Сыро зябко неутно

В сумерках колких щерилась злобно вьюга,
Дыбилась рьяно, жадно вбирая небо…
У перехода лаяла хрипло сука
И прикрывала лапами корку хлеба.
Серым кольцом столпились вокруг зеваки,
-Бешеная - шептались - смотри какая!
И в ожиданьи скорой кровавой драки
Робко кивали в сторону песьей стаи.
-И не боится, ведь разорвут, как тряпку!
-Ты посмотри, их сколько - куда уж ей там!
Помню, как стало холодно мне и зябко.
От равнодушия холодно. Не от ветра…
Помню, как вдруг исчезли дома и люди...

Адонис распустил пушистый лист,
раскрыл рулады венчик первоцвета,
пришло июньское золотое лето,
и воздух сделался прохладен, светел, чист.

Быть может снег застыл лишь в тех местах,
которые – бездонные, глухие,
в колодцах, в их глазницах, на щеках,
где стенки обрываются нагие
и сеют и сомнение, и страх.

Ах, золотой июнь, шуршит пчела,
и пробует собрать с цветка нектара,
скрипит рассохший обод колеса,
и лошадь сонная сначала стала,
вздохнула, после – медленно пошла.

Сокрылись...

Сезон дождей, сезон печали,
Сезон невзгод и неудач.
Всё небо тучи измарали,
А ветра вой, как чей-то плачь.

Сезон ненастья и прохлады,
Он в жизни серой полосой.
Для счастья мне немного надо:
Чуть-чуть тепла и быть с тобой.

И чтобы жизнь чуть меньше била,
Чтоб не шептались за спиной.
Чтобы беда о нас забыла,
И ветер чтобы был не злой.

Седой туман сырой и зябкий,
Прохладу утром подарил.
А сердце боль когтистой лапкой,
Мне гладит, тем лишая сил.

Сезон дождей, сезон туманов...

Снова туман — мир стал седым.
И отчего-то, грустно немножко.
Снова туман — сизый как дым,
Смотрит мохнатой, рожей в окошко.

Снова туман — краски размыл.
Тусклым мир стал — как будний день.
Солнце туман, облаком скрыл.
И у людей, отнял тем тень.

Снова туман — сыро и зябко.
И мир привычный, стал вдруг чужим.
Снова туман, он белой шапкой,
Словно папахой, гОру накрыл.

Снова туман — гость нежеланный.
Грязно-лохматый, сер и угрюм.
Бродит по свету, всюду незванный,
Скроюсь я в нём...

Светлая грусть из печали осенней
Вылилась в строчки разбуженной ленью.
Память настойчиво в прошлое манит.
С неба посыпалась белая манна.

Ветер бросает шрапнелью навстречу,
Будто икру Рыбы прошлого мечут.
Бьются мальки в скорлупе от жестянок.
Паюсный шик под бренчание склянок.

Зябко и сыро, промокли ботинки.
Зонтик закроет волос паутину.
Свет бьёт в зрачки, освещает дорогу.
Я просыпаюсь (весна), понемногу.

Это просто голос за кадром,
Выразителен он и звучен.
Непогода и дождик с градом,
Надоели уж в небе тучи.

А экран голубой весь в пятнах,
В кадре поле — в цветах оно.
Розы — голос сказал за кадром,
А дождь каплями бьёт в окно.

В серый вечер, день серый влился,
Впереди ночи дремлет мгла.
Мир в дожде до конца размылся,
В очертаниях нет угла.

Всё бесформенно, тускло, зябко,
И за шиворот капля: ,,Брррр!»
Хлюпнул мокрый ботинок гадко,
Стал сырым и усталым мир.

А в окне чужом...

Блистает кто-то мыслью яркой,
А кто-то слов лишь мишурой.
И в книге жизни лишь помаркой,
Был день бессмысленный, пустой.

Сгребает дворник листья в кучу,
Сожгёт он их в костре большом.
Пригнал нам ветер в небо тучу,
Она грозится нам дождём.

В квартире что над нами склока,
Опять ругаются, кричат.
Слова обидные жестоко,
Друг другу громко говорят.

В себя, мир спрятал туман серый,
Живём как в облаке большом.
Как молоко, стал воздух белый,
Жить стало зябко в нём сыром.

Хандру...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...

На столбе над головой,
На ветру фонарь скрипит.
Я чихаю — я больной,
Голова моя болит.

Видно я простыл ребятки,
Когда в дождь промок вчера.
И внутри меня то зябко,
А то адская жара.

Я больной сегодня братцы,
Нет желаний и нет сил.
Поскорей б домой добраться,
Дождь дороги все размыл.

Ветер дует, ветер воет,
Снова дождь как из ведра.
Эх ты времечко сырое,
Поздней осени пора.

На столбе над головой,
На ветру фонарь скрипит,
Видно тоже он больной:
Сам с собою говорит...

Случится ветер — будет буря,
Случится дождик — будет сыро.
И небо в тучах будет хмурым,
И зябнут люди в мокром мире.

Случится холод — будет скользко,
Зима случится — будет снег.
Буран завоет в степи волком,
И вновь озябнет человек.

Случится радость — будет счастье,
Беда случится — горем станет.
И даже в доме, в тёплом платье,
Вновь человек — душой озябнет.

Успех случится — прибыль будет,
Просчёт случится — ждёт потеря.
Себя списав с ней, мёрзнут люди,
Ведь зябко жить, в себя...