Часть первая

И вот он остался один посреди равнины этого сумрачного пространства.

-Нужно лишь представить, лишь пожелать... , - думал он.

Но его мысли не могли сконцентрироватся на определённом желании или чувстве. Будто в эйфории его глаза дрожали, а разум кричал.

Как это странно и пугающе: прокрутить в сознании всю свою жизнь, вспомнить каждое желание, стремление, каждую мечту, которой так и не дано было сбытся. Здесь всё это было реальностью, всё то, что там, в стране голубого небосклона, было...

Порой... Когда ты плачешь... Никому не видно твоих слез...

Иногда... Когда тебе больно... Никому не видно твоих страданий...

Временами... Когда ты в беспокойстве... Никому не видно твоих душевных мук...

Часто... Когда ты счастлив... Никому не видно, как ты улыбаешься...

На многочисленных встречах с людьми, которые случаются и в ночлежках и когда ночевать негде, на прогулке и в общественном транспорте, на различных благотворительных концертах и в рамках соприкосновения власти со своими избирателями, через доверенных лиц и аккредитованную прессу, на различных международных брифингах и в формате глав правительств, с трибуны ООН и в ежегодных посланиях к нации, меня очень часто спрашивают.....

...... а я смотрю на них ласково и улыбаюсь......

V

С тех пор Елена часто приходила к Реке Забвения, пела грустные песни. Иногда она приносила цветы и бросала их в реку.

Необычные чувства переполняли её порой. Жгучее, неведомое ей ранее чувство одиночества и обречённости.

Её душа не находила покоя и металось в сердце, как птица в клетке.

Потеря любимого человека терзала её и сильная душевная тоска отдавалась в Царстве Света... Птицы уже не пели так же радостно как прежде, листва не шелестела и цветы не сияли при виде грустной Елены...

Музыка Шопена тихо и нежно звучала в небольшой, погруженной в вечерние сумерки, комнате. Грустная, сомнамбулическая мелодия шопеновского ноктюрна, печально замирала в сонной синеве томного вечера и таяла в сгущающем воздухе.

Чтобы потом, в тишине и полумраке, певуче возродиться из ниоткуда, завораживая своей волшебной мелодией, унося на своей вечерней волне нежнейших звуков в неведомо-прекрасные дали грёз, неуловимых, как обволакивающее дыхание тихих ночей, как прощальные сумерки умирающей...

\Но недолго пришлось Анне и её другу Тихону наслаждаться свежей утренней тишиной и покоем..

Не прошло и часа, как Ботанический Сад стал наполняться людьми, а потом к воротам подъехало несколько автобусов и веселая шумная стайка школьников выпорхнув из них, разлетелась по многочисленным аллейкам и тропинкам огромного зеленого царства большого парка...

И всюду зазвучали детские голоса, смех, зазвенели серебристыми звоночками маленькие колокольчики, прикрепленные к белым блузкам и рубашкам...

В канун четырнадцатилетия младшей дочери Королевы Мурари произошло горестное событие. Друг и Военный Наставник Ларины, Славный Воин Рода Годлубов Чарулус ушел по Тропе Забвения к Духам Предков. По Чарулусу вздыхали годлубы-воины, прошедшие с ним Боевые Тропы. Его оплакивали все, кто знавал в Королевстве, даже за пределами годлубских границ. Но более всего, внезапный “уход” Чарулуса затронул впечатлительную годлубку, изменил ее характер…. Огромный Замок в глазах Ларины обрел репутацию душного...

Ёжик медленно шел по лесу. Впереди, ещё немного - вот за теми деревьями, была яблоня, дичка. Пусть яблоки кислые и твёрдые, но это лучше, чем ничего. Что такое ничего, ёжик знал не понаслышке - часто приходилось этим ничем питаться, когда бывали неудачные дни, а запасы подходили к концу.

Внезапно ёжик увидел орех - крупный, ещё не избавившийся от зелёной мягкой корочки. «Видимо птица какая-то обронила» - подумал ёж. Что же, не стоит отказываться от подобного подарка судьбы, ведь орехов вокруг...

Ловить мошек было на удивление легко. Нужно просто дать им подлететь поближе и резко схватить. Для этого выбирались специальные места, которые мошки очень любили, - хорошо, что в этой части леса таких мест было много.

Ёжику было нелегко привыкнуть разве что только к ночной жизни, а еще - к присутствию ежихи. Раньше он всё время был один, и даже мог думать изредка, когда это было нужно. А тут рядом появился постоянный источник шума. Нельзя сказать, что ежиха раздражала его, она была очень...

Ёжику нравилась эта игра. Когда он наедался мошками, то замирал, а потом долго стоял неподвижно, чтобы мошки привыкли к нему, как к чему-то неподвижному, и затем резко хватал ближайшую из них. Но не ел, а подержав во рту немного, стараясь не причинять вреда, отпускал.

Место, которое стало пристанищем ежа на этот раз, было старой норой какого-то зверя. Запах прежнего владельца давно выветрился оттуда, и это ёжику нравилось. Запах другого зверя – не самый лучший сосед.

Ёж уже устроился...