Последний трамвай

Мы пили с ним у автомата.
И он пошёл. И я пошёл.
Свернули в зал кинотеатра.
И он в Большой. И я в Большой.
В фойе слонялись до сеанса.
И он зевал. И я зевал.
Потом над Чарли он смеялся.
И я, конечно, не зевал.
Сеанс окончился – на воздух
Мы поспешили поскорей.
Он ждал трамвай, смотрел на звёзды.
И я на звёзды посмотрел.
А утром, встретившись со мною.
Стихи он новые читал.
Вчера написанные. Ночью.
А я стихов не написал.
Да как же так? Мы были вместе!
Проспектом шли. Входили в зал...

Средь песков пустыни знойной
Приютились города,
Где живительною влагой,
Бьёт хрустальная вода!


Там сады шумят. Красуясь,
Розы гордые цветут,
А фонтаны, как живые,
Разговор, звеня, ведут!


Капля каждая – как бисер
Рассыпает, жемчуга,
Сквозь струю,
Под самым солнцем,
Полыхает радуга!


Вдоль дорог бегут арыки,
За машинами подряд,
Под ажурною листвою,
Зреет сладкий виноград!


Распевают перепёлки,
Соревнуясь, в чайхане,
А жених, в халате новом...

Я часто сижу и грущу, я умею плакать без слез.
Я делаю пустые глаза и на каждый вопрос отвечаю "за".
Но утром по пути в киоск я часто хочу, чего нет.
Меня научила мечтать свежая краска газет "Союзпечать".
Мне надо быть в курсе, я делаю деньги,
Фальшивые деньги.

Я часто хожу в кино, пустое, как чешский трамвай,
Смотрю заграничный фильм, попробуй меня поймай, я
Всегда один.

Но утром по пути в киоск мы вместе хотим чего нет,
Меня научила ждать свежая краска газет, "Союзпечать...

Не думаю, не жалуюсь, не спорю.
Не сплю.
Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю,
Ни к кораблю.

Не чувствую, как в этих стенах жарко,
Как зелено в саду.
Давно желанного и жданного подарка
Не жду.

Не радуют ни утро, ни трамвая
Звенящий бег.
Живу, не видя дня, позабывая
Число и век.

На, кажется, надрезанном канате
Я — маленький плясун.
Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик
Двух темных лун.

Легонько втиснусь я в трамвай,
Удобней встану у окна,
И полетит, как будто в рай,
Душа по городу Весна.
Сам упаду в нирвану, вдруг,
И, в полу дрёме, в полу сне,
Писать тебе начну, мой друг,
Об уходящей прочь зиме.
Письмо моё на льду окна,
Недолго жить ему, как жаль,
Стечёт на солнце мысль - слеза,
И вместе с ним моя печаль.
Но, испарившись в облаках,
Оно потянется на юг,
И долетит, наверняка,
Письмо с дождём к тебе, мой друг.
«Зима уже сдаёт бразды!» -
Трещат мне бойко воробьи...

Заглянула на свет к москвичу.
К журналисту! Не просто БИЧу.
Он меня сразу в кухню увёл,
Посадил за клеёнчатый стол.

Чайник долго кипеть не хотел,
Видно газ экономно горел...
На столе лишь гранёный стакан...
За стеной что-то воет Билан...

Журналист выключателем – щёлк.
Свет погас. Ну, а он вдруг изрёк:
- Хочешь чаем тебя угощу,
Но потом никуда не пущу!

- За пакет Lipton-чая, дружок?
Да! Согласна.., за мною должок...
Эх, гулять так гулять! Не зевай!
Кстати, денег мне дашь...

Я уйду и ты не возврата -
Не вернуть нам тех беспечных лет.
Горькой скорбью исповедь объята
двух соприкоснувшихся планет.

Вникуда тебя я отпустила,
и поблекла память, как опал.
Пустоту, что не затмить светилам,
только белый саван понимал.

Не воспрянет никогда из ила
торжество достигнутых вершин.
Верность им я преданно хранила -
роковой завет мной нерушим...

Будет сыт агонией томящей
превращенный в пепел знойный май.
И кручину мантией летящей
за собою увлечет трамвай.

По...

пандемія – о! мама-мія!!!
з якого дідька ця гризня???
зла громадянська істерія
дістала й бідного митця,
що вийшов певною тропою,
заклав в кишеню п’ятака,
сів у трамвай, що без контролю,
й зухвалість вийшла отака:
чихнув шановний мимоволі,
в той час почув лихі слова,
незабаром медики в покої
привезли битого творця…
…черепно–мозговая травма,
гематома на тлі лиця,
удари множинні і садно –
й не впізнати вже митця?!
___
паніка – це напевно сила,
що грипи знищує дотла?!
один...

Дідусь старенький – сива голова –
Пришкандибав до братської могили …
Постояв … щось згадав … прошепотів якісь
слова …
Дві квітки впали на гранітні брили,
А по щоці його котилася сльоза.

Життя важке, хоча проте цікаве,
Прожив цей сивочолий ветеран:
У сорок першому пішов на бій кривавий,
Хоча тоді ще й вісімнадцяти не мав,
А потім довгі-довгі роки працював
На благо Батьківщини – для Вітчизни слави!

Життя печать залишило свою –
І очі діда вже й забули, що є сльози,
Та тут...

Иисус сын Навина разведать послал из Ситтима
Соглядатаев двух и пришли служки в Иерихон.
В дом блудницы зашли они заночевать без интима,
Но проведали люди про странности этих тихонь

И царю донесли, что какие-то два иудея
Заглянули к блуднице на красный фонарь неспроста.
Не от прелестей блудной Раав те ребята балдеют,
А узнать норовят про совсем не срамные места.

Не нужны им ни сиськи Анфиски, ни малые губы.
Их вопросы другие совсем отрывают от сна -
Психотропные где воют...