Глава 13. Каторга
Великий ученый А.С.Колымагин оказался совершенно не готов к каторжным работам. И если бы не поддержка политических, он давно бы отдал концы. Условия были экстремальные, а работа, можно сказать, каторжная. Администрация лагеря не раз устраивала провокации, натравливала уголовников. Дружба здесь скреплялась не шмотками, а кровью. Постепенно Колымагину стали доверять. Андрей Сверлов сразу понял, что имеет дело с исключительно образованным и талантливым человеком, и потому оберегал его. Другие этого не понимали, но свято верили Андрею. Конечно, на лесоповале таланты Колымагина были ни к чему. Но Сверлов, по-видимому, заглядывал гораздо дальше.
Из остальных наиболее фанатичными и преданными делу мировой революции были бывший матрос Мирон Журкин и недоучившийся студент Сергей Середа. Другие были более осторожными и при случае не забывали позаботиться о себе. Но люди были надежные. Еще выделялся Аркаша Битман, с которым очень часто шушукался Сверлов. Аркашу тоже берегли и даже поболее Колымагина. Сверлов, Журкин, Середа часто отдавали Битману кусок хлеба, и тот брал, ничуть не стесняясь. Сам Аркаша никому ничего не давал и все время пытался увильнуть от работы. Колымагина это очень удивляло. Не раз он высказывал свое недоумение Сверлову. Но тот только отшучивался. И только через полгода, когда Александр Степанович вошел в полное доверие к Андрею, тот раскрыл ему секрет. Аркаша оказался экстрасенсом. Через него Сверлов поддерживал связь со всем миром, был в курсе всех событий и даже руководил чем-то. Но об этом Андрей уже не распространялся. Остальные каторжане, кроме Журкина и Середы, тоже не знали секрета и чудодейственную информированность Андрея приписывали к его вполне законным талантам.
Колымагин очень обрадовался, когда ему раскрыли секрет. Но тут же он сообразил, что ему придется теперь делиться с этим лентяем Аркашкой. Впрочем, его опасения оказались напрасными. Когда однажды вслед за Сверловым он протянул и свой кусок Битману, Андрей решительно отвел его руку. Больше Колымагин не предлагал.
Александр Степанович имел немало ночных бесед со Сверловым и показал блестящие знания по марксизму и машинизму. Он все пытался понять, что же исповедует Сверлов.
- Какая разница! - Отвечал Андрей. - Мы за народ. Ловим его мысли и чаяния. Жизнь подсказывает, за что надо бороться. Ни в каких книжках этого не прочитаешь. Потому что сегодня народ страдал от одного, завтра от другого. Мало ли что еще царизм завтра отколет. Что отколет, с тем и будем бороться.
- Но ведь надо же показывать и перспективу! Вот победите вы, что тогда будет?
- Ну, до победы еще далеко. Рано еще розовые замки рисовать.
- Но также нельзя! Это ненаучный подход!
- Эх, ты, наука! Ничего-то ты не понимаешь. Были уже такие умники, которые красивые теории писали, да жизнь-то этих теорий не читает!
- По-вашему, и Машин не прав?
- Ну, естественно!..
- Ну, это вы хватили через край, товарищ Андрей. Может, у него что и не так, но ничего лучшего пока нет!
- Эх, ты, голова! Закопался в своих теориях. Да пусть она самая что ни на есть правильная. Так ведь не читает ее народ-то и делает все неправильно, все наоборот. Ты хоть сто раз скажи мужику, как правильно, а он наоборот сделает. Из духа противоречия!
- Но должен же мужик понимать, чего он хочет!
- К сожалению, он и этого не понимает. Так что тут не от теорий надо отталкиваться, а от того, что плохо. Например, увеличило правительство налог на лошадь. Мы сразу должны обещать, что отменим этот налог. Согнали власти деревню для строительства космодрома, мы должны обещать, что землю - крестьянам! А вот был бы налог на лошадь мизерным, так нас бы засмеяли, если бы мы обещали снижение налога. Вот когда у мужика отобрали землю, а мы вернули, вот это счастье. А если ему и так хорошо, то никакой теорией, никакими пряниками его не заманишь революцию делать.
- Так, может, и не нужна эта революция? Ведь Машин был против революционной борьбы.
- Да, был против. В этом как раз его недоработка! Не учел он наших специфических условий.
- А вы учли?
- Конечно. Переработали творчески! Машин тоже советовал учитывать местные условия.
- Но вы же этим извратили саму суть его идеологии.
- Не извратили, а усовершенствовали! От пассивной созерцательной теории мы перешли к революционному руководству к действию!
- Но это же ужасно!
- Ужасно? А что ты предлагаешь? А разве как мы живем, как весь народ живет, это не ужасно? Если отказаться от борьбы, нас вообще превратят в рабов. Царизм не идет ни на какие уступки. А буржуазия занимает соглашательскую позицию.
- Но, может быть, они просто не понимают?
- Не понимают? Еще как понимают. Только не то, что ты хочешь. Они понимают, как поболее народ закабалить, да как бы брюхо потуже набить. Знают они машинскую теорию. Да не хотят они по ней идти. Им выгоднее народ в страхе держать, да в нищете.
- Но ведь выгоднее было бы, если народ свободным был. Все добровольно будут работать на буржуев и на царя.
В ответ на дельное предложение Андрей залился заразительным смехом.
- Да ты и правда с Луны свалился! Да кто же в России добровольно станет спину гнуть на буржуев. Народу только дай послабление, он мигом этих буржуев в порошок сотрет, Варфоломеевскую ночь им устроит.
- Постойте! Постойте! Значит, по-вашему, у царя и выбора нет, кроме как давить на народ?
- Так в том-то и фокус! Есть, в правительстве передовые мыслители, только не пользуются они поддержкой. Свернуть на машинский путь для буржуазии равносильно самоубийству. Сама она на этот путь не свернет. Ей надо помочь. В этом наша задача!
- Ужасно! Но вы же тянете страну к катастрофе, к огромным жертвам!
- Неправда! Не мы, а царь с прислужниками тянет страну к катастрофе. А мы, наоборот, хотим эту катастрофу предотвратить и вывести Россию на тот путь, который опробован Западом!
- Но средства ваши негодные!
- Опять неувязка, наука! Мы бы рады все мирно решить, только не хотят царь и буржуи. Не у нас, а у них средства негодные. Не мы, а они не по правилам играют.
- Но нельзя же им уподобляться. Надо искать праведные пути!
- Эх, ты, праведник! Много ли пользы от твоей праведности!
- Все равно надо искать, думать и искать...
- А ты найди сначала, потом говори! Искали уж без тебя. Да только плетью обуха не перешибешь. Они на тебя пушку выставят, так ты что, с голыми руками и со своей праведностью на нее попрешь?
- Надо выражать свою озабоченность, бастовать в крайнем случае!
- Выражали уже. На том свете уже те, кто выражал. Вот теперь и некому стало выражать. И к царю на поклон ходили. Не помогли иконы против пушек-то!
- Все равно! Ваш путь неправильный! Нельзя добиться счастья насилием. История это показала! Не могут убийцы быть счастливы!
- А тебя, умник, никто не заставляет. Не хочешь быть несчастным убийцей, значит, будешь счастливым трупом! Другого не дано.
- Но решают как-то цивилизованные люди на Западе?
- Решают... - Неохотно согласился Сверлов. - Может, потому, что они еще раньше передрались, успели вовремя вынырнуть из порочного круга. Но у нас такого не может быть. Не может Россия выбраться из этой трясины. А трясина эта - насилие. Испокон веку оно тут процветало. По-другому никто уж думать не умеет. И со стороны никто помочь не может. Ведь если какая иностранная армия возьмется наводить здесь порядок, она сама насильником станет. Такую армию домой опасно пускать будет. Западные буржуи очень боятся, как бы русская бацилла на них не перекинулась. А наши русские сплотятся вдруг, с треском выгонят захватчиков и снова погрузятся в средневековое варварство.
- Нет, все равно кто-то должен принести себя в жертву, чтобы образумить народ. Может быть, это будет новый Иисус?
- Так ведь коммунисты и хотят принести себя в жертву! Я и мои товарищи решили взять на себя эту позорную миссию палачей царизма. Пусть хотя бы большинство народа счастливым станет, не обагрив себя кровью. А мы уж как-нибудь... Некоторые чокнутые даже предлагают: как только коммунисты уничтожат всех помещиков и буржуев, тут же всем коммунистам сделать коллективное самоубийство! Может, это и есть выход? Но мне лично не нравится. Ведь победить мало. Надо и дальше народ вести. А кто же его поведет, если лучшие люди покончат с собой? Нет! Я хочу остаться живым, чтобы и дальше ради народа жертвовать своим телом и своей душой!
- Ох, и опасная это игра! Ну, вы, положим, святой. А как другие? Как отличить того, кто действительно собирается жертвовать, от того, кто только кричит об этом, а на самом деле хочет стать новым диктатором? И потом люди нередко меняются. Сегодня он жертвует, а завтра решит, что хватит, пора и для себя пожить.
- Значит, мы и виноваты, если не разглядели человека! Конечно, это не просто. Кто говорит, что просто! Дело архисложное! Но ведь если не начинать, то ничего и не будет. Многие, конечно, спасуют, отколются. Как без этого! Но останутся и несгибаемые борцы! Таких немало на Руси! Честь им и хвала! Пусть они погибнут, но придут другие, которые поднимут упавшее знамя и вновь поведут народ!
Колымагин десятки раз до хрипоты спорил со Сверловым, но ничего не мог противопоставить его доводам. Всякий раз Андрей выходил победителем в споре и еще более уверенным в своей правоте. В конце концов Колымагин вынужден был со всем согласиться. Его только очень смущало, что он уже в третий раз меняет свои взгляды. Сначала он верил в бога, потом в марксизм, затем в машинизм. И наконец, Сверлов опять перевернул его взгляды. Причем, Александр Степанович ясно осознавал, что это еще не конец! Была ведь еще и машина времени, которую единодушно не признавали все: от Иисуса до Сверлова. Но Колымагин боялся говорить о машине времени, чтобы не отпугнуть от себя друзей. И только когда он узнал об удивительных способностях Аркашки, ему стало завидно, и он намекнул, что при наличии материалов мог бы создать устройство невиданной силы. Сверлов, конечно, засомневался, но просто так отмахиваться от человека было не в его правилах. И Андрей решил по возможности обеспечить товарища всем необходимым.
Сверлов не ограничивался только агитацией. В лагере он возглавил борьбу с матерыми уголовниками, которые раньше хозяйничали там с молчаливого согласия администрации.
Поначалу политические старались ограничиваться цивилизованными мерами. Но после того как двое их товарищей погибло, об упоре на гуманность пришлось забыть.
Вскоре Сверлову и его соратникам пришлось держать оборону еще с одной стороны. Недовольное нескончаемыми ЧП начальство решило, что корень неприятностей - это Сверлов с его компанией. И со стороны охраны начались беспричинные притеснения, а то и избиения заключенных.
Но политические не сдавались и, как могли противостояли бандитам, привыкшим обирать заключенных и безнаказанно издеваться над ними. Их главарь Горелый поклялся во что бы то ни стало уничтожить Сверлова. Пришлось организовать круглосуточное дежурство. Хотя попытки нападения были редки и не увенчались успехом, но выматывало само ожидание, беспрестанное напряжение. А тем временем администрация самовольно увеличивала нормы выработки, а охрана следила, чтобы никто лишний раз не присел во время работы.
После того как прямые атаки на Сверлова не увенчались успехом, Горелый решил действовать через охранников. И однажды за несущественную провинность конвоиры избили Андрея до полусмерти. Политические объявили голодовку. Но ничего хорошего она не принесла. Тут же подверглись избиениям еще несколько человек. Еду администрация даже не предлагала, радуясь случайному интересу. Зато неумолимо требовала выходов на работу. Уже через пару дней голодовку пришлось прекратить, да еще идти на поклон к начальству. Начальство милостиво согласилось кормить заключенных, но тут же потребовало, чтобы все больные немедленно вышли на работу.
Сверлов по-прежнему оставался без сознания. С трудом уговорили фельдшера, чтобы он подошел к больному. Пришлось даже заплатить. С очень недовольным видом фельдшер заглянул в невидящие глаза Андрея, брезгливо потрогал висящую как плеть руку и поставил диагноз:
- Симулянт! Работать может!
Пришлось тащить больного в лес. Там его прислонили к дереву и выполнили за него норму.
К величайшему неудовольствию Горелого и лагерного начальства через месяц Сверлов поправился. Тогда главарь уголовников стал искать подходящего человека среди окружения Сверлова. Угрозами Горелый заставил одного из каторжан подложить отраву в миску Андрея.
На следующий же день предатель был изобличен, и судьба его была предрешена. Но от этого не стало легче. Сверлов находился при смерти. Лечить его было нечем, и рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Тогда Журкин неожиданно схватил Аркашу Битмана и стал требовать, чтобы тот излечил больного. Аркаша, разумеется, отказывался, поскольку никогда не обнаруживал в себе талантов целителя. Однако Журкин от уговоров перешел к угрозам о пообещал вообще прикончить Аркашу, если тот не вылечит Сверлова.
- Но я не умею! Понимаешь? - Отбивался уговариваемый. - Почему ты пристал ко мне? С таким же успехом ты мог бы цепляться к любому другому и даже к телеграфному столбу.
- Умеешь! Я чувствую. Вот как надо. - И Журкин поводил руками над неподвижным телом.
Аркаша засмеялся:
- А если знаешь, то и делай сам!
- Тьфу ты! От меня проку что от козла молока, а от тебя будет.
Битман для вида покрутил руками.
- Ну? - Вопрошали окружающие.
- А все! - Подвел итог Аркаша.
