В 2002 г. была опубликована статья знаменитого кардиохирурга академика Николая Михайловича Амосова, в которой он четко сформулировал свое отношение к парапсихологическим феноменам [1].
Судя по статье, Н. М. Амосов, неутомимый пропагандист здорового образа жизни.
Судя по статье, Н. М. Амосов, неутомимый пропагандист здорового образа жизни.
Человек, твердо стоящий на атеистических позициях, под давлением многочисленных фактов был вынужден признать наличие различных парапсихологических феноменов, вплоть до «выхода в астрал». Так, он пишет: «О самих “выходах в астрал” я услышал впервые в 1936 г. от моего учителя Лашкарева, который и познакомил меня с парапсихологией. Раньше он много занимался спиритизмом и был очень образован по этой части, за что и был выслан в Архангельск. Он был материалистом и говорил: “Это другая физика”. В Бога не верил. Все эти явления он определял как “другая физика, которая иногда замыкается на нашу”. Еще раз сведения по этой части я прочитал в солидной книге профессора Запорожца “ Контуры мироздания”. Автору 92 года, он сам занимается спиритизмом. Атеист, материалист, он уверен в реальности загробной жизни, сам общается с усопшими и описывает поведение душ.
Но не считайте меня таким легковерным, что я соглашусь со всем, что перечислил. Для этого я “слишком доктор” — живую и мертвую материю вижу всю жизнь. Никакой “другой физики” она не требует. Смерть слишком реальна, чтобы надеяться на загробную жизнь. Еще одно. Давно занимаюсь механизмами разума и утверждаю : мне почти все понятно. Можно смоделировать сознание, подсознание, душу, Бога — когда мощность техники еще возрастет.
Однако все-таки фактов наличия «другой физики» накоплено слишком много, чтобы с порога все отрицать. К сожалению, наше нормальное естествознание даже не пытается их проверять. Высокомерно отвергает.
Всю жизнь я интересовался «чудесами» и «феноменами», но сам ни разу не видел их подтверждений. Не чувствовал я и потребности в Боге. Физиология, психология, кибернетика объясняли мне механизмы мышления и психики. Но все же сомнения были: очень много шло разговоров вокруг этого… Но нет “первичной документации” — вот беда! Фотографировать в астрале еще не научились…». (Заметим, что фотографировать в астрале уже научились. — Авт.).
Николай Михайлович Амосов, человек, вернувший к жизни не одну сотню людей, находился в том самом состоянии, когда ученый-рационалист, который привык доверять только показаниям приборов и своему логическому мышлению, вынужден был признать существование неких «феноменов» и мучился от того, что не находил им объяснения.
Надо признать, что таких ученых в нашей стране очень много. Не обладая никакими парапсихологическими способностями, т. е. не владея методами иррациональной науки, они признают только то, что можно логически объяснить, потрогать и пощупать. Им очень тяжело изменить свое мировоззрение, которое складывалось во времена господства вульгарного материализма и «научного» атеизма. Однако интуитивно многие из них чувствуют, что их идеология в чем-то дает сбой, хотя и не знают, в чем. Такие ученые находят в себе смелость сказать о своих сомнениях вслух, пытаются искать объяснение этих удивительных феноменов и находят его, хотя не так быстро, как хотелось бы.
В заключение Н. М. Амосов отмечает: «Существует или нет “другая физика”? Похоже, что она есть. (По крайней мере, что касается явлений ПСИ до уровня спиритизма и “выхода из тела”)… Бог при этом не обязателен… Думаю, что нужно искать доказательства реальности: запоминать виденное в астрале, неизвестное ранее, и проверять после “возвращения”».
Жаль, что выдающийся ученый Н. М. Амосов, который всю свою жизнь рассматривал человека с системных позиций, изменил свой подход, анализируя пси-феномены.
Признавая реальность одних феноменов и отвергая другие, он не заметил саму феноменальную систему Тонкого Мира, все проявления которой взаимосвязаны (за каждым из них тянется цепочка других). И вырывать отдельные проявления из системы, отвергая другие (например, признавать выход в астрал и отрицать Бога), значит никогда не найти истину.
Ну, что же! Веру в Бога дает Бог! Или не дает!
Лауреат Ленинской и Демидовской премий, академик РАН Б. В. Раушенбах, один из основателей космонавтики, человек, который составляет национальное достояние и гордость нашего Отечества, был другого мнения о божественности мироздания. Он не только признавал наличие Бога, но и занимался богословскими исследованиями, причем с научных позиций. Так, разбираясь с вопросом о триединстве Бога, он писал: «Для доказательства того, что понятие Троицы безупречно, я привел вектор. Как известно, вектор имеет три компоненты, которые задает по трем основным направлениям. Три вектора по трем основным компонентам и один вектор — одно и то же, т. е. Троица. Потому один Бог и в то же время три — абсолютно объяснимо логически» [2].
