Глава 1. Где эта улица?
- Вы, главное, не волнуйтесь, больной.
- Да я и не волнуюсь.
- Сейчас мы вас успокоим.
- Да не надо меня успокаивать!
- Надо! - Решительно заявила розовощекая девица в белом халате и с размаху воткнула что-то в мягкие ткани великого ученого.
- Но! Но... - попытался тот протестовать, но не смог более вымолвить ни слова.
В следующий раз Александр Степанович проснулся от крика. По-видимому, кричала та же девица. Только на этот раз она была повернута другой стороной. Сверхлегкий халатик едва прикрывал ее части тела, которые обычно не выставляют напоказ.
А налетала девушка, вероятно, на кого-то другого. Колымагин приподнялся на локте и увидел за тумбочкой вторую кровать, на которой возлежало нечто полностью перебинтованное. Но по ноге, привязанной к потолку, нетрудно было догадаться, что рядом находится и ее обладатель.
Девица обеими руками ухватилась за какой-то шланг и безуспешно пыталась вытянуть его из того места, где, по-видимому, находились челюсти второго больного. Александр Степанович жадно вслушивался в крики, пытаясь понять суть проблемы, но не мог разобрать ни слова. Мучаясь в догадках: то ли это медицинские термины, то ли неизвестный язык, - он вдруг явственно услышал вполне понятные и знакомые слова:
- Ах ты, свинья! Тебе внутривенно поставили, а ты все вылакал, скотина!
Вероятно, проблема обслуживающего персонала дошла до перевязанного больного, и тот неожиданно разжал зубы. А девица со всего размаха села прямо на лицо великого ученого. Впрочем, она тут же вскочила.
- Простите, всемилостивейший государь, простите! У нас такие сложные условия работы.
- Да что вы, что вы... - В свою очередь заизвинялся Александр Степанович, схватившись за слегка покореженный нос.
- Вы, главное, не волнуйтесь. - Услышал он уже знакомую фразу. - Сон - лучшее лекарство!
И не успел великий ученый что-либо возразить, как ему тут же ловко всадили иглу. Сознание его бешено закрутилось от потока впечатлений, но умные мысли разбежались и попрятались в сокровенных уголках памяти. Остался лишь один вопрос, который и во сне мучал великого мыслителя: "И куда это я попал? " Постепенно вокруг этого вопроса стали собираться какие-то неясные и глупые мысли, которые вдруг нарисовали странную картину. Александр Степанович будто бы стоял в большом зале, а к нему приближалась жидкая группа встречающих. Причем публика была самая разношерстая. Один человек был с мечом и в сверкающих золотом латах, другой - в огромной шляпе да еще и на лошади. Третий, с лысиной, был на кресле-каталке. За ними семенили и другие странные лица. А впереди всех выступал человек в пенсне и с хлебом-солью. Звучала торжественная музыка, откуда-то доносились негромкие аплодисменты. Потом музыка разом стихла, а встречающие остановились. Слово взял человек в пенсне: "Мне как вашему соотечественнику, как вашему ближайшему родственнику по научной линии и как вашему тезке поручено приветствовать вас от имени всех величайших людей, существовавших когда-либо. Позвольте пригласить вас в нашу компанию!" Александр Степанович расплылся в счастливой улыбке и уже схватился обеими руками за преподнесенный каравай. Но тут почему-то появилась розовощекая девица в белом халате, выдернула у великого ученого каравай и воскликнула: "Господа! Вы же ошиблись. Никакой он не великий. Мы его случайно подобрали. И вообще, что за представление! А ну, марш все по палатам!"
Александр Степанович проснулся. И опять от крика. Только крик был грубый, мужской.
- Сестра! Сестра! - Орал сосед по палате. - Да скорее же, скорее!
Колымагин хотел было полюбопытствовать, в чем собственно дело. Но сосед, скорее всего, не подозревал, что находится в палате не один. И Александр Степанович не стал его в этом разубеждать. Для него важнее было сориентироваться в окружающей обстановке. В памяти всплыл недавний сон. "Эх, как хорошо началось и так плохо кончилось!" - подумал великий ученый. "И все же... Куда это я попал? Где эта улица, где этот дом?" Он вспомнил, что еще недавно он лежал совсем в другой кровати, а точнее, на грубо сколоченном настиле в ледяной землянке. Там не было ни белых простыней, ни белых халатов. Впрочем, второй больной тоже, кажется, был...
Накричавшись вдоволь, сосед как-то сразу затих. Никто на его зов не откликнулся. Однако через продолжительное время в палате появилась все та же девица.
- Чего изволите-с, всемилостивейший государь? - Она элегантно наклонилась к перебинтованному телу.
- Ме-е... - Промычал что-то невнятное сосед.
- Чего надо-то? - Перешла девица к менее изысканным выражениям.
- Уже ничего...
- А чего надо-то было?
- Не скажу. Сама догадайся. - Буркнул сосед.
- Мне не платят, чтобы я тут догадывалась. Говори, бездельник! Ну!
- Утку надо было.
- Ах ты, свинья! - Завизжала девица.