- Тьфу ты! Тут, можно сказать, дело мировой революции решается, а ты лишний раз пальцем пошевелить боишься!
- Я не боюсь. Да что толку-то?
- Да ты напрягись, болван, напрягись!
Аркаша надул щеки и лениво поводил одной рукой.
- Ах, ты, мерзавец! - Взревел Журкин. - Если ты сейчас не напряжешься, я тебя уложу вместе с товарищем Сверловым. Если он умрет, ты будешь сопровождать его на небеса!
И Журкин для убедительности ткнул товарища кулаком в живот. Товарищ согнулся пополам и некоторое время стоял, выпучив глаза и не дыша. Потом Аркаша пришел в себя и сказал:
- Ладно, уговорил. Но если что, то пеняйте на себя.
Экстрасенс очистил место на полу рядом с лежащим Сверловым, не спеша капитально уселся и принял зверское выражение лица. Все вокруг притихли, затаили дыхание.
Аркаша начал властно водить рукой и чуть-чуть покачиваться. Незаметно для себя все сидящие и стоящие вокруг тоже стали в такт раскачиваться, завороженные немигающим взглядом и странными движениями новоявленного доктора.
Аркадий неожиданно издал звериный рык. Но никто из зрителей не среагировал. Только тело Сверлова вдруг дернулось.
- И-ы! - Завыл по-волчьи целитель.
- И-ы-ы! - Подхватили зрители.
И вдруг тело Андрея стало подниматься, оставаясь между тем в лежачем положении. Все ясно увидели, что оно висит в воздухе, ни на что не опираясь. Челюсти у наблюдающих отвисли.
- Ы-ы-ы! - Завыл экстрасенс.
И Сверлов пулей взлетел под потолок и с треском прилип к нестроганным доскам. Все обитатели барака повскакивали и онемели от ужаса.
- Все. - Сказал Аркаша, виновато улыбаясь. - Сеанс окончен.
- А как же это? - Все дружно затыкали пальцами в потолок, где по-прежнему торчал Сверлов в бессознательном состоянии.
- Все. У меня энергия кончилась. - Объяснил экстрасенс. - Вот если поесть дадите...
- Я сейчас тебе дам! - Вскочил Журкин и ударил кулаком Аркашу в лицо. Тот упал и полез под нары, придерживая рукой левый глаз.
- Достать бы не мешало. - Предложил какой-то умник, показывая на потолок. - Холодно там ему.
Двое заключенных залезли на нары, ухватились за ноги Сверлова и принялись дергать.
- Осторожнее, осторожнее! - Советовали снизу.
- Не отрывается. Прилип что-ли?.. - Кряхтели сверху.
- Живой хоть? - Спросили снизу.
- А черт его знает. - Удовлетворили их любопытство сверху.
- Стойте! - Закричал Журкин. - Вы его разорвете. Ждать будем!
Широко расставив руки, он встал на то место, куда по его мнению, должно было упасть тело. Еще несколько человек встали рядом с ним.
Прошло минут десять. Заключенные стали препираться, не зная что делать. Только Аркаша продолжал прятаться под нарами, боясь расплаты за содеянное.
Когда споры перешли в ругань, тело вдруг отлипло от потолка и очень медленно стало опускаться. Каторжане молча расступились. Они стали щупать руками под снижающимся телом, все еще не веря, что под ним нет никакой опоры.
Когда Сверлов опустился, его ощупали. Сердце билось еле-еле. Изменений к лучшему не наблюдалось.
Всю ночь Журкин напряженно думал. К утру его осенило.
- Эй, Середа! Ты как-то говорил, что твой прадед знахарем был.
Очередной кандидат в медики попытался увернуться, но Журкин настиг его двумя прыжками, схватил огромными ручищами и со злорадством начал трясти:
- Вот кто вылечит вождя русской революции!
Напрасно Середа оправдывался, что имеет к своему прадедушке не больше отношения, чем к царю-батюшке Николаю Третьему. Когда заключенных вывели в заснеженный лес, Журкин ткнул товарища носом в снег и посоветовал:
- Ты собирай целебные травы-то, собирай!
После долгого разгребания снега кандидат в целители выковырял немного мха и торфа из гнилой кочки.
- Вечером сделаешь настой. - Объяснил Журкин. - А если не поможет, я тебя убью.
Товарищ только раскрыл рот и захлопал глазами.
Вечером собранную труху заварили в помятой миске.
- Сначала попробуешь на себе. - Объяснил Журкин.
- Мы так не договаривались! - Запротестовал новоиспеченный лекарь. Но несмотря на возражения, ему насильно влили в рот часть мутной жижи. Середа страшно закашлялся. Потом долго плевался. Зрители сидели вокруг и внимательно наблюдали. Когда Середа отплевался, миску с дерьмом поднесли Сверлову и с трудом помаленьку, влили ему в рот.
Стали ждать. Вдруг тело вождя дернулось, глаза раскрылись, и голова откинулась на бок. Вокруг все медленно встали. Руки потянулись к шапкам.
- Не помогло... - Сокрушенно покачал головой Журкин.
- Кончился. - Подвел итог один из товарищей. - Прощай, друг. Прости, если неправильно тебя лечили.
Пару минут все стояли молча.
- Закройте ему глаза. - Посоветовал кто-то из задних. - А то че он на меня смотрит?
Журкин протянул руку, но не успел прикоснуться, как глаза Сверлова закрылись. Журкин одернул руку и боязливо огляделся. Но никто ничего не заметил.
- Давайте сами похороним, тайно. А то они его... как собаку...
- Верно. Прямо сейчас похороним, а то потом не дадут. И прямо здесь в бараке. Здесь и земля, наверное, не так промерзла.
Все засуетились. И вдруг раздался громкий голос:
- Не надо хоронить!
Все стали переглядываться.
- Кто сказал? - Заорал Журкин, сжимая кулаки. - Кто посмел оскорбить память нашего безвременно ушедшего дорогого товарища!
- Я сказал!
Все обернулись и увидели сидящего Сверлова.
- Братцы! Качать Середу! Качать его!
- Тихо! - Сказал Сверлов. - Почести будем воздавать после революции.
Глава 14. Восстание
Жизнь шла. Сверлов, Середа и Журкин были в курсе событий в мире. Но с остальными они обычно не делились информацией, чтобы не высветить Аркашку. И только однажды они разнесли тревожную весть: в Петербурге и Одессе восстание! Каждый день, каждый час политические передавали из уст в уста последние новости. Но в лагере ничего не менялось. Разве что охрана стала внимательнее.
- Не устоять им! Не устоять миленьким! - Все время повторял Андрей. - Не пришло еще время.
И действительно, через неделю Аркаша сообщил траурную весть: в Петербурге восставшие разбиты, начались повальные аресты и массовые казни без суда и следствия. Все заключенные ходили подавленные. А охрана веселилась и лютовала.
Вдруг через день новое сообщение: в Москве крупные волнения и беспорядки, царь бежал в Нижний Новгород. В ответ на это администрация лагеря расстреляла двоих заключенных, которые, как ей показалось, не сделали дневную норму.
- Не выйдет ничего! Ничего не выйдет! - Сокрушался Сверлов. - Силен еще царизм. Не свалить его пока.
На следующий день пришла новая весть, которая произвела сильнейшее впечатление на всех заключенных, кроме Колымагина: восстание на "Потемкине"! Товарищи быстро разъяснили Александру Степановичу, что это крупнейший в мире космический корабль. Его правильное название: "Имени темной стороны Луны". Но в народе все зовут его "Потемкиным". На нем находится самое современное оружие. Он один стоит всей остальной космической эскадры России.
Настроение Сверлова резко изменилось:
- Теперь у нас сила!
Охрана лагеря не на шутку взволновалась. Кое-кто, самые сообразительные, сразу дезертировали. На работу заключенных почти не стали выводить, держали взаперти под дулами автоматов.
Вскоре Аркаша принес еще одну очень радостную новость: команда "Потемкина" потребовала от правительства немедленно освободить всех политзаключенных и в месячный срок провести выборы в государственную Думу. Однако царь не дал никаких распоряжений, и ни в одном из лагерей администрация не выполнила ультиматум.
Тогда "Потемкин" завис над несколькими лагерями и силой освободил заключенных. Правда, под Пермью охрана успела сначала уничтожить всех каторжников. Потемкинцы жестоко расправились с палачами. Как только об этом узнала администрация лагеря, где содержался Колымагин, она сразу сбежала в полном составе. И узники обрели свободу.
Сверлов взобрался на вышку с пулеметным гнездом и произнес пламенную речь.
- Товарищи! Тов-варищи!! Мы... на свободе!! Да... Она пришла неожиданно. Но не случайно! Всей нашей жизнью мы шли к этому моменту. Но останавливаться на достигнутом нельзя, смертельно опасно. Наша свобода - это результат нашей борьбы и борьбы наших товарищей. Так не оставим же их в трудную минуту. Мы обязаны, мы просто обязаны им помочь, не жалея своих жизней!
- А где другие корабли правительства? - Спросили слушатели.
- Охраняют Нижний Новгород. Царь очень напуган. Сейчас он не станет гоняться за "Потемкиным", чтобы не лишиться последнего прикрытия.
- И куда же мы теперь?
- Каждый волен выбирать. Но наш долг, товарищи, быть рядом с товарищами! Мы нужнее всего в Москве! Там решается судьба России! Будет Москва наша, и вся Россия за нами пойдет. А отдадим Москву, нигде места нам не будет!
Когда Сверлов слез с трибуны, он подошел к Колымагину:
- Ты нужен нам, Шура! Очень нужен! Ведь все спецы у царя и буржуазии. Если мы не освоим их технику, то революция обречена на гибель.
И они, около ста человек, направились в Москву. Сначала шли пешком. Потом на поезде. Среди всеобщего беспорядка, произвола, неразберихи. Кое-где народ взял власть в свои руки. Но крупные центры оставались под контролем правительства. Их обходили стороной.
Александр Степанович получил прекрасную возможность посмотреть на Россию изнутри. Встречались богатые села и города, крепкие хозяйства, но редко. В основном господствовала ужасающая запущенность. В некоторых деревнях вообще не было никакой власти и никто не собирался эту власть брать. Все население поголовно пило и не знало даже, где и при каком правительстве живет. Но водка была ничто по сравнению с тем, что путешественники увидели в нескольких малых городках. Власть там захватили наркоманы. Все остальное население вырезали или превратили в себе подобных. Это были уже не люди, а бешеные собаки, обреченные на скорую смерть. Колымагин с друзьями прошли через десяток городов, где не было ни единого жителя, только давно разложившиеся трупы.
- Вот! Смотри, наука! - Повторял Сверлов. - Хорошо смотри! Вот как ждать милость от царя!
- Но ведь это они сами. - Робко возразил Колымагин.
- Дурак ты, Шура! - Сказал Середа. - Вот ты брось дите малое без пищи, без образования. Оно же помрет. И ты будешь смотреть и говорить, что это оно само! Народ ведь как дитя! Его учить, беречь надо. Кто сам прозрел, обязан других научить. А царь не заботится о заблудших. Оцепляет город, как чумных. И ждет, пока все передохнут.
- Но разве нельзя вылечить?
- Уж больно дорого это. Да и трудно угнаться за новой наркоманией. Она многолика. И сами наркоманы такие способы выискивают, чтобы нельзя было вылечить.
- Но как? Как это получается?
- Ты что, с Луны свалился? Это же подпольные врачи и ученые, целая мафия!
- Но... но...
- Смотри, смотри, Шура! - Повторял Сверлов, указывая на истлевшие трупы. - Хорошо смотри! Вот тебе разрешение наших споров. И вылетела эта зараза из машинских лабораторий.
- Машин не виноват. - Стал опять спорить Колымагин.
- Это уже не важно. Но зараза вылетела! И бедствие это социальное. Здесь уже никакие врачи не помогут. И без жестокой борьбы тут не обойтись. Только мы, коммунисты, можем вывести Россию на верный путь.
Когда бывшие каторжане подошли к Москве, ситуация существенно изменилась. Правительство опомнилось, перегруппировало силы и от пассивной обороны перешло в решительное наступление. Держались только Москва и Одесса. В других городах восстание пошло на убыль, и оставались только незначительные очаги сопротивления. Армада из 50 правительственных кораблей окружила "Потемкин", и он завис над Москвой, не решаясь сдвинуться с места.
- Эх! Неправильно они сделали! - Убивался Сверлов. - Надо было сразу идти на Нижний Новгород, разбить царскую армию и арестовать правительство, пока оно не опомнилось.
Проникнуть в город оказалось нелегко. Столица была окружена плотным кольцом правительственных войск. Пришлось воспользоваться канализационным коллектором. Наскоро обмывшись, Сверлов с самыми верными соратниками прибыл в штаб восстания. Остальных сразу отправили на баррикады.
На заседание Колымагина не пустили. Только Сверлова. Когда Андрей вышел, Александр Степанович сразу понял, что положение безнадежно. Андрей изо всех сил старался не подавать вида, хотя лицо его пылало и слегка дергалось. Журкин и Середа тоже все поняли.
- За мной! - Скомандовал Сверлов. И все куда-то побежали.
Пробравшись через завалы, километра через два они оказались у огромного здания.
- Академия наук! - Объяснил Андрей. - Ищи, Шура, что хочешь, но найди чем спасти революцию! Мы тебя прикроем!
Колымагин неожиданно оказался в центре внимания. Он хотел объяснить, что научные вопросы так не решаются. Сначала нужны опыты, эксперименты, проект, материальная база и, главное, спокойная обстановка, а не разрывы снарядов над ухом. Но он увидел в глазах каторжан такую надежду, что не решился разрушить ее.
Александр Степанович пробежался по коридорам, полез в подвал. Но только он начал рассматривать какой-то агрегат, как сверху закричали:
- Нас окружают! Соседние дома уже разрушены лазерным лучом!