Уже после смерти выдающегося ученого, 9 апреля 2001 г. на телеканале «Россия» в 24 ч демонстрировался документальный фильм «Однажды я уже умирал…», посвященный Борису Владимировичу Раушенбаху. В фильме использовались кинокадры, сделанные при жизни ученого. Некоторые факты, о которых говорит Борис Владимирович, буквально потрясают. Глядя в камеру, спокойно и просто он рассказывает о своем пребывании за чертой смерти за два года до этой беседы, когда ему «пришлось умереть»: «Я был там, я все видел… Мне был дан выбор… Передо мной были две дороги. Одна вела прямо, и там был виден яркий цветной мир, много зелени, света… Это была дорога к Смерти. Вторая шла направо. Там виднелся заплеванный, замызганный мир в серых тонах, и там двигались какие-то люди… Это была дорога в Жизнь… Я выбрал жизнь… Но теперь я не боюсь умирать». И таких фактов сегодня известно великое множество.
Так в 2002 г. в газете «Аргументы и факты» № 22 было опубликовано интервью с известным певцом, любимцем публики Сергеем Захаровым, который в 46 лет перенес клиническую смерть [3]. У него остановилось сердце. Об этом певец рассказывает следующее.
«Я отдыхал в загородной гостинице в Челябинской области, так как перенапрягся — дал 60 концертов в честь предвыборной кампании Ельцина. Утром нужно было вылетать в Москву, но в три часа ночи начался сердечный приступ. Шесть минут был в состоянии клинической смерти. И опять случай — видно, судьба или что-то неведомое удерживало меня на этом свете… Ближайшая реанимация находилась далеко, в Миассе, но единственная в городе машина с бригадой скорой кардиологической помощи в момент приступа проезжала по шоссе как раз мимо ворот отеля. Вызов на «скорой» приняли по рации. Спустя пять минут врачи были у моей постели.
Я ощущал себя чем-то вроде воздушного шарика: висел под потолком, чувствуя “спиной” шершавую известку. Очень хотелось поскорее вылететь из комнаты через форточку, будто за окном ждало что-то особенное. Внизу на кровати лежал какой-то голый черноволосый мужик. Я его не знал и был к нему совершенно равнодушен. В комнате что-то быстро делали люди в белом, у одного блестела лысина. В пыли за шкафом я отчетливо видел батарейки от пульта управления телевизором, которые потерял накануне.
Один из людей принес черный рогатый прибор, воткнул в розетку и крикнул: “Есть пять киловольт!” Раздался хлопок, точно ударили ладонью по футбольному мячу. Тело голого человека свело судорогой, и “картинка” перевернулась: я лежал навзничь, а врачи уже снимали с моей груди дефибриллятор… В больнице, куда меня привезли, была только одна ампула с веществом, растворяющим тромбы, — и та в запертом шкафу. Ключ хранился у главного кардиолога, который дежурил только раз в месяц. К счастью, именно в те сутки. А в 10 утра моя кардиограммы пришла в норму».
В одном из номеров газеты «Чистый мир» за 1995 г. на С. 5 (к сожалению, на присланных нам страницах не указан номер газеты) опубликованы интересные материалы о Владимире Сергеевиче Войтенко и его статья «Я ходил по травам потустороннего мира».
Кто такой Войтенко и почему мы должны ему верить?
Владимир Сергеевич Войтенко — профессор, доктор технических наук, академик. Организовал и восемь лет возглавлял первый и единственный в стране Научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт технологии глубокого разведочного бурения. На 1995 г., когда писалась статья, — заместитель директора по науке Белорусского научно-исследовательского геологоразведывательного института. Редакция газеты пишет о нем: «Собственный жизненный опыт, где был выход из физического тела во время клинической смерти и путешествие в мир иной, наводили на мысль, что не все так просто в этой жизни, как объясняет материалистическая философия. Менялось сознание, пришло приятие Бога как Творца мира видимого и невидимого. На шестом десятке лет принял крещение».
То, что рассказывает в своей статье В. С. Войтенко, созвучно рассказам многих других, побывавших в «тех мирах». Прежде всего, давайте познакомимся с историей, которая случилась с Владимиром Сергеевичем, когда он был 7-летним мальчиком, жил в захолустном селе Оренбургской области и однажды, заболев «свинкой», умер.
«Измучившая меня за последние дни боль внезапно исчезла. И казалось, та тяжелая рука, что давила горло, вдруг отпустила его. Я почувствовал, что куда-то стремительно лечу по конусовидной трубке. Окружавшая меня сплошная тьма постепенно рассеивалась, и вскоре я очутился в незнакомом месте. Правда, все вокруг — и луга, и небо — было совершенно земное, разве что во много раз прекраснее: краски ярче, трава зеленее, небо светлее и прозрачнее. Не помню, видел ли я солнце, но вокруг было очень светло, и свет этот казался каким-то серебристым, как будто сотканным из серебристых нитей. Я шел по луговой тропинке, почему-то точно зная, куда мне надо идти. Шел легко и радостно, с удовольствием ощущая босыми ногами прикосновение мягкой шелковистой травы, испытывая неописуемое блаженство. На мне был светлый полотняный костюмчик, которого раньше у меня не было, но мне казалось, что я всегда носил именно его. Единственное, что казалось несколько странным, — земля как будто колебалась под ногами, как бывает, когда идешь по мягким купинкам болота. Не знаю, как долго я шел, так как ощущения времени не было вовсе, но вдруг я оказался перед оградой из белого камня. За прожитые в деревне семь лет своей жизни я ничего подобного не видел, это сейчас я могу сказать, что ограда была из мрамора. Я остановился у широких железных ворот, таких по красоте я тоже никогда не видел. Темные железные прутья были красиво изогнуты, верхушки ворот украшали позолоченные головки.
