Бог заскучал по Ною, вспомнил он
О всех скотах, затворниках ковчега.
Так захотелось, выйдя на балкон,
Привычное услышать тега-тега.
Пять месяцев безбожно дождь хлестал
И струи лил в распахнутые окна.
Навёл Бог ветер, то есть дунул так,
Что хляби все как форточки захлопнул.
В дни очищенья страшного суда
Вращение Земли не прекращалось,
И центробежной силою вода
Обратно на орбиту возвращалась
В источник бездн, резервуар небес
Или в ещё какие там ангары,
Чтобы Шойгу и силы МЧС
Могли тушить таёжные пожары.
Корабль закончил бороздить простор
Числа - семнадцатого, месяца - июля.
Кошачьи лапы Араратских гор
Ковчег за днище мягко цапанули.
(Ну, цапнули, не велика беда.
Не я один теряю чувство меры.
Какую только цену иногда
Ни платят ради нужного размера.
А про дурёх я просто промолчу,
Бедняжек осуждать немного кайфа.
Чтоб влезть в размер, готовы пить мочу
Иль в муках умереть от герболайфа.)
Два месяца ещё скрывался брег
И воды постепенно убывали
До октября, и лишь тогда ковчег
Конкретно сел на горном перевале.
Прошло ещё, быть точным, сорок дней
С кончины ненасытного потопа,
И на поминках миссии своей,
Не чокаясь, Ной опрокинул стопку.
Открыл отверстие, где в локоть шириной
Представилось очищенное небо
От ноосферы мерзости земной,
От ящуров и прочей непотребы.
Прочь ворон вылетал и прилетал,
Промокший возвращался на оконце.
Так без синоптиков Ной узнавал -
Насколько землю просушило солнце.
Три раза ворон рвался на простор,
Исследовал скалистую махину,
Сливался с очертаньем чёрных гор,
Пока в них окончательно не сгинул
Вран в силу неизвестных нам причин.
Чтобы узнать - сошла ль вода с землицы,
Не простудиться, ноги замочив,
Ной выпустил в полёт иную птицу.
Покой не обретя для ног своих,
Над головою Ноя голубь кружит.
Пар поднимается и ветер стих,
Но вся земля - одна сплошная лужа.
Ной-патриарх по милости своей
Прощает птице, не нашедшей брода,
Но на семь дней, чтоб сделался умней,
Сажает голубка на хлеб и воду.
Повременив ещё недельный срок,
Ной обратился вновь к услуге птичьей.
И вот уже под вечер голубок
Во рту приносит лист ему масличный.
Так Ной узнал, что с гор сошла вода.
Ещё семь дней - и вновь взмывает птица,
Чтоб ни с листом, ни с ветвью никогда
В родной ковчег уже не возвратиться.
На радостях наш славный патриарх
Справляет шестьсот первый день рожденья.
А ворону и голубю в веках
Господь найдёт иное примененье.
Зверей не выпускал Ной с корабля,
И не одна скотина в трюмах сдохла.
Но лишь к двадцать седьмому февраля
Земля от вод достаточно просохла.
И Бог сказал: «Оставь, Ной, свой ковчег,
Пусть вся семья идёт вслед за тобою.
Вручаю вам навечно белый снег,
Зелёный бор и небо голубое.
Всех заклинаю именем Меня -
Всё то, что вам торжественно вменяю,
Пусть ваши дети бережно хранят
И добрым словом Бога вспоминают.
С собою выводи наружу всех -
Животных, пресмыкающихся, гадов.
Тюрьмой им стал спасительный ковчег,
Свободой будет зелени прохлада.
Соскучилась по ним моя земля.
Плодятся пусть без всякого пригляда».
(Позволю от себя добавить я:
Не человек, природы не загадят).
С ковчега Ной со всей своей семьёй
Сошёл на брег. Скарб вынесли невестки.
В поля рвануло прочее зверьё
И песней огласились перелески.
От птиц, животных с мыслею благой
От чистых всех собрал Ной понемногу,
На жертвеннике разложил огонь
И в жертву их принёс во славу Бога.
Создатель обонял сей чудный дух,
Словил в ноздрях мясца благоуханье.
Трещали шкварочки, Творцу ласкали слух,
И Он пришёл к решеньям эпохальным.
Бог Землю впредь не будет проклинать
За злые человека помышленья.
Простит заблудшим нам природа-мать
Отроческие наши прегрешенья.
(От юности всё человека зло,
А значит быть нам с возрастом добрее.
И хочется молиться, чтоб пришло
То времечко как можно поскорее.
