Последний трамвай

Прости, долина, дом и сад,
Река, во льду глухонемая,
Что в холодеющих лесах
Я покидаю вас до мая.

Цветок чугунный в городской
Ограде льнет к пальто под локтем,
Дыша проезжею тоской:
Резиной, мглой, бензином, дегтем,

Окурком, снегом, колесом,
Копытом, прочерком, трамваем,-
Во всем, воистину во всем,
Свободный гений узнаваем.

Одежды стали тяжелеть,
Крупней раскрой, грубее ткани,
И нежно розовеет медь,
Перчатку чувствуя в кармане.

Ознобом скулы обвело,
И губы обметало сушью...

Поэт пришел
сквозь пики и кресты,
вразрез всем будням с выправкой военной -

Дать шанс
всей нашей крошечной вселенной
до любящего сердца дорасти.

И в мире оловянно-окаянном
ему водить –
но не блистать вождем.

И он рожден безбрежным океаном.
И он звездой безгрешною
рожден.


Не хмурьтесь вслед поэту:
Нелюдим!
Поэт всегда
среди толпы - безлюден.
Но каждый жест и шаг его – прилюден
и поднят с пламени,
и взят со льдин…


В его руках
становится мрак – ковким...

- Привет!
- Привет!, Ну, как дела?
- Представь, чуть мимо не прошла!
А у тебя?
- Всё нормалёк..
- Женат?
- Пока, что одинок.
- Всё впереди,не раскисай.
Я побежала.
- Ну, давай...
---------
-Привет!
-Привет! Ну, как семья?
- Семья? Представь себе: семь я!!!
А у тебя?
- Я одинок.Всё как-то мимо...
- Знать, не срок. Ещё всё будет,
Не зевай! Я побежала.
- Ну, давай!
---------
- Привет!
- Привет! Пятнадцать лет
Тебя не видела. Привет!
Ну, как живёшь...

Я - сразу перетасован.

Я больше не я. Взгляни…
Под громкий марш Мендельсона.
Под крики твоей родни…


На сердце – протуберанцы…
На солнце
любовь-напасть…
Такой вот расклад дурацкий.
Не в масть всё идет.
Не в масть.


Не выгодно быть простившим.
Не сладко
в мороз
нагим…

Твой след – он давно простывший.
Твой мир
обручен с другим.


Да я не переживаю!
С тобой – Мендельсон везде…

Я кротко молюсь трамваю.
И еду в даль – во Христе…


Не надо в висок да пальцем...

Вы нарисуйте утонченный и немыслимый этюд
Узором дивным на окне замершего трамвая,
А я, наивная, растаю в благодарность декабрю,
Его виновником считая чудного пейзажа.

В свой бесконечный, мне неведомый, манящий сказкой мир,
Как эльф, бесшумно проведите тропкой сновидений,
И если золушкой – не мне, а предначертано другим,
То пусть отыщется волшебный цветик семицветный.

За горизонтом, где ближайшее рождение весны
В борьбе с волнением, дрожа, ждет выхода на сцену,
Шепните скромно, по...

Затюкан мегаполисами – досыти,
я приходил к Поэзии
не раз…
К караковой девятилетней лошади
с подпалинами рыжими у глаз.


И фыркая, меня на круп звал бережно
мой вороной и солнечный пегас…
И жизнь в два темпа –
иноходью бегала!
Двумя сердцами – радовалась в нас!


И в бок нам речка отливала сажею…
И ветер гривы нам трепал слепой…
И в мыслях, и в делах:
всё было слаженно.
И в рифмах слаженно. Само собой.


Но век теперь другой. Мы все – без лошади.

А у поэзии...

Есть планета, где классно живут дураки.
Есть другая: там толпы серьезных.

Я живу на планете,
где пишут стихи.
И планета моя – посередке.


На планете моей: помолившись –
грешат.
Серенаду спев – падают в клумбу…

И детей ведут в мудрый ближайший детсад.
И спешат – на дурацкую службу.


На планете моей: дни в умат нелегки!
Но за то на ней дивные ночи…

Так что – всё умещается в эти стихи.
Правда, больше всего
между строчек…


То ликует душа. То предельно болит.
То на...

И бусинки росы там дети собирают.
В глазах трамвая
Отражается улица.

-- Тебе принёс то, дорогая,
Что сэкономил невзначай я:
Две остановки за за трамваем
Бежал, вспотевши, из-за чая!

-- Беги ж скорее за такси
И… осетрину принеси!

Почему надо жить с оглядкой?
Кто придумал устои эти?
Если любишь...люби украдкой!
Ненавидишь...держи в секрете!
Хорошо тебе...бойся сглаза!
Плохо...радуются соседи!
И свободно вздохнуть...ни разу!
И слова говорим...не эти!
Ну,а если я не такая?
Прожила свою жизнь как умела!
Если крылья СЕЙЧАС вырастают...
Только цвета Вороны Белой!
Я СЕЙЧАС...жить хочу по другому!
Так...как нравится мне...без оглядки!
На себя...на соседей по дому!
Взять и выбросить все тетрадки!
Позабыть...что...