За оградой начинался сад, в котором не было никаких экзотических растений. Обычные яблони с очень крупными красивыми плодами. В саду работала женщина из нашего села, умершая два года назад. И тут я впервые удивился: “Как же так! Она ведь умерла!” Были там и другие люди, но я не запомнил их. Не запомнил и построек, что виднелись за деревьями. Я почему-то не мог зайти в сад, поэтому и стоял у калитки, покуда не вышел ко мне старик с белой бородой, повязанный кушаком с кистями. Он спросил меня, но не голосом, а вроде как мысленно, что мне надо. Я так же беззвучно ответил, что хочу туда, в сад. Старик внимательно осмотрел меня, потом поднял руку и подержал ее ладонью вниз над моей головой. То ощущение тепла и еще чего-то сильного и доброжелательного, что исходило от его руки, я не забуду вовек.
— Нет, тебе еще рано сюда. Возвращайся назад, — сказал он мне.
После этого меня что-то подхватило и понесло. Какая-то сила вопреки моему желанию несла меня в темноту. А потом я почувствовал, как что-то обжигает мне руки. А когда открыл глаза, то увидел, что в моих руках догорает свеча, и мне больно от этого. Я пошевелился, с трудом приподнялся и сел. Оказалось, что лежу в гробу, а вокруг меня полно народу. Бросилось в глаза перекошенное от ужаса лицо моего лучшего дружка Паньки Обломкова, который сидел ближе всех. В следующую минуту стало происходить вообще что-то невообразимое: люди в панике бросились к двери, отталкивая друг друга. Со мной остались лишь мать, онемевшая от радостного удивления, да дружок Панька, который зацепился штанами, сшитыми из немецкой плащ-палатки, за гвоздь сундука и, как ни пытался, убежать не мог».
Как оказалось, очнулся Владимир Сергеевич вовремя: после его смерти прошли уже сутки, в доме готовились к выносу тела, а на кладбище его ожидала свежевырытая могила.
Жизнь его после этого значительно изменилась — он стал по-иному воспринимать окружающий его мир. Долгое время в нем жило странное чувство: ему казалось, что стоит сделать какой-то неосторожный шаг или движение — и этот земной мир исчезнет. Он остро чувствовал ту невидимую грань, тонкую и хрупкую, которая отделяет один мир от другого. Время от времени ему снился тот седой старик, который расспрашивал его о житье-бытье и всегда давал советы, что делать дальше.
Второй невероятный случай с Владимиром Сергеевичем произошел в 1988 году в Тюмени. В тяжелом состоянии, с прободной язвой желудка попал он тогда в хирургическое отделение местной больницы. Предстояла сложная операция. Последнее, что он помнит, — острая боль от скальпеля, которым хирург полоснул по его животу.
«Мне казалось, что именно эта боль вытолкнула меня из своего тела, и я взвился под потолок. Боль исчезла, более того, я чувствовал необыкновенную, приятную легкость. Я свободно парил в воздухе, сверху наблюдая за тем, что происходит в операционной. Слышал даже, как медсестра, вероятно, что-то заподозрив, сказала: «Мне кажется, он все чувствует». На что хирург, Владимир Петрович ответил: «Быть этого не может. Проверьте лучше его зрачки».
Потом в таз вывалили мой кишечник и стали промывать. Владимир Петрович еще сказал: «Промывайте хорошенько». Я смотрел на свое лицо, и меня поразила его желтизна. И вообще к своему телу, лежащему на операционном столе, я не испытывал никаких чувств. Куда более интересным казалось мое новое тело. Так, решив опереться о стену, я вдруг с удивлением обнаружил, что рука легко прошла сквозь нее и так же легко вернулась.
Когда стали зашивать рану, я заволновался. Почему-то точно знал, что если ее зашьют раньше, чем я успею вернуться в свое тело, я не вернусь туда никогда. И хотя возвращение в изрезанное тело казалось мне ужасно неприятным, но у меня очень сильно развито чувство ответственности: я подумал о том, каково будет родственникам, жене и детям пережить мою смерть.
Я почему-то увидел моего старшего брата Леонида, летящего в самолете и спокойно читающего газету. Впоследствии мы уточнили: он действительно летел в это время в самолете рейсом Москва — Душанбе. Я подумал, что моя смерть огорчит и его. Потом увидел второго брата, который живет в Москве, собирающегося на дачу. Увидел очень грустную жену Эмму, сидящую в нашей квартире. Рядом, со своими делами, возился младший сын Ваня. Все это я увидел, казалось, в одно мгновение. И это мгновение определило мой выбор: надо возвращаться. Как же они без меня,
В зашиваемой ране оставалось небольшое отверстие, и я, ощущая отвращение, нырнул в него. До сих пор помню то мерзостное ощущение, когда протискивался в собственное тело. Наступила тьма.
Очнулся в палате оттого, что меня били по щекам. Когда открыл глаза, услышал: “Ну, слава Богу, будет жить”».