Затем довольно долго продолжался нечленораздельный визг. Когда юное создание немного остановилось, чтобы перевести дух, Александр Степанович во избежание аналогичных неприятностей решился наконец напомнить о себе:
- Мне бы тоже... - Скромно сообщил он.
Девица снова завизжала, потом повернулась и сказала:
- Ишь чего захотел! Сам дойдешь, не развалишься! - И она ткнула пальцем куда-то в сторону.
Александр Степанович очень обрадовался, что может ходить, а еще больше тому, что ему это позволили. Он радостно вскочил... Однако все тело пронзила ломота. И он с трудом заковылял в указанном направлении. Но там была сплошная стена. Великий исследователь для верности пошарил рукой, и... перед ним распахнулась замаскированная дверка. Колымагин влез в маленькое яйцевидное помещение и стал озираться. Здесь не было ничего похожего на ставшую ему привычной вонючую выгребную яму. Здесь не было вообще ничего, даже отверстия, столь необходимого в данную минуту. После недолгих колебаний великий ученый сделал свое дело прямо посреди уютного помещения.
Сгорая от стыда, с красными ушами Александр Степанович потихоньку пробрался к кровати и залез под одеяло. Впрочем, его персона никого не интересовала. Девица размашистыми движениями сворачивала белье, непрестанно бубня что-то себе под нос. Сосед при этом почему-то валялся на полу. Нога его была по-прежнему привязана к потолку, и сосед почти висел на ней. Наконец девица исчезла.
- Изверги! Сущие изверги! - Доносилось из-под бинтов.
Александр Степанович, как преступник, которого тянет на место преступления, на цыпочках подошел к замаскированной дверце, за которой недавно отметился. В тайне он надеялся, что не сделал ничего предосудительного и ему не придется оправдываться перед хозяевами. Теперь ему не терпелось проверить свою догадку. И о, чудо! Маленькое яйцевидное помещение оказалось абсолютно чистым, как до посещения его великим экспериментатором. Александр Степанович от удовольствия щелкнул пальцами и решил наконец заняться соседом. Не без труда он перекантовал тело на кровать.
- Спасибо, мил-человек! Вот спасибо. Бог тебе воздаст. - Потом немного поразмыслив, сосед заинтересовался: - А ты кто?
- Я - Шура, Колымагин, из пятой бригады. А вы?
- А... Так я видел тебя. А я - Ваня Морозов. Из шестой. Ты не знаешь, почему так жарко? Прямо как летом. Понимаешь, какая чертовщина: мне показалось, что я в больнице лежу. Я в детстве лежал когда-то. Вот и примерещилось... А что случилось-то? Ничего не вижу! Почему на работу никто не гонит?
- Видите ли, уважаемый, я сам еще не понял... Но на больницу в самом деле очень смахивает. А насколько я помню, в радиусе тысячи километров ни одной больницы не было.
- Ну, брехать-то... Хотя я слышал, что мастер ты брехать-то... Ладно уж, ври. И то приятнее, чем спину гнуть.
- Вот что, Ваня, скажите мне, что до этого было. Что вы помните? Я вот помню себя в землянке. Не в себе был. А сейчас, кажется, отогрелся, ожил.
- А я ничего не помню. Работал и работал на стройке народного хозяйства. Золотишко добывал нашему вождю и учителю. Мрак и грязь. И больше ничего. Хотя припоминаю что-то яркое. Искры у меня из глаз посыпались. Это когда на меня вагонетка наехала... Потом опять темно стало... И больше, хоть убей, ничего не помню!
- М-да, странно, странно...
В глубокой задумчивости Александр Степанович улегся на свое место и закрыл глаза. Неясные видения вновь привели его в большой зал. Только музыка уже не играла, встречающие не шли навстречу, а с хмурыми физиономиями группировались под стенками. В руках они держали плакаты: "Лженаучного ученого - вон!", "Долой самозванца!", "Смерть шпионам и диверсантам!" Александр Степанович страшно перепугался, хоть и во сне. Тут столь же неожиданно, как прошлый раз, на сцене появилась розовощекая девица в халате и сказала: "Как вам не стыдно, господа! Все вы не значили бы ничего без простых людей. И велики вы по количеству загубленных вами жизней. Среди вас лишь единицы, чьи руки не запятнаны кровью. Но даже в этом случае ваши достижения превращались в орудия массовых убийств, в лучшем случае - в предмет зависти, слепого поклонения и преступных посягательств. А теперь перед вами человек, который ничего не сделал, а значит, не сделал ничего плохого, и уже этим он выше вас всех!" И девица зачем-то погладила Колымагина по голове.
Александр Степанович проснулся в холодном поту. "Надо что-то делать. - Мелькнуло у него в голове. - Нечего ждать милостей от природы!" Сосед, по-видимому, тоже загорелся жаждой деятельности. Он уже размотал бинты и, непрестанно кряхтя, пытался отцепить ногу.
- Пора делать ноги. - Объяснил Ваня Морозов. - Я уже поработал за светлое будущее. Если сейчас не воспользоваться, то другого такого случая может не представиться никогда. Пойдешь со мной?