Колымагин бросился наверх. Но Сверлов на полдороге схватил его за рукав:
- Назад, Шура! Не станут они Академию наук сжигать. Здесь много ценных приборов. Если сразу не уничтожили, то теперь не будут. А мы будем стоять насмерть!
И действительно, наступавшие палили в основном из пулеметов и немного из допотопных пушек. Защитники забаррикадировались в здании и постреливали из окон. Оружия почти не было. Кое-что подобрали по дороге, но как применять, никто не знал. Опять прибежали к Колымагину, но тот только развел руками.
- Эх ты, наука! - Покачал головой Сверлов. - А ну, ребята, тащи подручные средства. Бросай на головы жандармов все, что есть.
Сначала из окон полетели столы и стулья. Потом компьютеры.
- Ну где? Давай еще! - Кричал Журкин.
- Нет больше компьютеров. Отвечал Аркашка Битман, который крутился у кладовой. - Только японские остались.
- Нехай будут японские! - Согласился Сверлов. - Какая разница!
- Так они мелкие как горох. Никакой от них пользы!
- Так сыпь их в мешки, в рубашки!
И кули с микроэлектроникой полетели на головы нападавших.
- Все! И японские кончились! - Крикнул Аркашка.
- Неужели ничего нет?
- Есть еще советские, из музея.
- Так давай из музея!
- Уж больно тяжелы!
- Так это то, что надо! Сейчас они скажут свое слово в защиту прогресса!
- Так не поднять их!
- А ну, ребята! Все в музей! А ну! Навались разом!
И огромные шкафы отправились вслед за японским горохом. Эффект был потрясающий. Жандармы попрятались за развалинами, ожидая новых подобных подарков.
- У! Разбежались, сволочи! Вот что значит наше! Значит, и у нас умеют делать! Во здорово!
Во время короткой передышки защитники собрались на совет. Не было только Колымагина, который шарил в темном подвале. Да пятерых убило.
- Ну что там "Потемкин"? - Все обратились к Сверлову, а тот к Аркашке.
Битман немного подумал и помрачнел:
- Братцы! "Потемкин" отходит! - Поразила всех страшная весть.
- Его оттесняют от Москвы. С трех царских кораблей на Москву десант сброшен. Еще два приземлились на окраинах. Штаб восстания захвачен десантом! На Красной Пресне еще дерутся наши. Других не слышу. Ой, братцы! Сейчас пальнут!!
Вдруг потолок разорвался и что-то посыпалось сверху. Когда пыль чуть рассеялась, кто-то бросился к выходу. Несколько тел остались неподвижными.
- Экстрасенса убило! - Раздался вопль.
- За мной! - Крикнул Сверлов.
Тут снова шарахнуло. Колымагин в это время со свечкой залез в какую-то машину. Его схватили за ноги и выволокли без всяких объяснений. Это были друзья. Сверлов повел всех дальше в подвал. Потом они влезли в люк и долго брели по грязному вонючему коллектору.
Около суток они лазили неизвестно где. Несколько раз Сверлов вылезал из колодцев и осматривал поверхность. Но всякий раз он молча уводил товарищей все дальше. Наконец, ночью они выползли на поверхность. Пересчитались. Осталось 12 человек.
Вокруг были мелкие строения. Но невдалеке маячило нечто громадное и непонятное для Колымагина.
- У нас последний шанс. - Заговорил Андрей. - Надо захватить этот корабль. "Потемкин" помогал нам. Теперь наша очередь помочь ему. Конечно, шансов мало. Но если повезет, это вызовет переполох в стане врагов!
- Но как, как ты это представляешь? - Спросили из толпы. - Ведь с этого корабля могут сразу миллион человек сжечь! Мы для них все равно что комары для слона!
- Кто не хочет, может идти на все четыре. Я понимаю, что дело почти безнадежное. Поэтому я пойду один. И без оружия!
- Один?! - Тут не выдержал и Колымагин. - Как же мы без тебя, Андрюша?
- Оставайтесь здесь. Ждите моей команды. Если уж нам суждено потерпеть поражение, то умру я один. - И Сверлов решительно направился к кораблю.
Журкин потихоньку направился за ним. Еще метрах в пятидесяти потрусил Сережа Середа. Тут Колымагин понял, что настала и его очередь.
Бортовые компьютеры сразу засекли идущего Сверлова. Но офицерам было не до этого. Они праздновали победу. Рядовые молча отдыхали от учиненной ими резни. Некоторые, не раскрывая рта, усердно молились, прося у Господа простить за содеянное.
Как ни в чем не бывало, не смотря на грозное "Стой!", Сверлов
подошел к часовому и спросил, как пройти к адмиралу Беловскому.
- На нашей тачке адмиралы не ездят. - Снизошел часовой, удивленный странным видом вонючего незнакомца.
- Все равно. Проводи меня к командиру.
- Ты что! Из навоза да прямо к офицеру?
- Не любишь навоз-то? Не знаешь разве, что из него все растет?
- Как не знать! Я всю жисть в земле.
- Что ж ты бросил-то?
- Как что! Красных бить!
- А видел когда-нибудь красных?
- Не... Бог миловал.
- Я красный!
- Да ну врать-то. Ты черный. Или коричневый. Я же не слепой. Ты же свой. Наш, деревенский.
- Тогда веди меня к солдатам!
- Зачем это? Не положено!
- Тебе что дороже: буржуи чистенькие или навоз?
- Конечно, навоз. Какая от буржуев польза!
- Тогда за мной! - И Сверлов сам полез в корабль.
Он с шумом распахнул дверь в солдатский отсек и вошел.
- Вот. - Виновато сказал часовой. - Земляк, из деревни. Прямо из свинарника.
В тошнотворном запахе многие учуяли знакомые нотки.
- Кто хочет искупить свой грех перед Господом и народом? - Крикнул Андрей.
- Ты что, Иисус что ли? - Спросил кто-то.
Но многие крикнули, что хотят.
- Кто за Бога, за землю, ко мне!
- Да он же красный! - Раздался возглас.
- Красный! Красный! - Послышалось вокруг, и солдаты стали рассматривать Сверлова, с головы до ног перепачканного фекалом.
- Не... Он не красный. - Сказал кто-то.
- Но уж явно не белый. Ха-ха-ха! - Сострил солдат.
- Наш он. - Заметил другой, втягивая носом воздух.
Тут все наперебой стали спорить. Половина отошла в сторону Сверлова. Вдруг все замолчали и стали медленно поднимать оружие друг на друга. Андрей мигом влетел в образовавшийся проход и неистово закричал:
- Не стрелять!!!
Оружие медленно опустилось. Сверлов повернулся к тем, кто не поддержали его, и властно скомандовал:
- Бросай оружие!
Но никто не шевельнулся.
- В своих стрелять хотите? - Сверлов схватился за лазерный автомат у ближайшего солдата. Тот почти без сопротивления отдал оружие. Андрей с остервенением бросил автомат на пол. Тут стали бросать и другие. Захотел бросить и один из сторонников Сверлова, но Андрей вовремя остановил его:
- А вот это не надо!
Тех, кто не пожелал подчиниться, быстро разоружили. И Сверлов вывел отряд из отсека. В люке уже маячила физиономия Журкина.
- Все сюда! - Скомандовал Андрей. - Где офицеры?
Солдаты кратко обрисовали обстановку.
- Я в офицерский отсек. А ты, - обратился Сверлов к подоспевшему Журкину, - к пульту управления!
Офицеры пили. Андрей вошел без стука, как к себе домой.
- Это кто? - Промямлил молоденький офицер.
- По-моему, у нас таких нет. Как ты считаешь? - Напряг замутненные глаза другой.
- Арестовать! - Небрежно бросил Сверлов и повернулся к выходу.
Солдаты мигом связали десятка два офицеров. Кое-кто из революционных бойцов не преминул отпить из стоявших бутылок.
А Сверлов уже мчался в командирский отсек. Там он застал всех своих каторжан. Пятеро офицеров валялись на полу. Над ними стоял улыбающийся Журкин.
- Ты что, их совсем?.. - Заволновался Андрей.
- Да ну! Зачем... - Добродушно произнес Мирон.
Один из офицеров чихнул. И все засмеялись. Кроме лежащих, разумеется.
Тут вбежал испуганный солдат и закричал:
- Братцы! Нас окружают!
Все бросились к иллюминаторам.
- Откуда они узнали? - Спросил Середа.
- Не время выяснять! - Сказал Сверлов. - Задраить люки! Надо немедленно взлететь! Кто может поднять корабль?
Наступило гробовое молчание.
- Нас этому не обучали. - Влез рыжий солдатик.
- А ну, поднимите этих! - Андрей указал на пол.
- Мы не будем подчиняться предателям! - Заявил один из офицеров.
- Кто может поднять корабль? - Обратился с угрожающим видом Сверлов.
Ответа не последовало. Середа глянул в иллюминатор и заметил:
- По-моему, сейчас по нам начнут бить прямой наводкой. Решай, комиссар! Это тебе не паровоз. Одного попадания будет достаточно, чтобы мы уже никогда не взлетели.
- Тогда спрашиваю по-другому! Кто не может поднять корабль?
- Я отказываюсь! - Заявил офицер.
- Расстрелять! - Скомандовал Сверлов.
Журкин оттащил офицера на десяток шагов в угол и выстрелил ему в затылок.
- Кто еще отказывается?
Желающих не нашлось.
- Ну!
- Только не думайте, что я с вами. - Вдруг заговорил молодой офицер. - Я сделаю это только для того, чтобы остановить бессмысленное кровопролитие.
- Не ожидали такого от русского офицера. - Процедил сосед.
Остальных увели.
- Но смотри, чтоб без этого! - Журкин на всякий случай помахал пистолетом перед офицерским носом.
- Как зовут-то? - Спросил Сверлов.
- Я знаю: меня расстреляют. Но я не могу поступить иначе...
- Брось ты! Как зовут-то?
- Алексеем.
- Ну, давай Алеша! Скорее!
- Нельзя скорее. - Объяснил Алексей. - Вам же сказали, что это не паровоз.
- Но нас же подстрелят! - Не унимался Середа.
- Не бойтесь! Пока они не выяснят обстановку, стрелять не станут. Слишком дорогое удовольствие.
Корабль загудел, и тяжело оторвался от земли.
- Ура! Поехали! - Заорала разношерстная орава.
Сверлов принялся выгонять всех из командного отсека, потому что бывшие каторжане всюду совали свой нос и даже крутили разные ручки. Оставил он только Середу и Колымагина.
- Давай, Шура! Изучай короче. Чтоб сам мог вести.
Александр Степанович открыл рот, чтобы возразить, но Андрей уже отвернулся и говорил с Алексеем:
- Что там снаружи-то?
- Не уследить мне за всем. Тут как минимум трое должны быть.
- Эх, жалко, что из наших никто не умеет! Ну ты давай, давай как-нибудь, Алеша!
- Нельзя тут как-нибудь! Это вам не хлеборезка. Впрочем, можете смотреть на те экраны.
- Эй, Шурка! Брось там копаться! Сюда велено смотреть.
- Так там ничего нет. Только рожа чья-то красуется. - Ответил Колымагин.
- Это же адмирал Беловский! - Поведал офицер.
- Да ну? И что ему надо?
- А вы нажмите ту клавишу. Да не эту! Чтоб вас! Вон ту!
Откуда-то раздался громкий неприятный голос:
- Приказываю немедленно остановиться и доложить обстановку! Повторяю. Полковнику Крюкову! Немедленно остановиться и доложить обстановку.
Через минуту раздалось:
- В случае неповиновения "Венера" будет уничтожена!
- Какая еще "Венера"? - Спросил Сверлов.
- Это же наш корабль "Венера"!
- Эх, куда нас занесло! Что отвечать-то?
- Не знаю. - Сказал Алексей. - Вы теперь командир.
- Тогда дай радиограмму, что у нас радиосвязь не работает.
Тут подошел Колымагин и стал возражать:
- Как же не работает, если мы сами им сообщение передадим?
- Сгинь, нечистая сила! - Прикрикнул Андрей. - Занимайся своим делом! Я знаю, что говорю.
Алексей тоже выразил сомнение, но сообщение передал. Рожа Беловского исчезла с экрана. Минут пятнадцать было тихо.
- Подействовало! - Обрадовался Сверлов. - Сейчас главное выиграть время! А ну-ка узнай, где "Потемкин".
- "Потемкин" по-прежнему на Луне. Но он окружен.
- Вот и давай к нему дуй!
- Вы что? Нас же не подпустят. Они не позволят, чтобы мы соединились.
- Делай что тебе говорят!
И "Венера" взяла курс на Луну.
- Что там за бортом? - Обратился Сверлов к Середе.
- Да какие-то точки вокруг. Три, нет, четыре.
- Это "Святой Петр", "Гавриил" и "Вега". - Объяснил Алексей.
- На подходе еще два корабля.
- У! Сволочи! Не отпускают! Как ты думаешь, Алеша, почему они догадались, что корабль захвачен.
- Здесь полно электронных шпионов.
- Так они все видят и слышат?!
- Точно не скажу. Но скорее всего, так.
- О! Ужас! В общем, дуй скорее! Как можно скорее!
- Нельзя скорее! Это вам не лошадь. Тормозить-то как будем?
Снова раздался голос Беловского:
- "Венера", "Венера"! Приказываю немедленно сдаться. Приказываю сдаться!
- Что отвечать-то? - Спросил Алексей.
- Ничего не отвечать! У нас же связь испорчена. Минут через десять сообщишь, что мы ремонтируем связь.
- По-моему, в нас сейчас пальнут. - Сообщил Середа.
- Пугают. - Заметил Алексей.
- Ты не паникуй, Сергей. Зачем нас уничтожать? Они хотят целым корабль захватить. - Не слишком уверенно заявил Андрей.