Да! Одно дело — хирург, который виртуозно орудовал в животе больного (или академик Амосов при операции на сердце), другое дело — человек, висящий под потолком, разглядывающий свой собственный разрезанный живот. Каждый из них видел практически одну и ту же картину, но по-разному.
И у нас, нет никаких оснований не верить тому, что говорят эти люди, только по той причине, что нас миловала подобная участь.
Однако, самым убедительным доказательством продолжения жизни после смерти явился бы личный контакт с ушедшим человеком. Пусть даже «по телефону».
И такие случаи известны. Речь идет об инструментальной транскоммуникации , т.е. о связи с умершими с помощью технических средств.
Инструментальная транскоммуникация
Представьте себе. В доме зазвонил телефон и ваш самый близкий человек, умерший неделю тому назад, вдруг родным до боли голосом закричал в трубку: «Привет! Я добрался. Со мной все в порядке!».
И надо сказать, что такая связь вполне возможна. Более того, она уже существует. Не слишком качественная и, к сожалению, не всем доступная…..
Развитие такой связи началось в середине ХХ века, с открытия шведского кинорежиссера Фридриха Юргенсона. Он решил записать в лесу на пленку пение птиц. Прослушивая запись он вдруг услышал голос своей умершей матери, которая на немецком языке сказала ему : «Фридрих, за тобой присматривают. Фридель, мой маленький Фридель, ты меня слышишь?».
С этого момента начались работы по инструментальной транскоммуникации, или по поиску связи с Тонким миром при помощи технических средств. Работы ведутся по всему миру и особенно интенсивно за рубежом.
Однако и в России занимаются подобными разработками, стремясь создать аппаратуру для связи с Тонким миром.
Исследователи ИТК (инструментальной транскоммуникации) объединились в Российскую Ассоциацию Инструментальной Транскоммуникации (РАИТК) во главе с руководителем кандидатом физико-математических наук Артёмом Михеевым
В настоящее время им удалось получить некоторые весьма интересные результаты по установлению связи с умершими.
Первым адресным контактом, т.е. связью с конкретным человеком, ушедшим в иной мир, стал радиомост, установленный членом РАИТК кандидатом технических наук Свитневым Вадимом Константиновичем, капитаном второго ранга в отставке, гидроакустиком.
Его сын Дмитрий разбился в автокатастрофе, но родители нашли способ вновь услышать дорогой им голос. Свитнев и его коллеги из Ассоциации при помощи специально разработанных приборов и компьютера наладили связь с тем миром. И на вопросы отца отозвался именно Митя.
Вадим рассказывает: «Сразу же на первом сеансе связи 10 января 2008 года прозвучали радостные приветствия с той стороны: “Наконец, Свитневы, мы вас дождались!” С того момента прошло почти полтора года, а наша счастливая семья вновь стала полной, только теперь уже как бы “межпространственной”. Контакт с «той стороной» идёт полным ходом. И это не фантастика, хотя происходящее очень похоже на чудо». Похороненный сын ответил с того света : «Мы все живые у Господа!».
С помощью радиоприёмника и компьютерной обработки удалось принять множество сообщений из потустороннего мира. Во время сеансов связи иностранная речь или песня, переданная в эфир, преобразуется ими (духами) амплитудно-фазовым способом в русскую речь. При этом неоднократно из потустороннего мира говорили: «Это не ваша связь, это наша связь».
Этот удивительный двусторонний контакт продолжается почти два года. Вначале Свитневы громко задавали вопросы в микрофон, и записывали ответы на ноутбуке. Иногда ответы приходили раньше, чем был задан вопрос. Однажды им сказали: «Задавайте вопросы мысленно, мы хорошо слышим вас».
На вопрос: «Как выглядит оттуда происходящее на Земле? получен ответ: «Ваша жизнь- огромный муравейник. Вы постоянно делаете себе больно. На Земле вы во сне».
-Какие потребности у человека сохраняются в том мире?
-Я полностью живой. Митя прежний… У нас напряженное время, мы почти не спали.
Как-то Митя сказал: «А сейчас, мама, слушай внимательно». И мать услышала его вдох . Он дышал громко, чтобы она смогла расслышать его дыхание.
Можно много рассказывать о полученной информации. Но мы коротко перечислим вам некоторые фразы с записи, которую нам передали Владимир и Наташа Свитневы.
Хотим сразу сказать: не все голоса четкие и понятные. К ним надо привыкнуть. Лучше слушать через наушники.
Вот некоторые фразы оттуда.
Я Митя. Я выжил! Близко от вас.
Погибнуть невозможно.
Пожалуйста, верьте мне!
Мир переделывайте, мир перекошенный.
Я хочу, чтобы верили.
Будущее осилите. В будущем встретимся.
Вы никогда не умрёте.
Мозг вас сжирает. Стал он негодный.
Смерти я не видел.
На одном из самых удачных сеансов связи, который родители провели прямо у могилы, прозвучало громко и разборчиво: «Да здравствует, лёгкое горе, любимые!». Мы, прослушивая запись, услышали звонкий, громкий, молодой голос. И, как утверждают родители и братья, звучит именно голос Мити.
Окно в другое пространство прорублено, и это стало возможным только при совместных усилиях с двух сторон, а источник силы один - это сила любви, которая не знает границ и перед которой привычные всем «смерть», страх, предрассудки и невежество отступают!
