В действительности же, считают исследователи, Ницше убеждает человека «оставаться верным земле», не питать надежд на другие миры. Вместо того чтобы создавать заоблачные идеалы, символизирующие человеческую несостоятельность, следует задуматься над тем, что есть высший тип человеческого, пусть не существующий сейчас, но возможный в будущем.
В "Антихристианине" Ницше предположил, что «выдающиеся индивидуальные случаи постоянно встречаются в самых разных местах и культурах: и здесь мы действительно находим высший тип, который, в соотношении с человечеством в целом, является типом сверхчеловека». В конце книги "Сумерки кумиров" в качестве примера выведен Гёте. Все, кем восхищался Ницше, были людьми исключительного интеллекта и творческой силы, это были страстные натуры, которые смогли свою страстность поставить на службу творчеству. Другим таким примером для Ницше был Леонардо да Винчи. Кстати, вопреки расхожему недоразумению, знаменитый тиран Чезаре Борджа вовсе не был одним из ницшевских кумиров. Ницше просто полагал, что «даже» Борджа предпочтительнее Парсифаля, достойного лишь презрения.
Согласно Ницше, воля к власти находит свое выражение в любой человеческой деятельности; он даже предполагал, что она может быть энергетической основой всего космоса в целом. Ницше не призывал стремиться к власти, он говорил о честности перед самим собой и обращал нас к примерам «сверхчеловеческой» силы, воплощенной в таких людях, как Гёте и Леонардо, в противовес «человеческой, слишком человеческой» силе военных деспотов. Ницше осмеивал и силу молодой Германской империи. Именно он первым употребил слово «возвышение» (Sublimation) в современном смысле «сублимации».
Существует много кодексов морали; приверженцы того или иного полагают, что только их кодекс действительно морален. Ницше считает самым важным различие между кодексами, исходящими из правящего класса и кодексами, возникающими в среде угнетенных. Он называет их моралью господ и моралью рабов. Ницше не утверждал, что одни люди господа, а другие – рабы; он считал, что современная мораль является противоречивой смесью обоих типов. Однако Древняя Греция и Древний Рим представляют в основном мораль господ; в христианском же мире господствует мораль рабов. Ницше не отождествляет свою позицию с моралью господ, однако он предпочитал ее рабской морали.
Для него самым неприемлемым является чувство обиды и озлобления, в котором Ницше усматривает ключ к рабской морали – ненависти к богатым, сильным, к хозяевам жизни; ненависти к разуму, телу, сексу; ненависти к этому миру, опороченному превознесением другого, вымышленного мира. Вот где недостаток искренности и мужества выставляется как кротость и смирение, а за словами о милосердии прячется надежда на адские муки заклятых врагов. Ницше вовсе не приветствует грубую силу и жестокость, как полагают те, кто мало его знает, будь то хулители или хвалители, он скорее выступает за свободу духа, за то великодушие, которое воистину выше озлобления и обиды; за высший интеллект в физически развитом теле; за безграничное принятие этого мира, при котором даже возможность вечного возвращения одних и тех же событий через огромные промежутки времени – мысль не устрашающая, а несущая высшую радость.
Продолжение следует.
Judan San.
Согласно Ницше, воля к власти находит свое выражение в любой человеческой деятельности; он даже предполагал, что она может быть энергетической основой всего космоса в целом. Ницше не призывал стремиться к власти, он говорил о честности перед самим собой и обращал нас к примерам «сверхчеловеческой» силы, воплощенной в таких людях, как Гёте и Леонардо, в противовес «человеческой, слишком человеческой» силе военных деспотов. Ницше осмеивал и силу молодой Германской империи. Именно он первым употребил слово «возвышение» (Sublimation) в современном смысле «сублимации».
Существует много кодексов морали; приверженцы того или иного полагают, что только их кодекс действительно морален. Ницше считает самым важным различие между кодексами, исходящими из правящего класса и кодексами, возникающими в среде угнетенных. Он называет их моралью господ и моралью рабов. Ницше не утверждал, что одни люди господа, а другие – рабы; он считал, что современная мораль является противоречивой смесью обоих типов. Однако Древняя Греция и Древний Рим представляют в основном мораль господ; в христианском же мире господствует мораль рабов. Ницше не отождествляет свою позицию с моралью господ, однако он предпочитал ее рабской морали.
Для него самым неприемлемым является чувство обиды и озлобления, в котором Ницше усматривает ключ к рабской морали – ненависти к богатым, сильным, к хозяевам жизни; ненависти к разуму, телу, сексу; ненависти к этому миру, опороченному превознесением другого, вымышленного мира. Вот где недостаток искренности и мужества выставляется как кротость и смирение, а за словами о милосердии прячется надежда на адские муки заклятых врагов. Ницше вовсе не приветствует грубую силу и жестокость, как полагают те, кто мало его знает, будь то хулители или хвалители, он скорее выступает за свободу духа, за то великодушие, которое воистину выше озлобления и обиды; за высший интеллект в физически развитом теле; за безграничное принятие этого мира, при котором даже возможность вечного возвращения одних и тех же событий через огромные промежутки времени – мысль не устрашающая, а несущая высшую радость.
Продолжение следует.
Judan San.
Обсуждения Ницше и Пути звезд (Часть 4: Значение его философии)