Посадили, суки, в будку,
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.
Ляпсус второй
Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город, это мой хлеб,
Не надо давить из себя милосердия
Ватную мину. Вам мой сосед,
Драный кошками голубь, расскажет,
Что нет ничего слаще свободы
Сдохнуть, где хочешь, без пышных венков,
Без траурных слез, растворится в природе
Вечного
Щебня и гравия, стали с бетоном.
Это мой город, это мой кров,
Крошки цедить средь окурков овражных
Мне завещала многоэтажная
Его весна.
Славься, Отечество!
Ляпсус третий
Девочка, сладкая молодость,
На распродажи ночного греха.
Вздернутый носик приправлен соблазном
Легкого серебра.
Лишь стоит закрыть ненадолго глаза,
И дать, что хотят эти потные руки
В тонированных каретах.
Люминесценция губ на обочине.
Порванные колготки.
Валя здесь уже Виолетта,
А Виолетте ночью
Все можно,
Все ветрено
В любую погоду.
Такая работа-бабочка.
Ляпсус четвертый
В кране нет воды, в коридоре света,
В окнах прописались сором сквозняки,
Потолок укатан бляшками разводов,
Я вдыхаю пыли мятную струю.
Мать моя, хрущевка – вечное застолье,
Стирка да уборка, старый календарь.
Мишурой молочной паутины соты,
Стены одичалые – девок не позвать.
Головная боль ЖКХ реформы,
Ветхое жилье – осень золотая.
Ляпсус пятый
В подворотне чернобровой
Мужичок гуляет,
Ножечек за пазухой бережно хранит,
Одиноких дамочек взглядом догоняет,
Взглядом догоняет, ручками шалит,
Да добычу-денежку пропивает враз.
Долго или коротко, загребут и этого,
Вырежут наколочку на груди хромой.
Жизнь бежит размеренно,
Неприметной серостью,
И уж пополнение в подворотне той.
Смена поколений,
Передача опыта.
Чертова генетика,
Лютики-цветочки.
Ляпсус шестой
От цыганочки до Моцарта
Размахал свои пристрастия,
Распылил свой вкус прокуренный,
Чувствую, зарделась масть.
Острота и вдохновение
Прилипают, не отвяжешься,
Домогаются, не вывернешь
Слуха, Бахом тренированного.
Бродят ритмы африканские,
Льются слезы шансонье,
Тяга есть во мне к прекрасному,
Тяга зиждется во мне…
И пилю исправно в душе
Оперы на постном масле.
Кто творца постигнет душу.
Вам Чайковский не баян.
Ляпсус седьмой
К вину я рано пристрастился,
И Бахуса в себе открыл
Таинственный талант.
Портвейна жаркое дыханье
Плескалось в венах моих юных,
Я с ним прошел огонь и воду,
Терял невинность,
Строил судна
Для переправы к лучшей жизни,
К великой участи и доли.
Пускай обратной стороной
Похмелье отдавалось в печень
Да черепную оболочку,
Я крепок был, я был с тобой,
О, истина, о, славный почерк
Гулящих празднеств Диониса.
И трапез язвенных послушник,
Собственноручно, посошком
Короновал меня в дорогу,
Собственноручно выдал визу
В один конец,
В один, как перст.
Ты слышишь, няня, где же кружка,
Ведь, vino veritas, однако.
Ляпсус восьмой
Заштопанных носков бродячий шарм.
Рубашки в клеточку убранство
Над синею волной матроски.
Я вам не щеголь и не франт,
Сподвижник мод высокопарных,
Поборник глянца, блеска, лоска,
Я просто…
Просто я, и все тут,
Котяра одомашненный,
Кобель разлива местного,
Дворово-самогонного.
Мне Слава Зайцев не указ
И не авторитет.
Что кесарево – кесарю.
Мой подиум – диван,
С него мне видно далеко:
Лохматой головы похмелье –
Туман румяный,
Заплетуха речка,
Обвисшие коленки на трико –
Холмы-бурьяны,
Горб рассветной трели.
Такая, брат, натура, естество.
Ляпсус девятый
Ты лети душа, беги,
Мы тебя потом отладим,
Перья, крылья, лапы смажем,
Мы тебя потом подвяжем,
Как на пенсию скопить
В Царствие Небесное.
А пока, глотай нарядом:
Саблезубый городишко,
Саблезубые дороги,
Саблезубые долги,
Саблезубая работа,
Саблезубая жена,
Саблезубое – обязан,
Что еще от жизни надо,
Господи, помилуй.