1.Амосов Н.М. Смерть слишком реальна, чтобы надеяться на загробную жизнь //Бульвар. №5. 2002. С.5
2.Единство составляющих миров: интервью с академиком РАН Б. Раушенбахом //Санкт-Петербургские ведомости. 2001. 29 марта С.5.
3.Сергей Захаров: слава, тюрьма, реанимация… Интервью с Сергеем Захаровым //Аргументы и факты. 2002. №22. С.2
4. Материалы Российской Ассоциации Инструментальной Транскоммуникации
Но не считайте меня таким легковерным, что я соглашусь со всем, что перечислил. Для этого я “слишком доктор” — живую и мертвую материю вижу всю жизнь. Никакой “другой физики” она не требует. Смерть слишком реальна, чтобы надеяться на загробную жизнь. Еще одно. Давно занимаюсь механизмами разума и утверждаю : мне почти все понятно. Можно смоделировать сознание, подсознание, душу, Бога — когда мощность техники еще возрастет.
Однако все-таки фактов наличия «другой физики» накоплено слишком много, чтобы с порога все отрицать. К сожалению, наше нормальное естествознание даже не пытается их проверять. Высокомерно отвергает.
Всю жизнь я интересовался «чудесами» и «феноменами», но сам ни разу не видел их подтверждений. Не чувствовал я и потребности в Боге. Физиология, психология, кибернетика объясняли мне механизмы мышления и психики. Но все же сомнения были: очень много шло разговоров вокруг этого… Но нет “первичной документации” — вот беда! Фотографировать в астрале еще не научились…». (Заметим, что фотографировать в астрале уже научились. — Авт.).
Николай Михайлович Амосов, человек, вернувший к жизни не одну сотню людей, находился в том самом состоянии, когда ученый-рационалист, который привык доверять только показаниям приборов и своему логическому мышлению, вынужден был признать существование неких «феноменов» и мучился от того, что не находил им объяснения.
Надо признать, что таких ученых в нашей стране очень много. Не обладая никакими парапсихологическими способностями, т. е. не владея методами иррациональной науки, они признают только то, что можно логически объяснить, потрогать и пощупать. Им очень тяжело изменить свое мировоззрение, которое складывалось во времена господства вульгарного материализма и «научного» атеизма. Однако интуитивно многие из них чувствуют, что их идеология в чем-то дает сбой, хотя и не знают, в чем. Такие ученые находят в себе смелость сказать о своих сомнениях вслух, пытаются искать объяснение этих удивительных феноменов и находят его, хотя не так быстро, как хотелось бы.
В заключение Н. М. Амосов отмечает: «Существует или нет “другая физика”? Похоже, что она есть. (По крайней мере, что касается явлений ПСИ до уровня спиритизма и “выхода из тела”)… Бог при этом не обязателен… Думаю, что нужно искать доказательства реальности: запоминать виденное в астрале, неизвестное ранее, и проверять после “возвращения”».
Жаль, что выдающийся ученый Н. М. Амосов, который всю свою жизнь рассматривал человека с системных позиций, изменил свой подход, анализируя пси-феномены.
Признавая реальность одних феноменов и отвергая другие, он не заметил саму феноменальную систему Тонкого Мира, все проявления которой взаимосвязаны (за каждым из них тянется цепочка других). И вырывать отдельные проявления из системы, отвергая другие (например, признавать выход в астрал и отрицать Бога), значит никогда не найти истину.
Ну, что же! Веру в Бога дает Бог! Или не дает!
Лауреат Ленинской и Демидовской премий, академик РАН Б. В. Раушенбах, один из основателей космонавтики, человек, который составляет национальное достояние и гордость нашего Отечества, был другого мнения о божественности мироздания. Он не только признавал наличие Бога, но и занимался богословскими исследованиями, причем с научных позиций. Так, разбираясь с вопросом о триединстве Бога, он писал: «Для доказательства того, что понятие Троицы безупречно, я привел вектор. Как известно, вектор имеет три компоненты, которые задает по трем основным направлениям. Три вектора по трем основным компонентам и один вектор — одно и то же, т. е. Троица. Потому один Бог и в то же время три — абсолютно объяснимо логически» [2].
Уже после смерти выдающегося ученого, 9 апреля 2001 г. на телеканале «Россия» в 24 ч демонстрировался документальный фильм «Однажды я уже умирал…», посвященный Борису Владимировичу Раушенбаху. В фильме использовались кинокадры, сделанные при жизни ученого. Некоторые факты, о которых говорит Борис Владимирович, буквально потрясают. Глядя в камеру, спокойно и просто он рассказывает о своем пребывании за чертой смерти за два года до этой беседы, когда ему «пришлось умереть»: «Я был там, я все видел… Мне был дан выбор… Передо мной были две дороги. Одна вела прямо, и там был виден яркий цветной мир, много зелени, света… Это была дорога к Смерти. Вторая шла направо. Там виднелся заплеванный, замызганный мир в серых тонах, и там двигались какие-то люди… Это была дорога в Жизнь… Я выбрал жизнь… Но теперь я не боюсь умирать». И таких фактов сегодня известно великое множество.