- Я?! - Опешил великий ученый от неожиданного предложения. - Никуда я не пойду. И тебя не пущу. За тебя и мне вкатают. Дополнительно. За безвозмездную помощь.
- Куда уж дополнительнее! Думаешь, отсидишь свое и выйдешь? На-ка выкуси! Кому нужен враг народа, хоть и отсидевший свое! Тебя насовсем сюда упрятали, чтобы отработал свое, сдох и никогда уже не рассказал людям о том, что здесь видел. В общем, думай обо мне что хочешь, а я никогда себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь. Ну, помоги же мне ногу отцепить!
Но Александр Степанович не торопился. Он оглядел соседа. Тот явно был крупнее и сильнее.
- Куда же мы без одежды? - Засомневался великий ученый, на котором была всего-то длинная рубашка. А на Морозове вообще ничего не было.
- Достанем по дороге. - Не растерялся сосед. - Главное - это начать.
- А если мы заперты?
- Вот ты и посмотри!
Дверь действительно оказалась заперта.
- Вопрос исчерпан. - С некоторым удовлетворением сообщил великий исследователь.
- Нет, не исчерпан! - Заявил непокорный сосед и, не дождавшись помощи, так дернул свою ногу, что вверху что-то оторвалось и посыпалось. При этом сам виновник взвыл от боли. - Сейчас мы проверим эту дверь на прочность. - И он навалился плечом, но безрезультатно. - А ну, подсоби-ка мне. Мы только посмотрим, что там. Мы, может быть, не побежим. Только подышим свежим воздухом. Понимаешь? Душно стало - вот и вышли просвежиться. Ничего в этом плохого нет. Ну же!
Любопытство взяло верх над благоразумием. Больные обнялись и бухнулись в дверь. Та вылетела как пробка...
Глава 2. Где этот город?
Исследователи покатились куда-то вниз, обгоняя выбитую дверь. Наконец, падение прекратилось, и дверь накрыла их обоих. Колымагин осторожно высунул нос и уткнулся во что-то пушистое. Прямо перед собой он увидел две блестящие черные точки среди густой шерсти и сообразил, что в свою очередь является объектом наблюдения.
- Гав! - Сказало неизвестное существо и лизнуло великого ученого в физиономию.
Глаза Колымагина быстро заскользили вверх и обнаружили сначала большой бант, затем ошейник, поводок, женскую ручку и наконец важную даму, которая сказала: "Фи!" и скроила презрительную гримасу.
Напарнику, по-видимому, надоело валяться под дверью, и он резво вскочил, с грохотом отбросив фрагмент архитектуры.
- О-у! - Глаза дамы округлились, застыв на Морозове, облаченном в костюм Адама.
Морозов разинул рот от удивления. Что-то сообразив, он вдруг схватился обеими руками за свои мужские достоинства и стал медленно пятиться назад. Здесь от споткнулся о ступеньку, сел, разжав руки от неожиданности, затем на всех четырех стал быстро карабкаться вверх по лестнице и вскоре исчез в той же дыре, из которой выпал.
Колымагин тоже встал, не отрывая глаз от неизвестной дамы. Но та не проявила взаимного интереса и, развернувшись, плавно пошла прочь. Собачка напоследок тявкнула и засеменила за хозяйкой.
На лестнице вновь появился Морозов, на этот раз обернутый в простыню.
- Что, что это было? - Пробормотал он, еще не собравшись с мыслями. Колымагин открыл рот, собираясь по привычке все объяснить. Но только неопределенно развел руками. И было от чего...
Перед ними был город! Настоящий. Но выглядел как... игрушечный. Ровными рядами стояли пузатые одноэтажные домики. Улица была узкой и очень чистой, прямо-таки домашней, явно не предназначенной для транспорта. Вдалеке виднелись редкие прохожие. Не было ни одного деревца, ни кустика. Не было ни одного фонаря. Мягкий свет шел прямо из-под ног. Сверху, наоборот, было черным-черно, только россыпи мелких точек переливались слабыми разноцветными огнями.
- По-моему, это не Колыма... - Произнес Морозов, почесав затылок.
- Но и не Рио-де-Жанейро. - Добавил Колымагин.
- Все равно, надо бежать. На всякий случай.
Тут оба больных увидели спину прохожего, вывернувшего неизвестно откуда.
- Эй, земляк! - Не растерялся Морозов.- Да постой же! Начальник! Мне только справочку...
Но земляк-начальник никак не среагировал. Тогда Морозов догнал его и положил руку на плечо. Земляк обернулся, явив совершенно черную физиономию с широким носом и курчавыми волосами. Морозов онемел и даже выпустил простыню, которая плавно сложилась у его ног.
- Вот бедненький! Что же с тобой коммунисты сделали! - Наконец выдавил бывший заключенный и принялся деловито завертываться в свое одеяние.
- Ты что-нибудь понимаешь? - Решил включиться в исследование великий ученый.
- Не-а. - Коротко и ясно ответил напарник.
- И я тоже. - Откровенно признался Александр Степанович.
