Места, которые полностью обработаны, возделаны человеком, томительны, если они не приспособлены для жилья. Нет способа находиться там долго. Конечно, в них все-таки можно находиться, на то они и места. Однако время там течет иначе хотя бы потому, что находиться там долго слишком трудно не только для человека, но даже и для многих предметов, но вовсе не из-за какого-то вреда или опасности. Оттуда уносит. Там проточное время, практически не составляющее четвертого измерения, а зависящее от пространства этих мест. Итак, эти места есть повсюду. Они закатаны асфальтом, пересечены бетонными парапетами. Они вымощены, хотя там может быть и живая земля, и трава и т. п. Все до последней горсти пыли, что может находиться или произойти в их объемах - даже если это неожиданно или ужасно - все-таки на шаг от того, чтобы быть скучным.
Там может не быть никого, как на обочине шоссе.
Там может быть много народу: на вокзале, на автобусной остановке. Правда, эти люди не присутствуют там, а протекают через это место. Люди и предметы не задерживаются в них долго: угол улицы, перекресток, лестница, подземный переход, обочина дороги, магазин, коридор - там почему-то нельзя останавливаться и часто хочется ускорить шаг. Остановившегося там поджидает проблема. А намеренно там останавливаются только те, у кого есть соответствующие проблемы.
Жилье - слепок с человека. Оно антропоморфно: оно принимает форму человека, окутывая и облегая его. Те места, о которых мы говорим, не антропоморфны. Они созданы людьми, но люди в них не отпечатываются, даже когда вязнут в них, как в стынущем клее (подобно бездомным, побирушкам и нищим). Кстати, эти места и не пожирают человека. Они смывают его, как проточная - но не очищающая - вода.
Важно, что на эти места никто не обращает внимания. Однако человек поддерживает их и уберегает от окончательного разрушения. Жилье интенсивно используется и потому разрушается быстрее них, однако оно быстрее обновляется, как живая ткань. А такие проточные места окостеневшие. Это сосуды, которые не могут вмещать и содержать. Они заняты предметами полностью - хотя может быть и незабиты, - из них вытеснены - изгнаны - духи. Они не кажутся странными, только если двигаться сквозь них. Их назначение - не задерживать собой, а наоборот, как можно скорее пропускать через себя. Если в этих местах людно, а кто-то остановился, остальных это будет раздражать. Он станет помехой. Для использования они должны быть свободны от помех, особенно неподвижных.
Это опустевшее используемое, точнее постоянно становящееся использованным, словно отработанный шлак, место, из которого пространство выкинуто на помойку как бесполезное, как помеха, поскольку оно тоже остается на месте: оно, собственно, создает место.
Такие места всеми используются, но никто не претендует на связанное с ними пространство. Если в них остановиться, это пространство станет твоим. Зачем нужно пространство такого места?
В нем есть новизна - ощущений и все такое, но чем ее меньше, тем особенное ощущение в этом месте острее.
В нем есть что-то неизвестное никому, что надо узнать, но важное свойство такого места -- чтобы все было максимально известно заранее. Кафке здесь нечего делать: здесь не пахнет абсурдом. Здесь нет неопределенности, лишь ты сам можешь принести ее с собой. В этом смысле все здесь в твоей власти. Возможно, там, где можно жить (оставаться долго), пространство текуче и деформируемо. Оно принимает нашу форму, прогибается под нашей тяжестью, уходит от соприкосновения с нами, и нам трудно его почувствовать.
В жилом месте время относительно нас стоит (видимо, нас несет вместе с ним).
А в местах, о которых я здесь говорю, пространство оказывается невостребованным, брошенным, единственным, что не использовано.
Предметы там не имеют значения, а значит скучны. Если остановиться, нарушив этим функцию проточного места, почувствуешь пространство, которое единственное остается в этих местах на своем месте, не оттесненное в тень; и напор времени, временной сквозняк. Это - не природа и не космос, зрение здесь не помощник исследователю. Из этого места плохой обзор: видны куски и части предметов и пейзажа, который станет ясен, отойди вы на приличное расстояние, а отсюда он невнятен и несвязен. Из таких мест не открываются виды. Сами эти места невнятны - бормотание цивилизации. Дорога в целом ведет из одного города в другой. Но этот пафос теряется на пыльной обочине.
Кстати, если собрать все участки дороги, являющиеся по отдельности такими проточными местами, вместе, то мы получим дорогу. Ее функция - делать путешествие, перемещение в пространстве более быстрым, удобным и незаметным. Если бы люди обладали силой Господа Бога, то вместо того чтобы строить дорогу, просто выкинули бы из этого места пространство, доведя таким образом ее пропускную функцию до идеала. Собственно, когда строят дорогу, из каждого ее участка последовательно и наиболее полно стараются изгнать пространство наиболее дешевым из доступных способом. Таким образом, проточное место люди сами создают, сами поддерживют его в неизменном существовании, и одновременно изо всех сил хотели бы его разрушить, лишив по мере сил пространственности. И это делают одни и те же люди! Эти места - часть целого, но сами не несут его сути: цельность кисти руки или глаза в какой-то степени перекликается с цельностью всего человеческого тела, однако это трудно сказать о фрагменте предплечья или щеке.