Колымагин тем временем рассматривал приборы, но в голову ничего не лезло, так как все тело ожидало, что в любую секунду они могут взлететь на воздух, или как там это в космосе...
Луна медленно увеличивалась в размерах.
- "Венера", "Венера"! Говорит адмирал Беловский. Последнее предупреждение! В случае неподчинения через две минуты "Венера" будет уничтожена!
- У! Сволочи! Алеша! Нельзя ли по ним пальнуть разок?
- Можно. Только от меня этого не ждите.
- А ты нам скажи как. Мы сами разберемся.
- Не для этого я согласился помогать вам. Хоть убейте, не скажу!
- Ладно. Брось его. - Сказал Середа. - Ну, раз пальнем, а они пятеро ответят. Это верная смерть!
Прошла минута.
- Пора делать маневр. - Сообщил Алексей. Для захода на посадку.
- Так делай, делай...
Офицер стал судорожно дергать руками.
- Не могу! Корабль не слушается!
- Врешь, гад!
- Как вы смеете!
- Ну ладно, ладно. Попробуй еще.
- Управление заблокировано. Через пять минут мы врежемся.
- Сколько еще осталось до двух минут.
- Двадцать секунд.
Все замолкли. Но каждый в уме стал считать до двадцати. Потом Колымагин зажмурил глаза. Но ничего не произошло, если не считать, что Луна угрожающе надвигалась.
- Все ясно! Вот ихний удар. Это они заблокировали. Но как они могли?
- Я тоже не знаю. Но слышал, что есть какая-то секретная система контроля.
- Но что, что делать?!
- Если через минуту мы не сделаем маневр, то нас уже ничто не спасет.
- Тогда передавай Беловскому: сдаемся! Скорее!
Прошло с десяток томительных секунд, которые показались вечностью.
- Ура! Управление разблокировано!
- Так заворачивай, заворачивай скорее! - Сверлов весь изогнулся, как бы помогая кораблю.
"Венера" нехотя отвернула, и всем показалось, что она лишь чуть-чуть не задела лунные горы. Корабль вышел на круговую орбиту.
- Куда теперь? - Спросил Алексей.
- А где тут "Потемкин"?
- Вон там, в русской колонии.
- Ну и давай туда потихоньку.
- Но мы же сдаемся.
- А я разве против? Там и сдадимся. "Потемкину"!
Тут выступил Середа:
- Потемкинцы нас подстрелят! Надо предупредить!
Сверлов задумался.
- Нельзя! Это и на царских кораблях услышат. Тогда Беловский нас точно прикончит.
- А свои собьют, легче тебе будет?
- Если не дураки, не собьют! Кстати, с "Потемкина" ничего не слышно?
- Молчат. Как воды в рот набрали.
- О! - Обрадовался Андрей. - Значит, не дураки! В общем, дуй смело!
"Потемкин" показался в иллюминаторе.
- Ощетинился! - Крикнул Середа. - На нас целит.
- Это он так, для порядка. Сажай, Алеша, поближе к нему.
- А! С "Потемкина" сообщение: все, кто приблизится к русской колонии, будут уничтожены...
- Давай назад! - Не выдержал Середа.
- Дурак! - Крикнул Сверлов. - Это они для отвода глаз. Чтобы царские за нами не увязались!
- Ох, и влепят нам сейчас для отвода глаз.
Колымагин все время только и хлопал глазами, уцепившись обеими руками в кресло.
"Венера" пошла на посадку.
- Где царские корабли? - Спросил Сверлов.
- Отстали.
- А что адмирал?
- Неистовствует. Кричит, чтобы выходили по одному.
- Ничего. Пусть кричит. Теперь ему нас не достать! Установить связь с "Потемкиным"!
На экранах показалось сразу множество ликующих лиц.
- Ура! Здравствуйте, товарищи! Вы победили!
- Ура! - Откликнулся экипаж "Венеры".
Глава 15. На Луне
Сутки прошли спокойно. Однако вскоре встал вопрос: что делать дальше?
- Надо вернуться в Россию и разгромить царя! - Кричали наиболее горячие головы.
- Это уже было! Не смог же "Потемкин".
- Но теперь он не один. Мы с ним!
- Дурак! Наша "Венера" все равно что колбасный довесок. Ею только ворон пугать!
- Сам ты довесок! С таким кораблем в прошлую бы войну! Сразу бы победили!
- Ну и лети в прошлую! А здесь настоящая. У всех теперь такая сила. И глазом моргнуть не успеешь, как нас всех на атомы разложат.
- Тогда организуем здесь независимое государство и вступим в ООН!
- Дурак! Каждого проходимца в ООН принимать не станут. Не позволит нам царь государства создавать. Да и есть тут нечего. Все равно на поклон идти придется.
- А что там Беловский вещает?
- Требует немедленно сдаться.
- Всем? И "Потемкину"?
- Всем.
- А вот это уж дуля ему!
- Дурак! Беловский сейчас посильнее будет!
- Сам дурак! Мы сильнее! Мы!
Все стали спорить.
- Действительно. - Сказал Сверлов. - Надо выяснить, кто сильнее. Тогда и решим, что делать.
Вместе с Колымагиным и Середой Сверлов собрался на "Потемкин".
- Только подождем до вечера. Ночью безопаснее будет.
- Долго тебе ждать придется, Андрей. С недельку.
- Ты что, Шура, спятил что ли?
- Не спятил. Лунные сутки месяц длятся.
- Да что ты говоришь! А я думаю, с чего это все время светло...
Пришлось добираться днем, короткими перебежками.
- Техник Сырцов! - Представился гостям встречающий.
- Он у нас за боцмана. - Уточнил кто-то сзади.
- Из народа, но дюже грамотный. - Добавили еще.
- Да знаем, знаем. Здорово, товарищ Сырцов! А ну, показывай свое хозяйство.
Двое суток гости лазили по кораблю и все расcпрашивали. Однако боцман и его помощники весьма расплывчато объясняли назначение тех или иных устройств. Сначала Сверлов подумал, что им не доверяют, но вскоре сообразил, что хозяева сами не в курсе.
- Где же ваши офицеры? - Спросил Андрей.
- А мы их за борт выбросили. Еще в самом начале.
- Всех?!
- А что с ними цацкаться! Отказались они нам помогать. Да мы и сами горазды. Здесь ведь нет простых рядовых. Все профессиональные космонавты, у каждого своя спецификация.
Сверлов долго расспрашивал о возможностях различных видов вооружения на корабле. Наконец, он не выдержал:
- Что же вы, братцы, с такой силищей только ворон пугали? Вы ведь всех их могли перестрелять запросто!
- Да мы, товарищ Андрей, не сразу освоили. Все боялись как бы самим не подорваться. Кто же тогда будет защищать революцию?
- Эх, вы, горе-защитники! Значит, зря они вас боялись? Вы их одним видом напугали? Ладно, спасибо и на этом. А сейчас-то хоть сможете ударить?
- У нас неполный комплект специалистов. Многое только офицеры знали. Их этому годами обучали. Но и мы не сидели сложа руки. Кораблей двадцать могли бы разом уничтожить.
- А остальные тридцать?
- А остальные нас разнесут.
- Эх вы! Беловский об этом знает?
- Думаю, что нет. Иначе они давно бы нас атаковали.
- А электронные шпионы у вас есть? "Венера"-то вся напичкана.
- Думаю, что нет. Это же царская резиденция. Вот отсюда нам многое видно. А им... не...
- Хорошо, если так. В общем, весь корабль перерыть! Всю электронику проверить! Командование я беру на себя!
Сырцов не ожидал такой наглости и даже оказался не готов, чтобы возражать.
Через сутки Сверлов собрал оба экипажа на "Потемкине".
- Товарищи! Я должен сказать вам правду, какой бы тяжелой она ни была! Мы в очень тяжелом положении. Объективно царская эскадра сильнее нас!
- Неправда! Неправда! - Заорали многие. - Мы сильнее! У нас и орудий больше и суммарная мощность больше! Это же каждый знает!
- Правда. К сожалению, это правда. - Сказал Андрей. - Их много. Мы не можем уничтожить всех одним ударом.
- Но у нас тоже 12 автономных модулей. Каждый вооружен почти так же, как "Венера".
- Дураки! - Стали возражать другие. - Кто их поведет? Офицеров-то прикончили! А таких, как Сырцов, больше среди нас нет.
- Да хоть бы и я повел! - Нашелся кто-то смелый.
- Тебе только баб за угол водить. Будешь с этим модулем болтаться как дерьмо в проруби! Ха-ха-ха!
- Все равно мы сильнее! Почему они тогда до сих пор не разделались с нами?
- Да им просто жалко "Потемкина"! Хотят целеньким его захватить!
- Тихо!! - Поднял руку Сверлов. - Главная причина, что вы еще живы, в том, что они не знают истинного положения, потому и боятся. Но рано или поздно они узнают. Все равно мы не можем торчать тут вечно. Настало время принимать решение. Пусть каждый из вас выскажет свое мнение, каким бы пессимистичным и контрреволюционным оно ни было. Сейчас не время громкой фразы. Нужна правда! Потому что решается и наша судьба и судьба всей России.
Сначала кричали, что надо так ударить, чтобы знали наших. Но потом раздались и робкие голоса:
- Домой пора. Навоевались уже.
- Ну да! Ждут тебя дома! С веревкой! Ха-ха-ха!
- Царь у нас христианский. Вдруг простит?
- Ха-ха-ха! Ждала мышка от кошки, что простит!
- Братцы! Полетим к американцам или китайцам. У них перекантуемся пока? А?
- Нужен ты им. Они же нас мигом выдадут царю. У них же конвенция какая-то!
- Мы попросим у них политического убежища!
- Ха-ха-ха! Нужен ты им такой! Да это им от тебя надо просить убежище. Ты для них самый опасный враг.
- Полетим туда, где нет конвенции, на Галапагосские острова!
- Балда! Да на этих островах курице повернуться негде. Она одну лапу на один остров ставит, другую на второй.
- Ничего! Втиснемся как-нибудь между островами. Вот я помню, как генерал Купоросов сажал "Потемкин" на Памире. И мы также воткнем.
- Козел ты бородатый! Тебе только в баб втыкать. Не сможет Сырцов посадить на острова!
- Сможет! Сможет! - Закричали другие.
- Нет, не сможет! Не сможет!
Когда немного прокричались, кто-то сказал:
- Ну а что дальше, если посадит? Ну, простоим мы на этих островах на одной ножке, а дальше куда? К рыбам в гости? Уж лучше тогда здесь!
Все замолкли. Но тут же всплыло новое предложение:
- Надо ждать помощи из России! Вдруг еще прилетят, как "Венера"? Все честные люди сюда прилетят, а потом как вдарим!
- Ничего мы не дождемся. - Вступил Сверлов. - В России повсюду восстание подавлено. Кроме наших врагов, сюда никто не прилетит. Мы случайно прорвались. Вряд ли еще кому так повезет. Да и царское командование будет теперь смотреть в оба за своими кораблями.
- Неужели совсем неоткуда ждать помощи?
- Может, Красный крест прилетит?
- Сейчас-то чего тебе помогать, дурак! Вот когда нас изрешетят, тогда они приедут подбирать трупы.
- Все равно надо просить помощи. Вдруг заграница нам поможет?
- Дурак! Будут они бунтовщикам помогать. Они, наоборот, царю скорее помогут!
- А все-таки, где эскадры других стран?
- Да стоят неподалеку. - Сообщил Сверлов. - Интересуются.
- Во здорово! Весь мир на нас смотрит! И за кого они?
- Ни за кого. Нейтралитет у них.
- Зачем же они тогда тут?
- Боятся, чтобы на их страны зараза не перекинулась.
- Вот пусть нам и помогают, чтобы не перекинулась!
- Дурак! Мы ж для них и есть эта самая зараза!
- Что все-таки говорят американцы?
- Требуют не допустить кровопролития. - Сказал Сверлов.
- Значит, за нас все-таки?
- Дурак! Станут они соваться, если стрельба начнется!
- А вдруг станут? А? Скажи, товарищ Андрей!
- Не станут, товарищи. Вот если бы у них что украли, то другое дело. А так ни за что не станут.
Все замолкли.
- Сдаваться надо. - Сказал кто-то.
- Ты что? Предатель!
- Тихо! Тихо!
Все опять замолкли. И вновь прозвучало:
- Надо сдаваться!
- Ну и сдавайся сам! А мы останемся. Здесь мы люди! На нас весь мир смотрит. А там ты будешь червь навозный. Не думаешь же ты, что тебя снова на корабль посадят. Сгниешь в тюрьме, как собака!
- А ты здесь сгниешь! Какая разница!
Спорили долго и горячо. Когда все выдохлись, Сверлов поднял руку и сказал:
- Я знаю, что делать!
- Да ну? Шутишь, товарищ Андрюха?
Установилась полнейшая тишина. Сверлов медленно, выговаривая каждый звук, сказал:
- "Потемкин"! Полетит! На Марс!!
Все были огорошены неожиданным предложением. Но тут же поднялся невообразимый гвалт.
- Да кто нас там ждет! Да кто нас туда пустит!
- Дурак! Там же американская колония!
- О! Здорово! И их тоже захватим!
- Дурак! Они тебя так захватят! Это тебе не русские. Их только тронь! Они мигом тебя в порошок сотрут.
- Да там всего-то человек десять на Марсе. А нас больше сотни!
- Дурак! Да хоть бы там никого не было. Ихние роботы разнесут нашу сотню в пух и прах!
- Верно! Американцы не допустят, чтобы мы полетели к Марсу. Они по пути нас догонят и разделают как баранов!
Сверлов поднял руку и сказал:
- Никого мы захватывать не будем. Полетим в гости!
- Ха-ха-ха! К теще на блины! Нужны им такие гости!
