастливом пребывании в Гермашке, не суждено было бы сбыться! А подобные случаи уже имели место в недалеком прошлом.
Так думал и я в то время.
Вовка передал свой паспорт домой, через пару дней после нашего приезда (один человек возвращался в Минск, и удачно воспользовался еще действительной визой). А Димон свою ксиву надежно припрятал, там стояла годовая виза, и он собирался в ближайшем будущем съездить домой.
Большой удачей, так же, оказалось знакомство с грузинскими коллегами, произошедшее на первой неделе пребывания в Бремене. Их было двое, Коба и Шота, и это были достойные пацаны, в дальнейшем, я не встречал грузин душевнее этих.
Коба имел опыт работы в Швейцарии, из которой был депортирован в 1998 году, а Шота успел побывать в Израиле, и свободно говорил на иврите. В Германии они оказались случайно, так как по пути в Данию были задержаны пограничниками, и им ничего не оставалось, как просить убежища. Повезло, как всегда, и их распределили в Бремен. Грузины много знали, и нам оставалось только наблюдать, задавать вопросы и запоминать все интересное. Да и вообще, было приятно с ними просто общаться, присутствовало в них много босяцкого, душевного!
Так мы дожили до среды, уже малость, пообвыкнув в новой обстановке.
В среду, 14 июня, вахман разбудил нас около семи утра, сообщив:
- Вас ждут внизу, в социале, ровно в 8.00, попрошу, не опаздывать!
Социальная служба находилась в полуподвальном помещении, напротив вахты. В помещении было чисто и аккуратно, по-европейски. Людей было немного, но постепенно подтягивались свежие силы.
Вышла русская переводчица, молоденькая девушка лет семнадцати, и раздала нам анкеты, которые было необходимо заполнить. Мы сели за стол и стали, сообща, заполнять наши формуляры.
Я взял себе фамилию Романов, Димон - Заяц, ну а Вовкину …. объявлять не стоит, так как этот человек до сих пор находится в Германии. По неопытности, я прибавил себе год жизни, Димон пару отнял, а Саид стал серьезно несовершеннолетним. Родился я в городе Грозном и паспорта не имел, так же, как и мои коллеги, уроженцы Беларуси. Вот, вкратце, какие сведения были занесены в наши анкеты.
Через некоторое время снова появилась переводчица, которую, в дальнейшем, будем звать Леной (Вовка успел познакомиться) и собрала наши анкеты.
Потянулись минуты….
Затем, нас сфотографировали в одном из кабинетов, и снова ожидание….
Спустя полчаса всех завели в просторное помещение, выходить из которого не разрешалось, да и не получилось бы, так как изнутри отсутствовала дверная ручка. Хорошо, что окна были, они выходили на улицу.
Выглянув, мы заметили Тита, дефилирующего неподалеку. Вопросов было предостаточно. Тит, как мог, успокоил нас, сказав, что, скорее всего, нас уже оставили в Бремене, и не стоит особо переживать. Разговор закончился, и мы присели на стульчики для томительного ожидания.
И тут на сцене появился Вова Л. (более позднее прозвище Лабус), который в дальнейшем, сыграл немаловажную роль в нашем становлении.
Представшему нашим взорам человеку было лет тридцать; крепкий, невысокого роста, он был одет приблизительно строго: пиджак, майка и черные джинсы. Мужчина был явно русскоговорящим.
Мы быстро познакомились, разговорились. Оказалось, что Владимир Л. был родом из Прибалтики, но по легенде проживал в средней полосе России. В Бремене у него имелся друг, который и привел его в бундик. Теперь мы вместе ожидали непонятно чего.
Прошло тридцать минут! Затем, еще десять и, наконец, движение пошло, нас начали по одному вызывать. Меня дернули последним.
В очередном кабинете, мне предстояло пройти процедуру снятия отпечатков пальцев. К моей радости, она была последней, и вскоре, я увидел моих приятелей в месте первоначального сбора.
Вовке на месте не сиделось и, заметив переводчицу Лену, он с радостью исчез в известном направлении. Я, то же, куда-то отошел, однако, когда вернулся, был ошарашен поступившей новостью.
- Мы все едем в Иену - сообщил Вовка.
Сказать, что мы были опечалены этой новостью, это значит, не сказать ничего. Мы были просто ею убиты.
Из состояния ступора каждый выходил по-своему. Кто-то быстро, ну а кто-то наоборот!
Вовка побежал, нашел Лену-переводчицу, стал ей объяснять, что он малолетний сирота, а его посылают в такое гиблое место!
Но, что могла сделать Лена!?
Затем, мы пошли в кабинет, где нас ждали, и стали объяснять, что в Йене у нас будет конфликты с другими национальностями, вплоть до поножовщины, однако, работники социала только разводили руками, типа, порядок есть порядок, ничего не поделаешь.
В оконцовке, даже поступило предложение дружно вскрыться, но по неизвестным причинам до этого дело не дошло.
Нам выдали билеты, фарплан и карту, по которой, после прибытия в место назначения, мы должны были искать наш лагерь. Честно говоря, по этой карте можно было только несуществующий клад искать, так она убого выглядела!
В документах, нам предписывалось через два часа после их получения покинуть город Бремен, и отбыть на поезде в направлении города Йена. Но мы в этот день никуда не поехали, так как некоторые люди пребывали на перепутье, и им требовалось время для принятия решения.
Отъезд перенесли на следующий день, на 12 часов. Вова Лабус, которого так нелепо зацепило осколочным снарядом, попавшим в нашу группу, должен был подтянуться к этому времени на вокзал.
Вечер в хайме у Тита выдался тяжелым. Не хочу сказать, что мне было наплевать, куда ехать, и я ни капельки не переживал об этом. Конечно, переживал, однако, для себя, я твердо решил, что раз уже нырнул в это движение, то на полпути не остановлюсь.
По Вовке, вообще, нельзя было сказать, что он волнуется, для него наша поездка была романтикой, и он наслаждался деталями происходящего.
Третий же член нашей группы был тяжело ранен. Смотря на Димона можно было подумать, что его долго и жестоко пытали, так ему было душно этим вечером. Никто ни считал, сколько раз он собирался ехать обратно, и сколько раз передумывал, но этого было достаточно для того, чтобы накалить обстановку, которая и без того была горячей.
Вовка весь вечер уговаривал Димьяна ехать с нами, и даже Тит несколько раз пытался поддержать его словесно, но потом и он замолчал, делая вид, что чем-то сильно занят.
Я же, все время молчал. Моментами меня просто разрывало от смеха, но с трудом, изо всех сил, сдерживал себя.
Приблизительно в такой обстановке мы легли спать.
На следующий день, вопреки проверенной теории о том, что с утра все проблемы кажутся намного серьезнее и от этого очень тяжело на душе, Димона было не узнать. Как будто подменили нашего товарища. Он был готов ехать хоть куда, и пребывал в бодром расположении духа.
А я то думал, что это утро его окончательно доконает, но промахнулся в своих предположениях, чему был искренне рад. Был рад за товарища, что не сломался, что выстоял и едет дальше с нами.
15 июня 2000 г., четверг
Приехав на вокзал, мы отыскали свой путь (с которого отправлялся поезд до Ганновера (Hannover)), где повстречали Лабуса и Мартика, который его провожал.
Поезд прибыл через 10 минут. Настало время прощаться.
Когда мы сели в вагон, Тит продолжал стоять на перроне. Поезд тронулся, мы помахали рукой нашему товарищу, который искренне надеялся, что мы будем жить рядом, а в итоге, оставался один, разделенный с нами не одной сотней километров немецкой земли.
Судьба раскидала нас, мы ничего не могли сделать, и мчались на поезде в неизвестный город с печальной репутацией, со скоростью 100 километров в час.
Наша поездка длилась в общей сложности около шести часов и включала в себя пять пересадок. Передвижение на поездах было для меня в новинку, и я старался запоминать, все, связанное с этим мероприятием.
Азы немецкой железнодорожной техники я разделил на две основные части.
Суть первой части состояла в получении точного фарплана. На практике это выглядит следующим образом:
Во-первых, необходимо знать точное название города, в который ты хотел бы поехать.
Во-вторых, необходимо обладать определенными познаниями немецкого языка, или на худой случай, заучить несколько фраз.
На тот момент, не зная ни на йоту немецкую грамматику, и пользуясь набором слов, услышанных от знакомых, в моем исполнении, это выглядело так:
Bitte fahrplan wochenende ticket nach Berlin jetzt! - что, в дословном переводе, означало следующее: Пожалуйста, дорожный план билета конца недели до Берлина теперь!
Значительно позже, я узнал об еще одном варианте приобретения фарплана. Эту возможность можно было реализовать в специальных автоматах, находящихся на железнодорожных вокзалах и остановках. Нажимая на экране нужный вариант меню, и затем, выбирая необходимые названия, можно было получить распечатанный фарплан, включающий несколько временных возможностей поездки до пункта назначения.
Умение пользоваться такими автоматами очень важно и удобно для человека, часто, прибегающего к услугам железнодорожного транспорта. (На многих станциях отсутствуют кассы, а в поезде билеты стоят дороже. Так же, при помощи этого автомата можно купить несколько видов проездных и льготных билетов, применение которых позволяет сэкономить деньги).
Однако, применять первую часть железнодорожной техники в нашей первой поездке не понадобилось, так как фарплан и билеты были выданы социальной службой и нам не пришлось их вымучивать.
А вот вторую часть техники необходимо было вызубрить наизусть.
Состояла она в умении пользоваться фарпланом и стендами отправления и прибытия поездов.
Допустим, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, нам необходимо сделать три пересадки. Смотрим на первую строчку фарплана, там написано следующее:
Abfart: 10.00 RE 109234 Gl. 3
Ankuft: 10.59 Gl. 5,
в переводе на наш язык это означает:
Отправление: В 10.00 Региональный экспресс № 109234 Путь: №3
Прибытие: В 10.59 (поезд тот же) Путь: №5,
при том слова отправление и прибытие на немецком языке, могут быть сокращены.
Из первой строчки нашего примерного фарплана, можно понять следующее: наш поезд отправившись из пункта А в 10 часов утра, должен прибыть в промежуточный пункт Е в 10.59, на путь №5.
Затем мы смотрим на вторую строчку фарплана, и видим к примеру, что в 11.23 мы отправляемся из пункта Е в пункт Д, с пути №1 на электричке ( Ab. 11.23 Е S-bahn Gl.1).
Это означает, что по прибытии в пункт Е мы должны перейти с 5-го пути на 1-ый и ожидать около 24 минут электричку, которая довезет нас до пункта Д.
И так далее, пока не достигнем пункта назначения.
И все бы хорошо, да бывают некоторые накладки. То поезд, на котором вы едете сильно опоздает, а следующий уедет не дождавшись, то железнодорожные пути будут заняты, и нужный вам состав прибудет на другой путь, а вы, не поняв объявления, будете ждать его на прежнем. Всякое бывает. Поэтому, в дороге надо быть постоянно настороже.
И если вы опоздали или хотите понять, где следует уверенно ждать прибытия "паровоза", вам необходимо найти стенды отправления и прибытия поездов. Эти стенды есть, на каждой платформе. По большей части, вам нужен только стенд отправления поездов, так как стенд прибытия применяется очень редко.
Стенд отправления поездов - это квадратная таблица, отпечатанная на бумаге, желтого цвета (стенд прибытия поездов - белого цвета), в верху которой большими буквами написано слово «Abfart». Строчки на стенде похожи на строчки в фарплане, только там, кроме информации о времени отправления, пути, номере поезда и конечной точки, есть еще название остановок и время прибытия на них.