- Ничего. Сейчас кого-нибудь спросим. Нам бы одежду достать, а остальное неважно. - Сообщил свои творческие планы Морозов. - Вон смори! Какая-то бабенция с тележкой. - Эй, бабуся! Нет ли здесь чего-нибудь нательного, поприличнее! Мы ведь отработаем, вы не сумлевайтесь.
- А? - Сказала бабуся и уставилась вопросительным взором.
- Ну я же говорю: мы тут проездом, в дороге поиздержались. Может, тут кому крышу починить или дров наколоть? А?
- А? - В свою очередь опять удивилась бабуся.
- Тьфу, какая бестолковая! Я же говорю: мы честные труженики, защитники Родины, можно даже сказать, патриоты, а ты, наверное, подумала, что мы беглые каторжники. Мы сами первыми доложим о беглых, как велел товарищ Сталин, как учит коммунистическая партия. А пока нам бы где-нибудь схорониться, ненадолго. Но чтобы не нашли! Ну! Чтоб ты провалилась!
- А? - Сказала собеседница и захлопала глупыми глазами.
- Да брось ты! - Посоветовал Колымагин. - Она же тебя не понимает. Ты посмотри, как она одета. Это же не наша бабуся. Вот смотри, как надо! Шпрехен зи дойч, фрау?
- А?
- Ну, хотя бы ду ю спик инглиш? А? - С надеждой спросил великий ученый.
- А? - Молвила бабуся.
Оба мужика разом плюнули с досады и вернулись к дому, который с некоторой натяжкой можно было считать своим.
- Мы зря теряем время. Между прочим, в любую минуту может вернуться наша многоуважаемая сестра. Как мы ей объясним это? - Колымагин указал на изрядно помятую дверь.
- Ты же видишь, что я еще не сориентировался. - В свою очередь возмутился Морозов. - Я же не знал, что тут не лес, а такой шикарный город. Не могу же я бегать по нему в одной простыне!
- Тогда надо вернуться. По-моему, нас даже никто не стережет.
- Вернуться? Зачем? Им для меня даже утку жалко! Я, между прочим, еще не ел! Не знаю, сколько дней.
- Можно пошарить в тумбочке. - Предложил великий исследователь.
- Хорошо, сейчас вон того хмыря еще спросим, потом пошарим. Все ценное с собой, и поминая как звали! - Наметил план действий Морозов. - Эй, паренек, а ну, подь сюды! Да ты не бойся.
По улице важно шагал мальчишка лет десяти. Был он аккуратно подстрижен. В белой рубашке, с черным галстуком. Мальчишка с любопытством остановился и произнес с десяток слов.
- Че ты сказал, а ну повтори!
Мальчишка снова что-то сказал, но уже без прежней важности.
- Неужели тут все такие чокнутые! - Возмутился Морозов и решительно направился к собеседнику, намереваясь вытрясти из него всю нужную информацию.
Мальчишка попятился к стене и, не отрывая взгляда от Морозова, стал судорожно шарить по гладкой поверхности. Только сейчас Колымагин заметил на стене дома небольшую красную кнопку и мигом сообразил, что ее нажатие не сулит им ничего хорошего. Забежав с другой стороны, он ловко перехватил мальчишескую руку. Но молодой человек выдернул руку и бросился бежать. Морозов, не растерявшись, подставил ножку. Мальчишка распластался и... горько заплакал.
- Ну нельзя же так! - Не понятно к кому обратился Колымагин и принялся поднимать молодое поколение. Поколение отряхнулось и, продолжая всхлипывать, побрело прочь.
- Нехорошо портить отношения с местным населением. - Подвел итоги ученый. - Контакта нет...
- Чаво? - Спросил Морозов и, не дождавшись ответа скомандовал: - Тогда за мной. Все - на тумбочку.
В палате все было по-прежнему. Морозов решительно схватился за ручку на дверце и дернул. От этого тумбочка вылетела на середину палаты, не раскрыв однако своего нутра. Морозов надавил на нее коленом, но результат не изменился. Подоспевший Колымагин сделал свое заключение:
- Дверца декоративная. Ничего в ней нет.
- Как это нет! - Не согласился Морозов, руководствуясь своей житейской логикой. - Раз сделано, чтобы ложить, значит, должны ложить!
Но тумбочка не сдавалась. Морозов с досады принялся бить по ней ногой. Мебель недолго сопротивлялась такому откровенному нажиму и вдруг проломилась. Морозовская нога неожиданно оказалась внутри тумбочки, и теперь у того появилась новая задача: выдернуть ногу обратно. Морозов заковылял с тумбочкой на одной ноге, ища за что бы зацепить непокорный предмет. Колымагин все это время молча трясся от смеха.
В этот момент на пороге помещения появились двое. Впереди, широко расставив ноги и заложив руки за спину, стоял высокий парень в форме. Из-за его плеча выглядывала уже знакомая розовощекая девица.
- Вы, кажется, на пути к выздоровлению, господа! - Недружелюбно произнес парень, оглядывая тумбочку на ноге Морозова. - Прошу следовать за мной!