Ляпсус десятый
Роза вечернего неба.
Сахарной ватой воздух.
Тихий осенний приют.
Бал умирающих листьев.
В лужах слова-разводы –
В пять у кинотеатра.
Жду. В застывших ладонях
Мятой души записка –
Вас развели, как лоха.
Нежный Амур не в форме…
Ляпсус одиннадцатый
Вот потолок, чтобы плевать.
Вот стены, чтобы мух тревожить.
Вот макарон китайских
Залежь-баррикада
На завтрак, ужин и обед,
По праздникам рассол, ядрена мать.
А я копеечку считаю,
И тем ценнее скудный хлеб.
Потанин друг, но истина дороже –
Мой антикризисный карт-бланш.
Ляпсус двенадцатый
Раскатом мысли еле слышной
Плюю на левых и на правых,
На демократов, коммунистов,
Центристов,
Радикалов буйных,
На вертикали власть имущих,
Горизонали, призмы, точки…
Мне как-то ближе Лобачевский.
Я голосую за достаток
От мишуры в моем мозгу.
Я партии запрос прекрасный
Убил в себе политкорректно.
Сей безответственный поступок
Под рамку и в отхожем месте
Пришил на гвоздик заржавелый.
Не обессудь, страна, с приветом,
На все с высокой колокольни…
Мой долг гражданский – до аванса
Прожить с просроченным кефиром.
Ляпсус тринадцатый
Дожив до современных лет,
Я захотел вдруг кануть в Лету.
Как говорил один поэт…
Ах, нет, ну это не про это,
А может статься и про то,
Какая разница, не важно…
Бери свой зонт, портфель, пальто
И хорони себя отважно
В молчании гранитных лат,
В неведенье и тьме землистой.
Язык твой – враг твой, супостат,
Известно каждому чекисту…
А с мертвеца и спроса нет,
Он лыка отродясь не вяжет,
Как говорил один поэт…
Какая разница, не важно.
Ляпсус четырнадцатый
Моя хроническая хворь –
Любить себя, себя лелеять.
Не по-христиански как-то так,
Да, что ж поделать, тут уволь,
Издержки рыночных свобод
От батюшки капитализма.
Хотя, подумать, взвесить, глупо,
И нарциссизмом отдает,
И как расти без укоризны
По лестнице карьерных лож,
Быстрее, выше и сильнее,
Как говорится и т.д.
Себя бы ненавидеть должен,
А все рано, ядрен, люблю.
Ляпсус пятнадцатый
Жена-оратор, красноречья львица,
Знай, гравитация твоей словесной массы
Задерживает время разговора
В десятки, сотни львиных единиц.
Спасибо, старику Энштейну.
Но я молчал, как черная дыра,
И втягивал в нутро разбор полетов,
Где был, что делал, ну и в этом поле.
Энергетический барьер сдержав, доколе
Решил повременить с уходом из науки,
Что так Овидий чтил.
На расстоянье планковской длины
Я был к тому, чтоб тещу осчастливить.
Ляпсус шестнадцатый
Сколько на закат не медитируй,
Ночь без женщины не станет полноценней.
Ляпсус семнадцатый
Эй, прохожий, что ты смотришь,
Мне не в падлу, ты любуйся,
Просто очень интересно,
Я же, вроде, не красавец,
И не очень то и страшен,
Так, сказать бы, серединка,
Золотая, раз пошло.
Если хочешь, я станцую,
И еще спою в придачу,
Что разинул рукавицу,
Подпевай, коль не немой.
Сам уж случаем смутился,
Так иди своей дорогой,
А не то включу вдогонку
Философия верблюда.
Эй, прохожий, ты куда же?
Сцена. Занавес. Антракт.
Ляпсус восемнадцатый
Сижу лениво в офисе,
Таком красивом и уютном.
Гипнозом пикселей мерцает монитор,
Факс тарахтит, журчит трудяга принтер,
Рыгает телефонная свирель,
В окне хлопушками тревожат сон машины.
(Простите, на работе я не сплю,
А это, так, для оборота речи)
Щебечут ласточки-счета,
Шуршат листвой осенней прайсы,
Нумерологией играют счет-фактуры.
Клиентской базы манускрипт
Глаз радует, волнует душу.
Романтика, Новалису не снилась.