Так в 2002 г. в газете «Аргументы и факты» № 22 было опубликовано интервью с известным певцом, любимцем публики Сергеем Захаровым, который в 46 лет перенес клиническую смерть [3]. У него остановилось сердце. Об этом певец рассказывает следующее.
«Я отдыхал в загородной гостинице в Челябинской области, так как перенапрягся — дал 60 концертов в честь предвыборной кампании Ельцина. Утром нужно было вылетать в Москву, но в три часа ночи начался сердечный приступ. Шесть минут был в состоянии клинической смерти. И опять случай — видно, судьба или что-то неведомое удерживало меня на этом свете… Ближайшая реанимация находилась далеко, в Миассе, но единственная в городе машина с бригадой скорой кардиологической помощи в момент приступа проезжала по шоссе как раз мимо ворот отеля. Вызов на «скорой» приняли по рации. Спустя пять минут врачи были у моей постели.
Я ощущал себя чем-то вроде воздушного шарика: висел под потолком, чувствуя “спиной” шершавую известку. Очень хотелось поскорее вылететь из комнаты через форточку, будто за окном ждало что-то особенное. Внизу на кровати лежал какой-то голый черноволосый мужик. Я его не знал и был к нему совершенно равнодушен. В комнате что-то быстро делали люди в белом, у одного блестела лысина. В пыли за шкафом я отчетливо видел батарейки от пульта управления телевизором, которые потерял накануне.
Один из людей принес черный рогатый прибор, воткнул в розетку и крикнул: “Есть пять киловольт!” Раздался хлопок, точно ударили ладонью по футбольному мячу. Тело голого человека свело судорогой, и “картинка” перевернулась: я лежал навзничь, а врачи уже снимали с моей груди дефибриллятор… В больнице, куда меня привезли, была только одна ампула с веществом, растворяющим тромбы, — и та в запертом шкафу. Ключ хранился у главного кардиолога, который дежурил только раз в месяц. К счастью, именно в те сутки. А в 10 утра моя кардиограммы пришла в норму».
В одном из номеров газеты «Чистый мир» за 1995 г. на С. 5 (к сожалению, на присланных нам страницах не указан номер газеты) опубликованы интересные материалы о Владимире Сергеевиче Войтенко и его статья «Я ходил по травам потустороннего мира».
Кто такой Войтенко и почему мы должны ему верить?
Владимир Сергеевич Войтенко — профессор, доктор технических наук, академик. Организовал и восемь лет возглавлял первый и единственный в стране Научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт технологии глубокого разведочного бурения. На 1995 г., когда писалась статья, — заместитель директора по науке Белорусского научно-исследовательского геологоразведывательного института. Редакция газеты пишет о нем: «Собственный жизненный опыт, где был выход из физического тела во время клинической смерти и путешествие в мир иной, наводили на мысль, что не все так просто в этой жизни, как объясняет материалистическая философия. Менялось сознание, пришло приятие Бога как Творца мира видимого и невидимого. На шестом десятке лет принял крещение».
То, что рассказывает в своей статье В. С. Войтенко, созвучно рассказам многих других, побывавших в «тех мирах». Прежде всего, давайте познакомимся с историей, которая случилась с Владимиром Сергеевичем, когда он был 7-летним мальчиком, жил в захолустном селе Оренбургской области и однажды, заболев «свинкой», умер.
«Измучившая меня за последние дни боль внезапно исчезла. И казалось, та тяжелая рука, что давила горло, вдруг отпустила его. Я почувствовал, что куда-то стремительно лечу по конусовидной трубке. Окружавшая меня сплошная тьма постепенно рассеивалась, и вскоре я очутился в незнакомом месте. Правда, все вокруг — и луга, и небо — было совершенно земное, разве что во много раз прекраснее: краски ярче, трава зеленее, небо светлее и прозрачнее. Не помню, видел ли я солнце, но вокруг было очень светло, и свет этот казался каким-то серебристым, как будто сотканным из серебристых нитей. Я шел по луговой тропинке, почему-то точно зная, куда мне надо идти. Шел легко и радостно, с удовольствием ощущая босыми ногами прикосновение мягкой шелковистой травы, испытывая неописуемое блаженство. На мне был светлый полотняный костюмчик, которого раньше у меня не было, но мне казалось, что я всегда носил именно его. Единственное, что казалось несколько странным, — земля как будто колебалась под ногами, как бывает, когда идешь по мягким купинкам болота. Не знаю, как долго я шел, так как ощущения времени не было вовсе, но вдруг я оказался перед оградой из белого камня. За прожитые в деревне семь лет своей жизни я ничего подобного не видел, это сейчас я могу сказать, что ограда была из мрамора. Я остановился у широких железных ворот, таких по красоте я тоже никогда не видел. Темные железные прутья были красиво изогнуты, верхушки ворот украшали позолоченные головки.
