Обмен ролями

Страсть, безумие и слабость составляют содержание любви диавольской.
Иоанн Сербский.

Любовь замужней женщины – великая вещь.
Женатым мужчинам такое и не снилось.
Оскар Уайльд.

Никогда мы не бываем счастливы,
наше счастье – это лишь молчание несчастья.
Ренар.

Осень (Прелюдия)

***
1.0
Вполне осмыслить Вашу утонченность
По-видимому, смертным не дано.
Загадочность, искусством увлеченность,
Страстей таинственных пьянящее вино…
Такой Вы видитесь мне в этот день осенний...

Забытые миры припомнив,
Я вам историю скажу,
И сказку эту в новый облик
Сейчас для всех преображу.
Там были тысячи порталов,
От рек и гор до тронных залов,
Ведь сотни маленьких миров,
Своих владений и домов
Уж с давних пор образовались;
В них тоже жили существа.
Портала связывало два
Между собой – перемещались,
Даруя дружбу и любовь,
Да гостю рады были вновь.

II
Однажды в мире Аваларе
Профессор взял зелёный шар.
Его настроил на портале
И всех своих друзей собрал.
Сокрыта...

Старинный враг под черепной коробкой,
Со мной опять ведёт извечный спор.
Он обо мне всё знает — жизни долгой,
Он разделил, награды и позор.

Во мне уже он больше чем полвека,
На суд он скор, а на похвалы скуп.
Мне говорит не злобствуя, но резко,
Что не по возрасту наивен я и глуп.

Что поддаюсь эмоциям излишне,
Что не пацан уже — пора солидней стать.
Не спорить с теми, кто по службе выше,
Не брать всё к сердцу, грубость им прощать.

Что грешен я и нет во мне смирения,
Сказав он...

000
Отрывной календарь осени
Очень быстро худеет
Сбрасывая жёлтые листья…

000
В открытое окно заглядывает солнце.
Вместе с тонкой веткой сакуры
И пришедшим с прогулки котом…

000
Мир, в котором я живу
Очень похож на лепесток сакуры
На тоненькой веточке времени…

000
Срубили старый дуб
И пень стоит около тропы,
Как надгробный холмик…

000
Грохот электропил.
Рубят с утра наш лес
Ночь возрождая вокруг…

000
Летают голуби за моим окном,
Как будто гоняются с утра
За...

«На берегах Невы» я книгу прочитал
И сразу окунулся в мир иной –
Вместе с Одоевцевой я поэтом стал
И было всё это не с нею, а со мной
В холодном Питере, зимой,
Когда стихи читал нам Мандельштам.
И оживают образы поэтов,
Так незаслуженно забытых в наши дни.
Они для нас творили в мире этом,
И грех великий забывать о них.
Вот раздаётся тихий голос Блока –
Его стихи словно живут во мне,
Как будто нахожусь я у истока
Реки-поэзии, когда вся Русь во мгле.
Я вижу взгляд раскосый Гумилёва...

Вы джокер, шутник, любую роль исполнив,
влюблённый в мир, (или он в вас), (и вне иг-
ры) крича атас, спасайся,(кто может),(время
итожит хронометра стук, тик-тук), как в атаку
с винтовкой наперевес, перекосив лицо и кри-
ча ура, упал на колючку, ранен, «а кто-то сза-
ди, (я окровавлен), по мне как по парапету,
перескочил преграду эту, а за ним и другие»,
расскажет потом, если выживет, а нет, станет
героем, погибшим за царя и отечество, (осино-
вого кола отметина у вампира), а у него...

Этот месяц — медом измазан…
Жарким шепотом… в узел витым…

И луна… растеряла фазы…
И пророк… перестал
быть святым…


И не нужно: ни дружб, ни доверий…
Мы с любовью. В раю и в аду…

Крик и скрежет!.. на судоверфи…
И в мазуте причал. И в меду.


Ну, за что мне?!.. в губы удача…
И под пальцы... упругий восторг…

Звезды — низко о нас судачат:
прямо в форточке…
десять… нет! сто…


Мы давно обменялись кожей…
Кач древнейший… нас выгнул дугой…

Боже…
Боже…
Боже…
О, Боже...

Две попытки сбежать,
Больше - что-то понять и умыться..
И не раз - суицид, остановленный грубой рукой.. -
Так слепая душа
По застенкам холодной темницы
Разбивается вкровь, получив приговор роковой.

Кто тебя заточил,
Быстрокрылая белая птица?
В чем повинна ты пред беспощадною жизнью-судьей?
Кто полет обрубил?
Кто позволил такому случиться,
Что свобода и высь - за колючей тюремной стеной?

Оперения шелк
Обменяв на казенную робу,
А безумства парящего миг - на обратный отсчет...

Ты, увлекаешь, и зовешь, как не противлюсь, я.
И в маске лицедея ты хорош,
Дурманишь шуткой и весельем, растаявших вокруг сердец.
Играешь как по нотам, и смотришь прямо мне в глаза.
И увлеченная игрою, как кошка грациозна, стала я,
Объяты страстью и порывом, одели маски флирта на себя.

Но в сладкую любовь переодеты, мы оказались без следа.
Глаза сейчас твои совсем другие в них ласка, нежность и покой.
И голос мелодичный и красивый,
Как будто не бываешь ты другой.
Ты столько...

Мы висели вверх хвостами
двадцать тысяч лет назад,
очень тесными силками
нас пленил коварный враг.
Забавляли мы округу,
оживляли серость скал...
Вот и здесь, моя подруга,
вместе ветер нас качал.
Скоро логовища пламя
наши перья опалит,-
пообедает певцами
гнилозубый троглодит.
Все же, кое что успели
перекрасить втихаря,-
оттого и не сомлели
мы в удавке дикаря.
Понижая чистый тенор
(чтобы тайну сохранить),
в дружелюбии священном
обещали рядом быть.
И когда коснулась жадно
нас...