Поэтому, подойдя к стенду, вы можете посмотреть, когда будет следующий поезд в нужном вам направлении и с какого пути он отправится, или сверить путь отправления с напечатанным в фарплане.
Вот, в принципе, основные понятия, применение которых может в существенной мере облегчить вашу вынужденную поездку.
Поездка наша проходила спокойно, в дружественной обстановке. Почему-то, вспоминается мое первое впечатление о том, что в Германии невозможно на поездах ездить зайцем. Эта иллюзия необратимо развеялась через несколько недель, навсегда прекратив свое существование. Но не будем торопить события.
На одной из пересадочных станций, по причине накладки, нам пришлось около часа ожидать поезда. Погода была прекрасной. Теплый июньский ветерок ласкал лицо, и хотелось просто сидеть на лавочке и ничего ни делать.
Но компания решила по-другому, компания решила идти в город. Как я уже сказал, что-либо делать, мне не хотелось, тем более красть в незнакомом городе, в первый раз, ограниченный временными рамками, поэтому, парни ушли без меня.
За полчаса до отправления поезда они вернулись. Ребята улыбались, в особенности Дмитрий. Если мне не изменяет память, это была его первая удача.
Улов был продуктовым, и пришелся кстати, так как бременские запасы давно кончились, а есть хотелось.
Поезд тронулся, предстояло совершить последний переезд, следующая остановка – конечная, город Йена.
Вид из окна поезда при подъезде к нашему городу был просто бесподобен! Он, то заезжал в низину, скользя по дну оврага, прижатый с обеих сторон многогранными каменными склонами, плотно затянутыми в железную сетку-кольчугу, словно тела древних могучих богатырей, то поднимался наверх, и глазам являлась красота гористого ландшафта.
Остановка Йена Вест и мы, вместе с другими пассажирами, выходим из поезда. Оставив ребят с сумками, я взял, выданную нам карту, и пошел узнавать, как нам добраться до лагеря. Мои познания немецкого были минимальными, но кое-какие слова я уже успел выучить.
Подойдя к таксистам, я начал общение. Из разговора я понял, что автобус туда, куда нам надо, не ходит, а на такси поездка будет стоить 24 марки. Все это я передал моим коллегам.
Денег не нашли. За себя и за Вовку скажу смело, у нас была 1 марка на двоих. Сколько же было у другой половины нашей концессии знать - не знаю, и знать не хочу!
Короче, решили идти пешком. Пользуясь по пути скромными познаниями немецкого и обрывком карты убогого содержания, мы продолжали путь.
И свернули не туда, что вылилось в несколько лишних часов ходьбы по горам! В итоге, облазив все окрестности мы вышли на асфальтированную дорогу, по которой, наконец, добрались до лагеря Форст 1.
Он оправдал все наши ожидания, это было то, чего мы ждали!
Высокий забор, с протянутой по верху колючей проволокой, дежурная часть, двери открывающиеся кнопкой - все атрибуты исправительной колонии!
Однако, встретили нас нормально, даже не обыскали. На вахте оказался русскоговорящий работник, которого звали Гриша. Видимо, Гриша понял, что мы за люди и решил не сориться, хотя в дальнейшем, я узнал, что многих русскоязычных обыскивали и даже у некоторых оленей находили паспорта, что значительно сокращало их срок пребывания в Германии.
Гриша посоветовал нам крепиться и доверять ему, как своему! Затем, он отвел нас в комнату, принес кое-какой еды и сказал, что движуха начнется завтра утром.
Комната была явно транзитной и располагалась на первом этаже. В ней, кроме нас, проживали еще два вьетнамца, которых звали Хо и Хи. Хо был отцом, а Хи сыном. Во всяком случае, так они нам представились.
Жилое помещение лагеря представляло собой двухэтажное здание, чем-то смахивающее на совдеповскую школу, длиннющие коридоры, от края до края!
Кроме комнат для проживания, располагающихся по обе стороны коридора, на первом этаже находились душевые, туалетные комнаты, столовая и касса.
На втором этаже, кроме жилых комнат находились комната отдыха, где стоял телевизор, административный отдел (попасть туда можно было, только, по отдельной лестнице, из вестибюля, где получали денежный социал (пособие)), проход в дополнительное крыло здания и, опять же, "толчки".
В пристройке (доп. крыле), так же, проживали люди.
На территории лагеря располагались: спортивная площадка, пищеблок (кухня) и здание "социала", огороженное вокруг сетчатым забором; доступ туда был возможен только через калитку, которая находилась напротив дежурки (да и открывалась она, вроде, с пульта, по усмотрению вахмана).
Пока мы осваивались, Вовка ушел знакомиться с лагерем и, уже, спустя несколько минут появился с двумя парнями, повстречавшими его в комнате отдыха.
Одного из них звали Али, а другого Рустам. Они были родом из Чечни. Я тогда с чеченцами общался первый раз в жизни.
– Откуда вы? – спросил Рустам, поздоровавшись.
– Из Грозного – ответил я за себя, надо же было придерживаться легенды.
У Али округлились глаза, но он ничего не сказал. Тут я вспомнил, что у нас оставались «шишки» (угостили в Бремене, на вокзале, перед отправлением), и я предложил чехам раскуриться. Они охотно согласились, и после необходимых манипуляций, вдохов и выдохов, наша беседа приобрела более дружественный и доверительный оттенок.
Часок пообщавшись, гости удалились, и мы дружно попадали в вату. Вьетнамские рейнджеры уже давно спали или профессионально репетировали сонные тела.
Засыпая на новом месте, я не ждал никаких красочных сновидений, хотелось просто отдохнуть, набраться сил и быть готовым к дальнейшим неожиданностям.
16 июня, пятница, 1-ый день в Форст 1
На следующий день нас разбудили в семь утра.
В 7.30 открылась дверь административного отдела, и мы расположились в небольшой комнате для ожидания. В общей сложности, новоприбывших было человек десять. В комнате на небольшом столике лежало несколько журналов самодельного изготовления. В них, на шести или семи языках, были расписаны правила проживания в лагере и обязанности проживающих.
Прошло несколько минут и нас по одному начали вызывать для оформления. Сначала, несколько раз фотографировали (один раз на удостоверение личности, а второй, для получение денежного пособия), затем, в другом кабинете попросили заполнить коротенькую анкету. На этом стандартная процедура закончилось.
Ближе к обеду, нам выдали постельное белье, шампунь, душгель, бритвенные принадлежности, зубную щетку и пасту, крем для кожи и несколько рулонов туалетной бумаги на каждого. Со всеми этими причиндалами, мы отправились на второй этаж в комнату №505.
Перед уходом вахман напомнил, что в столовой нам выдадут специальный документ на получение еды, а после обеда нам необходимо сходить в санчасть и пройти обследование.
Комната №505 была довольно большой. Ряд высоких металлических шкафов разделял ее на две части. Справа от двери, за шкафами, в форме буквы «Ш» располагались три кровати в два яруса, рассчитанные на проживание шести человек. Слева от двери стоял шкаф, где хранилась кухонная утварь, большой диван, стол и несколько стульев; напротив дверного проема располагалось большое окно.
С первый взгляда стало ясно, что в комнате живут грязнули, о чем было, незамедлительно, сказано вслух.
- Во хату запустили, какой срач кругом!! Что тут за черти жили, а!!? Да ты что….
Да, так и было сказано.
Обитатели комнаты, украинцы Сашка и Семен, в ответ промолчали. Схавали. Хорошо.
Подключив старожилов к процессу уборки, и приложив собственные силы, мы привели комнату в приличный вид. А затем, и время обеда наступило.
Спустившись вниз, мы вошли в столовую и стали в очередь. Когда настал наш черед, назвали фамилии, и каждый получил по талону, наличие которого, предоставляло право на получение еды в течение одной недели. Затем, прихватив свою порцию продуктов, мы удалились обедать за свободный стол.
После обеда искали санчасть, нашли быстро. Она находилась в дополнительном крыле на первом этаже. Чудесная санчасть – одна комната и одна единица персонала!
К нашей радости, начальником медчасти оказалась русская немка. К пациентам она относилась с добротой, иногда ворчала, но никогда не отказывала. Спросив у каждого из нас о самочувствии и перенесенных болезнях, она взяла кровь из вены и сказала, что мы свободны.
Но на этом, как оказалось, визиты не закончились.
Через пару минут, после нашего возвращения, в комнату вошел вахман и попросил, чтобы мы следовали за ним. Выйдя из здания и прошагав мимо дежурной части, через проход в заборе, мы оказались перед входом в "социал". Вахман нажал на кнопку, и что-то сказал в динамик, а затем, после появления гудящего сигнала, открыл дверь и пропустил нас в здание.
Нам предложили присесть и ожидать, пока не вызовут. В помещении находились еще несколько, уже, знакомых человек, а отсутствие остальных, видимо, означало, что их должны либо привести позднее, либо они уже побывали здесь до нас!
Через непродолжительный отрезок времени из скрытого динамика зазвучали знакомые фамилии.
В кабинете каждый из нас подписал несколько документов, по одному экземпляру выдали на руки. Как объяснил переводчик, все они относились к процедуре интервью. И в этом мероприятии нам предписывалось поучаствовать в начале следующей недели: Диме с Лабусом во вторник, а мне с Вовкой в среду. Такая дата была указана на документах. На этом официальная часть пятницы закончилась.
До вечера еще оставалось свободное время, и я решил потратить его с пользой, а именно, заняться спортухой. Узнав, что в кабинете начальника лагеря, на первом этаже, можно взять кое-какой спортинвентарь, я двинулся прямиком туда. Там и произошло мое знакомство с человеком, которого многие звали дядей Борей.
Дядя Боря оказался русскоязычным гражданином, родом из Киева. На вид ему было лет сорок пять - пятьдесят, невысокого роста, среднего телосложения, он производил приятное впечатление. Говорил спокойно, внятно, аккуратно подбирая слова, что было немаловажным качеством, если учесть с каким контингентом ему приходилось работать. Как я узнал в дальнейшем, дядя Боря долгое время проработал в КГБ, и поэтому, мог грамотно управлять порученным ему хозяйством.
Чтобы взять футбольный мяч, мне пришлось оставить в залог свою карточку на получение денежного пособия. Затем, попрощавшись, я удалился в сторону футбольного поля. Но как бы я не хотел в этот день, полноценно, поиграть в футбол, никто мне компанию так и не составил, и немного попинав мяч, я вернул его в отдел. Так прошел мой первый культурный досуг на горе, в лесном лагере беженцев.
Наступил вечер. Возвращаясь из туалета и увидев, идущего навстречу Рустама, я вспомнил, что у меня оставалось еще немного шишек, и предложил ему раскуриться. Он сказал, что не против, и через некоторое время подойдет к нам. Но вместо Рустама зашел другой парень. Его звали Равиль. Он сказал, что чеченцы ждут нас в своей комнате.
Я не помню, где был Дима с Лабусом, или они тогда отказались курить, но факт в том, что в гости мы пошли с Вовкой вдвоем.
Комната у чеченов была вдвое меньше нашей, но проживали они там вдвоем, а остальные кровати пустовали. Присев за стол, и скрутив сигаретку, мы стали дружно пыхать. А затем начался серьезный разговор.
Содержание его сводилось к тому, что чеченский народ страдает на войне, а некоторые люди пользуются этим горем в корыстных целях.
Мы с Вовкой промолчали. Но затем Рустам, взглянув на нас, сказал, что мы пацаны классные и они разрешают нам канать по этой теме, хотя с другими, кто утаивал это обстоятельство или после предупреждения поменять тему, придерживался своего, они поступали очень жестоко.
