У раскрытой книги

Кино отдыхает.
Хороводом мысли кружатся.
Книга раскрыта.

В большом каталоге пород
средь пегих,
поджарых,
задистых…

есть странный внебрачный приплод,
порода одна:
пародисты.


Задиристы, как петухи.
И как пауки: немо-глухи.

И треплют чужие стихи –
как кошка подол
у старухи.


И рыльце в грязи. И нутро.
И стыд нипочем… (вот нудисты!!)

Не вышел в поэты? Ну, что ж…
Не страшно.
Зашел в пародисты.


И машет под носом у нас —
флажком самодельной мулеты…

Но здесь не Мадрид. Здесь Парнас.
И мы не быки.
Мы поэты...

Милая , родная незнакомка,
Нравится улыбка мне твоя.
Голос твой , что так смеётся звонко,
Ласковые с искоркой глаза.

Ты встречаешь нас с улыбкой милой,
Провожаешь ты под землю нас,-
Нет тебя милее и родимей,
Никого нет ближе тут у нас.

Я смотрю влюблёнными глазами
На твои счастливые глаза,
Ты идёшь по жизни вместе с нами,
Ты наверно наша здесь судьба.

Как тебе ответить за заботу,
Как нам отплатить за доброту
И твою незримую улыбку
Я собой под землю унесу.

Пусть нас...

Исписалась ночь до чёрного рассвета. Время, как струна.
Снег с дождём – танцующая смерть, греющая рук кубовых вены
у декабрьского белого костра.
А ладошки краснощёкого младенца, как кирпичики вселенной,
хлопают вдогонку мотыльку; здесь памяти обрыв –
а значит – Бог. Здесь вакуум вечности – конечен; мгновение – бессмертно.
Зарисовать мгновенье словом, миг,
где угол неизбежного паденья равен
углу, в который ставили нас в детстве.
Я отодвинул штору и увидел – там ноет пустота,
изматывая...

Он так и не увидел

Её в раскрытом виде…



Она кассиршей служит, вроде,

Её балкон как раз напротив

Его окошка… Он читал

Роман, который накатал

Какой-то крупный романист,

По слухам – гомоальтруист.



Она – не самых строгих правил.

День жарок был, палил и плавил.

Она сняла всё, что могла,

И на балконе возлегла,

Отдавшись ультрафиолету

Во имя измененья цвета.



О, как она была нага!

О шея, грудь, рука, нога!

Венеры стан! Мадонны лик!..

А он...

Александр Григорьев русский бизнесмен…
Как видно, по аферам был он супермен!
Сразу видно, «патриот» он Родины своей…
Хотя заграницу… видать любил сильней.
Миллиардов много туда перекачал,
Чтоб сколотить себе, - безбедный капитал.
Александр не зря русскую школу кончал…
Книгу Карла Маркса, капитал, прочитал.
Санкт-Петербургский госуниверситет окончил…
Видать в университете дурака не корчил!
Юриспруденцию там сильно изучал…
Законы российские все видать познал.
Решил, что знаний для афер...

Зороастрийская жрица,
Ждущая прикосновения к раскаленной гортани,
Нежной яремной выемке реки твоей...
Ладонью обнимаю твои скулы,
Поцелуй как раскрытая роза.
Темное в светлое, светлое в темное - пишется слитно.
Расстегивая рубашку, растягивая вино,
Вживаться в лепестки песни Соломона…
Сад еще не стертый со свитков - твоё тело.
Глажу клыки ветра и падаю в подлинник сердца.
Нас сегодня осенят осенью...
Прицельно…
Обнаженное пальцев дыхание согревает в ветвях птицу.
Талые руки...

Оffertorium...
Семя урагана собирает свои шаги в полях слов,
Мгновения рассыпаны во времени как слёзы под дождём...
Я ласкал твой западный ветер,
И сон приходил босиком и поздно...

Красная строка горизонта еще дописывала псалом,
И я искал слова...
Будто тот светлячок между серебряными краями свечи,
Что отмаливает белизну – священную нежность,
Флирт с жизнью и смертью, безУмие...
В книге огня, в звучании отблесков лиры
Ты влюбляла меня в жизнь
В полях красоты, где можно сеять...

Поклонюсь Земле Матушке, поклонюсь Небу Батюшке.
Поклонюсь.

И ладонью раскрытою прикоснусь к Земле Матушке.
Поклонюсь.

Прикоснусь к Небу синему, всей душою открытою.
Поклонюсь.

Предкам пращурам, силой сильною,
Поклонюсь.

Дайте силы мне, дайте мудрости.
Поклонюсь.

И снимите с меня обеты жить в трудности.
Поклонюсь.

Пусть всё то, что предписано, все, что в Книге написано
Станет силой и знанием, для любви и добра.
Пусть всё то, что мной пройдено, станет искренней, чистою...

Я сегодня тихонько поплАчу,
Вспоминая твой ранний уход.
Ты взлетел, свою жизнь не растратив,
В тёмный омут – ночной небосвод.

Я к тебе прикасаюсь молитвой,
Образ милый лелея в душе,
Я раскрыта еще, ты – прочитан,
Книги судеб в земном тираже.