- А мы никого извещать не будем. Нагрянем без приглашения.
- Ну, конечно! Ты же не в своей хилой деревне, а в космосе. Здесь все как на ладони! А? Говори, Андрей!
- Верно! Скрытно подойти не удастся. Но мы хотя бы на время затаимся. А там уж нас не догонят.
- А чем Марс лучше Луны?
- Сам Марс, может, и не лучше. Но туда не долетят корабли царской эскадры. Мы обретем свободу!
- "Потемкин" тоже не долетит. Он не предназначен для межпланетных рейсов.
- Долетит! Долетит! - Заспорили другие.
- Тихо! - Крикнул Сверлов. - "Потемкин" долетит. Должен долететь. А кто сомневается, может оставаться здесь. Никого заставлять не будем. Тем, кто останется, дадим "Венеру". Все равно до Марса она не потянет. Но мы заберем все продовольствие, некоторые приборы, а вас свяжем, чтобы натуральнее было. Скажете, что заставляли вас. Как мы взлетим, будете SOS подавать, погромче так, всю эскадру будете звать на помощь. А мы попытаемся прошмыгнуть. Ну! Кто на Марс, ко мне!
Большинство оказалось за Сверлова. В том числе все бывшие каторжники.
Алексея на собрании не было. Сверлов лично пришел его уговаривать. Но тот отказался, и Андрей не стал распинаться.
- Что же ты, Андрюха! - Сказал Журкин. - Ведь у нас ни одного настоящего специалиста не останется.
- Не годится он для такого дела. Уж слишком ручки у него чистые. Ничего! Будем готовить свои кадры.
Трое суток шла интенсивная подготовка к полету. Сырцов и Сверлов четко расписали роли каждого. Все орудия обеспечили расчетами. Но стрелять настрого запретили.
- Если хоть раз пальнем, - сказал Андрей, - это для всех нас верная смерть! Стрелять будем только в самом крайнем случае, по моему приказу! Мы, конечно, будем вас контролировать с пульта. Но за всем не уследишь. Помните: одно неверное движение, и никто не узнает, где могилка твоя!
Но особенно крепко Сверлов насел на Колымагина:
- Вот тебе Алексей, и вытряси из него все, что он знает. На тебя вся надежда, Шурик!
Александр Степанович схватывал все мгновенно. Если бы Алексей мог говорить втрое быстрее, он и тогда бы, наверное, понимал. Когда пришло время расставания, Колымагина буквально отдирали от Алексея. Он без конца что-то спрашивал, а Алексей кричал ему вдогонку.
Настало время отлета. Сверлов с ближайшими соратниками и Сырцов с помощниками направились к главному пульту управления.
- Ну как, Щурка, сможешь поднять корабль? - Шепнул на ходу Андрей.
- Попробовать можно. - Немного помявшись, ответил великий ученый.
Все вошли в зал. Сырцов привычно сел в командирское кресло. Но Сверлов, не говоря ни слова, поднял его и посадил туда Колымагина. Сырцов и его помощники потеряли дар речи.
- Надо смелее продвигать молодые кадры. - Пояснил Сверлов.
Сырцов еще немного похлопал глазами и заорал:
- Да с этим кадром мы на тот свет улетим! Не дальше!
- М а л ч а т ь!! - В свою очередь закричал Андрей.
Но Сырцов не мог уже молчать:
- Ты совсем рехнулся, Андрюха! Неужели ты думаешь, что за трое суток можно освоить то, что я двадцать лет изучал!
Другие потемкинцы стали поддакивать, хотя и робко. Колымагин хотел встать, но Андрей усадил его обратно, сильно ударив по плечу, совсем не по-дружески.
Тут Журкин выхватил пистолет и стал им размахивать перед потемкинцами. Сырцов плюнул и хотел выйти. Но бывшие каторжане схватили его и усадили в кресло первого помощника. Здесь его намертво привязали ремнями, оставив свободными только руки.
Колымагин хотел сказать, что он совсем еще не готов. И что поднять корабль - это еще не значит его вести, а тем более принять бой с огромной эскадрой. Но все взоры обратились на него. И он понял, что отступать поздно. Он схватился за пульт, как утопающий за соломинку. И был недвижим. Только уши его почему-то ходили ходуном.
- Ну, спокойнее, спокойнее, Шурик! - Сказал Сверлов. - Я же рядом. Мы тебе поможем. Ну давай, трогай потихоньку!
Александр Степанович дрожащими руками стал шарить по клавишам. Помощники Сырцова наперебой стали ему подсказывать. Но Сверлов так на них глянул, что они разом замолкли и, вжавшись в кресла, стали ждать неминуемой катастрофы. К их удивлению корабль ожил и надрывно загудел.
- Ну, с Богом! - Сказал Сверлов.
"Потемкин" вдруг дернулся и пол стал крениться на бок. Сырцов заорал что-то матерное, перемежая его техническими терминами. Никто даже не понял что. Только Александр Степанович успел отделить нужное от прочей шелухи. Корабль выпрямился и оторвался от Луны.
На царской эскадре сразу засуетились. Многочисленные электронные шпионы, установленные на других кораблях, вылили в зал поток голосов.
- Чего они там волнуются?
- Кажется, требуют немедленно сдаться.
- А "Венера"?
- Взывает о помощи!
- Молодцы, ребята! Ну, давай, давай, Шура. На тебя вся надежда!
- Ну что там эскадра?
- В кольцо взяли, гады! Прямо на пути стоят.
- А "Венера"?
- Плевали они на "Венеру"! Все тут, сволочи!
- Ничего, ничего! Дуй, Шура, на них! Прямо в лоб! Хорошо бы знать, где Беловский сидит.
- А это не секрет. Он на "Святом Михаиле".
- А ну-ка, Шурик, сверни на него! Ну, что они там лопочут?
- Адмирал приказал всем не двигаться с места. Они не пропустят нас!
- Ничего, ничего! Жми прямо на "Михаила"! Чтоб лоб в лоб было! Ну что там?
- Адмирал в панике! Требует немедленно стрелять!
У Колымагина душа ушла в пятки. Вероятно, в этом он был не одинок. Стараясь казаться спокойным, Андрей как бы небрежно спросил:
- И чего же они не стреляют?
- Говорят, что поздно, заденут "Михайлу"-то!
- Верно! Замолк Беловский. А вот! Уже кричит, чтоб не стреляли! Ха-ха-ха! Беловский-то в штаны наложил, испугался гад!
В иллюминаторе быстро рос "Святой Михаил".
- Ох, и врежемся сейчас!
- Смотрите, смотрите! "Михаил" отходит! Испугался. Другим приказал не двигаться, а сам струсил!
- Все равно врежемся! Он не успеет обороты набрать! Андрюха! Врежемся сейчас! Ей-богу врежемся!
- Спокойно! Без паники! - Сказал Сверлов. - А ты немного сверни, Шура!
Александр Степанович что-то нажал и зажмурил глаза. Через пару секунд он открыл их и увидел довольного Андрея.
- Вот так, Шурка! Молодец! Адью, адмирал. Теперь пока они развернутся, мы за тысячи миль будем.
- Это для них семечки. Снарядами догонят.
- А ты поднажми, Шура! Давай, миленький! Жми на всю железку!
Всех вдавило в кресла так, что еле-еле языком ворочали.
- Ну, что там снаружи?
- За нами прут, гады!
- Что Беловский говорит?
- Стрелять приказывает! Немедленно! Ой! Сейчас нас накроют!
- Стреляй, Андрюха! Стреляй!!
- Без паники!
- Стреляй, Андрюха! А то все погибнем!
- Не стрелять! - Закричал Сверлов. - А ну, передавайте по всем волнам, чтобы не стреляли, обращайтесь ко всем странам!
- Не поможет это! Там же одно офицерье!
Но радиосигналы, взывающие о помощи, о милосердии, полетели, разнеслись по Вселенной.
- Стреляй, Андрюха! Стреляй!
- Не стрелять! Передавайте SOS! Хоть кто-нибудь услышит! Если американцы хоть слово скажут, уже великое дело будет!
- Ох, сейчас накроют! Адмирал орет не своим голосом! Всех, кричит, расстреляю!
- А что американцы?
- Молчат, гады! Но какое-то Бурунди выступило с заявлением: руки прочь от "Потемкина"!
- Где эта Бурунди?
- Да где-то в джунглях спряталась. Там негров с десяток, не больше!
- Молодцы бурундяне! Или как их там...
- О! И американцы прорезались! Просят не засорять космос отходами. У, гады! Это они про нас, когда нас разнесут! Это мы для них отходы!
- А что Беловский?
- С американцами разговаривает!
- Так это же здорово! Пусть разговаривает! Ох, и хитрые эти американцы! Чую, что мы найдем с ними общий язык. Ну, Шура! Шпарь сильнее! Все! Мы на свободе! Теперь они нас не достанут!
Так без единого выстрела "Потемкин" вырвался из окружения и взял курс на Марс.
Великий ученый А.С.Колымагин оказался совершенно не готов к каторжным работам. И если бы не поддержка политических, он давно бы отдал концы. Условия были экстремальные, а работа, можно сказать, каторжная. Администрация лагеря не раз устраивала провокации, натравливала уголовников. Дружба здесь скреплялась не шмотками, а кровью. Постепенно Колымагину стали доверять. Андрей Сверлов сразу понял, что имеет дело с исключительно образованным и талантливым человеком, и потому оберегал его. Другие этого не понимали, но свято верили Андрею. Конечно, на лесоповале таланты Колымагина были ни к чему. Но Сверлов, по-видимому, заглядывал гораздо дальше.
Из остальных наиболее фанатичными и преданными делу мировой революции были бывший матрос Мирон Журкин и недоучившийся студент Сергей Середа. Другие были более осторожными и при случае не забывали позаботиться о себе. Но люди были надежные. Еще выделялся Аркаша Битман, с которым очень часто шушукался Сверлов. Аркашу тоже берегли и даже поболее Колымагина. Сверлов, Журкин, Середа часто отдавали Битману кусок хлеба, и тот брал, ничуть не стесняясь. Сам Аркаша никому ничего не давал и все время пытался увильнуть от работы. Колымагина это очень удивляло. Не раз он высказывал свое недоумение Сверлову. Но тот только отшучивался. И только через полгода, когда Александр Степанович вошел в полное доверие к Андрею, тот раскрыл ему секрет. Аркаша оказался экстрасенсом. Через него Сверлов поддерживал связь со всем миром, был в курсе всех событий и даже руководил чем-то. Но об этом Андрей уже не распространялся. Остальные каторжане, кроме Журкина и Середы, тоже не знали секрета и чудодейственную информированность Андрея приписывали к его вполне законным талантам.
Колымагин очень обрадовался, когда ему раскрыли секрет. Но тут же он сообразил, что ему придется теперь делиться с этим лентяем Аркашкой. Впрочем, его опасения оказались напрасными. Когда однажды вслед за Сверловым он протянул и свой кусок Битману, Андрей решительно отвел его руку. Больше Колымагин не предлагал.
Александр Степанович имел немало ночных бесед со Сверловым и показал блестящие знания по марксизму и машинизму. Он все пытался понять, что же исповедует Сверлов.
- Какая разница! - Отвечал Андрей. - Мы за народ. Ловим его мысли и чаяния. Жизнь подсказывает, за что надо бороться. Ни в каких книжках этого не прочитаешь. Потому что сегодня народ страдал от одного, завтра от другого. Мало ли что еще царизм завтра отколет. Что отколет, с тем и будем бороться.
- Но ведь надо же показывать и перспективу! Вот победите вы, что тогда будет?
- Ну, до победы еще далеко. Рано еще розовые замки рисовать.
- Но также нельзя! Это ненаучный подход!
- Эх, ты, наука! Ничего-то ты не понимаешь. Были уже такие умники, которые красивые теории писали, да жизнь-то этих теорий не читает!
- По-вашему, и Машин не прав?
- Ну, естественно!..
- Ну, это вы хватили через край, товарищ Андрей. Может, у него что и не так, но ничего лучшего пока нет!
- Эх, ты, голова! Закопался в своих теориях. Да пусть она самая что ни на есть правильная. Так ведь не читает ее народ-то и делает все неправильно, все наоборот. Ты хоть сто раз скажи мужику, как правильно, а он наоборот сделает. Из духа противоречия!
- Но должен же мужик понимать, чего он хочет!
- К сожалению, он и этого не понимает. Так что тут не от теорий надо отталкиваться, а от того, что плохо. Например, увеличило правительство налог на лошадь. Мы сразу должны обещать, что отменим этот налог. Согнали власти деревню для строительства космодрома, мы должны обещать, что землю - крестьянам! А вот был бы налог на лошадь мизерным, так нас бы засмеяли, если бы мы обещали снижение налога. Вот когда у мужика отобрали землю, а мы вернули, вот это счастье. А если ему и так хорошо, то никакой теорией, никакими пряниками его не заманишь революцию делать.
- Так, может, и не нужна эта революция? Ведь Машин был против революционной борьбы.
- Да, был против. В этом как раз его недоработка! Не учел он наших специфических условий.
- А вы учли?
- Конечно. Переработали творчески! Машин тоже советовал учитывать местные условия.
- Но вы же этим извратили саму суть его идеологии.
- Не извратили, а усовершенствовали! От пассивной созерцательной теории мы перешли к революционному руководству к действию!
- Но это же ужасно!
- Ужасно? А что ты предлагаешь? А разве как мы живем, как весь народ живет, это не ужасно? Если отказаться от борьбы, нас вообще превратят в рабов. Царизм не идет ни на какие уступки. А буржуазия занимает соглашательскую позицию.
- Но, может быть, они просто не понимают?