Потом выступил Равиль. Он говорил о том, что его отец был правоверным мусульманином, а он не слушался своего отца и вел разгульный образ жизни. Но здесь в лагере он пообщался с другими мусульманами (в частности с чеченцами) и познал истинную веру в Аллаха. И так далее. Говорил он об этом горячо, под музыку М.Магомаева, глаза его сверкали.
Когда Равиль закончил, после непродолжительного молчания, раздался голос Вовки. Он спросил, где можно взять почитать перевод Корана. Я понял, что нам пора домой.
На прощание Али сказал, что если мы захотим, то можем переехать в соседнюю комнату. Там живет один азербайджанец, и они могут с ним поговорить об этом. Мы сказали, что посоветуемся с остальными и завтра скажем ответ.
Вернувшись в комнату, я прилег на кровать, и моментально погрузился в сон. Так закончился наш первый день в лагере на горе.
17 июня, суббота, лето 2000 г.
На следующий день мы проснулись около десяти часов утра. На дворе было уже стояла жара. Слегка перекусив, ребята начали собираться в город на разведку. Мне же идти не хотелось, о чем я, незамедлительно, сказал вслух. Никто меня уговаривать не стал.
Проводив пацанов, я занялся чтением газет. Минуло несколько часов, ребята вернулись. Содержимое рюкзаков перекочевало на стол. Это были продукты питания. Видя радость в глазах товарищей, мне стало не по себя. Ведь мог же и я оторвать свою задницу, и сходить вместе с ними поучиться чему-нибудь, вместо того, чтобы, как можно дольше, оттягивать момент соприкосновения с воровским искусством.
Ближе к вечеру произошло наше знакомство с Виталиком из Бреста. Он сдавался в Гамбурге, откуда его отправили в Йену. Окружающая действительность серьезно прибила малого, и он все время гнал, как хорошо ему было в Гамбурге, в перерывах между этими рассказами, бегая звонить жене в Брест.
У нас же со связью была, полная беда!
В Димином мобильном стояла симка компании E - PLUS, и поэтому, на территории лагеря, антенна ловила только в нескольких местах. Такой вот оператор сотовой связи!
Чтобы позвонить, надо было ходить по лагерю и искать место, где появлялось, хотя бы, одно деление антенны. Ну, а нам дозвониться было совсем не реально.
В общем, решили мы подтянуть этого Виталика к себе. Поселили его в нашу комнату и все дела. Так в суете и заботах закончилась суббота.
18 июня 2000 года
Наступил воскресный день.
Хочу заметить, что для крадунов, это самый нелюбимый день в неделе. Движение замирает на нулевой отметке, магазины не работают, делать нечего, купить что-либо можно только на заправке, и дороже минимум в два раза.
В этот день у нас состоялся запланированный визит беженцев в какую-то домашнюю церковь, и полдня пролетело в один миг. Всех желающих посадили в машины, завезли в город, где в большом доме после непродолжительной проповеди, сопровождающейся песнями и протестантскими молитвами, мы сели за накрытые столы и вкусно пообедали. Затем, по возвращению в лагерь, каждый из нас занялся своим делом.
Общаясь с Виталиком и прогуливаясь по территории лагеря, я между делом пробовал отсылать SMS - сообщения на родину, жене.
Перед тем, как заснуть мы еще долго разговаривали о предстоящей рабочей неделе, и насколько она будет важной для каждого из нас.
В понедельник, 19 июня, наша троица плюс Виталик весь день провели в лагере, только Лабус рванул в центр, и по возвращении, удивил всех своими успехами. Налупил порядком, во всяком случае, так нам казалось в тот момент!
А мы переезжали в новую комнату, устраивали быт. Молодцы чехи, сдержали свое слово.
Комната оказалась небольшой, уютной и была рассчитана на проживание пяти человек, о чем свидетельствовали пять железных коек (две из них двухярусные), находящиеся в ней.
Я занял место внизу, справа от окна, Димон надо мной, Лабус, слева от окна, а Вовка над азербайджанцем (их кровать примыкала к одноярусной Лабуса, образуя с ней прямой угол), которого звали Арасом.
Он был маленького роста, коренастого телосложения, и как потом оказалось, еще и мастером спорта по вольной борьбе.
Виталик пока остался в 505-ой, но все время тусовался у нас, чему был несказанно рад.
20 июня 2000 года
Во вторник утром нам сообщили, что надо срочно идти на флюорографию, и если мы не успеем, нам не дадут денежное пособие.
Специально оборудованный автобус стоял недалеко от футбольной площадки и возле него уже начали собираться люди. Вроде бы, и очередь была небольшой, но все равно без эксцесса не обошлось.
Какой-то молодой негр стал лезть перед нами в автобус и Виталик, как бультерьер накинулся на него. Потасовки чудом удалось избежать. Негритенка пропустили, так как он уперся рогом, и его надо было только бить, по-другому, он бы не понял, недалекий по ходу оказался, этакий маленький бычок… А устраивать сечу, пока, было рано! Виталика успокаивали долго, но, в итоге, это получилось.
После процедуры облучения мы пошли завтракать, а затем стали собираться в город.
Некоторые граждане, а именно, Димон с Лабусом, даже не позавтракали, сразу после флюшки сквозанули с горы, так им не терпелось поработать! Да и на интервью хотели успеть, а ведь могли бы и не успеть, да..
Через час, втроем, мы спускались вниз, в направлении центральной части города Йены.
Конечно, туда можно было доехать на бусике, за одну марку с человека, но мы решили добираться пешком, так как денег катастрофически не хватало. А идти предстояло километра три, и если вниз спускаться было легко, то подниматься обратно, очень непросто!
На подходе к первым домам мы заметили наших коллег, возвращающихся домой. Из них двоих, только, Лабусу удача улыбнулась широко, Димон возвращался ни с чем.
Лабус показал нам пару джинсов и рубашку, которые сделал в Галерее, и посоветовал сходить туда, попробовать. Через пару минут мы двинулись дальше.
Уже на подходе к вокзалу Вовка сказал, что пришло и мое время пробовать, и что сейчас он покажет мне нормальный магазин, где у меня точно, что-нибудь, получится.
Что творилось у меня на душе после этого предложения, не передать словами! Я шел, как обреченный на казнь, но повернуть назад не мог, не позволяла гордость, как арестантская, так и общечеловеческая.
Мы подошли к магазину. Взяв у Виталика рюкзак, я начал действовать так, как мне объяснил Вовка.
Подойдя ко входу, я положил в специальное отверстие на ручке коляски одну марку, после чего задвинутая полка с монетой освободила цепь, и телега была готова к эксплуатации. Опустив в нее рюкзак, я въехал внутрь магазина.
Это чувство, когда ты входишь в магазин с целью хищения, не забывается никогда, хотя со временем оно основательно притупляется, но, только, не в первый десяток посещений!
Помещение магаза было небольшим, всего три ряда, причем первый, примыкающий к кассам, оказался невысоким, мне по грудь. Оценив ситуацию, я понял, что тарится можно только в дальних рядах, не просматривающихся с кассы.
Медленно катя тележку по залу, я начал грузить в нее интересующие меня продукты. В основном, это был шоколад, какие-то печенья и чай, который просили взять ребята.
Затем, переместившись в удобное место, я начал вкидывать продукты в рюкзак, через щель в замке, заранее оставленную мною. Это было не так просто и не так быстро, постоянно мешали посетители, хорошо, что в магазине их было немного в этот час! Нервов я потрепал себе немало, ну и, соответственно, порядком проморозился!
Перед тем как выходить, я закинул себе рюкзак за плечо, положил в коляску пару банок пива и покатил ее к кассе. Пробиваться на кассе, с награбленным за плечами, всегда мучительно больно, не говоря уже о том первом, пробном случае. Но все прошло успешно.
Возвратив коляску в стойло и забрав данную мне марку, я поспешил искать ребят. Они были за углом, и думали, что меня уже зачехлили, так долго я находился в магазине.
Взяв у меня рюкзак, Виталик с Вовкой направились в магазин, а я остался ждать их возвращения, держа в руке свою первую добычу, предварительно выгруженную в целлофановый пакет.
Парни вернулись быстро, и по их довольным физиономиям я понял, что все в порядке. Продукты решили оставить где-нибудь в кустах для того, чтобы они не мешали визиту в Галерею Гете.
Когда с этим было покончено, мы направились в сторону, первого в моей практике, торгового центра.
Перед тем, как войти внутрь, Вовка сказал мне, чтобы я шел за ним, и смотрел, в какие магазины он будет заходить. Таким образом, он покажет мне пару мест, где я смогу что-нибудь взять из вещей. (Как оказалось, им в субботу один из чеченцев показал этот центр, и они уже успели в него зайти и осмотреться).
По окончанию работы мы договорились встретиться у маленькой часовни, находящейся через дорогу от торгового центра. Только по неопытности можно было выбрать такое место для стрелы - у всех на виду!
Однако, когда мы вошли в Галерею, события стали разворачиваться совсем не так, как предполагалось минуту назад.
Вовка резко стартанул, я следовал за ним, так же, быстрым шагом, но где-то, через три минуты эта гонка закончилась, и не в мою пользу. Я его потерял из виду и остался один на один с большим количеством неизведанных магазинов.
Хочется сказать несколько слов о самом торговом центре, именуемом Галерея Гете.
Его рабочая часть состояла из трех этажей, кольцевидной формы и одного подземного этажа. Заходя с главного входа, посетитель оказывался в просторном холле. Над головой простиралось открытое пространство до самого купола, а по всему периметру этажей находились всевозможные магазинчики, услужливо предлагающие покупателям разнообразные товары.
На верхние и нижний этажи можно было добраться на комфортабельном эскалаторе! Ха-ха.. Только, тогда мне было не до шуток! Галимо, потерялся! Бродил, бродил бесцельно по различным помещениям, а потом устал бродить, и вернулся на улицу.
– Ну что, Костян, как успехи? – весело спросил Вовка, подходя ко мне, сидящему на скамейке, хмурому и злому.
– Вова, ты что, гонишь?!! Куда ты убежал? Рванул, как метеор, я же не бегать за тобой, сюда пришел….
– Так, ясно. Ничего не взял!?
– А ты мне показал магазин? где я тебе возьму!!?
– Хорошо. Теперь пойдем, покажу одно классное место.
– Поздно, устал я от этой беготни. Завтра сходим.
– Костя! Пойдем! – настаивал Вовка Саид.
Я посмотрел на него раздраженно, хотелось дать ему леща за наглость… Но малой был в тот момент, как никогда настойчив!
– Ладно, пошли, но смотри, только, попробуй еще раз убежать… Не хватало мне здесь, как сайгаку скакать, по этой Галерее!!!
На входе в торговый центр, Вовка повернулся ко мне и, глядя в глаза, твердо сказал:
- Костян, ты сделаешь эти джинсы! Тебе их надо, по-любому, сделать!
Я кивнул, и мы продолжили путь, он впереди, дистанция несколько метров. Теперь Вовка не спешил, мы поднялись на эскалаторе на второй этаж, свернули влево, и вошли в какой-то магаз. Это был Лефертс (Sinn Lefferts). Тогда я этого не знал.
Прямой коридор, метров тридцать, до конца, и чуть левее, маленький стенной стеллаж, под платформой эскалатора. Там же, рядом, две примерочные кабинки, джинсы от П. Кардена (P. Cardin), и коварное опасное море, расплескавшееся вокруг, чуждое открытое пространство!
Это была моя первая отработка вещей. Что я тогда делал, как крутил эти джинсы, толком и не помню! Знал главное, и придерживался этого стандартного правила: из раздевалки надо что-то выносить, а значит, заносить следует с запасом!