За мерзости не будет поражать
Господь всех скопом, как свершил однажды.
Действительно, какого, брат, рожна
Нам битым быть из-за соседской кражи?
Ворует он, наказывают нас.
За что, скажи, невинных гнать в остроги…
Другое дело если волей масс
Свой произвол вершат земные боги.
Дождём прибило лагерную пыль.
Тварь вылезла с щелей - из грязи в князи,
И сколько ты промежности ни мыль,
Не выведешь её без серной мази.
Семь тысяч лет мир зрел, но не добрел.
Зло юности так прочно, знать, впиталось.
И если вырос, но не поумнел,
То можно ли рассчитывать старость?
Что травмы родовой нам не избыть,
Неверие во мне вопит истошно:
Зла юности вовек не истребить,
И гниде стать законченною вошью.
Глас свыше к размножению зовёт.
И что призыв нам выполнить мешает?
Мэр Волгограда в роскоши живёт,
А матерей пособия лишают.
Последний вальдшнеп пискнул и исчез,
На Францию подлец сменил отчизну…
Чем дальше в лес меня ведёт прогресс,
Тем меньше оснований к оптимизму.
Из ямы пессимизма атеист
Не может видеть Божьей перспективы.
Созвездия зажглись и смотрят вниз,
Подмигивая путнику игриво.
И вот уже очередной Колумб
Рвёт горизонт, как на груди рубаху.
А мне всё кажется, что бог акул
Нам уготовил новую клоаку.
В предложенное новое ярмо
Мы лезем с любопытством, словно дети.
Зло юности и прочее дерьмо
Мир держит паутиной в Интернете.)
Бог призывает двигаться вперёд,
Земле родить ядрёную пшеницу
И обещает: дней круговорот
В одно мгновенье впредь не прекратится.
(Ждать атеисту скорого конца
От наводнения в России глупо.
Поддавшись уговорам мудреца,
Я снёс в утиль от Ноя мокроступы.
Но в голове моей проснулся царь:
Что если передумает Создатель
И с миною брезгливого Творца
Перестирнёт вновь самобранку-скатерть?)
Про радугу, завет и договор
Меж Ноем с Господом и многое другое
В главе девятой будет разговор,
И краешком про опьяненье Ноя.
О всех скотах, затворниках ковчега.
Так захотелось, выйдя на балкон,
Привычное услышать тега-тега.
Пять месяцев безбожно дождь хлестал
И струи лил в распахнутые окна.
Навёл Бог ветер, то есть дунул так,
Что хляби все как форточки захлопнул.
В дни очищенья страшного суда
Вращение Земли не прекращалось,
И центробежной силою вода
Обратно на орбиту возвращалась
В источник бездн, резервуар небес
Или в ещё какие там ангары,
Чтобы Шойгу и силы МЧС
Могли тушить таёжные пожары.
Корабль закончил бороздить простор
Числа - семнадцатого, месяца - июля.
Кошачьи лапы Араратских гор
Ковчег за днище мягко цапанули.
(Ну, цапнули, не велика беда.
Не я один теряю чувство меры.
Какую только цену иногда
Ни платят ради нужного размера.
А про дурёх я просто промолчу,
Бедняжек осуждать немного кайфа.
Чтоб влезть в размер, готовы пить мочу
Иль в муках умереть от герболайфа.)
Два месяца ещё скрывался брег
И воды постепенно убывали
До октября, и лишь тогда ковчег
Конкретно сел на горном перевале.
Прошло ещё, быть точным, сорок дней
С кончины ненасытного потопа,
И на поминках миссии своей,
Не чокаясь, Ной опрокинул стопку.
Открыл отверстие, где в локоть шириной
Представилось очищенное небо
От ноосферы мерзости земной,
От ящуров и прочей непотребы.
Прочь ворон вылетал и прилетал,
Промокший возвращался на оконце.
Так без синоптиков Ной узнавал -
Насколько землю просушило солнце.
Три раза ворон рвался на простор,
Исследовал скалистую махину,
Сливался с очертаньем чёрных гор,
Пока в них окончательно не сгинул
Вран в силу неизвестных нам причин.
Чтобы узнать - сошла ль вода с землицы,
Не простудиться, ноги замочив,
Ной выпустил в полёт иную птицу.
Покой не обретя для ног своих,
Над головою Ноя голубь кружит.
Пар поднимается и ветер стих,
Но вся земля - одна сплошная лужа.
Ной-патриарх по милости своей
Прощает птице, не нашедшей брода,
Но на семь дней, чтоб сделался умней,
Сажает голубка на хлеб и воду.