Ляпсус девятнадцатый
Отчего мне сегодня не спится,
Отчего мне так давит на грудь.
На балкон выхожу похмелиться
Черноокой цыганской наливкой
Ночи летней. Лунная ртуть
На асфальте сыром, ветра дурость,
Философствовать только с руки,
Где ты, сволочь, великая мудрость,
Что скопилась в оргии дня?
Тишина, не видать не…
Тишина, так увесиста, тяжка,
Хоть кричи на разрыв во все горло.
На глазах пломбы звездные, сажа,
Что сцедил полуночник суровый,
Воздух, черной листвою заряженный.
Промурлычут крыши убогие,
Да подвалы потянутся бражные.
Валерьяны сейчас бы коту.
Ляпсус двадцатый
Вчера включили отопленье,
Залило кухню, вспомнил Ноя.
Был у начальства, директивы
Смиренно кушал в оба уха,
Как десять заповедей Божьих.
В трамвае отдавили ногу,
Я и другой не пожалел.
Включил TV, с экрана ладом
Мажорным, полным оптимизма,
Пророчил бюрократ пузатый,
Лишь Откровенье Иоанна,
Армагеддона верный призрак,
Пришло на то, чего палата…
Ляпсус двадцать первый
Прорастая в чугун старой ванны,
Совокупляюсь с лимонной водой.
Погружаюсь в легкость нирваны
Теплым обмороком, талой кожей.
И обмякшее тело плывет
В направлении дымчатых перстней
Сигареты. Потное зеркало,
Сюрреалиста месиво,
Рихтует стен шелуху
В отраженье.
Грецким орехом
Колется в солнца оргазм
Лампочка Ильича.
Эх, горяча,
Забориста муза водоснабженья,
Посейдонову мать.
Ляпсус двадцать второй
Мусор, мусор, мусор, мусор, мусор…
Рытвины, колдобины, ухабы, рытвины, колдобины ухабы…
Густо, густо, густо, густо, густо
Оседает смог в ботинки рек, штаны полян,
Лесов рубашки.
Отчего в России так цветут березы?
Ляпсус двадцать третий
Господи, как скучно то дышать,
Совершить что ли акт вандализма,
Да боюсь, не поймут, мой выпад благой…
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.
Ляпсус второй
Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город, это мой хлеб,
Не надо давить из себя милосердия
Ватную мину. Вам мой сосед,
Драный кошками голубь, расскажет,
Что нет ничего слаще свободы
Сдохнуть, где хочешь, без пышных венков,
Без траурных слез, растворится в природе
Вечного
Щебня и гравия, стали с бетоном.
Это мой город, это мой кров,
Крошки цедить средь окурков овражных
Мне завещала многоэтажная
Его весна.
Славься, Отечество!
Ляпсус третий
Девочка, сладкая молодость,
На распродажи ночного греха.
Вздернутый носик приправлен соблазном
Легкого серебра.
Лишь стоит закрыть ненадолго глаза,
И дать, что хотят эти потные руки
В тонированных каретах.
Люминесценция губ на обочине.
Порванные колготки.
Валя здесь уже Виолетта,
А Виолетте ночью
Все можно,
Все ветрено
В любую погоду.
Такая работа-бабочка.
Ляпсус четвертый
В кране нет воды, в коридоре света,
В окнах прописались сором сквозняки,
Потолок укатан бляшками разводов,
Я вдыхаю пыли мятную струю.
Мать моя, хрущевка – вечное застолье,
Стирка да уборка, старый календарь.
Мишурой молочной паутины соты,
Стены одичалые – девок не позвать.
Головная боль ЖКХ реформы,
Ветхое жилье – осень золотая.
Ляпсус пятый
В подворотне чернобровой
Мужичок гуляет,
Ножечек за пазухой бережно хранит,
Одиноких дамочек взглядом догоняет,
Взглядом догоняет, ручками шалит,
Да добычу-денежку пропивает враз.
Долго или коротко, загребут и этого,
Вырежут наколочку на груди хромой.
Жизнь бежит размеренно,
Неприметной серостью,
И уж пополнение в подворотне той.
Смена поколений,
Передача опыта.
Чертова генетика,
Лютики-цветочки.
Ляпсус шестой
От цыганочки до Моцарта
Размахал свои пристрастия,
Распылил свой вкус прокуренный,
Чувствую, зарделась масть.
Острота и вдохновение
Прилипают, не отвяжешься,
Домогаются, не вывернешь
Слуха, Бахом тренированного.