Остальное же все перемешалось!
Короче, повезло, да еще как! Две пары карденов влупил с первого раза! Это показатель! Выпулился на улицу, и уже, там, принимал поздравления со стороны коллег.
Прикольные эти кардены оказались, стильные: черные стрейчи себе оставил, а синие, Димону вечером подогнал, понравились ему. Они с Лабусом, дома сидели, больше никуда не поехали, отдыхали после интервью.
Этот вопрос и нас с Вовкой интересовал особо, ведь завтра и нам, предстояло поучаствовать в подобном мероприятии.
Пацаны накинули нам с большего, как все проходит, какие вопросы задают, в общих чертах обрисовали ситуацию. Да и недолго их допрашивали, темы у них были простые, армейские.
– Ну что, Вовка, завтра и мы с тобой вздрогнем! – сказал я ему. Главное, не перемудрить!
Мой приятель Володя, как-то, общался с одним цыганом и тот рассказывал ему, пыхтя "ароматным" косяком, как он со своей семьей около года проживал в Бельгии, и как там было хорошо.
Тогда, в 1996 году Бельгия принимала 12 000 чеченских беженцев, среди которых, по словам цыгана, не было ни одного чеченца. Были там и армяне, и цыгане, попадались даже вьетнамцы, но чеченцы отсутствовали. Все беженцы нормально устроились, получили документы на временное проживание в стране, и воплотили многие свои желания в действительность.
Наш же цыган имел скромные амбиции. Его жене сделали бесплатно необходимую операцию на сердце (стоимостью около 32 000 долларов); каждую неделю к ним на квартиру приезжали люди из социальной службы и забивали до отказа продуктами два больших холодильника; и каждый месяц, семья цыгана исправно получала денежное пособие на взрослых и детей.
И когда ему надоело находиться в этой Бельгии, он спокойно принял материальную помощь для возвращения на родину (которую, конечно же, возвращать не собирался), купил автомобиль и вместе с семьей укатил в родную Беларусь. Сказка, да и только!
Когда Володя рассказал мне это, можете представить мою реакцию. Я, конечно, не поверил! Но с того момента, стал обращать свое внимание на малейшую информацию по интересующей теме.
Проходило время, мы мечтали, строили планы, изучали карты, но дальше родного Минска, в западном направлении, никакого движения не происходило. В процессе организации путей отъезда, в наши планы были посвящены еще два человека.
Мой друг Димон к этой идее отнесся прохладно, хотя в перспективе был готов съездить, а вдруг стрельнет. Другой же персонаж нашего повествования ухватился за эту возможность, как за последнюю в своей жизни.
Дима «Тит» в свои 30 лет, повидал многое. За спиной у него повисли, тяжелым незабываемым следом, 8 лет исправительных лагерей, некоторое время из которых, пришлось страдануть на «Белом Лебеде». Освободившись в 1995 году, он вел веселую разгульную жизнь, планами на будущее не грузился, денег тогда хватало. Однако, в последнее время дела шли не очень гладко, и пребываючи в постоянном пьянстве, наш Дима Тит стремительно обрастал долгами. И когда я предложил ему поехать, поискать счастья в других краях, он сразу согласился.
План у нас был такой. Мы собирались на автобусе доехать до немецкого города Кельна, а оттуда на поездах добраться до Брюсселя. На тот момент дельной информацией о Германии мы не располагали и думали только о Бельгии.
Но как-то в марте 2000 года, при встрече, Дима Тит мне заявил, что одна его знакомая ездила зимой в Германию и потом рассказывала, что и там наши люди живут, и живут, ой, как неплохо. Маринка (так ее звали) на тот момент знала, что Тит собирается уезжать в Европу, и предложила ему съездить в Германию, а если точнее, в город Бремен. И знакомые встретят, и подскажут, и направят. Вот такой был базар!
- Ну что ж в Германию, так в Германию - сказал я себе.
Тем более в Бельгии у нас никого не было и нам бы пришлось ехать наобум, а тут какие-никакие, а знакомые. И начали мы Тита собирать в дорогу.
Несколько дней заняла подготовка и подача документов, ну и, соответственно, пришлось помочь деньгами. Затем наступил период ожидания ответа из немецкого посольства. Ждали, практически, весь апрель. Тит в этот волнительный период постоянно где-то пропадал, иногда ненадолго всплывая на поверхность. Я тогда не раз думал, что, наверное, тяжело, вот так поехать одному, неизвестно куда, и задавал себе вопрос, смог бы я решиться на такой шаг?!
И вот, наконец, пришел долгожданный ответ. Немецкие власти поверили в благие намерения нашего товарища и разрешили ему в течение восьми дней осуществить покупку автомобиля на территории Германии (именно, такой была цель поездки, указанная в анкете). Несчастное туристическое агентство «Белинтурист», через несколько недель его ждали большие неприятности. А все потому, что Тит решил просить политическое убежище по своим настоящим документам, а немецким властям, не составило большего труда узнать, какое туристическое агентство за него поручалось.
Дату отъезда назначили на 30 апреля 2000 года. Как сейчас помню, это было прекрасное воскресенье. Диму снабдили всеми необходимыми документами, подтверждающими его членство в БНФ, а также неугомонную борьбу и перенесенные страдания на ниве оппозиционного движения. Такой готовый страдалец за нужды белорусского народа получился! Правда партийную верхушку он не знал, не то что по-фамильно, но даже и по-именно. Да кто тогда думал, что там будут спрашивать, итак, казалось, сделали больше, чем могли.
На автовокзале, перед отправлением автобуса, зашли в кафе, где Тит употребил 200 грамм водяры, попрощались, и поехал наш «пионер» на комфортабельном «Мерседесе» в дальний путь, пообещав звонить, как только появится возможность.
Позвонил он в следующее воскресенье. Мы как раз закончили играть в футбол, и когда я садился в машину, услышал, как в бардачке пиликает мобильный. Оказывается, Дима уже выходил на связь несколько раз, упорно пытаясь поделиться ценной информацией. Он говорил мне о каком-то хайме, который он должен скоро получить; о "социале", который уже дали, а он успел его угомонить! Для меня все эти слова были пустым звуком, не несущим на себе смысловой нагрузки.
Я еще раз напомнил ему о том, чтобы он запоминал всю необходимую информацию. Так я ему и сказал тогда:
- Дима! К нашему приезду ты должен владеть ситуацией, и научить нас, что правильно говорить и делать на первых порах, чтобы зря не терять время.
Однако, потом, после первого месяца пребывания в Германии, мы поняли, что Тит все-таки решил, не грузится лишней информацией и просто балдел...
Приближалась середина мая 2000 года. Тит звонил еще несколько раз. В последний из них он сказал, что ему дали чек на приобретение одежды, на сумму 350 марок. Слышать об этом, сидя дома, было для нас, просто невыносимо!
Стал ребром вопрос о получении визы.
Ситуация выглядела следующим образом. У Димона уже была годовая виза, так что он мог выехать в любое время. Нам же с Вовкой пришлось обращаться за помощью в какое-нибудь туристическое агентство. И решили мы пойти в тот самый «Белинтурист», к услугам которого уже прибегал наш общий товарищ.
Во время подачи документов сотрудница задала нам один интересный вопрос, сопровождая его расплывчатыми объяснениями. Глядя в глаза, она спросила:
- Намерены ли вы, вернутся назад в течение восьми дней, или может быть, собираетесь остаться в Германии дольше положенного?
Она объяснила свое беспокойство тем, что их партнеры в Германии поручаются за людей, которым присылают общее приглашение, и если мы что-нибудь там натворим, то им придется платить штраф. Мы с Вовкой в один голос заверили ее, что едем за автомобилем, который уже куплен и дожидается нас недалеко от немецко-польской границы и, ни в коем случае, не подведем их турфирму. Но я то уже знал, о чем она говорит и за что беспокоится.
Затем, было консульство Германии, где нас встретил человек от фирмы и попросил показать документы на автомобиль, находящийся в Германии. Документы у нас имелись и представляли собой обыкновенный бриф, который нам дал Димон. Это была очередная проверка, вызванная уже понятной мне осторожностью «Белинтуриста», которая в свою очередь была спровоцирована, скорее всего, появлением белорусского паспорта Тита в соответствующих органах Германии.
После подачи документов, нам оставалось только ждать и волноваться.
Томительность этих двух недель прервал звонок Вовки. Он поздравил меня с получением визы, о чем ему сообщили в «Белинтуристе». Я отреагировал на такое поздравление шквальным приступом радости, все росло в елочку!
Бысто забрав паспорта и собравшись втроем, мы стали планировать наш отъезд.
Визы начинали действовать 8 июня, в четверг, а как раз в среду отправлялся автобус в Бремен, так что и здесь все срасталось!
Провожать нас приехало большое количество людей. Кто-то говорил напутственные речи, другие желали удачи, все в голове перемешалось, и частично, причиной этому, были смутные ощущения в душе. Я не верил, что куда-то уезжаю, заграница была для меня пока миражом, неощутимой несуществующей далью.
- Зачем я еду, что ждет меня там, вдали от дома?
Вот какие мысли беспощадно бороздили мое сознание. Но больше всего меня беспокоила моя супруга Елена, которая, так же, переживала подобную ситуацию впервые.
Когда автобус отчаливал от платформы, Лена заплакала, а я отвернулся. Тяжело было уезжать.
7 июня 2000, среда – четверг, 8.06
Поездка до Бремена проходила в спокойной обстановке, если не считать обычных неудобств, свойственных долгому передвижению в автобусе. Я ехал впереди, рядом с одной молоденькой гомельской крошкой, парни где-то позади, убитые в сопли, успев погрузиться в это тяговое состояние еще на автовокзале Восточном, вместе с некоторыми из провожающих.
Так, любезничая, слегка ругаясь, приятно порыгивая, и протекала наша первая незабываемая поездка. Правда, из-за вынужденной задержки на белорусско-польской границе автобус опаздывал на пять часов и прибыл в Бремен только в час ночи.
Тит встречал нас на автовокзале. Было прохладно. Мы изрядно устали в дороге, хотелось помыться и отдохнуть, но оказалось, что движение транспорта в сторону хайма уже прекратилось, и нам предстоит протусоваться около трех часов до первого трамвая.
Это было тяжело. Мы стояли на остановке и упорно ждали. Тут Димон начал подшучивать надо нами, заявив, что если полицейские сейчас устроят проверку, то нас, по-любому, заберут в участок, так как мы не имеем ни денег, ни толковых объяснений, к кому приехали и почему, не ночуем в гостинице (за себя он не переживал, так как был при деньгах, и не первый раз находился в Германии).
Тогда, все это показалось мне очень серьезным. И вдруг я вижу, как из-за ближайшего поворота выезжает полицейская машина и медленно движется в нашу сторону! Мы все замерли. Только Тит спокойно достал из кармана свой мобильный и начал что-то в него говорить. Полицейская машина проехала мимо нас и скрылась за поворотом.
Тит потом объяснил, что рядом с полицейскими, желательно принять вид человека, занятого телефонной беседой.
Я старался хорошо запоминать происходящее.
Наконец-то пришел трамвай. По пути в хайм, Тит показывал нам продовольственные магазины: Экстра (Extra), Плюс (Plus), что-то объяснял насчет того, что в одном легче работать, чем в другом, но мне это тогда ни о чем не говорило, да и вообще, мы собирались заниматься совсем другими делами.
Хайм Гроппенлинген (Groppenlingen) (в дальнейшем, мы называли хайм, где проживал Тит просто - Группенлинген) представлял собой три длинных одноэтажных барака, расположенных буквой «П».
