Высшее я

Целитель Джон был человеком духовным. Его практика была успешной, и он прекрасно разбирался в своей науке. Многие из тех, кто приходил к Джону, обретали исцеление; однако всегда было несколько человек, кому это не удавалось.

И Джон начал переживать, ибо он уже принял новую энергию и знал, что наступила новая эпоха. Джон переживал по многим причинам. Главное — из-за того, что его практика, на его взгляд, не была столь же успешной, как до этого. Другими словами, ему было не по себе. Всё меньше...

Бред бездомного пса

Спасибо кончено прощай Москва,
Не видеть больше мне, мне ничего; (от автора)
Иду в рай за собачье долготерпение.
Братцы живодеры, за что же вы меня, за что же вы меня, за что?

(Агата Кристи «Собачье сердце»)

Неужели это конец? Вот и все. Нет. Да. Чего удивляться? Этого и следовало ожидать. Да, но как-то не так хочется. Пугает не сам конец, а его содержание. Я всегда был готов к смерти. В любой момент. Но чтобы так. От своих, от тех, кому доверился, кого любил...

В далёкой-далёкой стране жили-были три брата. Так как жили они вдали от больших дорог и чужаки не часто забредали к ним, они называли себя просто «Люди».

Старшего звали Адил, среднего Амин, а младший носил имя Ариф.

В один из дней они все втроём сидели на обочине дороги, как вдруг на ней появился путешественник. Подойдя к ним и поздоровавшись, он рассказал им странные новости.

«В одной стране, далёкой-далёкой, правит Король, чья дочь, Принцесса Нафиса, имеет непобедимую страсть к фигам...

Они возникли из тьмы. Некоторые в черных капюшонах, другие в заостренных шапках и с жезлами в руках. Влажная ночь опустилась на тель-авивский причал, и атмосфера сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом. Ровно в 2:01 утра настало долгожданное мгновение, и тишину прорезал мощный рев.

Нет, это не тайное сборище уличных банд и не собрание экстремистского подполья. Наоборот, речь идет о людях серьезных, культурных, образованных и начитанных. Да-да, все они любители книги – седьмой...

В неясных сумерках, отсвечивающих красным, в мозгу моем туманные видения рождались и быстрой тенью, в краю глаза, ужасные чудовища неслись в волнах прелюдий Баха. Их стоны и низкое зловещее рычанье пронзали душу благоговейным страхом, мерцанье плотоядных взглядов движением сменялось размытых контуров их тел, стремительной лавиной мчащихся к беспомощным тылам моей спины и шеи.

Бросок зрачка им вслед, опаздывая безнадежно, вонзался лишь в ветвей корявое сплетенье, дубов могучих, покинутых...

Один день жизни вольных приматов
В отличие от человека обезьяны остановились в своём развитии, на каком - то промежутке времени, потому что по жизни они лентяи..Сладко зевая, она, почесав под мышками, гладила голову своего самого любимого, который как клещ прилип к ней.

Она спустилась на землю, найдя подходящую ветку, заострив её конец, вводила в холмик, образованный муравьями. Вынимая, быстро облизывала её, наслаждаясь чуть кисловатым соком. Он, следуя её примеру - также старался ввести...

Я прогуливалась по побережью лигурийского моря, дул свежий прохладный ветер, ласкавший море и скалы. В вечернем свете фонарей, луны скала окрашивалась тенью: возможно, деревьев, возможно, далеких звезд...

Я стала всматриваться в эту скалу: светло-серая, на ней отчетливо проявился черный рисунок, вырастающий из глубины моря и устремленный ввысь к новым, далеким галлактикам...

Я все смотрела сквозь него, как смотрят сквозь древний наскальный иероглиф, пытаясь ощутить соприкосновение с ним...

Во времена султана Махмуда жил старый человек, у которого в саду росло сливовое дерево. Он не ел плодов с него и не разрешал своим домашним к ним прикасаться. Когда плоды созрели, он наполнил ими корзину и понёс её султану в надежде на хорошее вознаграждение.

Случайно он встретил султана посреди дороги и вручил ему корзину. Султан велел одному из дворецких взять корзину, а старика задержать. Дворецкий подумал, что ему велено арестовать старика и бросил его в тюрьму, где тот целый год томился...

...Время текло медленно в далеком городке, что затерялся где-то на северо-западе Европы. Женщины неторопливо вязали свои полосатые чулки, а мужчины так же неторопливо раскуривали трубки за бокалом пахучего эля. Каждый имел свой дом, работу, семью и мирно проживал отведенную ему жизнь. Провинциальный уклад размеренно пересыпал в песочных часах судьбы тысяч горожан, и ничто не нарушало их дремотного состояния.

Однажды летним утром на городской площади раздался стук копыт. Въехала повозка...

Пропали, пропали все звуки...
И странная, странная тишь...
Как будто не крылья, а руки,
Ты, ласточкой выгнув, летишь.
Как будто бежишь по песку ты,
А двигатель, правда, стоит...
Секунды, секунды, секунды -
Последние шансы твои.
Случись же такое вот дело,
Я сам бы хотел в небеса...
Я летчик, товарищ Гастелло
Я Пашка, обычный курсант...
Я падаю взрывчатым телом...
А крыши согнулись и ждут...
Я, кажется, знаю, что делать,
Чтоб эту не сделать беду...
Ю. Визбор...