Бродят ритмы африканские,
Льются слезы шансонье,
Тяга есть во мне к прекрасному,
Тяга зиждется во мне…
И пилю исправно в душе
Оперы на постном масле.
Кто творца постигнет душу.
Вам Чайковский не баян.
Ляпсус седьмой
К вину я рано пристрастился,
И Бахуса в себе открыл
Таинственный талант.
Портвейна жаркое дыханье
Плескалось в венах моих юных,
Я с ним прошел огонь и воду,
Терял невинность,
Строил судна
Для переправы к лучшей жизни,
К великой участи и доли.
Пускай обратной стороной
Похмелье отдавалось в печень
Да черепную оболочку,
Я крепок был, я был с тобой,
О, истина, о, славный почерк
Гулящих празднеств Диониса.
И трапез язвенных послушник,
Собственноручно, посошком
Короновал меня в дорогу,
Собственноручно выдал визу
В один конец,
В один, как перст.
Ты слышишь, няня, где же кружка,
Ведь, vino veritas, однако.
Ляпсус восьмой
Заштопанных носков бродячий шарм.
Рубашки в клеточку убранство
Над синею волной матроски.
Я вам не щеголь и не франт,
Сподвижник мод высокопарных,
Поборник глянца, блеска, лоска,
Я просто…
Просто я, и все тут,
Котяра одомашненный,
Кобель разлива местного,
Дворово-самогонного.
Мне Слава Зайцев не указ
И не авторитет.
Что кесарево – кесарю.
Мой подиум – диван,
С него мне видно далеко:
Лохматой головы похмелье –
Туман румяный,
Заплетуха речка,
Обвисшие коленки на трико –
Холмы-бурьяны,
Горб рассветной трели.
Такая, брат, натура, естество.
Ляпсус девятый
Ты лети душа, беги,
Мы тебя потом отладим,
Перья, крылья, лапы смажем,
Мы тебя потом подвяжем,
Как на пенсию скопить
В Царствие Небесное.
А пока, глотай нарядом:
Саблезубый городишко,
Саблезубые дороги,
Саблезубые долги,
Саблезубая работа,
Саблезубая жена,
Саблезубое – обязан,
Что еще от жизни надо,
Господи, помилуй.
Ляпсус десятый
Роза вечернего неба.
Сахарной ватой воздух.
Тихий осенний приют.
Бал умирающих листьев.
В лужах слова-разводы –
В пять у кинотеатра.
Жду. В застывших ладонях
Мятой души записка –
Вас развели, как лоха.
Нежный Амур не в форме…
Ляпсус одиннадцатый
Вот потолок, чтобы плевать.
Вот стены, чтобы мух тревожить.
Вот макарон китайских
Залежь-баррикада
На завтрак, ужин и обед,
По праздникам рассол, ядрена мать.
А я копеечку считаю,
И тем ценнее скудный хлеб.
Потанин друг, но истина дороже –
Мой антикризисный карт-бланш.
Ляпсус двенадцатый
Раскатом мысли еле слышной
Плюю на левых и на правых,
На демократов, коммунистов,
Центристов,
Радикалов буйных,
На вертикали власть имущих,
Горизонали, призмы, точки…
Мне как-то ближе Лобачевский.
Я голосую за достаток
От мишуры в моем мозгу.
Я партии запрос прекрасный
Убил в себе политкорректно.
Сей безответственный поступок
Под рамку и в отхожем месте
Пришил на гвоздик заржавелый.
Не обессудь, страна, с приветом,
На все с высокой колокольни…
Мой долг гражданский – до аванса
Прожить с просроченным кефиром.
Ляпсус тринадцатый
Дожив до современных лет,
Я захотел вдруг кануть в Лету.
Как говорил один поэт…
Ах, нет, ну это не про это,
А может статься и про то,
Какая разница, не важно…
Бери свой зонт, портфель, пальто
И хорони себя отважно
В молчании гранитных лат,
В неведенье и тьме землистой.
Язык твой – враг твой, супостат,
Известно каждому чекисту…
А с мертвеца и спроса нет,
Он лыка отродясь не вяжет,
Как говорил один поэт…
Какая разница, не важно.
Ляпсус четырнадцатый
Моя хроническая хворь –
Любить себя, себя лелеять.
Не по-христиански как-то так,
Да, что ж поделать, тут уволь,
Издержки рыночных свобод
От батюшки капитализма.