В ближнем к дороге бараке располагалась комната, в которой, в вечернее время, нес свое дежурство вахман (человек контролирующий вход в хайм, и следящий за порядком).
С вахты просматривался вход на территорию хайма, но в принципе, проскользнуть было можно. Если сильно надо, проскочить можно всегда!
Сегодня мы не таились, так как дежурил знакомый Тита, и все беспрепятственно попали в его комнату. Она была небольшой, эта комнатенка, где-то около 9 кв.м., в ней находились две кровати по обе стороны от окна, а также стол, холодильник и шкаф. Предполагалось, что в комнате должны проживать два человека, но, к нашему счастью, сосед Тита где-то отсутствовал.
Пока мы раздевались и доставали необходимые вещи из дорожных сумок, пришли два белоруса, проживающих в соседнем бараке. Парня из Молодечно звали Олегом, а из Новополоцка, Владимиром. Пока пацаны общались, я попросил Диму показать, где находится душевая и туалет. Он проводил меня туда, дав ключ от туалета.
Это было что-то новое. Как оказалось, туалеты были распределены между людьми, проживающими в хайме (в среднем по 4-5 человек на "толчок"), и каждая кабина запиралась на ключ, закрепленной за группой лиц, пользующейся этим местом.
Омовение в душевой испортило мое настроение окончательно но, сказав себе, что сам виноват, сам приехал сюда, и надо продержаться хотя бы несколько дней, я вернулся в комнату, немного поплутав по коридорам барака.
Димон с Вовкой завтракали, если это слово применимо в пять часов утра, однако, особого аппетита в их действиях не просматривалось, видимо, наши последние впечатления совпадали. Да и не помылись они этим утром и, скорее всего, правильно сделали.
Перед тем, как мы расположились по двое на каждой кровати и заснули, я спросил у Тита:
- Дима, во сколько мы завтра встаем?
- Рано вставать нет смысла, Костян. Если к обеду выберемся, то будет нормально.
Впоследствии, я пожалел о том, что не настоял на раннем подъеме в пятницу и позволил усыпить свою бдительность, хотя и соглашался с тем, что от судьбы не уйдешь и все, что не делается, происходит к лучшему.
9 июня 2000, пятница - вторник 13.06
Утром поднявшись, умывшись и, перекусив, мы сели на трамвай и поехали в сторону спецприемника беженцев, именуемого "бундик". Тит посоветовал нам купить билеты, так как по пути могли зайти контролеры, и создать лишние проблемы.
На талончики ушли все оставшиеся у меня деньги, и в итоге, я имел одну немецкую марку на кармане, а Вовка, вообще, ни пфеннига. Хорошо, что талоны, которые мы купили, были действительны на любой вид транспорта в городе Бремене (мы собирались сделать пересадку на автобус), в течение полутора часа, а не так, как у нас в Беларуси.
Через час с небольшим, мы вышли на автобусной остановке и двинулись за Титом по асфальтированной дорожке.
На всем своем протяжении, она была разделена вдоль на одну треть ширины белой линией, и я, задав вопрос Титу, узнал, что это велосипедная дорожка и ходить по ней нельзя во избежание ДТП.
В дальнейшем я убедился, что велосипедное движение очень развито в Германии, и высказывание, что Германия - это страна дождей, блядей и велосипедов, во многом соответствует истине. Во всяком случае, в двух особенностях из трех, я убедился очень хорошо.
Подойдя к зданию бундика, Тит оставил нас и отправился на разведку.
Вернувшись, он сообщил, что сегодня "социал" работал только с утра, и до понедельника распределения не будет, но нас поселят в нормальную комнату, накормят и, мол, нечего грузиться, ничего страшного, подождете! Я бы ему подождал тогда, если бы знал, что это означает для нас!
Вручив ему наши паспорта, мы по одному отправились на вахту, сдаваться.
Это оказалось очень простой процедурой. Подходишь к окошку, говоришь вахману магическое слово «ASYL» и тебя уже обслуживают.
Вахман оказался молодым немцем, даже пытался шутить, хотя сразу понял, что я по-немецки ни бум-бум.
Ну, конечно, когда он вопросительно сказал слово «Pass» я развел руками, так как сразу понял, что ему надо, а так в целом, даже пожалел, что в школе не учил немецкий.
Вахман сфотографировал меня «Полароидом», а затем дал листик, на котором мне следовало написать имя, фамилию и год рождения. После этого, он в течение 10-ти минут оформлял необходимые бланки и, закончив с этим, выдал мне бумажный прямоугольный жетон красного цвета с моими инициалами и еще какими-то цифрами.
Затем, сняв со стены ключ, предложил следовать за ним.
За дверью находился большой шкаф, из которого мне были выданы: комплект постельного белья и мыльно-брыльные принадлежности, все новое, муха не елозила.
Этот момент немного порадовал, хоть мелочь, а приятно (в дальнейшем, побывав и в других приемных пунктах беженцев, я почувствовал разницу приема, и с теплотой вспоминал Бременский "бундик").
На третьем этаже охранник открыл мне одну из комнат, там я и дожидался Димона с Вовкой, которые, так же, прошли процедуру посвящения в азюлянты.
В комнате было шесть кроватей с матрасами, стол, стулья, а две стены из четырех оказались огромными окнами с выходом на крышу. И каждое утро, в течение пяти дней нашего проживания в этой комнате, горячие солнечные лучи будили меня с самого утра, не давая нормально выспаться.
А когда самолеты заходили на посадку в аэропорт, то казалось, что они пытаются приземлиться на крышу, над моей головой - наш этаж оказался мансардным.
Мы начали застилать кровати, как в комнату вошел рыжеватый парень невысокого роста. Так произошло наше знакомство с Андрюхой "Бубриком", уроженцем Украины, город Луцка.
Андрюха был веселым парнягой, старше нас, и мы с первых минут разговора, нашли с ним общий язык. Только Тит, почему-то нервничал, это было заметно в процессе общения.
Андрей рассказал, что сдался сегодня с утра и его отправили в Гамбург, а также, несколько человек вместе с ним. Вот тогда я и пожалел, что не встал рано утром, и был не одинок в своем разочаровании!
Андрюха не спешил ехать в Гамбург, так как раньше бывал в Бремене и решил пробежаться по магазинам. Результаты этого мероприятия он предоставил нам незамедлительно. Несколько пар обуви и еще какие-то вещи появились на столе. Это было очень интересно!
- Но как настроить себя на такое движение? - думал я.
Да, Андрей был энергичным человеком и за несколько часов, успел сделать многое.
Как мы узнали позже, он был болен сахарным диабетом (вылезли боком исправительные лагеря), и до обеда успел выкрутить в социале разрешение на получение бесплатного шприца в виде ручки (он называл его Питер-пен) и достаточное количество лекарства, необходимого ему для спокойствия.
Нам было чему поучиться, достойные примеры возникали повсюду.
Короче, наш разговор закончился тем, что Бубрик в этот день ни в какой Гамбург не уехал, а завис у нас на трое суток. И оказал этим огромную услугу!
Вечером выяснилось, что нам крупно повезло, и предстояло отдыхать,уже, не до понедельника, а до целой среды, так как народ в Германии праздновал какие-то праздники, и делал это так мучительно долго!
Андрей своим присутствием скрасил эти долгие томительные выходные. Как много мы узнали из разговоров с ним и, конечно, немаловажное значение имело наличие у него нормального пакета украинской шмали. Так вот, больше половины его, мы и уговорили за эти дни, а пакет был большой!
Бубрик, практически, не пил, но это воздержание он полностью компенсировал употреблением травы. Он забивал косяки почти непрерывно, и очень быстро Димон с Вовкой отказались курить. Но, вскоре, нам на помощь пришли гродненские парни, проживающие этажом ниже, которые соорудили такой агрегат для курения, что им можно было бы, без прикрас, накурить весь «бундик».
Было довольно весело, дни летели, нас кормили, мы балдели, знакомились с разношерстой публикой здания, в котором проживали, и даже один раз искупались на близлежащей реке, носящей название Вэзэр (Weser).
Но только одной темы мы касались за это время, хотя, кое-кто из наших, все-таки, сорвался.
Кое-кто - это был Вовка. Первый эпизод он совершил в баре, где увел ручку у бармена. Ну, а затем был магазин Реал (Real), который находился недалеко от "бундика". Вован зашел в этот огромный супермаркет, взял недорогие спортивные штаны, которые висели на вешалке, занес в примерочную кабинку, где облачился в них, после одел сверху свои брюки, и удалился из магазина, оставив вешалку в раздевалке.
Последнее делать не рекомендуется, не этично это по отношению к другим коллегам, но ему тогда, все было простительно.
Как же ему повезло! Магазин Реал и ему подобные, очень опасный кусок огорода!! И если в небольших торговых заведениях умному человеку реально свести риск к практическому минимуму, то в таких супермаркетах, как Реал (а возьмем именно его, как самого яркого представителя подобного класса больших магазинов), которые уже рождаются со специально-обученным штатом детективов и другими примочками (в отличие, от тех, в которых оные "гадости" появляются только в момент необходимости), ой, как непросто нашему брату, и риск никогда не упадет ниже отметки в 50 %.
Наше же с Димоном бездействие можно было объяснить разговором, который произошел на второй день нашего пребывания в Германии.
Тит, совместно с другими парнями, убедительно просил нас, для нашего же блага, не ходить по магазинам до того момента, пока мы не получим «зеленку» (удостоверение личности) и распределение.
- Иначе - говорили они, - может случится то, что случилось с одним минским парнем Димой, которого словили на краже без «зеленки» и отправили в Йену. А ведь могли отправить в какое-нибудь шоколадное место!
Тогда, я в первый раз услышал про город Йену. Отзывались о нем не хорошо, несмотря на то, что никто из присутствующих там не бывал, и полновесно-достоверной информации сообщить не мог. Слухами земля полнится. Но каждый сказал свое слово, а в целом получилось такое, что уже с того дня мы совсем не хотели, чтобы нас туда закинули.
Напротив, мы страстно желали остаться в Бремене, в этом прекрасном городе…., я собирался вызвать свою жену, как это делали многие, и пожить с ней всласть несколько лет, со всеми вытекающими из этого приятными последствиями.
Собственно, по этой причине, на второй день нахождения в Германии, в переходе возле хайма, где проживал Тит, солнечным июньским днем, я сжег свой паспорт, а мелкие обгорелые кусочки спустил в водосточную яму, в том же злосчастном переходе. Позднее, впервые возвращаясь, домой в Беларусь, я реально пожалел об этом поспешном поступке. Что поделаешь, это была необходимая жертва, если бы мой паспорт нашли немецкие власти, то мечтам о долгом счастливом пребывании в Гермашке, не суждено было бы сбыться! А подобные случаи уже имели место в недалеком прошлом.
Так думал и я в то время.
Вовка передал свой паспорт домой, через пару дней после нашего приезда (один человек возвращался в Минск, и удачно воспользовался еще действительной визой). А Димон свою ксиву надежно припрятал, там стояла годовая виза, и он собирался в ближайшем будущем съездить домой.
Большой удачей, так же, оказалось знакомство с грузинскими коллегами, произошедшее на первой неделе пребывания в Бремене. Их было двое, Коба и Шота, и это были достойные пацаны, в дальнейшем, я не встречал грузин душевнее этих.
Коба имел опыт работы в Швейцарии, из которой был депортирован в 1998 году, а Шота успел побывать в Израиле, и свободно говорил на иврите. В Германии они оказались случайно, так как по пути в Данию были задержаны пограничниками, и им ничего не оставалось, как просить убежища. Повезло, как всегда, и их распределили в Бремен. Грузины много знали, и нам оставалось только наблюдать, задавать вопросы и запоминать все интересное. Да и вообще, было приятно с ними просто общаться, присутствовало в них много босяцкого, душевного!
