Если, посещая знаменитый построенный в 13м веке Шартрский собор, вы войдете в него с западного входа, вы обязательно пересечете Лабиринт Пилигримов. Этот Лабиринт изображен на черном камне пола в нефе собора прямо под окном-розой, с которым он полностью совпадает в диаметре.
В средние века бедные пилигримы, которые не могли себе позволить паломничества в Иерусалим, могли совершить символическое "паломничество" на коленях, продвигаясь через все повороты лабиринта, находящегося в их собственной церкви. В Шартре, как и в других европейских кафедральных соборах, где применялись подобные решения, эта духовная мандала открывала великий смысл веры и преданности мирян. Многие поколения верующих получали опыт радости достижения центра лабиринта после множества сомнений и колебаний.
Проследовав за узором лабиринта, вы поймете, почему Джон Мейн назвал медитацию не просто методом молитвы, но паломничеством и образом жизни. Паломничество по лабиринту, как и медитация, освещает путь нашей жизни.
У каждого человеческого пути, даже у пути духовного, преодолевающего пространство и время, есть свое четко определенное начало. Мы не далеки от центра даже в самом начале, но перед нами простирается целый путь, процесс реализации и открытия самих себя, прежде чем мы поймем, что мы уже (и всегда) находимся в центре. В исходной точке нам кажется, что мы сможем достичь центра, если направимся прямо к нему, но скоро мы столкнемся с постоянными фрагментами петель и поворотов, испытывающих и углубляющих нашу веру. Они могут заставить нас считать, что мы теряем почву под ногами, поворачиваем назад. После долгих лет медитации нам может казаться, что мы ничуть не продвинулись, кроме того, что стали ближе к зреслости веры, которая и является сущностным смыслом духовного роста. Эта самая вера в конечном итоге покажет нам, что кружения и повороты на пути - это не особый Божий план сделать нашу жизнь сложнее, но сострадательный и мудрый способ Учителя развязать узлы, сковывающие наше сердце.
Лабиринт учит нас мудрости, согласно которой не стоит измерять собственное продвижение: ведь наш путь не линейный и ментальный, но скорее циклический и духовный, как витки спирали. Весь смысл - это вера в то, что мы пребываем в пути. Путь к центру узок, но именно он ведет нас к источнику жизни. Жизнь вечна в своем источнике. Мы просто должны оставаться на пути. Если мы начнем махинировать и перепрыгивать с места, где мы находимся, туда, где нам хотелось бы оказаться, не проходя необходимого пути, мы потеряемся и впадем в замешательство. Но мы можем начать сначала в любой точке. Вездесущее сострадание Бога можно познать на всем протяжении пути, и, в конечном итоге, в центре, постигая смысл пройденного. Мы просто должны продолжать двигаться вперед в вере. Кто ищет, обрящет.
Медитация - это путь. Она, прежде всего, путь опыта, - более, чем мыслей или представлений. Даже символ лабиринта указывает на это. Символ, подобный Шартрскому Лабиринту, обладающий настолько богатым смыслом, понимается истинно лишь только тогда, когда указывает за грань себя и за грань знаков. Смотреть на изображение лабиринта и вести по нему пальцем по направлению к центру - вовсе не то же самое, что проделать этот путь в реальности, ступая на собственных коленях. Настолько же отличается и ежедневная практика от разговоров о ней.
Проследовав за узором лабиринта, вы поймете, почему Джон Мейн назвал медитацию не просто методом молитвы, но паломничеством и образом жизни. Паломничество по лабиринту, как и медитация, освещает путь нашей жизни.
У каждого человеческого пути, даже у пути духовного, преодолевающего пространство и время, есть свое четко определенное начало. Мы не далеки от центра даже в самом начале, но перед нами простирается целый путь, процесс реализации и открытия самих себя, прежде чем мы поймем, что мы уже (и всегда) находимся в центре. В исходной точке нам кажется, что мы сможем достичь центра, если направимся прямо к нему, но скоро мы столкнемся с постоянными фрагментами петель и поворотов, испытывающих и углубляющих нашу веру. Они могут заставить нас считать, что мы теряем почву под ногами, поворачиваем назад. После долгих лет медитации нам может казаться, что мы ничуть не продвинулись, кроме того, что стали ближе к зреслости веры, которая и является сущностным смыслом духовного роста. Эта самая вера в конечном итоге покажет нам, что кружения и повороты на пути - это не особый Божий план сделать нашу жизнь сложнее, но сострадательный и мудрый способ Учителя развязать узлы, сковывающие наше сердце.
Лабиринт учит нас мудрости, согласно которой не стоит измерять собственное продвижение: ведь наш путь не линейный и ментальный, но скорее циклический и духовный, как витки спирали. Весь смысл - это вера в то, что мы пребываем в пути. Путь к центру узок, но именно он ведет нас к источнику жизни. Жизнь вечна в своем источнике. Мы просто должны оставаться на пути. Если мы начнем махинировать и перепрыгивать с места, где мы находимся, туда, где нам хотелось бы оказаться, не проходя необходимого пути, мы потеряемся и впадем в замешательство. Но мы можем начать сначала в любой точке. Вездесущее сострадание Бога можно познать на всем протяжении пути, и, в конечном итоге, в центре, постигая смысл пройденного. Мы просто должны продолжать двигаться вперед в вере. Кто ищет, обрящет.
Медитация - это путь. Она, прежде всего, путь опыта, - более, чем мыслей или представлений. Даже символ лабиринта указывает на это. Символ, подобный Шартрскому Лабиринту, обладающий настолько богатым смыслом, понимается истинно лишь только тогда, когда указывает за грань себя и за грань знаков. Смотреть на изображение лабиринта и вести по нему пальцем по направлению к центру - вовсе не то же самое, что проделать этот путь в реальности, ступая на собственных коленях. Настолько же отличается и ежедневная практика от разговоров о ней.
Обсуждения Лабиринт Шартра