- Вы, главное, не волнуйтесь, больной.
- Да я и не волнуюсь.
- Сейчас мы вас успокоим.
- Да не надо меня успокаивать!
- Надо! - Решительно заявила розовощекая девица в белом халате и с размаху воткнула что-то в мягкие ткани великого ученого.
- Но! Но... - попытался тот протестовать, но не смог более вымолвить ни слова.
В следующий раз Александр Степанович проснулся от крика. По-видимому, кричала та же девица. Только на этот раз она была повернута другой стороной. Сверхлегкий халатик едва прикрывал ее части тела, которые обычно не выставляют напоказ.
А налетала девушка, вероятно, на кого-то другого. Колымагин приподнялся на локте и увидел за тумбочкой вторую кровать, на которой возлежало нечто полностью перебинтованное. Но по ноге, привязанной к потолку, нетрудно было догадаться, что рядом находится и ее обладатель.
Девица обеими руками ухватилась за какой-то шланг и безуспешно пыталась вытянуть его из того места, где, по-видимому, находились челюсти второго больного. Александр Степанович жадно вслушивался в крики, пытаясь понять суть проблемы, но не мог разобрать ни слова. Мучаясь в догадках: то ли это медицинские термины, то ли неизвестный язык, - он вдруг явственно услышал вполне понятные и знакомые слова:
- Ах ты, свинья! Тебе внутривенно поставили, а ты все вылакал, скотина!
Вероятно, проблема обслуживающего персонала дошла до перевязанного больного, и тот неожиданно разжал зубы. А девица со всего размаха села прямо на лицо великого ученого. Впрочем, она тут же вскочила.
- Простите, всемилостивейший государь, простите! У нас такие сложные условия работы.
- Да что вы, что вы... - В свою очередь заизвинялся Александр Степанович, схватившись за слегка покореженный нос.
- Вы, главное, не волнуйтесь. - Услышал он уже знакомую фразу. - Сон - лучшее лекарство!
И не успел великий ученый что-либо возразить, как ему тут же ловко всадили иглу. Сознание его бешено закрутилось от потока впечатлений, но умные мысли разбежались и попрятались в сокровенных уголках памяти. Остался лишь один вопрос, который и во сне мучал великого мыслителя: "И куда это я попал? " Постепенно вокруг этого вопроса стали собираться какие-то неясные и глупые мысли, которые вдруг нарисовали странную картину. Александр Степанович будто бы стоял в большом зале, а к нему приближалась жидкая группа встречающих. Причем публика была самая разношерстая. Один человек был с мечом и в сверкающих золотом латах, другой - в огромной шляпе да еще и на лошади. Третий, с лысиной, был на кресле-каталке. За ними семенили и другие странные лица. А впереди всех выступал человек в пенсне и с хлебом-солью. Звучала торжественная музыка, откуда-то доносились негромкие аплодисменты. Потом музыка разом стихла, а встречающие остановились. Слово взял человек в пенсне: "Мне как вашему соотечественнику, как вашему ближайшему родственнику по научной линии и как вашему тезке поручено приветствовать вас от имени всех величайших людей, существовавших когда-либо. Позвольте пригласить вас в нашу компанию!" Александр Степанович расплылся в счастливой улыбке и уже схватился обеими руками за преподнесенный каравай. Но тут почему-то появилась розовощекая девица в белом халате, выдернула у великого ученого каравай и воскликнула: "Господа! Вы же ошиблись. Никакой он не великий. Мы его случайно подобрали. И вообще, что за представление! А ну, марш все по палатам!"
Александр Степанович проснулся. И опять от крика. Только крик был грубый, мужской.
- Сестра! Сестра! - Орал сосед по палате. - Да скорее же, скорее!
Колымагин хотел было полюбопытствовать, в чем собственно дело. Но сосед, скорее всего, не подозревал, что находится в палате не один. И Александр Степанович не стал его в этом разубеждать. Для него важнее было сориентироваться в окружающей обстановке. В памяти всплыл недавний сон. "Эх, как хорошо началось и так плохо кончилось!" - подумал великий ученый. "И все же... Куда это я попал? Где эта улица, где этот дом?" Он вспомнил, что еще недавно он лежал совсем в другой кровати, а точнее, на грубо сколоченном настиле в ледяной землянке. Там не было ни белых простыней, ни белых халатов. Впрочем, второй больной тоже, кажется, был...
Накричавшись вдоволь, сосед как-то сразу затих. Никто на его зов не откликнулся. Однако через продолжительное время в палате появилась все та же девица.
- Чего изволите-с, всемилостивейший государь? - Она элегантно наклонилась к перебинтованному телу.
- Ме-е... - Промычал что-то невнятное сосед.
- Чего надо-то? - Перешла девица к менее изысканным выражениям.
- Уже ничего...
- А чего надо-то было?
- Не скажу. Сама догадайся. - Буркнул сосед.
- Мне не платят, чтобы я тут догадывалась. Говори, бездельник! Ну!
- Утку надо было.
- Ах ты, свинья! - Завизжала девица.