Так мы дожили до среды, уже малость, пообвыкнув в новой обстановке.
В среду, 14 июня, вахман разбудил нас около семи утра, сообщив:
- Вас ждут внизу, в социале, ровно в 8.00, попрошу, не опаздывать!
Социальная служба находилась в полуподвальном помещении, напротив вахты. В помещении было чисто и аккуратно, по-европейски. Людей было немного, но постепенно подтягивались свежие силы.
Вышла русская переводчица, молоденькая девушка лет семнадцати, и раздала нам анкеты, которые было необходимо заполнить. Мы сели за стол и стали, сообща, заполнять наши формуляры.
Я взял себе фамилию Романов, Димон - Заяц, ну а Вовкину …. объявлять не стоит, так как этот человек до сих пор находится в Германии. По неопытности, я прибавил себе год жизни, Димон пару отнял, а Саид стал серьезно несовершеннолетним. Родился я в городе Грозном и паспорта не имел, так же, как и мои коллеги, уроженцы Беларуси. Вот, вкратце, какие сведения были занесены в наши анкеты.
Через некоторое время снова появилась переводчица, которую, в дальнейшем, будем звать Леной (Вовка успел познакомиться) и собрала наши анкеты.
Потянулись минуты….
Затем, нас сфотографировали в одном из кабинетов, и снова ожидание….
Спустя полчаса всех завели в просторное помещение, выходить из которого не разрешалось, да и не получилось бы, так как изнутри отсутствовала дверная ручка. Хорошо, что окна были, они выходили на улицу.
Выглянув, мы заметили Тита, дефилирующего неподалеку. Вопросов было предостаточно. Тит, как мог, успокоил нас, сказав, что, скорее всего, нас уже оставили в Бремене, и не стоит особо переживать. Разговор закончился, и мы присели на стульчики для томительного ожидания.
И тут на сцене появился Вова Л. (более позднее прозвище Лабус), который в дальнейшем, сыграл немаловажную роль в нашем становлении.
Представшему нашим взорам человеку было лет тридцать; крепкий, невысокого роста, он был одет приблизительно строго: пиджак, майка и черные джинсы. Мужчина был явно русскоговорящим.
Мы быстро познакомились, разговорились. Оказалось, что Владимир Л. был родом из Прибалтики, но по легенде проживал в средней полосе России. В Бремене у него имелся друг, который и привел его в бундик. Теперь мы вместе ожидали непонятно чего.
Прошло тридцать минут! Затем, еще десять и, наконец, движение пошло, нас начали по одному вызывать. Меня дернули последним.
В очередном кабинете, мне предстояло пройти процедуру снятия отпечатков пальцев. К моей радости, она была последней, и вскоре, я увидел моих приятелей в месте первоначального сбора.
Вовке на месте не сиделось и, заметив переводчицу Лену, он с радостью исчез в известном направлении. Я, то же, куда-то отошел, однако, когда вернулся, был ошарашен поступившей новостью.
- Мы все едем в Иену - сообщил Вовка.
Сказать, что мы были опечалены этой новостью, это значит, не сказать ничего. Мы были просто ею убиты.
Из состояния ступора каждый выходил по-своему. Кто-то быстро, ну а кто-то наоборот!
Вовка побежал, нашел Лену-переводчицу, стал ей объяснять, что он малолетний сирота, а его посылают в такое гиблое место!
Но, что могла сделать Лена!?
Затем, мы пошли в кабинет, где нас ждали, и стали объяснять, что в Йене у нас будет конфликты с другими национальностями, вплоть до поножовщины, однако, работники социала только разводили руками, типа, порядок есть порядок, ничего не поделаешь.
В оконцовке, даже поступило предложение дружно вскрыться, но по неизвестным причинам до этого дело не дошло.
Нам выдали билеты, фарплан и карту, по которой, после прибытия в место назначения, мы должны были искать наш лагерь. Честно говоря, по этой карте можно было только несуществующий клад искать, так она убого выглядела!
В документах, нам предписывалось через два часа после их получения покинуть город Бремен, и отбыть на поезде в направлении города Йена. Но мы в этот день никуда не поехали, так как некоторые люди пребывали на перепутье, и им требовалось время для принятия решения.
Отъезд перенесли на следующий день, на 12 часов. Вова Лабус, которого так нелепо зацепило осколочным снарядом, попавшим в нашу группу, должен был подтянуться к этому времени на вокзал.
Вечер в хайме у Тита выдался тяжелым. Не хочу сказать, что мне было наплевать, куда ехать, и я ни капельки не переживал об этом. Конечно, переживал, однако, для себя, я твердо решил, что раз уже нырнул в это движение, то на полпути не остановлюсь.
По Вовке, вообще, нельзя было сказать, что он волнуется, для него наша поездка была романтикой, и он наслаждался деталями происходящего.
Третий же член нашей группы был тяжело ранен. Смотря на Димона можно было подумать, что его долго и жестоко пытали, так ему было душно этим вечером. Никто ни считал, сколько раз он собирался ехать обратно, и сколько раз передумывал, но этого было достаточно для того, чтобы накалить обстановку, которая и без того была горячей.
Вовка весь вечер уговаривал Димьяна ехать с нами, и даже Тит несколько раз пытался поддержать его словесно, но потом и он замолчал, делая вид, что чем-то сильно занят.
Я же, все время молчал. Моментами меня просто разрывало от смеха, но с трудом, изо всех сил, сдерживал себя.
Приблизительно в такой обстановке мы легли спать.
На следующий день, вопреки проверенной теории о том, что с утра все проблемы кажутся намного серьезнее и от этого очень тяжело на душе, Димона было не узнать. Как будто подменили нашего товарища. Он был готов ехать хоть куда, и пребывал в бодром расположении духа.
А я то думал, что это утро его окончательно доконает, но промахнулся в своих предположениях, чему был искренне рад. Был рад за товарища, что не сломался, что выстоял и едет дальше с нами.
15 июня 2000 г., четверг
Приехав на вокзал, мы отыскали свой путь (с которого отправлялся поезд до Ганновера (Hannover)), где повстречали Лабуса и Мартика, который его провожал.
Поезд прибыл через 10 минут. Настало время прощаться.
Когда мы сели в вагон, Тит продолжал стоять на перроне. Поезд тронулся, мы помахали рукой нашему товарищу, который искренне надеялся, что мы будем жить рядом, а в итоге, оставался один, разделенный с нами не одной сотней километров немецкой земли.
Судьба раскидала нас, мы ничего не могли сделать, и мчались на поезде в неизвестный город с печальной репутацией, со скоростью 100 километров в час.
Наша поездка длилась в общей сложности около шести часов и включала в себя пять пересадок. Передвижение на поездах было для меня в новинку, и я старался запоминать, все, связанное с этим мероприятием.
Азы немецкой железнодорожной техники я разделил на две основные части.
Суть первой части состояла в получении точного фарплана. На практике это выглядит следующим образом:
Во-первых, необходимо знать точное название города, в который ты хотел бы поехать.
Во-вторых, необходимо обладать определенными познаниями немецкого языка, или на худой случай, заучить несколько фраз.
На тот момент, не зная ни на йоту немецкую грамматику, и пользуясь набором слов, услышанных от знакомых, в моем исполнении, это выглядело так:
Bitte fahrplan wochenende ticket nach Berlin jetzt! - что, в дословном переводе, означало следующее: Пожалуйста, дорожный план билета конца недели до Берлина теперь!
Значительно позже, я узнал об еще одном варианте приобретения фарплана. Эту возможность можно было реализовать в специальных автоматах, находящихся на железнодорожных вокзалах и остановках. Нажимая на экране нужный вариант меню, и затем, выбирая необходимые названия, можно было получить распечатанный фарплан, включающий несколько временных возможностей поездки до пункта назначения.
Умение пользоваться такими автоматами очень важно и удобно для человека, часто, прибегающего к услугам железнодорожного транспорта. (На многих станциях отсутствуют кассы, а в поезде билеты стоят дороже. Так же, при помощи этого автомата можно купить несколько видов проездных и льготных билетов, применение которых позволяет сэкономить деньги).
Однако, применять первую часть железнодорожной техники в нашей первой поездке не понадобилось, так как фарплан и билеты были выданы социальной службой и нам не пришлось их вымучивать.
А вот вторую часть техники необходимо было вызубрить наизусть.
Состояла она в умении пользоваться фарпланом и стендами отправления и прибытия поездов.
Допустим, чтобы добраться из пункта А в пункт Б, нам необходимо сделать три пересадки. Смотрим на первую строчку фарплана, там написано следующее:
Abfart: 10.00 RE 109234 Gl. 3
Ankuft: 10.59 Gl. 5,
в переводе на наш язык это означает:
Отправление: В 10.00 Региональный экспресс № 109234 Путь: №3
Прибытие: В 10.59 (поезд тот же) Путь: №5,
при том слова отправление и прибытие на немецком языке, могут быть сокращены.
Из первой строчки нашего примерного фарплана, можно понять следующее: наш поезд отправившись из пункта А в 10 часов утра, должен прибыть в промежуточный пункт Е в 10.59, на путь №5.
Затем мы смотрим на вторую строчку фарплана, и видим к примеру, что в 11.23 мы отправляемся из пункта Е в пункт Д, с пути №1 на электричке ( Ab. 11.23 Е S-bahn Gl.1).
Это означает, что по прибытии в пункт Е мы должны перейти с 5-го пути на 1-ый и ожидать около 24 минут электричку, которая довезет нас до пункта Д.
И так далее, пока не достигнем пункта назначения.
И все бы хорошо, да бывают некоторые накладки. То поезд, на котором вы едете сильно опоздает, а следующий уедет не дождавшись, то железнодорожные пути будут заняты, и нужный вам состав прибудет на другой путь, а вы, не поняв объявления, будете ждать его на прежнем. Всякое бывает. Поэтому, в дороге надо быть постоянно настороже.
И если вы опоздали или хотите понять, где следует уверенно ждать прибытия "паровоза", вам необходимо найти стенды отправления и прибытия поездов. Эти стенды есть, на каждой платформе. По большей части, вам нужен только стенд отправления поездов, так как стенд прибытия применяется очень редко.
Стенд отправления поездов - это квадратная таблица, отпечатанная на бумаге, желтого цвета (стенд прибытия поездов - белого цвета), в верху которой большими буквами написано слово «Abfart». Строчки на стенде похожи на строчки в фарплане, только там, кроме информации о времени отправления, пути, номере поезда и конечной точки, есть еще название остановок и время прибытия на них.
Поэтому, подойдя к стенду, вы можете посмотреть, когда будет следующий поезд в нужном вам направлении и с какого пути он отправится, или сверить путь отправления с напечатанным в фарплане.
Вот, в принципе, основные понятия, применение которых может в существенной мере облегчить вашу вынужденную поездку.
Поездка наша проходила спокойно, в дружественной обстановке. Почему-то, вспоминается мое первое впечатление о том, что в Германии невозможно на поездах ездить зайцем. Эта иллюзия необратимо развеялась через несколько недель, навсегда прекратив свое существование. Но не будем торопить события.
На одной из пересадочных станций, по причине накладки, нам пришлось около часа ожидать поезда. Погода была прекрасной. Теплый июньский ветерок ласкал лицо, и хотелось просто сидеть на лавочке и ничего ни делать.
Но компания решила по-другому, компания решила идти в город. Как я уже сказал, что-либо делать, мне не хотелось, тем более красть в незнакомом городе, в первый раз, ограниченный временными рамками, поэтому, парни ушли без меня.