Однако можно сказать, что эти места выделяются человеком как цельные, хотя бы потому, что их образы постоянно используются в произведениях искусства и стали чуть ли не архетипичными: коридор (в литературе, изобразительных искусствах), забор (не изящная изгородь), подземный тоннель (особенно в современной фотографии), технологические помещения (в дизайне клубов и диско), пустырь и т.д.
Проточные места вторгаются в жилище. В европейских городах недорогие рестораны могут позволить себе в качестве витрины лишь небольшой участок фасада, а сами фактически представляют собой неширокий коридор уходящий в глубь цокольного этажа.
Проточные места а-эстетичны. Им свойственна косность, в чем-то подобная косности природы. Красота как цель, преследуемая их создателями, выветрилась из них, не удерживаясь в их замысле, как нет ее и в природе вне человека. Поэтому их разрушение кажется естественным. (А между тем, подростки неумолимо ломают и разбивают автобусные остановки просто потому, что эти сооружения вопиюще некрасивы.)
При этом они полностью отгораживают от нас природу, создавая новую среду обитания и поверхность восприятия, которую можно отрицать, пытаться взломать или же искать в ней новую эстетику.
Возможно, художники и их зрители не захотели бы находиться в этих местах как таковых. Художник все же обживает для нас такое место. Оно под его прикосновением принимает форму человека: чувствовать, каковы эти места, и находиться в них не одно и то же. Таким образом, они представляют собой единое целое, объект, и это проистекает не из смысла или функции целого, включающего в себя эти места, а из их собственных существенных свойств, которыми уже не обладает включающее их целое.
В этих местах наиболее зримо оголяются и поражают столкнувшиеся лбами и закостеневшие в тупом противостоянии нежелание людей, чтобы эти места существовали и мешали своим пространством, - и безусловное поддержание людьми этих мест в их минимальном существовании - жалкая починка, убогий ремонт.
При этом все неоднородности этого пространства и сложность его структуры по возможности выметаются: минимизируется постоянное присутствие живых существ, природных образований, посторонних предметов (часто в этих местах грязно, но мусор в них не скапливается: его смывает поток, хлещущий через это место). Таким образом, в этом пространстве не остается ничего существенного. За исключением самого существенного - самого пространства.
В этом месте дается возможность почувствовать оголенное самим человеком пространство вне времени (время не составляет здесь отдельного измерения, а проносится вместе с толпами и автомобилями насквозь), и само время, которое, если остановиться в таком месте, не обживая его, будет напирать, перехлестывая через тебя. Кстати, движение через эти места обычно происходит в одном, и реже, еще и в противоположном направлении. Как правило, это не площадь. Зато, например, взлетная полоса вполне подходит.
Там может не быть никого, как на обочине шоссе.
Там может быть много народу: на вокзале, на автобусной остановке. Правда, эти люди не присутствуют там, а протекают через это место. Люди и предметы не задерживаются в них долго: угол улицы, перекресток, лестница, подземный переход, обочина дороги, магазин, коридор - там почему-то нельзя останавливаться и часто хочется ускорить шаг. Остановившегося там поджидает проблема. А намеренно там останавливаются только те, у кого есть соответствующие проблемы.
Жилье - слепок с человека. Оно антропоморфно: оно принимает форму человека, окутывая и облегая его. Те места, о которых мы говорим, не антропоморфны. Они созданы людьми, но люди в них не отпечатываются, даже когда вязнут в них, как в стынущем клее (подобно бездомным, побирушкам и нищим). Кстати, эти места и не пожирают человека. Они смывают его, как проточная - но не очищающая - вода.
Важно, что на эти места никто не обращает внимания. Однако человек поддерживает их и уберегает от окончательного разрушения. Жилье интенсивно используется и потому разрушается быстрее них, однако оно быстрее обновляется, как живая ткань. А такие проточные места окостеневшие. Это сосуды, которые не могут вмещать и содержать. Они заняты предметами полностью - хотя может быть и незабиты, - из них вытеснены - изгнаны - духи. Они не кажутся странными, только если двигаться сквозь них. Их назначение - не задерживать собой, а наоборот, как можно скорее пропускать через себя. Если в этих местах людно, а кто-то остановился, остальных это будет раздражать. Он станет помехой. Для использования они должны быть свободны от помех, особенно неподвижных.
Это опустевшее используемое, точнее постоянно становящееся использованным, словно отработанный шлак, место, из которого пространство выкинуто на помойку как бесполезное, как помеха, поскольку оно тоже остается на месте: оно, собственно, создает место.
Такие места всеми используются, но никто не претендует на связанное с ними пространство. Если в них остановиться, это пространство станет твоим. Зачем нужно пространство такого места?
В нем есть новизна - ощущений и все такое, но чем ее меньше, тем особенное ощущение в этом месте острее.