Затем довольно долго продолжался нечленораздельный визг. Когда юное создание немного остановилось, чтобы перевести дух, Александр Степанович во избежание аналогичных неприятностей решился наконец напомнить о себе:
- Мне бы тоже... - Скромно сообщил он.
Девица снова завизжала, потом повернулась и сказала:
- Ишь чего захотел! Сам дойдешь, не развалишься! - И она ткнула пальцем куда-то в сторону.
Александр Степанович очень обрадовался, что может ходить, а еще больше тому, что ему это позволили. Он радостно вскочил... Однако все тело пронзила ломота. И он с трудом заковылял в указанном направлении. Но там была сплошная стена. Великий исследователь для верности пошарил рукой, и... перед ним распахнулась замаскированная дверка. Колымагин влез в маленькое яйцевидное помещение и стал озираться. Здесь не было ничего похожего на ставшую ему привычной вонючую выгребную яму. Здесь не было вообще ничего, даже отверстия, столь необходимого в данную минуту. После недолгих колебаний великий ученый сделал свое дело прямо посреди уютного помещения.
Сгорая от стыда, с красными ушами Александр Степанович потихоньку пробрался к кровати и залез под одеяло. Впрочем, его персона никого не интересовала. Девица размашистыми движениями сворачивала белье, непрестанно бубня что-то себе под нос. Сосед при этом почему-то валялся на полу. Нога его была по-прежнему привязана к потолку, и сосед почти висел на ней. Наконец девица исчезла.
- Изверги! Сущие изверги! - Доносилось из-под бинтов.
Александр Степанович, как преступник, которого тянет на место преступления, на цыпочках подошел к замаскированной дверце, за которой недавно отметился. В тайне он надеялся, что не сделал ничего предосудительного и ему не придется оправдываться перед хозяевами. Теперь ему не терпелось проверить свою догадку. И о, чудо! Маленькое яйцевидное помещение оказалось абсолютно чистым, как до посещения его великим экспериментатором. Александр Степанович от удовольствия щелкнул пальцами и решил наконец заняться соседом. Не без труда он перекантовал тело на кровать.
- Спасибо, мил-человек! Вот спасибо. Бог тебе воздаст. - Потом немного поразмыслив, сосед заинтересовался: - А ты кто?
- Я - Шура, Колымагин, из пятой бригады. А вы?
- А... Так я видел тебя. А я - Ваня Морозов. Из шестой. Ты не знаешь, почему так жарко? Прямо как летом. Понимаешь, какая чертовщина: мне показалось, что я в больнице лежу. Я в детстве лежал когда-то. Вот и примерещилось... А что случилось-то? Ничего не вижу! Почему на работу никто не гонит?
- Видите ли, уважаемый, я сам еще не понял... Но на больницу в самом деле очень смахивает. А насколько я помню, в радиусе тысячи километров ни одной больницы не было.
- Ну, брехать-то... Хотя я слышал, что мастер ты брехать-то... Ладно уж, ври. И то приятнее, чем спину гнуть.
- Вот что, Ваня, скажите мне, что до этого было. Что вы помните? Я вот помню себя в землянке. Не в себе был. А сейчас, кажется, отогрелся, ожил.
- А я ничего не помню. Работал и работал на стройке народного хозяйства. Золотишко добывал нашему вождю и учителю. Мрак и грязь. И больше ничего. Хотя припоминаю что-то яркое. Искры у меня из глаз посыпались. Это когда на меня вагонетка наехала... Потом опять темно стало... И больше, хоть убей, ничего не помню!
- М-да, странно, странно...
В глубокой задумчивости Александр Степанович улегся на свое место и закрыл глаза. Неясные видения вновь привели его в большой зал. Только музыка уже не играла, встречающие не шли навстречу, а с хмурыми физиономиями группировались под стенками. В руках они держали плакаты: "Лженаучного ученого - вон!", "Долой самозванца!", "Смерть шпионам и диверсантам!" Александр Степанович страшно перепугался, хоть и во сне. Тут столь же неожиданно, как прошлый раз, на сцене появилась розовощекая девица в халате и сказала: "Как вам не стыдно, господа! Все вы не значили бы ничего без простых людей. И велики вы по количеству загубленных вами жизней. Среди вас лишь единицы, чьи руки не запятнаны кровью. Но даже в этом случае ваши достижения превращались в орудия массовых убийств, в лучшем случае - в предмет зависти, слепого поклонения и преступных посягательств. А теперь перед вами человек, который ничего не сделал, а значит, не сделал ничего плохого, и уже этим он выше вас всех!" И девица зачем-то погладила Колымагина по голове.
Александр Степанович проснулся в холодном поту. "Надо что-то делать. - Мелькнуло у него в голове. - Нечего ждать милостей от природы!" Сосед, по-видимому, тоже загорелся жаждой деятельности. Он уже размотал бинты и, непрестанно кряхтя, пытался отцепить ногу.
- Пора делать ноги. - Объяснил Ваня Морозов. - Я уже поработал за светлое будущее. Если сейчас не воспользоваться, то другого такого случая может не представиться никогда. Пойдешь со мной?