За полчаса до отправления поезда они вернулись. Ребята улыбались, в особенности Дмитрий. Если мне не изменяет память, это была его первая удача.
Улов был продуктовым, и пришелся кстати, так как бременские запасы давно кончились, а есть хотелось.
Поезд тронулся, предстояло совершить последний переезд, следующая остановка – конечная, город Йена.
Вид из окна поезда при подъезде к нашему городу был просто бесподобен! Он, то заезжал в низину, скользя по дну оврага, прижатый с обеих сторон многогранными каменными склонами, плотно затянутыми в железную сетку-кольчугу, словно тела древних могучих богатырей, то поднимался наверх, и глазам являлась красота гористого ландшафта.
Остановка Йена Вест и мы, вместе с другими пассажирами, выходим из поезда. Оставив ребят с сумками, я взял, выданную нам карту, и пошел узнавать, как нам добраться до лагеря. Мои познания немецкого были минимальными, но кое-какие слова я уже успел выучить.
Подойдя к таксистам, я начал общение. Из разговора я понял, что автобус туда, куда нам надо, не ходит, а на такси поездка будет стоить 24 марки. Все это я передал моим коллегам.
Денег не нашли. За себя и за Вовку скажу смело, у нас была 1 марка на двоих. Сколько же было у другой половины нашей концессии знать - не знаю, и знать не хочу!
Короче, решили идти пешком. Пользуясь по пути скромными познаниями немецкого и обрывком карты убогого содержания, мы продолжали путь.
И свернули не туда, что вылилось в несколько лишних часов ходьбы по горам! В итоге, облазив все окрестности мы вышли на асфальтированную дорогу, по которой, наконец, добрались до лагеря Форст 1.
Он оправдал все наши ожидания, это было то, чего мы ждали!
Высокий забор, с протянутой по верху колючей проволокой, дежурная часть, двери открывающиеся кнопкой - все атрибуты исправительной колонии!
Однако, встретили нас нормально, даже не обыскали. На вахте оказался русскоговорящий работник, которого звали Гриша. Видимо, Гриша понял, что мы за люди и решил не сориться, хотя в дальнейшем, я узнал, что многих русскоязычных обыскивали и даже у некоторых оленей находили паспорта, что значительно сокращало их срок пребывания в Германии.
Гриша посоветовал нам крепиться и доверять ему, как своему! Затем, он отвел нас в комнату, принес кое-какой еды и сказал, что движуха начнется завтра утром.
Комната была явно транзитной и располагалась на первом этаже. В ней, кроме нас, проживали еще два вьетнамца, которых звали Хо и Хи. Хо был отцом, а Хи сыном. Во всяком случае, так они нам представились.
Жилое помещение лагеря представляло собой двухэтажное здание, чем-то смахивающее на совдеповскую школу, длиннющие коридоры, от края до края!
Кроме комнат для проживания, располагающихся по обе стороны коридора, на первом этаже находились душевые, туалетные комнаты, столовая и касса.
На втором этаже, кроме жилых комнат находились комната отдыха, где стоял телевизор, административный отдел (попасть туда можно было, только, по отдельной лестнице, из вестибюля, где получали денежный социал (пособие)), проход в дополнительное крыло здания и, опять же, "толчки".
В пристройке (доп. крыле), так же, проживали люди.
На территории лагеря располагались: спортивная площадка, пищеблок (кухня) и здание "социала", огороженное вокруг сетчатым забором; доступ туда был возможен только через калитку, которая находилась напротив дежурки (да и открывалась она, вроде, с пульта, по усмотрению вахмана).
Пока мы осваивались, Вовка ушел знакомиться с лагерем и, уже, спустя несколько минут появился с двумя парнями, повстречавшими его в комнате отдыха.
Одного из них звали Али, а другого Рустам. Они были родом из Чечни. Я тогда с чеченцами общался первый раз в жизни.
– Откуда вы? – спросил Рустам, поздоровавшись.
– Из Грозного – ответил я за себя, надо же было придерживаться легенды.
У Али округлились глаза, но он ничего не сказал. Тут я вспомнил, что у нас оставались «шишки» (угостили в Бремене, на вокзале, перед отправлением), и я предложил чехам раскуриться. Они охотно согласились, и после необходимых манипуляций, вдохов и выдохов, наша беседа приобрела более дружественный и доверительный оттенок.
Часок пообщавшись, гости удалились, и мы дружно попадали в вату. Вьетнамские рейнджеры уже давно спали или профессионально репетировали сонные тела.
Засыпая на новом месте, я не ждал никаких красочных сновидений, хотелось просто отдохнуть, набраться сил и быть готовым к дальнейшим неожиданностям.
16 июня, пятница, 1-ый день в Форст 1
На следующий день нас разбудили в семь утра.
В 7.30 открылась дверь административного отдела, и мы расположились в небольшой комнате для ожидания. В общей сложности, новоприбывших было человек десять. В комнате на небольшом столике лежало несколько журналов самодельного изготовления. В них, на шести или семи языках, были расписаны правила проживания в лагере и обязанности проживающих.
Прошло несколько минут и нас по одному начали вызывать для оформления. Сначала, несколько раз фотографировали (один раз на удостоверение личности, а второй, для получение денежного пособия), затем, в другом кабинете попросили заполнить коротенькую анкету. На этом стандартная процедура закончилось.
Ближе к обеду, нам выдали постельное белье, шампунь, душгель, бритвенные принадлежности, зубную щетку и пасту, крем для кожи и несколько рулонов туалетной бумаги на каждого. Со всеми этими причиндалами, мы отправились на второй этаж в комнату №505.
Перед уходом вахман напомнил, что в столовой нам выдадут специальный документ на получение еды, а после обеда нам необходимо сходить в санчасть и пройти обследование.
Комната №505 была довольно большой. Ряд высоких металлических шкафов разделял ее на две части. Справа от двери, за шкафами, в форме буквы «Ш» располагались три кровати в два яруса, рассчитанные на проживание шести человек. Слева от двери стоял шкаф, где хранилась кухонная утварь, большой диван, стол и несколько стульев; напротив дверного проема располагалось большое окно.
С первый взгляда стало ясно, что в комнате живут грязнули, о чем было, незамедлительно, сказано вслух.
- Во хату запустили, какой срач кругом!! Что тут за черти жили, а!!? Да ты что….
Да, так и было сказано.
Обитатели комнаты, украинцы Сашка и Семен, в ответ промолчали. Схавали. Хорошо.
Подключив старожилов к процессу уборки, и приложив собственные силы, мы привели комнату в приличный вид. А затем, и время обеда наступило.
Спустившись вниз, мы вошли в столовую и стали в очередь. Когда настал наш черед, назвали фамилии, и каждый получил по талону, наличие которого, предоставляло право на получение еды в течение одной недели. Затем, прихватив свою порцию продуктов, мы удалились обедать за свободный стол.
После обеда искали санчасть, нашли быстро. Она находилась в дополнительном крыле на первом этаже. Чудесная санчасть – одна комната и одна единица персонала!
К нашей радости, начальником медчасти оказалась русская немка. К пациентам она относилась с добротой, иногда ворчала, но никогда не отказывала. Спросив у каждого из нас о самочувствии и перенесенных болезнях, она взяла кровь из вены и сказала, что мы свободны.
Но на этом, как оказалось, визиты не закончились.
Через пару минут, после нашего возвращения, в комнату вошел вахман и попросил, чтобы мы следовали за ним. Выйдя из здания и прошагав мимо дежурной части, через проход в заборе, мы оказались перед входом в "социал". Вахман нажал на кнопку, и что-то сказал в динамик, а затем, после появления гудящего сигнала, открыл дверь и пропустил нас в здание.
Нам предложили присесть и ожидать, пока не вызовут. В помещении находились еще несколько, уже, знакомых человек, а отсутствие остальных, видимо, означало, что их должны либо привести позднее, либо они уже побывали здесь до нас!
Через непродолжительный отрезок времени из скрытого динамика зазвучали знакомые фамилии.
В кабинете каждый из нас подписал несколько документов, по одному экземпляру выдали на руки. Как объяснил переводчик, все они относились к процедуре интервью. И в этом мероприятии нам предписывалось поучаствовать в начале следующей недели: Диме с Лабусом во вторник, а мне с Вовкой в среду. Такая дата была указана на документах. На этом официальная часть пятницы закончилась.
До вечера еще оставалось свободное время, и я решил потратить его с пользой, а именно, заняться спортухой. Узнав, что в кабинете начальника лагеря, на первом этаже, можно взять кое-какой спортинвентарь, я двинулся прямиком туда. Там и произошло мое знакомство с человеком, которого многие звали дядей Борей.
Дядя Боря оказался русскоязычным гражданином, родом из Киева. На вид ему было лет сорок пять - пятьдесят, невысокого роста, среднего телосложения, он производил приятное впечатление. Говорил спокойно, внятно, аккуратно подбирая слова, что было немаловажным качеством, если учесть с каким контингентом ему приходилось работать. Как я узнал в дальнейшем, дядя Боря долгое время проработал в КГБ, и поэтому, мог грамотно управлять порученным ему хозяйством.
Чтобы взять футбольный мяч, мне пришлось оставить в залог свою карточку на получение денежного пособия. Затем, попрощавшись, я удалился в сторону футбольного поля. Но как бы я не хотел в этот день, полноценно, поиграть в футбол, никто мне компанию так и не составил, и немного попинав мяч, я вернул его в отдел. Так прошел мой первый культурный досуг на горе, в лесном лагере беженцев.
Наступил вечер. Возвращаясь из туалета и увидев, идущего навстречу Рустама, я вспомнил, что у меня оставалось еще немного шишек, и предложил ему раскуриться. Он сказал, что не против, и через некоторое время подойдет к нам. Но вместо Рустама зашел другой парень. Его звали Равиль. Он сказал, что чеченцы ждут нас в своей комнате.
Я не помню, где был Дима с Лабусом, или они тогда отказались курить, но факт в том, что в гости мы пошли с Вовкой вдвоем.
Комната у чеченов была вдвое меньше нашей, но проживали они там вдвоем, а остальные кровати пустовали. Присев за стол, и скрутив сигаретку, мы стали дружно пыхать. А затем начался серьезный разговор.
Содержание его сводилось к тому, что чеченский народ страдает на войне, а некоторые люди пользуются этим горем в корыстных целях.
Мы с Вовкой промолчали. Но затем Рустам, взглянув на нас, сказал, что мы пацаны классные и они разрешают нам канать по этой теме, хотя с другими, кто утаивал это обстоятельство или после предупреждения поменять тему, придерживался своего, они поступали очень жестоко.
Потом выступил Равиль. Он говорил о том, что его отец был правоверным мусульманином, а он не слушался своего отца и вел разгульный образ жизни. Но здесь в лагере он пообщался с другими мусульманами (в частности с чеченцами) и познал истинную веру в Аллаха. И так далее. Говорил он об этом горячо, под музыку М.Магомаева, глаза его сверкали.
Когда Равиль закончил, после непродолжительного молчания, раздался голос Вовки. Он спросил, где можно взять почитать перевод Корана. Я понял, что нам пора домой.
На прощание Али сказал, что если мы захотим, то можем переехать в соседнюю комнату. Там живет один азербайджанец, и они могут с ним поговорить об этом. Мы сказали, что посоветуемся с остальными и завтра скажем ответ.
Вернувшись в комнату, я прилег на кровать, и моментально погрузился в сон. Так закончился наш первый день в лагере на горе.
17 июня, суббота, лето 2000 г.