В нем есть что-то неизвестное никому, что надо узнать, но важное свойство такого места -- чтобы все было максимально известно заранее. Кафке здесь нечего делать: здесь не пахнет абсурдом. Здесь нет неопределенности, лишь ты сам можешь принести ее с собой. В этом смысле все здесь в твоей власти. Возможно, там, где можно жить (оставаться долго), пространство текуче и деформируемо. Оно принимает нашу форму, прогибается под нашей тяжестью, уходит от соприкосновения с нами, и нам трудно его почувствовать.
В жилом месте время относительно нас стоит (видимо, нас несет вместе с ним).
А в местах, о которых я здесь говорю, пространство оказывается невостребованным, брошенным, единственным, что не использовано.
Предметы там не имеют значения, а значит скучны. Если остановиться, нарушив этим функцию проточного места, почувствуешь пространство, которое единственное остается в этих местах на своем месте, не оттесненное в тень; и напор времени, временной сквозняк. Это - не природа и не космос, зрение здесь не помощник исследователю. Из этого места плохой обзор: видны куски и части предметов и пейзажа, который станет ясен, отойди вы на приличное расстояние, а отсюда он невнятен и несвязен. Из таких мест не открываются виды. Сами эти места невнятны - бормотание цивилизации. Дорога в целом ведет из одного города в другой. Но этот пафос теряется на пыльной обочине.
Кстати, если собрать все участки дороги, являющиеся по отдельности такими проточными местами, вместе, то мы получим дорогу. Ее функция - делать путешествие, перемещение в пространстве более быстрым, удобным и незаметным. Если бы люди обладали силой Господа Бога, то вместо того чтобы строить дорогу, просто выкинули бы из этого места пространство, доведя таким образом ее пропускную функцию до идеала. Собственно, когда строят дорогу, из каждого ее участка последовательно и наиболее полно стараются изгнать пространство наиболее дешевым из доступных способом. Таким образом, проточное место люди сами создают, сами поддерживют его в неизменном существовании, и одновременно изо всех сил хотели бы его разрушить, лишив по мере сил пространственности. И это делают одни и те же люди! Эти места - часть целого, но сами не несут его сути: цельность кисти руки или глаза в какой-то степени перекликается с цельностью всего человеческого тела, однако это трудно сказать о фрагменте предплечья или щеке.
Однако можно сказать, что эти места выделяются человеком как цельные, хотя бы потому, что их образы постоянно используются в произведениях искусства и стали чуть ли не архетипичными: коридор (в литературе, изобразительных искусствах), забор (не изящная изгородь), подземный тоннель (особенно в современной фотографии), технологические помещения (в дизайне клубов и диско), пустырь и т.д.
Проточные места вторгаются в жилище. В европейских городах недорогие рестораны могут позволить себе в качестве витрины лишь небольшой участок фасада, а сами фактически представляют собой неширокий коридор уходящий в глубь цокольного этажа.
Проточные места а-эстетичны. Им свойственна косность, в чем-то подобная косности природы. Красота как цель, преследуемая их создателями, выветрилась из них, не удерживаясь в их замысле, как нет ее и в природе вне человека. Поэтому их разрушение кажется естественным. (А между тем, подростки неумолимо ломают и разбивают автобусные остановки просто потому, что эти сооружения вопиюще некрасивы.)
При этом они полностью отгораживают от нас природу, создавая новую среду обитания и поверхность восприятия, которую можно отрицать, пытаться взломать или же искать в ней новую эстетику.
Возможно, художники и их зрители не захотели бы находиться в этих местах как таковых. Художник все же обживает для нас такое место. Оно под его прикосновением принимает форму человека: чувствовать, каковы эти места, и находиться в них не одно и то же. Таким образом, они представляют собой единое целое, объект, и это проистекает не из смысла или функции целого, включающего в себя эти места, а из их собственных существенных свойств, которыми уже не обладает включающее их целое.
В этих местах наиболее зримо оголяются и поражают столкнувшиеся лбами и закостеневшие в тупом противостоянии нежелание людей, чтобы эти места существовали и мешали своим пространством, - и безусловное поддержание людьми этих мест в их минимальном существовании - жалкая починка, убогий ремонт.
При этом все неоднородности этого пространства и сложность его структуры по возможности выметаются: минимизируется постоянное присутствие живых существ, природных образований, посторонних предметов (часто в этих местах грязно, но мусор в них не скапливается: его смывает поток, хлещущий через это место). Таким образом, в этом пространстве не остается ничего существенного. За исключением самого существенного - самого пространства.
В этом месте дается возможность почувствовать оголенное самим человеком пространство вне времени (время не составляет здесь отдельного измерения, а проносится вместе с толпами и автомобилями насквозь), и само время, которое, если остановиться в таком месте, не обживая его, будет напирать, перехлестывая через тебя. Кстати, движение через эти места обычно происходит в одном, и реже, еще и в противоположном направлении. Как правило, это не площадь. Зато, например, взлетная полоса вполне подходит.
Обсуждения Проточные места