- Я?! - Опешил великий ученый от неожиданного предложения. - Никуда я не пойду. И тебя не пущу. За тебя и мне вкатают. Дополнительно. За безвозмездную помощь.
- Куда уж дополнительнее! Думаешь, отсидишь свое и выйдешь? На-ка выкуси! Кому нужен враг народа, хоть и отсидевший свое! Тебя насовсем сюда упрятали, чтобы отработал свое, сдох и никогда уже не рассказал людям о том, что здесь видел. В общем, думай обо мне что хочешь, а я никогда себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь. Ну, помоги же мне ногу отцепить!
Но Александр Степанович не торопился. Он оглядел соседа. Тот явно был крупнее и сильнее.
- Куда же мы без одежды? - Засомневался великий ученый, на котором была всего-то длинная рубашка. А на Морозове вообще ничего не было.
- Достанем по дороге. - Не растерялся сосед. - Главное - это начать.
- А если мы заперты?
- Вот ты и посмотри!
Дверь действительно оказалась заперта.
- Вопрос исчерпан. - С некоторым удовлетворением сообщил великий исследователь.
- Нет, не исчерпан! - Заявил непокорный сосед и, не дождавшись помощи, так дернул свою ногу, что вверху что-то оторвалось и посыпалось. При этом сам виновник взвыл от боли. - Сейчас мы проверим эту дверь на прочность. - И он навалился плечом, но безрезультатно. - А ну, подсоби-ка мне. Мы только посмотрим, что там. Мы, может быть, не побежим. Только подышим свежим воздухом. Понимаешь? Душно стало - вот и вышли просвежиться. Ничего в этом плохого нет. Ну же!
Любопытство взяло верх над благоразумием. Больные обнялись и бухнулись в дверь. Та вылетела как пробка...
Глава 2. Где этот город?
Исследователи покатились куда-то вниз, обгоняя выбитую дверь. Наконец, падение прекратилось, и дверь накрыла их обоих. Колымагин осторожно высунул нос и уткнулся во что-то пушистое. Прямо перед собой он увидел две блестящие черные точки среди густой шерсти и сообразил, что в свою очередь является объектом наблюдения.
- Гав! - Сказало неизвестное существо и лизнуло великого ученого в физиономию.
Глаза Колымагина быстро заскользили вверх и обнаружили сначала большой бант, затем ошейник, поводок, женскую ручку и наконец важную даму, которая сказала: "Фи!" и скроила презрительную гримасу.
Напарнику, по-видимому, надоело валяться под дверью, и он резво вскочил, с грохотом отбросив фрагмент архитектуры.
- О-у! - Глаза дамы округлились, застыв на Морозове, облаченном в костюм Адама.
Морозов разинул рот от удивления. Что-то сообразив, он вдруг схватился обеими руками за свои мужские достоинства и стал медленно пятиться назад. Здесь от споткнулся о ступеньку, сел, разжав руки от неожиданности, затем на всех четырех стал быстро карабкаться вверх по лестнице и вскоре исчез в той же дыре, из которой выпал.
Колымагин тоже встал, не отрывая глаз от неизвестной дамы. Но та не проявила взаимного интереса и, развернувшись, плавно пошла прочь. Собачка напоследок тявкнула и засеменила за хозяйкой.
На лестнице вновь появился Морозов, на этот раз обернутый в простыню.
- Что, что это было? - Пробормотал он, еще не собравшись с мыслями. Колымагин открыл рот, собираясь по привычке все объяснить. Но только неопределенно развел руками. И было от чего...
Перед ними был город! Настоящий. Но выглядел как... игрушечный. Ровными рядами стояли пузатые одноэтажные домики. Улица была узкой и очень чистой, прямо-таки домашней, явно не предназначенной для транспорта. Вдалеке виднелись редкие прохожие. Не было ни одного деревца, ни кустика. Не было ни одного фонаря. Мягкий свет шел прямо из-под ног. Сверху, наоборот, было черным-черно, только россыпи мелких точек переливались слабыми разноцветными огнями.
- По-моему, это не Колыма... - Произнес Морозов, почесав затылок.
- Но и не Рио-де-Жанейро. - Добавил Колымагин.
- Все равно, надо бежать. На всякий случай.
Тут оба больных увидели спину прохожего, вывернувшего неизвестно откуда.
- Эй, земляк! - Не растерялся Морозов.- Да постой же! Начальник! Мне только справочку...
Но земляк-начальник никак не среагировал. Тогда Морозов догнал его и положил руку на плечо. Земляк обернулся, явив совершенно черную физиономию с широким носом и курчавыми волосами. Морозов онемел и даже выпустил простыню, которая плавно сложилась у его ног.
- Вот бедненький! Что же с тобой коммунисты сделали! - Наконец выдавил бывший заключенный и принялся деловито завертываться в свое одеяние.
- Ты что-нибудь понимаешь? - Решил включиться в исследование великий ученый.
- Не-а. - Коротко и ясно ответил напарник.
- И я тоже. - Откровенно признался Александр Степанович.