На следующий день мы проснулись около десяти часов утра. На дворе было уже стояла жара. Слегка перекусив, ребята начали собираться в город на разведку. Мне же идти не хотелось, о чем я, незамедлительно, сказал вслух. Никто меня уговаривать не стал.
Проводив пацанов, я занялся чтением газет. Минуло несколько часов, ребята вернулись. Содержимое рюкзаков перекочевало на стол. Это были продукты питания. Видя радость в глазах товарищей, мне стало не по себя. Ведь мог же и я оторвать свою задницу, и сходить вместе с ними поучиться чему-нибудь, вместо того, чтобы, как можно дольше, оттягивать момент соприкосновения с воровским искусством.
Ближе к вечеру произошло наше знакомство с Виталиком из Бреста. Он сдавался в Гамбурге, откуда его отправили в Йену. Окружающая действительность серьезно прибила малого, и он все время гнал, как хорошо ему было в Гамбурге, в перерывах между этими рассказами, бегая звонить жене в Брест.
У нас же со связью была, полная беда!
В Димином мобильном стояла симка компании E - PLUS, и поэтому, на территории лагеря, антенна ловила только в нескольких местах. Такой вот оператор сотовой связи!
Чтобы позвонить, надо было ходить по лагерю и искать место, где появлялось, хотя бы, одно деление антенны. Ну, а нам дозвониться было совсем не реально.
В общем, решили мы подтянуть этого Виталика к себе. Поселили его в нашу комнату и все дела. Так в суете и заботах закончилась суббота.
18 июня 2000 года
Наступил воскресный день.
Хочу заметить, что для крадунов, это самый нелюбимый день в неделе. Движение замирает на нулевой отметке, магазины не работают, делать нечего, купить что-либо можно только на заправке, и дороже минимум в два раза.
В этот день у нас состоялся запланированный визит беженцев в какую-то домашнюю церковь, и полдня пролетело в один миг. Всех желающих посадили в машины, завезли в город, где в большом доме после непродолжительной проповеди, сопровождающейся песнями и протестантскими молитвами, мы сели за накрытые столы и вкусно пообедали. Затем, по возвращению в лагерь, каждый из нас занялся своим делом.
Общаясь с Виталиком и прогуливаясь по территории лагеря, я между делом пробовал отсылать SMS - сообщения на родину, жене.
Перед тем, как заснуть мы еще долго разговаривали о предстоящей рабочей неделе, и насколько она будет важной для каждого из нас.
В понедельник, 19 июня, наша троица плюс Виталик весь день провели в лагере, только Лабус рванул в центр, и по возвращении, удивил всех своими успехами. Налупил порядком, во всяком случае, так нам казалось в тот момент!
А мы переезжали в новую комнату, устраивали быт. Молодцы чехи, сдержали свое слово.
Комната оказалась небольшой, уютной и была рассчитана на проживание пяти человек, о чем свидетельствовали пять железных коек (две из них двухярусные), находящиеся в ней.
Я занял место внизу, справа от окна, Димон надо мной, Лабус, слева от окна, а Вовка над азербайджанцем (их кровать примыкала к одноярусной Лабуса, образуя с ней прямой угол), которого звали Арасом.
Он был маленького роста, коренастого телосложения, и как потом оказалось, еще и мастером спорта по вольной борьбе.
Виталик пока остался в 505-ой, но все время тусовался у нас, чему был несказанно рад.
20 июня 2000 года
Во вторник утром нам сообщили, что надо срочно идти на флюорографию, и если мы не успеем, нам не дадут денежное пособие.
Специально оборудованный автобус стоял недалеко от футбольной площадки и возле него уже начали собираться люди. Вроде бы, и очередь была небольшой, но все равно без эксцесса не обошлось.
Какой-то молодой негр стал лезть перед нами в автобус и Виталик, как бультерьер накинулся на него. Потасовки чудом удалось избежать. Негритенка пропустили, так как он уперся рогом, и его надо было только бить, по-другому, он бы не понял, недалекий по ходу оказался, этакий маленький бычок… А устраивать сечу, пока, было рано! Виталика успокаивали долго, но, в итоге, это получилось.
После процедуры облучения мы пошли завтракать, а затем стали собираться в город.
Некоторые граждане, а именно, Димон с Лабусом, даже не позавтракали, сразу после флюшки сквозанули с горы, так им не терпелось поработать! Да и на интервью хотели успеть, а ведь могли бы и не успеть, да..
Через час, втроем, мы спускались вниз, в направлении центральной части города Йены.
Конечно, туда можно было доехать на бусике, за одну марку с человека, но мы решили добираться пешком, так как денег катастрофически не хватало. А идти предстояло километра три, и если вниз спускаться было легко, то подниматься обратно, очень непросто!
На подходе к первым домам мы заметили наших коллег, возвращающихся домой. Из них двоих, только, Лабусу удача улыбнулась широко, Димон возвращался ни с чем.
Лабус показал нам пару джинсов и рубашку, которые сделал в Галерее, и посоветовал сходить туда, попробовать. Через пару минут мы двинулись дальше.
Уже на подходе к вокзалу Вовка сказал, что пришло и мое время пробовать, и что сейчас он покажет мне нормальный магазин, где у меня точно, что-нибудь, получится.
Что творилось у меня на душе после этого предложения, не передать словами! Я шел, как обреченный на казнь, но повернуть назад не мог, не позволяла гордость, как арестантская, так и общечеловеческая.
Мы подошли к магазину. Взяв у Виталика рюкзак, я начал действовать так, как мне объяснил Вовка.
Подойдя ко входу, я положил в специальное отверстие на ручке коляски одну марку, после чего задвинутая полка с монетой освободила цепь, и телега была готова к эксплуатации. Опустив в нее рюкзак, я въехал внутрь магазина.
Это чувство, когда ты входишь в магазин с целью хищения, не забывается никогда, хотя со временем оно основательно притупляется, но, только, не в первый десяток посещений!
Помещение магаза было небольшим, всего три ряда, причем первый, примыкающий к кассам, оказался невысоким, мне по грудь. Оценив ситуацию, я понял, что тарится можно только в дальних рядах, не просматривающихся с кассы.
Медленно катя тележку по залу, я начал грузить в нее интересующие меня продукты. В основном, это был шоколад, какие-то печенья и чай, который просили взять ребята.
Затем, переместившись в удобное место, я начал вкидывать продукты в рюкзак, через щель в замке, заранее оставленную мною. Это было не так просто и не так быстро, постоянно мешали посетители, хорошо, что в магазине их было немного в этот час! Нервов я потрепал себе немало, ну и, соответственно, порядком проморозился!
Перед тем как выходить, я закинул себе рюкзак за плечо, положил в коляску пару банок пива и покатил ее к кассе. Пробиваться на кассе, с награбленным за плечами, всегда мучительно больно, не говоря уже о том первом, пробном случае. Но все прошло успешно.
Возвратив коляску в стойло и забрав данную мне марку, я поспешил искать ребят. Они были за углом, и думали, что меня уже зачехлили, так долго я находился в магазине.
Взяв у меня рюкзак, Виталик с Вовкой направились в магазин, а я остался ждать их возвращения, держа в руке свою первую добычу, предварительно выгруженную в целлофановый пакет.
Парни вернулись быстро, и по их довольным физиономиям я понял, что все в порядке. Продукты решили оставить где-нибудь в кустах для того, чтобы они не мешали визиту в Галерею Гете.
Когда с этим было покончено, мы направились в сторону, первого в моей практике, торгового центра.
Перед тем, как войти внутрь, Вовка сказал мне, чтобы я шел за ним, и смотрел, в какие магазины он будет заходить. Таким образом, он покажет мне пару мест, где я смогу что-нибудь взять из вещей. (Как оказалось, им в субботу один из чеченцев показал этот центр, и они уже успели в него зайти и осмотреться).
По окончанию работы мы договорились встретиться у маленькой часовни, находящейся через дорогу от торгового центра. Только по неопытности можно было выбрать такое место для стрелы - у всех на виду!
Однако, когда мы вошли в Галерею, события стали разворачиваться совсем не так, как предполагалось минуту назад.
Вовка резко стартанул, я следовал за ним, так же, быстрым шагом, но где-то, через три минуты эта гонка закончилась, и не в мою пользу. Я его потерял из виду и остался один на один с большим количеством неизведанных магазинов.
Хочется сказать несколько слов о самом торговом центре, именуемом Галерея Гете.
Его рабочая часть состояла из трех этажей, кольцевидной формы и одного подземного этажа. Заходя с главного входа, посетитель оказывался в просторном холле. Над головой простиралось открытое пространство до самого купола, а по всему периметру этажей находились всевозможные магазинчики, услужливо предлагающие покупателям разнообразные товары.
На верхние и нижний этажи можно было добраться на комфортабельном эскалаторе! Ха-ха.. Только, тогда мне было не до шуток! Галимо, потерялся! Бродил, бродил бесцельно по различным помещениям, а потом устал бродить, и вернулся на улицу.
– Ну что, Костян, как успехи? – весело спросил Вовка, подходя ко мне, сидящему на скамейке, хмурому и злому.
– Вова, ты что, гонишь?!! Куда ты убежал? Рванул, как метеор, я же не бегать за тобой, сюда пришел….
– Так, ясно. Ничего не взял!?
– А ты мне показал магазин? где я тебе возьму!!?
– Хорошо. Теперь пойдем, покажу одно классное место.
– Поздно, устал я от этой беготни. Завтра сходим.
– Костя! Пойдем! – настаивал Вовка Саид.
Я посмотрел на него раздраженно, хотелось дать ему леща за наглость… Но малой был в тот момент, как никогда настойчив!
– Ладно, пошли, но смотри, только, попробуй еще раз убежать… Не хватало мне здесь, как сайгаку скакать, по этой Галерее!!!
На входе в торговый центр, Вовка повернулся ко мне и, глядя в глаза, твердо сказал:
- Костян, ты сделаешь эти джинсы! Тебе их надо, по-любому, сделать!
Я кивнул, и мы продолжили путь, он впереди, дистанция несколько метров. Теперь Вовка не спешил, мы поднялись на эскалаторе на второй этаж, свернули влево, и вошли в какой-то магаз. Это был Лефертс (Sinn Lefferts). Тогда я этого не знал.
Прямой коридор, метров тридцать, до конца, и чуть левее, маленький стенной стеллаж, под платформой эскалатора. Там же, рядом, две примерочные кабинки, джинсы от П. Кардена (P. Cardin), и коварное опасное море, расплескавшееся вокруг, чуждое открытое пространство!
Это была моя первая отработка вещей. Что я тогда делал, как крутил эти джинсы, толком и не помню! Знал главное, и придерживался этого стандартного правила: из раздевалки надо что-то выносить, а значит, заносить следует с запасом!
Остальное же все перемешалось!
Короче, повезло, да еще как! Две пары карденов влупил с первого раза! Это показатель! Выпулился на улицу, и уже, там, принимал поздравления со стороны коллег.
Прикольные эти кардены оказались, стильные: черные стрейчи себе оставил, а синие, Димону вечером подогнал, понравились ему. Они с Лабусом, дома сидели, больше никуда не поехали, отдыхали после интервью.
Этот вопрос и нас с Вовкой интересовал особо, ведь завтра и нам, предстояло поучаствовать в подобном мероприятии.
Пацаны накинули нам с большего, как все проходит, какие вопросы задают, в общих чертах обрисовали ситуацию. Да и недолго их допрашивали, темы у них были простые, армейские.
– Ну что, Вовка, завтра и мы с тобой вздрогнем! – сказал я ему. Главное, не перемудрить!
Обсуждения Хроника Азюля ХХI век