- Не понимают? Еще как понимают. Только не то, что ты хочешь. Они понимают, как поболее народ закабалить, да как бы брюхо потуже набить. Знают они машинскую теорию. Да не хотят они по ней идти. Им выгоднее народ в страхе держать, да в нищете.
- Но ведь выгоднее было бы, если народ свободным был. Все добровольно будут работать на буржуев и на царя.
В ответ на дельное предложение Андрей залился заразительным смехом.
- Да ты и правда с Луны свалился! Да кто же в России добровольно станет спину гнуть на буржуев. Народу только дай послабление, он мигом этих буржуев в порошок сотрет, Варфоломеевскую ночь им устроит.
- Постойте! Постойте! Значит, по-вашему, у царя и выбора нет, кроме как давить на народ?
- Так в том-то и фокус! Есть, в правительстве передовые мыслители, только не пользуются они поддержкой. Свернуть на машинский путь для буржуазии равносильно самоубийству. Сама она на этот путь не свернет. Ей надо помочь. В этом наша задача!
- Ужасно! Но вы же тянете страну к катастрофе, к огромным жертвам!
- Неправда! Не мы, а царь с прислужниками тянет страну к катастрофе. А мы, наоборот, хотим эту катастрофу предотвратить и вывести Россию на тот путь, который опробован Западом!
- Но средства ваши негодные!
- Опять неувязка, наука! Мы бы рады все мирно решить, только не хотят царь и буржуи. Не у нас, а у них средства негодные. Не мы, а они не по правилам играют.
- Но нельзя же им уподобляться. Надо искать праведные пути!
- Эх, ты, праведник! Много ли пользы от твоей праведности!
- Все равно надо искать, думать и искать...
- А ты найди сначала, потом говори! Искали уж без тебя. Да только плетью обуха не перешибешь. Они на тебя пушку выставят, так ты что, с голыми руками и со своей праведностью на нее попрешь?
- Надо выражать свою озабоченность, бастовать в крайнем случае!
- Выражали уже. На том свете уже те, кто выражал. Вот теперь и некому стало выражать. И к царю на поклон ходили. Не помогли иконы против пушек-то!
- Все равно! Ваш путь неправильный! Нельзя добиться счастья насилием. История это показала! Не могут убийцы быть счастливы!
- А тебя, умник, никто не заставляет. Не хочешь быть несчастным убийцей, значит, будешь счастливым трупом! Другого не дано.
- Но решают как-то цивилизованные люди на Западе?
- Решают... - Неохотно согласился Сверлов. - Может, потому, что они еще раньше передрались, успели вовремя вынырнуть из порочного круга. Но у нас такого не может быть. Не может Россия выбраться из этой трясины. А трясина эта - насилие. Испокон веку оно тут процветало. По-другому никто уж думать не умеет. И со стороны никто помочь не может. Ведь если какая иностранная армия возьмется наводить здесь порядок, она сама насильником станет. Такую армию домой опасно пускать будет. Западные буржуи очень боятся, как бы русская бацилла на них не перекинулась. А наши русские сплотятся вдруг, с треском выгонят захватчиков и снова погрузятся в средневековое варварство.
- Нет, все равно кто-то должен принести себя в жертву, чтобы образумить народ. Может быть, это будет новый Иисус?
- Так ведь коммунисты и хотят принести себя в жертву! Я и мои товарищи решили взять на себя эту позорную миссию палачей царизма. Пусть хотя бы большинство народа счастливым станет, не обагрив себя кровью. А мы уж как-нибудь... Некоторые чокнутые даже предлагают: как только коммунисты уничтожат всех помещиков и буржуев, тут же всем коммунистам сделать коллективное самоубийство! Может, это и есть выход? Но мне лично не нравится. Ведь победить мало. Надо и дальше народ вести. А кто же его поведет, если лучшие люди покончат с собой? Нет! Я хочу остаться живым, чтобы и дальше ради народа жертвовать своим телом и своей душой!
- Ох, и опасная это игра! Ну, вы, положим, святой. А как другие? Как отличить того, кто действительно собирается жертвовать, от того, кто только кричит об этом, а на самом деле хочет стать новым диктатором? И потом люди нередко меняются. Сегодня он жертвует, а завтра решит, что хватит, пора и для себя пожить.
- Значит, мы и виноваты, если не разглядели человека! Конечно, это не просто. Кто говорит, что просто! Дело архисложное! Но ведь если не начинать, то ничего и не будет. Многие, конечно, спасуют, отколются. Как без этого! Но останутся и несгибаемые борцы! Таких немало на Руси! Честь им и хвала! Пусть они погибнут, но придут другие, которые поднимут упавшее знамя и вновь поведут народ!
Колымагин десятки раз до хрипоты спорил со Сверловым, но ничего не мог противопоставить его доводам. Всякий раз Андрей выходил победителем в споре и еще более уверенным в своей правоте. В конце концов Колымагин вынужден был со всем согласиться. Его только очень смущало, что он уже в третий раз меняет свои взгляды. Сначала он верил в бога, потом в марксизм, затем в машинизм. И наконец, Сверлов опять перевернул его взгляды. Причем, Александр Степанович ясно осознавал, что это еще не конец! Была ведь еще и машина времени, которую единодушно не признавали все: от Иисуса до Сверлова. Но Колымагин боялся говорить о машине времени, чтобы не отпугнуть от себя друзей. И только когда он узнал об удивительных способностях Аркашки, ему стало завидно, и он намекнул, что при наличии материалов мог бы создать устройство невиданной силы. Сверлов, конечно, засомневался, но просто так отмахиваться от человека было не в его правилах. И Андрей решил по возможности обеспечить товарища всем необходимым.
Сверлов не ограничивался только агитацией. В лагере он возглавил борьбу с матерыми уголовниками, которые раньше хозяйничали там с молчаливого согласия администрации.
Поначалу политические старались ограничиваться цивилизованными мерами. Но после того как двое их товарищей погибло, об упоре на гуманность пришлось забыть.
Вскоре Сверлову и его соратникам пришлось держать оборону еще с одной стороны. Недовольное нескончаемыми ЧП начальство решило, что корень неприятностей - это Сверлов с его компанией. И со стороны охраны начались беспричинные притеснения, а то и избиения заключенных.
Но политические не сдавались и, как могли противостояли бандитам, привыкшим обирать заключенных и безнаказанно издеваться над ними. Их главарь Горелый поклялся во что бы то ни стало уничтожить Сверлова. Пришлось организовать круглосуточное дежурство. Хотя попытки нападения были редки и не увенчались успехом, но выматывало само ожидание, беспрестанное напряжение. А тем временем администрация самовольно увеличивала нормы выработки, а охрана следила, чтобы никто лишний раз не присел во время работы.
После того как прямые атаки на Сверлова не увенчались успехом, Горелый решил действовать через охранников. И однажды за несущественную провинность конвоиры избили Андрея до полусмерти. Политические объявили голодовку. Но ничего хорошего она не принесла. Тут же подверглись избиениям еще несколько человек. Еду администрация даже не предлагала, радуясь случайному интересу. Зато неумолимо требовала выходов на работу. Уже через пару дней голодовку пришлось прекратить, да еще идти на поклон к начальству. Начальство милостиво согласилось кормить заключенных, но тут же потребовало, чтобы все больные немедленно вышли на работу.
Сверлов по-прежнему оставался без сознания. С трудом уговорили фельдшера, чтобы он подошел к больному. Пришлось даже заплатить. С очень недовольным видом фельдшер заглянул в невидящие глаза Андрея, брезгливо потрогал висящую как плеть руку и поставил диагноз:
- Симулянт! Работать может!
Пришлось тащить больного в лес. Там его прислонили к дереву и выполнили за него норму.
К величайшему неудовольствию Горелого и лагерного начальства через месяц Сверлов поправился. Тогда главарь уголовников стал искать подходящего человека среди окружения Сверлова. Угрозами Горелый заставил одного из каторжан подложить отраву в миску Андрея.
На следующий же день предатель был изобличен, и судьба его была предрешена. Но от этого не стало легче. Сверлов находился при смерти. Лечить его было нечем, и рассчитывать на чью-либо помощь не приходилось. Тогда Журкин неожиданно схватил Аркашу Битмана и стал требовать, чтобы тот излечил больного. Аркаша, разумеется, отказывался, поскольку никогда не обнаруживал в себе талантов целителя. Однако Журкин от уговоров перешел к угрозам о пообещал вообще прикончить Аркашу, если тот не вылечит Сверлова.
- Но я не умею! Понимаешь? - Отбивался уговариваемый. - Почему ты пристал ко мне? С таким же успехом ты мог бы цепляться к любому другому и даже к телеграфному столбу.
- Умеешь! Я чувствую. Вот как надо. - И Журкин поводил руками над неподвижным телом.
Аркаша засмеялся:
- А если знаешь, то и делай сам!
- Тьфу ты! От меня проку что от козла молока, а от тебя будет.
Битман для вида покрутил руками.
- Ну? - Вопрошали окружающие.
- А все! - Подвел итог Аркаша.
- Тьфу ты! Тут, можно сказать, дело мировой революции решается, а ты лишний раз пальцем пошевелить боишься!
- Я не боюсь. Да что толку-то?
- Да ты напрягись, болван, напрягись!
Аркаша надул щеки и лениво поводил одной рукой.
- Ах, ты, мерзавец! - Взревел Журкин. - Если ты сейчас не напряжешься, я тебя уложу вместе с товарищем Сверловым. Если он умрет, ты будешь сопровождать его на небеса!
И Журкин для убедительности ткнул товарища кулаком в живот. Товарищ согнулся пополам и некоторое время стоял, выпучив глаза и не дыша. Потом Аркаша пришел в себя и сказал:
- Ладно, уговорил. Но если что, то пеняйте на себя.
Экстрасенс очистил место на полу рядом с лежащим Сверловым, не спеша капитально уселся и принял зверское выражение лица. Все вокруг притихли, затаили дыхание.
Аркаша начал властно водить рукой и чуть-чуть покачиваться. Незаметно для себя все сидящие и стоящие вокруг тоже стали в такт раскачиваться, завороженные немигающим взглядом и странными движениями новоявленного доктора.
Аркадий неожиданно издал звериный рык. Но никто из зрителей не среагировал. Только тело Сверлова вдруг дернулось.
- И-ы! - Завыл по-волчьи целитель.
- И-ы-ы! - Подхватили зрители.
И вдруг тело Андрея стало подниматься, оставаясь между тем в лежачем положении. Все ясно увидели, что оно висит в воздухе, ни на что не опираясь. Челюсти у наблюдающих отвисли.
- Ы-ы-ы! - Завыл экстрасенс.
И Сверлов пулей взлетел под потолок и с треском прилип к нестроганным доскам. Все обитатели барака повскакивали и онемели от ужаса.
- Все. - Сказал Аркаша, виновато улыбаясь. - Сеанс окончен.
- А как же это? - Все дружно затыкали пальцами в потолок, где по-прежнему торчал Сверлов в бессознательном состоянии.
- Все. У меня энергия кончилась. - Объяснил экстрасенс. - Вот если поесть дадите...
- Я сейчас тебе дам! - Вскочил Журкин и ударил кулаком Аркашу в лицо. Тот упал и полез под нары, придерживая рукой левый глаз.
- Достать бы не мешало. - Предложил какой-то умник, показывая на потолок. - Холодно там ему.
Двое заключенных залезли на нары, ухватились за ноги Сверлова и принялись дергать.
- Осторожнее, осторожнее! - Советовали снизу.
- Не отрывается. Прилип что-ли?.. - Кряхтели сверху.
- Живой хоть? - Спросили снизу.
- А черт его знает. - Удовлетворили их любопытство сверху.
- Стойте! - Закричал Журкин. - Вы его разорвете. Ждать будем!
Широко расставив руки, он встал на то место, куда по его мнению, должно было упасть тело. Еще несколько человек встали рядом с ним.
Прошло минут десять. Заключенные стали препираться, не зная что делать. Только Аркаша продолжал прятаться под нарами, боясь расплаты за содеянное.
Когда споры перешли в ругань, тело вдруг отлипло от потолка и очень медленно стало опускаться. Каторжане молча расступились. Они стали щупать руками под снижающимся телом, все еще не веря, что под ним нет никакой опоры.
Когда Сверлов опустился, его ощупали. Сердце билось еле-еле. Изменений к лучшему не наблюдалось.
Всю ночь Журкин напряженно думал. К утру его осенило.
- Эй, Середа! Ты как-то говорил, что твой прадед знахарем был.
Очередной кандидат в медики попытался увернуться, но Журкин настиг его двумя прыжками, схватил огромными ручищами и со злорадством начал трясти:
- Вот кто вылечит вождя русской революции!
Напрасно Середа оправдывался, что имеет к своему прадедушке не больше отношения, чем к царю-батюшке Николаю Третьему. Когда заключенных вывели в заснеженный лес, Журкин ткнул товарища носом в снег и посоветовал:
- Ты собирай целебные травы-то, собирай!
После долгого разгребания снега кандидат в целители выковырял немного мха и торфа из гнилой кочки.
- Вечером сделаешь настой. - Объяснил Журкин. - А если не поможет, я тебя убью.
Товарищ только раскрыл рот и захлопал глазами.
Вечером собранную труху заварили в помятой миске.
- Сначала попробуешь на себе. - Объяснил Журкин.
- Мы так не договаривались! - Запротестовал новоиспеченный лекарь. Но несмотря на возражения, ему насильно влили в рот часть мутной жижи. Середа страшно закашлялся. Потом долго плевался. Зрители сидели вокруг и внимательно наблюдали. Когда Середа отплевался, миску с дерьмом поднесли Сверлову и с трудом помаленьку, влили ему в рот.
Стали ждать. Вдруг тело вождя дернулось, глаза раскрылись, и голова откинулась на бок. Вокруг все медленно встали. Руки потянулись к шапкам.
- Не помогло... - Сокрушенно покачал головой Журкин.
