Двое под дождём

Первый раз в эту зиму,
Снег идёт не с дождём.
Мир безумно красивый,
Белый весь, за окном.

Белоснежною шалью,
Снег деревья укрыл.
Чтобы больше печалью,
Лес осенней не жил.

Лучик солнышка ясный,
В просвет глянул с небес.
Серебристою сказкой,
Осветив, сделал лес.

В кружева изморозью,
Куст рябины одет.
Красных ягод он гроздью,
Шлёт от лета привет.

На ветвях куст оставил,
Всем зимующим здесь.
Ягод горсточку алых,
Чтобы было что есть...
Марковцев Ю.

Мудро, кто-то придумал, что ночь
Утром с глаз убирается прочь.
Просто сумрак не вечен и тень,
Завтра придёт новый день.

Стужей сводит погода с ума,
Вьюгой захороводит зима.
Просто миром не правит она,
Завтра наступит весна.

В окна небо прольётся дождём,
Словно кто-то стучится в твой дом.
Просто сердце для чувств приготовь,
Завтра ты встретишь любовь.

В жизни много потерь и обуз.
Верь, что с Богом твой крепок союз.
Просто даром ты споришь с судьбой,
Завтра Бог снова с тобой.

Любовь, как слеза, не даст тебе покоя,
Закроешь глаза - покатится щекою,
Небесный родник и свыше дар влюблённым -
Пролить её Богу позволь.
И нет ничего навек под облаками,
Но просишь Его молитвой и стихами,
Хотя бы на миг, пускай дождём солёным,
Продлить эту сладкую боль.

Любовь, как костёр, вмиг может разгореться,
Но лишь до тех пор, пока пылает сердце.
Нетленного дрожь огня лампады рая -
Зажечь его Богу позволь.
Тебе от него никак не уберечься,
И только всего: коснуться - и...

Исписалась ночь до чёрного рассвета. Время, как струна.
Снег с дождём – танцующая смерть, греющая рук кубовых вены
у декабрьского белого костра.
А ладошки краснощёкого младенца, как кирпичики вселенной,
хлопают вдогонку мотыльку; здесь памяти обрыв –
а значит – Бог. Здесь вакуум вечности – конечен; мгновение – бессмертно.
Зарисовать мгновенье словом, миг,
где угол неизбежного паденья равен
углу, в который ставили нас в детстве.
Я отодвинул штору и увидел – там ноет пустота,
изматывая...

На излёте чувств, преодолевая материал расшатанной плоти,
в поте лица уходящего лета, бездетного взгляда, заплатанного
дождём из свинца и бирюзовой росой, там, где живой воздух
бездушного космоса ночи и прочих сомнений, я играю в прятки,

я играю с золотом, почерневшим от слов и движений,
я играю на опережение собственной мысли, искренне
забывая хлорированное пространство больничного кафеля,
грязные стены и пенные проходные, я приписываю

себе слабость тоски и нежность безмолвия...

Ёлочка красавица,
Игриво улыбается,
Шарики, сосульки,
Мишура, иголки.

Веточки пушистые,
Зелёные, но колючие,
Живые. Голубые
Глазки, губки алые,

Платьице в игрушках,
Оборки яркие гирлянд,
Смолы еловой запах.
Зайчата на ветвях мохнатых,

И мишки косолапые
По веточкам крадутся,
Там птички певчие
Поют, качаются!

Все звери собрались
На ёлке, здесь белки
И косули спрятались,
Не рыкают здесь тигры,

Все они Новый Год
И праздник нам подарят!
А платье...

Он умирал на стонущей земле
Под взрывы бомб и свист снарядов.
И не понять- то явь или во сне
Грохочет марш смертельной канонады.

Последний вздох- и вмиг душа
Взлетела над бурлящим адом.
Сверкнула орденом луна-
Его последняя награда.

Стал холм гранитным постаментом,
Трава сгоревшая букетом роз.
Вся жизнь была одним моментом
Расстреляна огнем военных гроз.

Поют торжественные гимны,
Склонившись, стройные берёзы.
Да льют дождём на холм могильный
Любви невыплаканной слёзы.

Мы...

Разукрасится небо крылами,
От зимы улетающих птиц.
И листва захрустит под ногами,
Мы пойдём в череде встречных лиц.

Мы не вспомним что с нами,
Как друг другу когда-то клялись.
Мы своими пойдём берегами,
Ни под ноги не глядя, ни в высь.

Мы в потоке людей разойдясь,
Не найдём и среди улетающих стай.
Только слово в догонку "прощай",
Вторит эхом внезапным "вернись".

Чтоб любовь по крупинке,
Сохранить и сберечь.
На щеках две слезинки,
От того и дрожание плеч...

Души крыло, как музыка, но в ней корпит и плоти скоротечность,
капризами хамелеона-ветра. Мной дышит стен холодный свет,
материи небытиё, подвижный образ вечности
на зубчатых колёсиках часов, страсть к женщине – желание бессмертья.

Я раб свободы; вожделенье – пол души; взгляд капает свинцом,
в идеях воплощая бытиё вещей; и этот город медно-бледный,
из кристаллических решёток новостроек – он словно мёртв, но он живое существо –
он плотски слепнув – прозревал, что до рожденья знал идею...

Я под вальс дождя Шопена,
Зимой еду под дождём.
Вдоль дороги ручей — пена,
Сединой волнистой в нём.

Стук дождинок, звуки вальса,
И журчание ручья.
Смех и слёзы, грусть и счастье,
В этом празднике дождя.

Грусть высокой ноткой, чистой,
В душе вальсу вслед вторит.
Мокрый ворон в небе быстро,
Над дорогой вдаль летит.

Унеси на сильных крыльях,
Ворон в в тучу грусть мою.
Я не сделал сказку былью,
Так хоть песню допою.

В ней звучит ручья журчанье,
И дождинок стук в стекло...