- Ничего. Сейчас кого-нибудь спросим. Нам бы одежду достать, а остальное неважно. - Сообщил свои творческие планы Морозов. - Вон смори! Какая-то бабенция с тележкой. - Эй, бабуся! Нет ли здесь чего-нибудь нательного, поприличнее! Мы ведь отработаем, вы не сумлевайтесь.
- А? - Сказала бабуся и уставилась вопросительным взором.
- Ну я же говорю: мы тут проездом, в дороге поиздержались. Может, тут кому крышу починить или дров наколоть? А?
- А? - В свою очередь опять удивилась бабуся.
- Тьфу, какая бестолковая! Я же говорю: мы честные труженики, защитники Родины, можно даже сказать, патриоты, а ты, наверное, подумала, что мы беглые каторжники. Мы сами первыми доложим о беглых, как велел товарищ Сталин, как учит коммунистическая партия. А пока нам бы где-нибудь схорониться, ненадолго. Но чтобы не нашли! Ну! Чтоб ты провалилась!
- А? - Сказала собеседница и захлопала глупыми глазами.
- Да брось ты! - Посоветовал Колымагин. - Она же тебя не понимает. Ты посмотри, как она одета. Это же не наша бабуся. Вот смотри, как надо! Шпрехен зи дойч, фрау?
- А?
- Ну, хотя бы ду ю спик инглиш? А? - С надеждой спросил великий ученый.
- А? - Молвила бабуся.
Оба мужика разом плюнули с досады и вернулись к дому, который с некоторой натяжкой можно было считать своим.
- Мы зря теряем время. Между прочим, в любую минуту может вернуться наша многоуважаемая сестра. Как мы ей объясним это? - Колымагин указал на изрядно помятую дверь.
- Ты же видишь, что я еще не сориентировался. - В свою очередь возмутился Морозов. - Я же не знал, что тут не лес, а такой шикарный город. Не могу же я бегать по нему в одной простыне!
- Тогда надо вернуться. По-моему, нас даже никто не стережет.
- Вернуться? Зачем? Им для меня даже утку жалко! Я, между прочим, еще не ел! Не знаю, сколько дней.
- Можно пошарить в тумбочке. - Предложил великий исследователь.
- Хорошо, сейчас вон того хмыря еще спросим, потом пошарим. Все ценное с собой, и поминая как звали! - Наметил план действий Морозов. - Эй, паренек, а ну, подь сюды! Да ты не бойся.
По улице важно шагал мальчишка лет десяти. Был он аккуратно подстрижен. В белой рубашке, с черным галстуком. Мальчишка с любопытством остановился и произнес с десяток слов.
- Че ты сказал, а ну повтори!
Мальчишка снова что-то сказал, но уже без прежней важности.
- Неужели тут все такие чокнутые! - Возмутился Морозов и решительно направился к собеседнику, намереваясь вытрясти из него всю нужную информацию.
Мальчишка попятился к стене и, не отрывая взгляда от Морозова, стал судорожно шарить по гладкой поверхности. Только сейчас Колымагин заметил на стене дома небольшую красную кнопку и мигом сообразил, что ее нажатие не сулит им ничего хорошего. Забежав с другой стороны, он ловко перехватил мальчишескую руку. Но молодой человек выдернул руку и бросился бежать. Морозов, не растерявшись, подставил ножку. Мальчишка распластался и... горько заплакал.
- Ну нельзя же так! - Не понятно к кому обратился Колымагин и принялся поднимать молодое поколение. Поколение отряхнулось и, продолжая всхлипывать, побрело прочь.
- Нехорошо портить отношения с местным населением. - Подвел итоги ученый. - Контакта нет...
- Чаво? - Спросил Морозов и, не дождавшись ответа скомандовал: - Тогда за мной. Все - на тумбочку.
В палате все было по-прежнему. Морозов решительно схватился за ручку на дверце и дернул. От этого тумбочка вылетела на середину палаты, не раскрыв однако своего нутра. Морозов надавил на нее коленом, но результат не изменился. Подоспевший Колымагин сделал свое заключение:
- Дверца декоративная. Ничего в ней нет.
- Как это нет! - Не согласился Морозов, руководствуясь своей житейской логикой. - Раз сделано, чтобы ложить, значит, должны ложить!
Но тумбочка не сдавалась. Морозов с досады принялся бить по ней ногой. Мебель недолго сопротивлялась такому откровенному нажиму и вдруг проломилась. Морозовская нога неожиданно оказалась внутри тумбочки, и теперь у того появилась новая задача: выдернуть ногу обратно. Морозов заковылял с тумбочкой на одной ноге, ища за что бы зацепить непокорный предмет. Колымагин все это время молча трясся от смеха.
В этот момент на пороге помещения появились двое. Впереди, широко расставив ноги и заложив руки за спину, стоял высокий парень в форме. Из-за его плеча выглядывала уже знакомая розовощекая девица.
- Вы, кажется, на пути к выздоровлению, господа! - Недружелюбно произнес парень, оглядывая тумбочку на ноге Морозова. - Прошу следовать за мной!
Обсуждения Путешествия в прошлое. Гл.1,2