За оградой начинался сад, в котором не было никаких экзотических растений. Обычные яблони с очень крупными красивыми плодами. В саду работала женщина из нашего села, умершая два года назад. И тут я впервые удивился: “Как же так! Она ведь умерла!” Были там и другие люди, но я не запомнил их. Не запомнил и построек, что виднелись за деревьями. Я почему-то не мог зайти в сад, поэтому и стоял у калитки, покуда не вышел ко мне старик с белой бородой, повязанный кушаком с кистями. Он спросил меня, но не голосом, а вроде как мысленно, что мне надо. Я так же беззвучно ответил, что хочу туда, в сад. Старик внимательно осмотрел меня, потом поднял руку и подержал ее ладонью вниз над моей головой. То ощущение тепла и еще чего-то сильного и доброжелательного, что исходило от его руки, я не забуду вовек.
— Нет, тебе еще рано сюда. Возвращайся назад, — сказал он мне.
После этого меня что-то подхватило и понесло. Какая-то сила вопреки моему желанию несла меня в темноту. А потом я почувствовал, как что-то обжигает мне руки. А когда открыл глаза, то увидел, что в моих руках догорает свеча, и мне больно от этого. Я пошевелился, с трудом приподнялся и сел. Оказалось, что лежу в гробу, а вокруг меня полно народу. Бросилось в глаза перекошенное от ужаса лицо моего лучшего дружка Паньки Обломкова, который сидел ближе всех. В следующую минуту стало происходить вообще что-то невообразимое: люди в панике бросились к двери, отталкивая друг друга. Со мной остались лишь мать, онемевшая от радостного удивления, да дружок Панька, который зацепился штанами, сшитыми из немецкой плащ-палатки, за гвоздь сундука и, как ни пытался, убежать не мог».
Как оказалось, очнулся Владимир Сергеевич вовремя: после его смерти прошли уже сутки, в доме готовились к выносу тела, а на кладбище его ожидала свежевырытая могила.
Жизнь его после этого значительно изменилась — он стал по-иному воспринимать окружающий его мир. Долгое время в нем жило странное чувство: ему казалось, что стоит сделать какой-то неосторожный шаг или движение — и этот земной мир исчезнет. Он остро чувствовал ту невидимую грань, тонкую и хрупкую, которая отделяет один мир от другого. Время от времени ему снился тот седой старик, который расспрашивал его о житье-бытье и всегда давал советы, что делать дальше.
Второй невероятный случай с Владимиром Сергеевичем произошел в 1988 году в Тюмени. В тяжелом состоянии, с прободной язвой желудка попал он тогда в хирургическое отделение местной больницы. Предстояла сложная операция. Последнее, что он помнит, — острая боль от скальпеля, которым хирург полоснул по его животу.
«Мне казалось, что именно эта боль вытолкнула меня из своего тела, и я взвился под потолок. Боль исчезла, более того, я чувствовал необыкновенную, приятную легкость. Я свободно парил в воздухе, сверху наблюдая за тем, что происходит в операционной. Слышал даже, как медсестра, вероятно, что-то заподозрив, сказала: «Мне кажется, он все чувствует». На что хирург, Владимир Петрович ответил: «Быть этого не может. Проверьте лучше его зрачки».
Потом в таз вывалили мой кишечник и стали промывать. Владимир Петрович еще сказал: «Промывайте хорошенько». Я смотрел на свое лицо, и меня поразила его желтизна. И вообще к своему телу, лежащему на операционном столе, я не испытывал никаких чувств. Куда более интересным казалось мое новое тело. Так, решив опереться о стену, я вдруг с удивлением обнаружил, что рука легко прошла сквозь нее и так же легко вернулась.
Когда стали зашивать рану, я заволновался. Почему-то точно знал, что если ее зашьют раньше, чем я успею вернуться в свое тело, я не вернусь туда никогда. И хотя возвращение в изрезанное тело казалось мне ужасно неприятным, но у меня очень сильно развито чувство ответственности: я подумал о том, каково будет родственникам, жене и детям пережить мою смерть.
Я почему-то увидел моего старшего брата Леонида, летящего в самолете и спокойно читающего газету. Впоследствии мы уточнили: он действительно летел в это время в самолете рейсом Москва — Душанбе. Я подумал, что моя смерть огорчит и его. Потом увидел второго брата, который живет в Москве, собирающегося на дачу. Увидел очень грустную жену Эмму, сидящую в нашей квартире. Рядом, со своими делами, возился младший сын Ваня. Все это я увидел, казалось, в одно мгновение. И это мгновение определило мой выбор: надо возвращаться. Как же они без меня,
В зашиваемой ране оставалось небольшое отверстие, и я, ощущая отвращение, нырнул в него. До сих пор помню то мерзостное ощущение, когда протискивался в собственное тело. Наступила тьма.
Очнулся в палате оттого, что меня били по щекам. Когда открыл глаза, услышал: “Ну, слава Богу, будет жить”».
Да! Одно дело — хирург, который виртуозно орудовал в животе больного (или академик Амосов при операции на сердце), другое дело — человек, висящий под потолком, разглядывающий свой собственный разрезанный живот. Каждый из них видел практически одну и ту же картину, но по-разному.
И у нас, нет никаких оснований не верить тому, что говорят эти люди, только по той причине, что нас миловала подобная участь.
Однако, самым убедительным доказательством продолжения жизни после смерти явился бы личный контакт с ушедшим человеком. Пусть даже «по телефону».
И такие случаи известны. Речь идет об инструментальной транскоммуникации , т.е. о связи с умершими с помощью технических средств.