- Кончился. - Подвел итог один из товарищей. - Прощай, друг. Прости, если неправильно тебя лечили.
Пару минут все стояли молча.
- Закройте ему глаза. - Посоветовал кто-то из задних. - А то че он на меня смотрит?
Журкин протянул руку, но не успел прикоснуться, как глаза Сверлова закрылись. Журкин одернул руку и боязливо огляделся. Но никто ничего не заметил.
- Давайте сами похороним, тайно. А то они его... как собаку...
- Верно. Прямо сейчас похороним, а то потом не дадут. И прямо здесь в бараке. Здесь и земля, наверное, не так промерзла.
Все засуетились. И вдруг раздался громкий голос:
- Не надо хоронить!
Все стали переглядываться.
- Кто сказал? - Заорал Журкин, сжимая кулаки. - Кто посмел оскорбить память нашего безвременно ушедшего дорогого товарища!
- Я сказал!
Все обернулись и увидели сидящего Сверлова.
- Братцы! Качать Середу! Качать его!
- Тихо! - Сказал Сверлов. - Почести будем воздавать после революции.
Глава 14. Восстание
Жизнь шла. Сверлов, Середа и Журкин были в курсе событий в мире. Но с остальными они обычно не делились информацией, чтобы не высветить Аркашку. И только однажды они разнесли тревожную весть: в Петербурге и Одессе восстание! Каждый день, каждый час политические передавали из уст в уста последние новости. Но в лагере ничего не менялось. Разве что охрана стала внимательнее.
- Не устоять им! Не устоять миленьким! - Все время повторял Андрей. - Не пришло еще время.
И действительно, через неделю Аркаша сообщил траурную весть: в Петербурге восставшие разбиты, начались повальные аресты и массовые казни без суда и следствия. Все заключенные ходили подавленные. А охрана веселилась и лютовала.
Вдруг через день новое сообщение: в Москве крупные волнения и беспорядки, царь бежал в Нижний Новгород. В ответ на это администрация лагеря расстреляла двоих заключенных, которые, как ей показалось, не сделали дневную норму.
- Не выйдет ничего! Ничего не выйдет! - Сокрушался Сверлов. - Силен еще царизм. Не свалить его пока.
На следующий день пришла новая весть, которая произвела сильнейшее впечатление на всех заключенных, кроме Колымагина: восстание на "Потемкине"! Товарищи быстро разъяснили Александру Степановичу, что это крупнейший в мире космический корабль. Его правильное название: "Имени темной стороны Луны". Но в народе все зовут его "Потемкиным". На нем находится самое современное оружие. Он один стоит всей остальной космической эскадры России.
Настроение Сверлова резко изменилось:
- Теперь у нас сила!
Охрана лагеря не на шутку взволновалась. Кое-кто, самые сообразительные, сразу дезертировали. На работу заключенных почти не стали выводить, держали взаперти под дулами автоматов.
Вскоре Аркаша принес еще одну очень радостную новость: команда "Потемкина" потребовала от правительства немедленно освободить всех политзаключенных и в месячный срок провести выборы в государственную Думу. Однако царь не дал никаких распоряжений, и ни в одном из лагерей администрация не выполнила ультиматум.
Тогда "Потемкин" завис над несколькими лагерями и силой освободил заключенных. Правда, под Пермью охрана успела сначала уничтожить всех каторжников. Потемкинцы жестоко расправились с палачами. Как только об этом узнала администрация лагеря, где содержался Колымагин, она сразу сбежала в полном составе. И узники обрели свободу.
Сверлов взобрался на вышку с пулеметным гнездом и произнес пламенную речь.
- Товарищи! Тов-варищи!! Мы... на свободе!! Да... Она пришла неожиданно. Но не случайно! Всей нашей жизнью мы шли к этому моменту. Но останавливаться на достигнутом нельзя, смертельно опасно. Наша свобода - это результат нашей борьбы и борьбы наших товарищей. Так не оставим же их в трудную минуту. Мы обязаны, мы просто обязаны им помочь, не жалея своих жизней!
- А где другие корабли правительства? - Спросили слушатели.
- Охраняют Нижний Новгород. Царь очень напуган. Сейчас он не станет гоняться за "Потемкиным", чтобы не лишиться последнего прикрытия.
- И куда же мы теперь?
- Каждый волен выбирать. Но наш долг, товарищи, быть рядом с товарищами! Мы нужнее всего в Москве! Там решается судьба России! Будет Москва наша, и вся Россия за нами пойдет. А отдадим Москву, нигде места нам не будет!
Когда Сверлов слез с трибуны, он подошел к Колымагину:
- Ты нужен нам, Шура! Очень нужен! Ведь все спецы у царя и буржуазии. Если мы не освоим их технику, то революция обречена на гибель.
И они, около ста человек, направились в Москву. Сначала шли пешком. Потом на поезде. Среди всеобщего беспорядка, произвола, неразберихи. Кое-где народ взял власть в свои руки. Но крупные центры оставались под контролем правительства. Их обходили стороной.
Александр Степанович получил прекрасную возможность посмотреть на Россию изнутри. Встречались богатые села и города, крепкие хозяйства, но редко. В основном господствовала ужасающая запущенность. В некоторых деревнях вообще не было никакой власти и никто не собирался эту власть брать. Все население поголовно пило и не знало даже, где и при каком правительстве живет. Но водка была ничто по сравнению с тем, что путешественники увидели в нескольких малых городках. Власть там захватили наркоманы. Все остальное население вырезали или превратили в себе подобных. Это были уже не люди, а бешеные собаки, обреченные на скорую смерть. Колымагин с друзьями прошли через десяток городов, где не было ни единого жителя, только давно разложившиеся трупы.
- Вот! Смотри, наука! - Повторял Сверлов. - Хорошо смотри! Вот как ждать милость от царя!
- Но ведь это они сами. - Робко возразил Колымагин.
- Дурак ты, Шура! - Сказал Середа. - Вот ты брось дите малое без пищи, без образования. Оно же помрет. И ты будешь смотреть и говорить, что это оно само! Народ ведь как дитя! Его учить, беречь надо. Кто сам прозрел, обязан других научить. А царь не заботится о заблудших. Оцепляет город, как чумных. И ждет, пока все передохнут.
- Но разве нельзя вылечить?
- Уж больно дорого это. Да и трудно угнаться за новой наркоманией. Она многолика. И сами наркоманы такие способы выискивают, чтобы нельзя было вылечить.
- Но как? Как это получается?
- Ты что, с Луны свалился? Это же подпольные врачи и ученые, целая мафия!
- Но... но...
- Смотри, смотри, Шура! - Повторял Сверлов, указывая на истлевшие трупы. - Хорошо смотри! Вот тебе разрешение наших споров. И вылетела эта зараза из машинских лабораторий.
- Машин не виноват. - Стал опять спорить Колымагин.
- Это уже не важно. Но зараза вылетела! И бедствие это социальное. Здесь уже никакие врачи не помогут. И без жестокой борьбы тут не обойтись. Только мы, коммунисты, можем вывести Россию на верный путь.
Когда бывшие каторжане подошли к Москве, ситуация существенно изменилась. Правительство опомнилось, перегруппировало силы и от пассивной обороны перешло в решительное наступление. Держались только Москва и Одесса. В других городах восстание пошло на убыль, и оставались только незначительные очаги сопротивления. Армада из 50 правительственных кораблей окружила "Потемкин", и он завис над Москвой, не решаясь сдвинуться с места.
- Эх! Неправильно они сделали! - Убивался Сверлов. - Надо было сразу идти на Нижний Новгород, разбить царскую армию и арестовать правительство, пока оно не опомнилось.
Проникнуть в город оказалось нелегко. Столица была окружена плотным кольцом правительственных войск. Пришлось воспользоваться канализационным коллектором. Наскоро обмывшись, Сверлов с самыми верными соратниками прибыл в штаб восстания. Остальных сразу отправили на баррикады.
На заседание Колымагина не пустили. Только Сверлова. Когда Андрей вышел, Александр Степанович сразу понял, что положение безнадежно. Андрей изо всех сил старался не подавать вида, хотя лицо его пылало и слегка дергалось. Журкин и Середа тоже все поняли.
- За мной! - Скомандовал Сверлов. И все куда-то побежали.
Пробравшись через завалы, километра через два они оказались у огромного здания.
- Академия наук! - Объяснил Андрей. - Ищи, Шура, что хочешь, но найди чем спасти революцию! Мы тебя прикроем!
Колымагин неожиданно оказался в центре внимания. Он хотел объяснить, что научные вопросы так не решаются. Сначала нужны опыты, эксперименты, проект, материальная база и, главное, спокойная обстановка, а не разрывы снарядов над ухом. Но он увидел в глазах каторжан такую надежду, что не решился разрушить ее.
Александр Степанович пробежался по коридорам, полез в подвал. Но только он начал рассматривать какой-то агрегат, как сверху закричали:
- Нас окружают! Соседние дома уже разрушены лазерным лучом!
Колымагин бросился наверх. Но Сверлов на полдороге схватил его за рукав:
- Назад, Шура! Не станут они Академию наук сжигать. Здесь много ценных приборов. Если сразу не уничтожили, то теперь не будут. А мы будем стоять насмерть!
И действительно, наступавшие палили в основном из пулеметов и немного из допотопных пушек. Защитники забаррикадировались в здании и постреливали из окон. Оружия почти не было. Кое-что подобрали по дороге, но как применять, никто не знал. Опять прибежали к Колымагину, но тот только развел руками.
- Эх ты, наука! - Покачал головой Сверлов. - А ну, ребята, тащи подручные средства. Бросай на головы жандармов все, что есть.
Сначала из окон полетели столы и стулья. Потом компьютеры.
- Ну где? Давай еще! - Кричал Журкин.
- Нет больше компьютеров. Отвечал Аркашка Битман, который крутился у кладовой. - Только японские остались.
- Нехай будут японские! - Согласился Сверлов. - Какая разница!
- Так они мелкие как горох. Никакой от них пользы!
- Так сыпь их в мешки, в рубашки!
И кули с микроэлектроникой полетели на головы нападавших.
- Все! И японские кончились! - Крикнул Аркашка.
- Неужели ничего нет?
- Есть еще советские, из музея.
- Так давай из музея!
- Уж больно тяжелы!
- Так это то, что надо! Сейчас они скажут свое слово в защиту прогресса!
- Так не поднять их!
- А ну, ребята! Все в музей! А ну! Навались разом!
И огромные шкафы отправились вслед за японским горохом. Эффект был потрясающий. Жандармы попрятались за развалинами, ожидая новых подобных подарков.
- У! Разбежались, сволочи! Вот что значит наше! Значит, и у нас умеют делать! Во здорово!
Во время короткой передышки защитники собрались на совет. Не было только Колымагина, который шарил в темном подвале. Да пятерых убило.
- Ну что там "Потемкин"? - Все обратились к Сверлову, а тот к Аркашке.
Битман немного подумал и помрачнел:
- Братцы! "Потемкин" отходит! - Поразила всех страшная весть.
- Его оттесняют от Москвы. С трех царских кораблей на Москву десант сброшен. Еще два приземлились на окраинах. Штаб восстания захвачен десантом! На Красной Пресне еще дерутся наши. Других не слышу. Ой, братцы! Сейчас пальнут!!
Вдруг потолок разорвался и что-то посыпалось сверху. Когда пыль чуть рассеялась, кто-то бросился к выходу. Несколько тел остались неподвижными.
- Экстрасенса убило! - Раздался вопль.
- За мной! - Крикнул Сверлов.
Тут снова шарахнуло. Колымагин в это время со свечкой залез в какую-то машину. Его схватили за ноги и выволокли без всяких объяснений. Это были друзья. Сверлов повел всех дальше в подвал. Потом они влезли в люк и долго брели по грязному вонючему коллектору.
Около суток они лазили неизвестно где. Несколько раз Сверлов вылезал из колодцев и осматривал поверхность. Но всякий раз он молча уводил товарищей все дальше. Наконец, ночью они выползли на поверхность. Пересчитались. Осталось 12 человек.
Вокруг были мелкие строения. Но невдалеке маячило нечто громадное и непонятное для Колымагина.
- У нас последний шанс. - Заговорил Андрей. - Надо захватить этот корабль. "Потемкин" помогал нам. Теперь наша очередь помочь ему. Конечно, шансов мало. Но если повезет, это вызовет переполох в стане врагов!
- Но как, как ты это представляешь? - Спросили из толпы. - Ведь с этого корабля могут сразу миллион человек сжечь! Мы для них все равно что комары для слона!
- Кто не хочет, может идти на все четыре. Я понимаю, что дело почти безнадежное. Поэтому я пойду один. И без оружия!
- Один?! - Тут не выдержал и Колымагин. - Как же мы без тебя, Андрюша?
- Оставайтесь здесь. Ждите моей команды. Если уж нам суждено потерпеть поражение, то умру я один. - И Сверлов решительно направился к кораблю.
Журкин потихоньку направился за ним. Еще метрах в пятидесяти потрусил Сережа Середа. Тут Колымагин понял, что настала и его очередь.
Бортовые компьютеры сразу засекли идущего Сверлова. Но офицерам было не до этого. Они праздновали победу. Рядовые молча отдыхали от учиненной ими резни. Некоторые, не раскрывая рта, усердно молились, прося у Господа простить за содеянное.
Как ни в чем не бывало, не смотря на грозное "Стой!", Сверлов
подошел к часовому и спросил, как пройти к адмиралу Беловскому.
- На нашей тачке адмиралы не ездят. - Снизошел часовой, удивленный странным видом вонючего незнакомца.
- Все равно. Проводи меня к командиру.
- Ты что! Из навоза да прямо к офицеру?
- Не любишь навоз-то? Не знаешь разве, что из него все растет?
