Голубые розы

Нет слова прозрачней чем сифилис,
Изящнее розы цветка.
Обсыпанный синью стучится Улисс
В стеклянные ночи бока.

Седой и суровый мужчина,
Чужих покоритель столиц,
Он многие пробовал вина,
А также цариц и девиц.

Забыта сожженная Троя.
Под пологом вечных небес
Гребет он. С ним спутников трое.
Четвертый - третичный люэс.

И думает не уставая
(слезинка сверкнула в глазу):
"Жена, Пенелопа родная!
Я розу тебе привезу!"

Безмолвны лиловые звезды.
Лишь ветер чуть слышно поет...

Май манил весенним звоном,
Веселым ветреным задором!
Вышел на крыльцо маньяк,
Мимо девушек….. Косяк!

В лес уехать не проблема!
Голову отстрелит лето-
На плечах пенёк без мозга!
Это блеф и след от морфа…

Началось в деревне лето,
Свежий запах треплет нос!
А Сенёк орет куплеты:
«Что же будет? В чем вопрос?»

Разруха в мозге чадит кальяном.
И мысль мне в череп бьёт тараном…
Удар по печени вином!
Вином то, ДА! А мысль всё гложет,
Гложет по ночам безменным...

Крыло, несущее...

Ты словно роза так прекрасна!
Улыбкой скромной так мила!
Нежна душой, а телом страстным
Сведёшь поклонников с ума!

Ты словно роза так красива!
И восхитительна до слёз!
Так будь всегда неповторимой,
И самой яркой среди роз!

Я опять иду с цветами,
Нетороплива, весела.
Чтоб никто не догадался,
Что в этой жизни я одна.

Глаза загадочно блестят,
Лицо букетом роз прикрыла.
Лишь холодная тоска
В сердце и душе застыла.

Горько в жизни без тебя.
И вот придумала игру:
Что счастлива и не одна,
Что со свидания иду.

А завтра вновь с букетом роз
По главной улице пойду.
И то, что плохо мне одной
Я никому не покажу.

Только дома я позволю
Пролиться горьким каплям слез.
Свою печаль и боль открою
Букету...

На сини стекла висят как на нитке
Голубых облаков рваные свитки;
Их читает, нахмурясь, луна.
И скользят по стене, словно прошлого тени,
Голубые лучи, составляя ступени,
И спускается с них тишина.

И следят, притаившись в туманистых лазах
Голубые зрачки пришлецов одноглазых,
И по сини окна, свысока,
Словно руки, цепляясь за жалюзи пасти,
Умирают лучи у чудовищ во власти
На стекле леденее клинка.

Лишь луна, удивленная рук своих бегством,
Будет хмуриться, так недовольна соседством...

Все идешь и идешь. И сжигаешь мосты.
Правда где, а где ложь? Слава где а где стыд?
А Россия лежит в пыльных шрамах дорог.
А Россия дрожит от копыт и сапог.
Господа офицеры, голубые друзья.
Я конечно не первый, и последний не я.
Господа офицеры, я прошу вас учесть:
Кто сберег свои нервы, тот не спас свою честь.

Кто мне враг, кто мне брат, разберусь, как нибудь.
Я российский солдат, прям и верен мой путь.
Даже мать и отца, даже дом свой забыть,
Но в груди до свинца всю Россию хранить...

Бог заскучал по Ною, вспомнил он
О всех скотах, затворниках ковчега.
Так захотелось, выйдя на балкон,
Привычное услышать тега-тега.

Пять месяцев безбожно дождь хлестал
И струи лил в распахнутые окна.
Навёл Бог ветер, то есть дунул так,
Что хляби все как форточки захлопнул.

В дни очищенья страшного суда
Вращение Земли не прекращалось,
И центробежной силою вода
Обратно на орбиту возвращалась

В источник бездн, резервуар небес
Или в ещё какие там ангары,
Чтобы Шойгу и силы МЧС...

Дальше - речь о содомской дряни,
Что превысила Эверест,
Как наказаны содомляне
И, конечно же, про инцест.

Лот сидел у ворот Содома,
На пришельцев намётан глаз,
Пару ангелов возле дома
Заприметил в вечерний час.

Встал, чтоб встретить их, поклонился
Гибкий в поясе до земли,
Как хозяин засуетился,
На жёну закричал: «Стели!

Государи мои, ночуйте
В моём доме. Придёт рассвет -
Отдохнувшие вновь кочуйте».
Но пришельцы сказали: «Нет,

Мы не станем тебя тиранить,
Здесь на улице...

"Вот мой секрет, он очень прост:
зорко одно лишь сердце.
Самого главного глазами не увидишь…"
Сент Экзюпери

Настурции сплелись в венок,
гортензию обвил вьюнок,
у розы роза на груди
сомлела в полдень. Шмель гудит
меж ос и пчёл, как вертолёт.
Над речкой соловей поёт
для скромной пассии своей
в черёмухе, среди ветвей…

Декабрь тёплый
со щеки
слезою скатится осенней...
Мы далеки от потрясений.
Мы расстаёмся по-людски.
Моё дурацкое - люблю
повисло в воздухе печально.
И я...

Ни к дому, ни к людям он не был привязан,
И добрым, по сути своей, он не был,
А кто-то жалел его, кто-то так сразу –
Ударом тяжёлым студил его пыл.

Но честно признаться, я чем-то проникся
И даже поверил отчасти ему:
Нас все называли - «две палочки твикса»,
А также – «Герасим и верный Муму».

Сегодня дворовый, а завтра – домашний,
Свободный и гордый по сути своей,
Он бегал с охотой за голубем каждым…
Ах, как он любил погонять голубей!

Он дрался до крови, и часто побитый,
С...