Хотя, подумать, взвесить, глупо,
И нарциссизмом отдает,
И как расти без укоризны
По лестнице карьерных лож,
Быстрее, выше и сильнее,
Как говорится и т.д.
Себя бы ненавидеть должен,
А все рано, ядрен, люблю.
Ляпсус пятнадцатый
Жена-оратор, красноречья львица,
Знай, гравитация твоей словесной массы
Задерживает время разговора
В десятки, сотни львиных единиц.
Спасибо, старику Энштейну.
Но я молчал, как черная дыра,
И втягивал в нутро разбор полетов,
Где был, что делал, ну и в этом поле.
Энергетический барьер сдержав, доколе
Решил повременить с уходом из науки,
Что так Овидий чтил.
На расстоянье планковской длины
Я был к тому, чтоб тещу осчастливить.
Ляпсус шестнадцатый
Сколько на закат не медитируй,
Ночь без женщины не станет полноценней.
Ляпсус семнадцатый
Эй, прохожий, что ты смотришь,
Мне не в падлу, ты любуйся,
Просто очень интересно,
Я же, вроде, не красавец,
И не очень то и страшен,
Так, сказать бы, серединка,
Золотая, раз пошло.
Если хочешь, я станцую,
И еще спою в придачу,
Что разинул рукавицу,
Подпевай, коль не немой.
Сам уж случаем смутился,
Так иди своей дорогой,
А не то включу вдогонку
Философия верблюда.
Эй, прохожий, ты куда же?
Сцена. Занавес. Антракт.
Ляпсус восемнадцатый
Сижу лениво в офисе,
Таком красивом и уютном.
Гипнозом пикселей мерцает монитор,
Факс тарахтит, журчит трудяга принтер,
Рыгает телефонная свирель,
В окне хлопушками тревожат сон машины.
(Простите, на работе я не сплю,
А это, так, для оборота речи)
Щебечут ласточки-счета,
Шуршат листвой осенней прайсы,
Нумерологией играют счет-фактуры.
Клиентской базы манускрипт
Глаз радует, волнует душу.
Романтика, Новалису не снилась.
Ляпсус девятнадцатый
Отчего мне сегодня не спится,
Отчего мне так давит на грудь.
На балкон выхожу похмелиться
Черноокой цыганской наливкой
Ночи летней. Лунная ртуть
На асфальте сыром, ветра дурость,
Философствовать только с руки,
Где ты, сволочь, великая мудрость,
Что скопилась в оргии дня?
Тишина, не видать не…
Тишина, так увесиста, тяжка,
Хоть кричи на разрыв во все горло.
На глазах пломбы звездные, сажа,
Что сцедил полуночник суровый,
Воздух, черной листвою заряженный.
Промурлычут крыши убогие,
Да подвалы потянутся бражные.
Валерьяны сейчас бы коту.
Ляпсус двадцатый
Вчера включили отопленье,
Залило кухню, вспомнил Ноя.
Был у начальства, директивы
Смиренно кушал в оба уха,
Как десять заповедей Божьих.
В трамвае отдавили ногу,
Я и другой не пожалел.
Включил TV, с экрана ладом
Мажорным, полным оптимизма,
Пророчил бюрократ пузатый,
Лишь Откровенье Иоанна,
Армагеддона верный призрак,
Пришло на то, чего палата…
Ляпсус двадцать первый
Прорастая в чугун старой ванны,
Совокупляюсь с лимонной водой.
Погружаюсь в легкость нирваны
Теплым обмороком, талой кожей.
И обмякшее тело плывет
В направлении дымчатых перстней
Сигареты. Потное зеркало,
Сюрреалиста месиво,
Рихтует стен шелуху
В отраженье.
Грецким орехом
Колется в солнца оргазм
Лампочка Ильича.
Эх, горяча,
Забориста муза водоснабженья,
Посейдонову мать.
Ляпсус двадцать второй
Мусор, мусор, мусор, мусор, мусор…
Рытвины, колдобины, ухабы, рытвины, колдобины ухабы…
Густо, густо, густо, густо, густо
Оседает смог в ботинки рек, штаны полян,
Лесов рубашки.
Отчего в России так цветут березы?
Ляпсус двадцать третий
Господи, как скучно то дышать,
Совершить что ли акт вандализма,
Да боюсь, не поймут, мой выпад благой…
Обсуждения Стихи Мухи Цезарева