Тук-тук-тук, тупая боль в висках и чашка остывающего черного кофе без сливок. Все потому, что сливками в мой кофе всегда был ты – разбавлял эту приторную горечь, добавлял мне нежности и я просто таяла под твоим взглядом. Твой поезд отходит через тридцать минут, билет уже куплен, но до пункта назначения он не дойдет – я знаю, я чувствую эту дрожь в коленях и стиснутое тисками сердце – чужая боль, чужая роль, всё чужое.
А ты как марионетка в умелых руках кукловода – засматривался на чужие юбки, пил дорогое виски и часто называл меня дурой, но это была часть игры, и я тоже примерила для себя дорогую маску. Каждый день – лишь бы дожить до вечера, если одиночество, то с громкой истерикой. Слишком надоело, слишком тяжело играть с тобой в прятки, хотя я любила. В те самые минуты, когда ты срывал с меня дешевые бусы, оставляя контрастирующие с цветом моей кожи царапины на шее, после чего я неделями ходила в одних только водолазках, а на вопросы случайных прохожих куталась в теплую кофту, изнывая от жары, и говорила, что меня лихорадит.
А тебе было наплевать, я всего лишь твоя игрушка, подаренная судьбой на рождество. Кукла, марионетка, зависимая. Да, это все про меня, но ты, даже ты знал, что я не такая простая, что меня сложно сломать пополам и растоптать, подобно жалкой букашке. Я же играю в твою игру, полностью подчиняясь твоим правилам – полная мнимая покорность, что тебя так бесила. О да, упрекнуть не в чем, само совершенство! Злость редкостной дрянью разъедала твое самолюбие, самолюбие человека, добившегося в своей жизни всего самому – слишком гордого и надменного, слишком увлеченного своими фантазиями. А что я? Я приняла эту игру.
Ещё один глоток и губы предательски корчатся от отвращения.
Ты как сливки для кофе придавал мягкость и смирение с судьбой – глупая девчонка никогда не могла бы встать на ноги самостоятельно, если только судьба не подкинула бы ей счастливый билет на трамвай – медленно, но верно, к цели, к цели, к цели.. Циферблат часов высвечивает без семи девять. Что ж, прекрасно, остается время на обсуждение своих идеалов.
Ухоженные руки, один раз в сутки дать чаевые в обязательно дико дорогом ресторане – распорядок дня для идиотов. Но именно таким ты и был, твои отточенные манеры, твои черные волосы, что обязательно, но еле уловимо пахли корицей, ухоженные дорогие вещи и постоянная угроза в голосе, даже тогда, когда тебя просто просили передать чашку. О, и это бесило. Такая вот идиотская совершенность во всем, будь то обыкновенный звук «а», вылетающий из твоего рта, или же приятный жест губами, всегда означающий только одно «возможно».
Зеленое яблоко кислее обиды.
Я узнала это недавно, перед тем, как ты купил билет на поезд, что сегодня станет для тебя последним – я совершенно и никогда не преувеличиваю, и ты это знаешь. Ты сам не согласился сегодня остаться, даже не смотря на то, что я тебя просила – но за ошибки свои и платить нужно самому, так что мне тебя совершенно не жаль. Умение чувствовать других никогда не было твоей лучшей чертой – ты предпочитал блокироваться за глухой стенкой, запираться в свои мысли и принцип невмешательство для тебя был самым святым. А я любила играть с тобой в прятки, даже если ты до сих пор считал это мнимой покорностью. Ты ведь знал, что я не такая простая, или я снова в тебе ошиблась? Циферблат часов снова остановился на отметке девять – до трагедии пара минут, а я даже знаю, о чем ты подумаешь перед смертью – о работе, о новой юбке, которую ты повстречал недалеко от ресторана, о новостях, о дешевых бусах, об эгоизме, но никак не обо мне. Ведь я для тебя просто горький кофе, который можно разбавить сливками или просто вылить в раковину. И чаще всего ты делал последнее. Делал.
Телефонный звонок и руки открывают раскладушку, слыша мужской голос. Слишком расстроенный и взволнованный для восприятия.
– Поезд сошел с рельс, как ты и говорила. Мы не успели вовремя, он умер на месте.
Вешаю трубку и довольно улыбаюсь.
Все же, кофе не всегда от сливок становится мягче.
А тебе было наплевать, я всего лишь твоя игрушка, подаренная судьбой на рождество. Кукла, марионетка, зависимая. Да, это все про меня, но ты, даже ты знал, что я не такая простая, что меня сложно сломать пополам и растоптать, подобно жалкой букашке. Я же играю в твою игру, полностью подчиняясь твоим правилам – полная мнимая покорность, что тебя так бесила. О да, упрекнуть не в чем, само совершенство! Злость редкостной дрянью разъедала твое самолюбие, самолюбие человека, добившегося в своей жизни всего самому – слишком гордого и надменного, слишком увлеченного своими фантазиями. А что я? Я приняла эту игру.
Ещё один глоток и губы предательски корчатся от отвращения.
Ты как сливки для кофе придавал мягкость и смирение с судьбой – глупая девчонка никогда не могла бы встать на ноги самостоятельно, если только судьба не подкинула бы ей счастливый билет на трамвай – медленно, но верно, к цели, к цели, к цели.. Циферблат часов высвечивает без семи девять. Что ж, прекрасно, остается время на обсуждение своих идеалов.
Ухоженные руки, один раз в сутки дать чаевые в обязательно дико дорогом ресторане – распорядок дня для идиотов. Но именно таким ты и был, твои отточенные манеры, твои черные волосы, что обязательно, но еле уловимо пахли корицей, ухоженные дорогие вещи и постоянная угроза в голосе, даже тогда, когда тебя просто просили передать чашку. О, и это бесило. Такая вот идиотская совершенность во всем, будь то обыкновенный звук «а», вылетающий из твоего рта, или же приятный жест губами, всегда означающий только одно «возможно».
Зеленое яблоко кислее обиды.
Я узнала это недавно, перед тем, как ты купил билет на поезд, что сегодня станет для тебя последним – я совершенно и никогда не преувеличиваю, и ты это знаешь. Ты сам не согласился сегодня остаться, даже не смотря на то, что я тебя просила – но за ошибки свои и платить нужно самому, так что мне тебя совершенно не жаль. Умение чувствовать других никогда не было твоей лучшей чертой – ты предпочитал блокироваться за глухой стенкой, запираться в свои мысли и принцип невмешательство для тебя был самым святым. А я любила играть с тобой в прятки, даже если ты до сих пор считал это мнимой покорностью. Ты ведь знал, что я не такая простая, или я снова в тебе ошиблась? Циферблат часов снова остановился на отметке девять – до трагедии пара минут, а я даже знаю, о чем ты подумаешь перед смертью – о работе, о новой юбке, которую ты повстречал недалеко от ресторана, о новостях, о дешевых бусах, об эгоизме, но никак не обо мне. Ведь я для тебя просто горький кофе, который можно разбавить сливками или просто вылить в раковину. И чаще всего ты делал последнее. Делал.
Телефонный звонок и руки открывают раскладушку, слыша мужской голос. Слишком расстроенный и взволнованный для восприятия.
– Поезд сошел с рельс, как ты и говорила. Мы не успели вовремя, он умер на месте.
Вешаю трубку и довольно улыбаюсь.
Все же, кофе не всегда от сливок становится мягче.
Обсуждения Яблоко и корица