Чайковский

.
Старинный добрый Друг, привет!

Томится грустью осень, тает.

Встречаешь тишиной… Рассвет

чудесным ранним утром даришь.

Померкли краски летних дней.

Сквозь осень сеет ситом слёзы,

роняет ветер листьев медь;

вся в золоте одна берёзка.

И «Песнь Осенняя» * кружИт

над сквером музой тихой, лёгкой;

неторопливый звон укрыл

всё Богородичным Покровом.

Вот-вот проснёшься, милый дом:

машины, люди, птицы, мысли;

и вновь польётся жизнь рекой.

Неугомонный мой...

-- Санкт-Петербург. Ноябрьским утром --

Ноябрьским утром ранним тихим
кружИт над талою землёй
снежинок саван над гранитным
прибежищем… Мир и покой:
ограда в чугуне ажурна,
и ангел Божий со крестом,
в ногах, не покидает муза,
цветы лежат… Букет из роз.

***

Поэзия Любви и Бога –

(хрустальный мальчик с детства знал)

искусство образа и звука –

к нему прилепится душа.

О, Музыка, ключ вдохновенья,

посредница ума и чувств,

ты поглотила жизни время,

остаться...

В нашей жизни так много безрадостного!
Но, однако, не стоит грустить.
Лучше счастья сорокаградусного
по рюмашке нам всем пропустить.

Счастье нам продают за наличные
в магазинах и даже в ларьках.
«Водка Русская», «Водка Столичная»,
«Водка Путинка», «На бруньках»,
«Жириновский», «Комдив» и «Московская»,
«Старка», «Гжелка», «Ржаная», «Привет».
«Долгорукий», «Чайковский», «Кремлевская»…
Этикеток каких только нет!..

Наше счастье аптекой пропахло
и имеет химический вкус,
но, увы, без...

Никакой романтики в Петербурге уже не осталось…
Серое небо, серые люди, разочарование, сплин и усталость.
Все продано, пропито, выжжено, завешано воплем рекламы.
И город прячет глаза воровато в подъезды, в помойки, в подвалы.

Очищены мэрией улицы от музыкантов, художников, нищих.
Но стало ли лучше прогуливаться? Что ни шаг – плати, дружок, тыщу.
А люди спешат раздраженные, толкутся в вагонах метро.
И давят прохожих водители – цинично, как глупых ворон.

Бездарность построек окраин...

Когда что надо – кровь из носа,
А выдать на гора продукт,
Но сонмы бешенных вопросов
Мешают ублажить запросы,–
Мы слышим беспардонный стук.

Стук в нашу дверь. Они ломятся,
Презрев покой и суверенность;
Железной волей организаций
На труд помогут нам подняться,
Преодолеть тоску и леность.

Так ангел с адскими глазами
На подвиг писчий вдохновлял,
Грозя святыми небесами,
Струил поэзий голосами –
Чтоб Данте яростно писал.

Потом художник Леонардо
Под пыткой создавал Джоконду;
И...

Посадили, суки, в будку,
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.


Ляпсус второй

Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город...

Те листья клёна в старом парке,
Как только дует ветерок,
Кружатся в лёгком грустном вальсе,
Ложася тихо на песок.

Как здорово грустить при этом,
И погрузиться в данный мир.
Не дрогнула рука поэта,
Он шторы от тоски закрыл.

Создал Чайковский дивный образ
Осенней песни в октябре,
Которая, как вечный возглас,
Играет часто в голове.

Я б хотела весною стать ландышем,
Чтобы мир освещать майским вечером,
Стать искусства врачебного символом,
Дабы стать гликозидов источником
(Знаменитые капли Зеленина!),
Помогу ритм сердечный поддерживать.
Как фонарик я буду подмигивать,
Чтобы путь освещать заблудившимся...
...
Есть сказание христианское,
Что цветы эти ночью выросли.
Безутешно рыдала Мать Божия,
А наутро цветы озарили мир.

Пирамидами да отелями
Все мы знаем, Египет прославился.
А три тысячи лет до наших дней...

Паломничества не было, одно, непонятно что
свершалось, то там, то тут возникали, огни,
смеркалось, в сознании, и главное, неважно,
закрыты глаза, были или открыты, шаткость
походки говорила, о, ни совсем адекватном со-
стоянии, головокружение выдавало адепта,
чрезмерное погружение не прошло бесследно,
даром, проявлялось лжелогикой, лжеанатоми-
ей и лжегенетикой, что позволяло ему возно-
ситься, и там, (ваня), носился в поднебесной,
(сфере), ходил, искал веру, всё посеял, кума...

Зимние ночи тягучие. Гулкие. Особенно в мороз. Тихо.
Старый дом поскрипывает, вздыхает. Хлопнула дверь. Куда это он?
А, за водой.
Пойти, что ли… прогуляться.
Бидон уже на санках, ворота открыты.
Идём рядом, не спеша. Оно и ни к чему. Чего спешить?
Ночь. Молчим, по сторонам смотрим. Красиво.
Подморозило, а на днях дождь шёл.
Деревья обледенели, не качаются, не гнутся.
Матово сияют в холодном свете, не искрятся, плавно переливаются.
Нереально, как в театре, где всё готово к...