Повременив ещё недельный срок,
Ной обратился вновь к услуге птичьей.
И вот уже под вечер голубок
Во рту приносит лист ему масличный.
Так Ной узнал, что с гор сошла вода.
Ещё семь дней - и вновь взмывает птица,
Чтоб ни с листом, ни с ветвью никогда
В родной ковчег уже не возвратиться.
На радостях наш славный патриарх
Справляет шестьсот первый день рожденья.
А ворону и голубю в веках
Господь найдёт иное примененье.
Зверей не выпускал Ной с корабля,
И не одна скотина в трюмах сдохла.
Но лишь к двадцать седьмому февраля
Земля от вод достаточно просохла.
И Бог сказал: «Оставь, Ной, свой ковчег,
Пусть вся семья идёт вслед за тобою.
Вручаю вам навечно белый снег,
Зелёный бор и небо голубое.
Всех заклинаю именем Меня -
Всё то, что вам торжественно вменяю,
Пусть ваши дети бережно хранят
И добрым словом Бога вспоминают.
С собою выводи наружу всех -
Животных, пресмыкающихся, гадов.
Тюрьмой им стал спасительный ковчег,
Свободой будет зелени прохлада.
Соскучилась по ним моя земля.
Плодятся пусть без всякого пригляда».
(Позволю от себя добавить я:
Не человек, природы не загадят).
С ковчега Ной со всей своей семьёй
Сошёл на брег. Скарб вынесли невестки.
В поля рвануло прочее зверьё
И песней огласились перелески.
От птиц, животных с мыслею благой
От чистых всех собрал Ной понемногу,
На жертвеннике разложил огонь
И в жертву их принёс во славу Бога.
Создатель обонял сей чудный дух,
Словил в ноздрях мясца благоуханье.
Трещали шкварочки, Творцу ласкали слух,
И Он пришёл к решеньям эпохальным.
Бог Землю впредь не будет проклинать
За злые человека помышленья.
Простит заблудшим нам природа-мать
Отроческие наши прегрешенья.
(От юности всё человека зло,
А значит быть нам с возрастом добрее.
И хочется молиться, чтоб пришло
То времечко как можно поскорее.
За мерзости не будет поражать
Господь всех скопом, как свершил однажды.
Действительно, какого, брат, рожна
Нам битым быть из-за соседской кражи?
Ворует он, наказывают нас.
За что, скажи, невинных гнать в остроги…
Другое дело если волей масс
Свой произвол вершат земные боги.
Дождём прибило лагерную пыль.
Тварь вылезла с щелей - из грязи в князи,
И сколько ты промежности ни мыль,
Не выведешь её без серной мази.
Семь тысяч лет мир зрел, но не добрел.
Зло юности так прочно, знать, впиталось.
И если вырос, но не поумнел,
То можно ли рассчитывать старость?
Что травмы родовой нам не избыть,
Неверие во мне вопит истошно:
Зла юности вовек не истребить,
И гниде стать законченною вошью.
Глас свыше к размножению зовёт.
И что призыв нам выполнить мешает?
Мэр Волгограда в роскоши живёт,
А матерей пособия лишают.
Последний вальдшнеп пискнул и исчез,
На Францию подлец сменил отчизну…
Чем дальше в лес меня ведёт прогресс,
Тем меньше оснований к оптимизму.
Из ямы пессимизма атеист
Не может видеть Божьей перспективы.
Созвездия зажглись и смотрят вниз,
Подмигивая путнику игриво.
И вот уже очередной Колумб
Рвёт горизонт, как на груди рубаху.
А мне всё кажется, что бог акул
Нам уготовил новую клоаку.
В предложенное новое ярмо
Мы лезем с любопытством, словно дети.
Зло юности и прочее дерьмо
Мир держит паутиной в Интернете.)
Бог призывает двигаться вперёд,
Земле родить ядрёную пшеницу
И обещает: дней круговорот
В одно мгновенье впредь не прекратится.
(Ждать атеисту скорого конца
От наводнения в России глупо.
Поддавшись уговорам мудреца,
Я снёс в утиль от Ноя мокроступы.
Но в голове моей проснулся царь:
Что если передумает Создатель
И с миною брезгливого Творца
Перестирнёт вновь самобранку-скатерть?)
Про радугу, завет и договор
Меж Ноем с Господом и многое другое
В главе девятой будет разговор,
И краешком про опьяненье Ноя.
Обсуждения Похоже, приплыли Бытие Гл 8