Инструментальная транскоммуникация
Представьте себе. В доме зазвонил телефон и ваш самый близкий человек, умерший неделю тому назад, вдруг родным до боли голосом закричал в трубку: «Привет! Я добрался. Со мной все в порядке!».
И надо сказать, что такая связь вполне возможна. Более того, она уже существует. Не слишком качественная и, к сожалению, не всем доступная…..
Развитие такой связи началось в середине ХХ века, с открытия шведского кинорежиссера Фридриха Юргенсона. Он решил записать в лесу на пленку пение птиц. Прослушивая запись он вдруг услышал голос своей умершей матери, которая на немецком языке сказала ему : «Фридрих, за тобой присматривают. Фридель, мой маленький Фридель, ты меня слышишь?».
С этого момента начались работы по инструментальной транскоммуникации, или по поиску связи с Тонким миром при помощи технических средств. Работы ведутся по всему миру и особенно интенсивно за рубежом.
Однако и в России занимаются подобными разработками, стремясь создать аппаратуру для связи с Тонким миром.
Исследователи ИТК (инструментальной транскоммуникации) объединились в Российскую Ассоциацию Инструментальной Транскоммуникации (РАИТК) во главе с руководителем кандидатом физико-математических наук Артёмом Михеевым
В настоящее время им удалось получить некоторые весьма интересные результаты по установлению связи с умершими.
Первым адресным контактом, т.е. связью с конкретным человеком, ушедшим в иной мир, стал радиомост, установленный членом РАИТК кандидатом технических наук Свитневым Вадимом Константиновичем, капитаном второго ранга в отставке, гидроакустиком.
Его сын Дмитрий разбился в автокатастрофе, но родители нашли способ вновь услышать дорогой им голос. Свитнев и его коллеги из Ассоциации при помощи специально разработанных приборов и компьютера наладили связь с тем миром. И на вопросы отца отозвался именно Митя.
Вадим рассказывает: «Сразу же на первом сеансе связи 10 января 2008 года прозвучали радостные приветствия с той стороны: “Наконец, Свитневы, мы вас дождались!” С того момента прошло почти полтора года, а наша счастливая семья вновь стала полной, только теперь уже как бы “межпространственной”. Контакт с «той стороной» идёт полным ходом. И это не фантастика, хотя происходящее очень похоже на чудо». Похороненный сын ответил с того света : «Мы все живые у Господа!».
С помощью радиоприёмника и компьютерной обработки удалось принять множество сообщений из потустороннего мира. Во время сеансов связи иностранная речь или песня, переданная в эфир, преобразуется ими (духами) амплитудно-фазовым способом в русскую речь. При этом неоднократно из потустороннего мира говорили: «Это не ваша связь, это наша связь».
Этот удивительный двусторонний контакт продолжается почти два года. Вначале Свитневы громко задавали вопросы в микрофон, и записывали ответы на ноутбуке. Иногда ответы приходили раньше, чем был задан вопрос. Однажды им сказали: «Задавайте вопросы мысленно, мы хорошо слышим вас».
На вопрос: «Как выглядит оттуда происходящее на Земле? получен ответ: «Ваша жизнь- огромный муравейник. Вы постоянно делаете себе больно. На Земле вы во сне».
-Какие потребности у человека сохраняются в том мире?
-Я полностью живой. Митя прежний… У нас напряженное время, мы почти не спали.
Как-то Митя сказал: «А сейчас, мама, слушай внимательно». И мать услышала его вдох . Он дышал громко, чтобы она смогла расслышать его дыхание.
Можно много рассказывать о полученной информации. Но мы коротко перечислим вам некоторые фразы с записи, которую нам передали Владимир и Наташа Свитневы.
Хотим сразу сказать: не все голоса четкие и понятные. К ним надо привыкнуть. Лучше слушать через наушники.
Вот некоторые фразы оттуда.
Я Митя. Я выжил! Близко от вас.
Погибнуть невозможно.
Пожалуйста, верьте мне!
Мир переделывайте, мир перекошенный.
Я хочу, чтобы верили.
Будущее осилите. В будущем встретимся.
Вы никогда не умрёте.
Мозг вас сжирает. Стал он негодный.
Смерти я не видел.
На одном из самых удачных сеансов связи, который родители провели прямо у могилы, прозвучало громко и разборчиво: «Да здравствует, лёгкое горе, любимые!». Мы, прослушивая запись, услышали звонкий, громкий, молодой голос. И, как утверждают родители и братья, звучит именно голос Мити.
Окно в другое пространство прорублено, и это стало возможным только при совместных усилиях с двух сторон, а источник силы один - это сила любви, которая не знает границ и перед которой привычные всем «смерть», страх, предрассудки и невежество отступают!
1.Амосов Н.М. Смерть слишком реальна, чтобы надеяться на загробную жизнь //Бульвар. №5. 2002. С.5
2.Единство составляющих миров: интервью с академиком РАН Б. Раушенбахом //Санкт-Петербургские ведомости. 2001. 29 марта С.5.
3.Сергей Захаров: слава, тюрьма, реанимация… Интервью с Сергеем Захаровым //Аргументы и факты. 2002. №22. С.2
4. Материалы Российской Ассоциации Инструментальной Транскоммуникации
Обсуждения За гранью жизнью