- Как не знать! Я всю жисть в земле.
- Что ж ты бросил-то?
- Как что! Красных бить!
- А видел когда-нибудь красных?
- Не... Бог миловал.
- Я красный!
- Да ну врать-то. Ты черный. Или коричневый. Я же не слепой. Ты же свой. Наш, деревенский.
- Тогда веди меня к солдатам!
- Зачем это? Не положено!
- Тебе что дороже: буржуи чистенькие или навоз?
- Конечно, навоз. Какая от буржуев польза!
- Тогда за мной! - И Сверлов сам полез в корабль.
Он с шумом распахнул дверь в солдатский отсек и вошел.
- Вот. - Виновато сказал часовой. - Земляк, из деревни. Прямо из свинарника.
В тошнотворном запахе многие учуяли знакомые нотки.
- Кто хочет искупить свой грех перед Господом и народом? - Крикнул Андрей.
- Ты что, Иисус что ли? - Спросил кто-то.
Но многие крикнули, что хотят.
- Кто за Бога, за землю, ко мне!
- Да он же красный! - Раздался возглас.
- Красный! Красный! - Послышалось вокруг, и солдаты стали рассматривать Сверлова, с головы до ног перепачканного фекалом.
- Не... Он не красный. - Сказал кто-то.
- Но уж явно не белый. Ха-ха-ха! - Сострил солдат.
- Наш он. - Заметил другой, втягивая носом воздух.
Тут все наперебой стали спорить. Половина отошла в сторону Сверлова. Вдруг все замолчали и стали медленно поднимать оружие друг на друга. Андрей мигом влетел в образовавшийся проход и неистово закричал:
- Не стрелять!!!
Оружие медленно опустилось. Сверлов повернулся к тем, кто не поддержали его, и властно скомандовал:
- Бросай оружие!
Но никто не шевельнулся.
- В своих стрелять хотите? - Сверлов схватился за лазерный автомат у ближайшего солдата. Тот почти без сопротивления отдал оружие. Андрей с остервенением бросил автомат на пол. Тут стали бросать и другие. Захотел бросить и один из сторонников Сверлова, но Андрей вовремя остановил его:
- А вот это не надо!
Тех, кто не пожелал подчиниться, быстро разоружили. И Сверлов вывел отряд из отсека. В люке уже маячила физиономия Журкина.
- Все сюда! - Скомандовал Андрей. - Где офицеры?
Солдаты кратко обрисовали обстановку.
- Я в офицерский отсек. А ты, - обратился Сверлов к подоспевшему Журкину, - к пульту управления!
Офицеры пили. Андрей вошел без стука, как к себе домой.
- Это кто? - Промямлил молоденький офицер.
- По-моему, у нас таких нет. Как ты считаешь? - Напряг замутненные глаза другой.
- Арестовать! - Небрежно бросил Сверлов и повернулся к выходу.
Солдаты мигом связали десятка два офицеров. Кое-кто из революционных бойцов не преминул отпить из стоявших бутылок.
А Сверлов уже мчался в командирский отсек. Там он застал всех своих каторжан. Пятеро офицеров валялись на полу. Над ними стоял улыбающийся Журкин.
- Ты что, их совсем?.. - Заволновался Андрей.
- Да ну! Зачем... - Добродушно произнес Мирон.
Один из офицеров чихнул. И все засмеялись. Кроме лежащих, разумеется.
Тут вбежал испуганный солдат и закричал:
- Братцы! Нас окружают!
Все бросились к иллюминаторам.
- Откуда они узнали? - Спросил Середа.
- Не время выяснять! - Сказал Сверлов. - Задраить люки! Надо немедленно взлететь! Кто может поднять корабль?
Наступило гробовое молчание.
- Нас этому не обучали. - Влез рыжий солдатик.
- А ну, поднимите этих! - Андрей указал на пол.
- Мы не будем подчиняться предателям! - Заявил один из офицеров.
- Кто может поднять корабль? - Обратился с угрожающим видом Сверлов.
Ответа не последовало. Середа глянул в иллюминатор и заметил:
- По-моему, сейчас по нам начнут бить прямой наводкой. Решай, комиссар! Это тебе не паровоз. Одного попадания будет достаточно, чтобы мы уже никогда не взлетели.
- Тогда спрашиваю по-другому! Кто не может поднять корабль?
- Я отказываюсь! - Заявил офицер.
- Расстрелять! - Скомандовал Сверлов.
Журкин оттащил офицера на десяток шагов в угол и выстрелил ему в затылок.
- Кто еще отказывается?
Желающих не нашлось.
- Ну!
- Только не думайте, что я с вами. - Вдруг заговорил молодой офицер. - Я сделаю это только для того, чтобы остановить бессмысленное кровопролитие.
- Не ожидали такого от русского офицера. - Процедил сосед.
Остальных увели.
- Но смотри, чтоб без этого! - Журкин на всякий случай помахал пистолетом перед офицерским носом.
- Как зовут-то? - Спросил Сверлов.
- Я знаю: меня расстреляют. Но я не могу поступить иначе...
- Брось ты! Как зовут-то?
- Алексеем.
- Ну, давай Алеша! Скорее!
- Нельзя скорее. - Объяснил Алексей. - Вам же сказали, что это не паровоз.
- Но нас же подстрелят! - Не унимался Середа.
- Не бойтесь! Пока они не выяснят обстановку, стрелять не станут. Слишком дорогое удовольствие.
Корабль загудел, и тяжело оторвался от земли.
- Ура! Поехали! - Заорала разношерстная орава.
Сверлов принялся выгонять всех из командного отсека, потому что бывшие каторжане всюду совали свой нос и даже крутили разные ручки. Оставил он только Середу и Колымагина.
- Давай, Шура! Изучай короче. Чтоб сам мог вести.
Александр Степанович открыл рот, чтобы возразить, но Андрей уже отвернулся и говорил с Алексеем:
- Что там снаружи-то?
- Не уследить мне за всем. Тут как минимум трое должны быть.
- Эх, жалко, что из наших никто не умеет! Ну ты давай, давай как-нибудь, Алеша!
- Нельзя тут как-нибудь! Это вам не хлеборезка. Впрочем, можете смотреть на те экраны.
- Эй, Шурка! Брось там копаться! Сюда велено смотреть.
- Так там ничего нет. Только рожа чья-то красуется. - Ответил Колымагин.
- Это же адмирал Беловский! - Поведал офицер.
- Да ну? И что ему надо?
- А вы нажмите ту клавишу. Да не эту! Чтоб вас! Вон ту!
Откуда-то раздался громкий неприятный голос:
- Приказываю немедленно остановиться и доложить обстановку! Повторяю. Полковнику Крюкову! Немедленно остановиться и доложить обстановку.
Через минуту раздалось:
- В случае неповиновения "Венера" будет уничтожена!
- Какая еще "Венера"? - Спросил Сверлов.
- Это же наш корабль "Венера"!
- Эх, куда нас занесло! Что отвечать-то?
- Не знаю. - Сказал Алексей. - Вы теперь командир.
- Тогда дай радиограмму, что у нас радиосвязь не работает.
Тут подошел Колымагин и стал возражать:
- Как же не работает, если мы сами им сообщение передадим?
- Сгинь, нечистая сила! - Прикрикнул Андрей. - Занимайся своим делом! Я знаю, что говорю.
Алексей тоже выразил сомнение, но сообщение передал. Рожа Беловского исчезла с экрана. Минут пятнадцать было тихо.
- Подействовало! - Обрадовался Сверлов. - Сейчас главное выиграть время! А ну-ка узнай, где "Потемкин".
- "Потемкин" по-прежнему на Луне. Но он окружен.
- Вот и давай к нему дуй!
- Вы что? Нас же не подпустят. Они не позволят, чтобы мы соединились.
- Делай что тебе говорят!
И "Венера" взяла курс на Луну.
- Что там за бортом? - Обратился Сверлов к Середе.
- Да какие-то точки вокруг. Три, нет, четыре.
- Это "Святой Петр", "Гавриил" и "Вега". - Объяснил Алексей.
- На подходе еще два корабля.
- У! Сволочи! Не отпускают! Как ты думаешь, Алеша, почему они догадались, что корабль захвачен.
- Здесь полно электронных шпионов.
- Так они все видят и слышат?!
- Точно не скажу. Но скорее всего, так.
- О! Ужас! В общем, дуй скорее! Как можно скорее!
- Нельзя скорее! Это вам не лошадь. Тормозить-то как будем?
Снова раздался голос Беловского:
- "Венера", "Венера"! Приказываю немедленно сдаться. Приказываю сдаться!
- Что отвечать-то? - Спросил Алексей.
- Ничего не отвечать! У нас же связь испорчена. Минут через десять сообщишь, что мы ремонтируем связь.
- По-моему, в нас сейчас пальнут. - Сообщил Середа.
- Пугают. - Заметил Алексей.
- Ты не паникуй, Сергей. Зачем нас уничтожать? Они хотят целым корабль захватить. - Не слишком уверенно заявил Андрей.
Колымагин тем временем рассматривал приборы, но в голову ничего не лезло, так как все тело ожидало, что в любую секунду они могут взлететь на воздух, или как там это в космосе...
Луна медленно увеличивалась в размерах.
- "Венера", "Венера"! Говорит адмирал Беловский. Последнее предупреждение! В случае неподчинения через две минуты "Венера" будет уничтожена!
- У! Сволочи! Алеша! Нельзя ли по ним пальнуть разок?
- Можно. Только от меня этого не ждите.
- А ты нам скажи как. Мы сами разберемся.
- Не для этого я согласился помогать вам. Хоть убейте, не скажу!
- Ладно. Брось его. - Сказал Середа. - Ну, раз пальнем, а они пятеро ответят. Это верная смерть!
Прошла минута.
- Пора делать маневр. - Сообщил Алексей. Для захода на посадку.
- Так делай, делай...
Офицер стал судорожно дергать руками.
- Не могу! Корабль не слушается!
- Врешь, гад!
- Как вы смеете!
- Ну ладно, ладно. Попробуй еще.
- Управление заблокировано. Через пять минут мы врежемся.
- Сколько еще осталось до двух минут.
- Двадцать секунд.
Все замолкли. Но каждый в уме стал считать до двадцати. Потом Колымагин зажмурил глаза. Но ничего не произошло, если не считать, что Луна угрожающе надвигалась.
- Все ясно! Вот ихний удар. Это они заблокировали. Но как они могли?
- Я тоже не знаю. Но слышал, что есть какая-то секретная система контроля.
- Но что, что делать?!
- Если через минуту мы не сделаем маневр, то нас уже ничто не спасет.
- Тогда передавай Беловскому: сдаемся! Скорее!
Прошло с десяток томительных секунд, которые показались вечностью.
- Ура! Управление разблокировано!
- Так заворачивай, заворачивай скорее! - Сверлов весь изогнулся, как бы помогая кораблю.
"Венера" нехотя отвернула, и всем показалось, что она лишь чуть-чуть не задела лунные горы. Корабль вышел на круговую орбиту.
- Куда теперь? - Спросил Алексей.
- А где тут "Потемкин"?
- Вон там, в русской колонии.
- Ну и давай туда потихоньку.
- Но мы же сдаемся.
- А я разве против? Там и сдадимся. "Потемкину"!
Тут выступил Середа:
- Потемкинцы нас подстрелят! Надо предупредить!
Сверлов задумался.
- Нельзя! Это и на царских кораблях услышат. Тогда Беловский нас точно прикончит.
- А свои собьют, легче тебе будет?
- Если не дураки, не собьют! Кстати, с "Потемкина" ничего не слышно?
- Молчат. Как воды в рот набрали.
- О! - Обрадовался Андрей. - Значит, не дураки! В общем, дуй смело!
"Потемкин" показался в иллюминаторе.
- Ощетинился! - Крикнул Середа. - На нас целит.
- Это он так, для порядка. Сажай, Алеша, поближе к нему.
- А! С "Потемкина" сообщение: все, кто приблизится к русской колонии, будут уничтожены...
- Давай назад! - Не выдержал Середа.
- Дурак! - Крикнул Сверлов. - Это они для отвода глаз. Чтобы царские за нами не увязались!
- Ох, и влепят нам сейчас для отвода глаз.
Колымагин все время только и хлопал глазами, уцепившись обеими руками в кресло.
"Венера" пошла на посадку.
- Где царские корабли? - Спросил Сверлов.
- Отстали.
- А что адмирал?
- Неистовствует. Кричит, чтобы выходили по одному.
- Ничего. Пусть кричит. Теперь ему нас не достать! Установить связь с "Потемкиным"!
На экранах показалось сразу множество ликующих лиц.
- Ура! Здравствуйте, товарищи! Вы победили!
- Ура! - Откликнулся экипаж "Венеры".
Глава 15. На Луне
Сутки прошли спокойно. Однако вскоре встал вопрос: что делать дальше?
- Надо вернуться в Россию и разгромить царя! - Кричали наиболее горячие головы.
- Это уже было! Не смог же "Потемкин".
- Но теперь он не один. Мы с ним!
- Дурак! Наша "Венера" все равно что колбасный довесок. Ею только ворон пугать!
- Сам ты довесок! С таким кораблем в прошлую бы войну! Сразу бы победили!
- Ну и лети в прошлую! А здесь настоящая. У всех теперь такая сила. И глазом моргнуть не успеешь, как нас всех на атомы разложат.
- Тогда организуем здесь независимое государство и вступим в ООН!
- Дурак! Каждого проходимца в ООН принимать не станут. Не позволит нам царь государства создавать. Да и есть тут нечего. Все равно на поклон идти придется.
- А что там Беловский вещает?
- Требует немедленно сдаться.
- Всем? И "Потемкину"?
- Всем.
- А вот это уж дуля ему!
- Дурак! Беловский сейчас посильнее будет!
- Сам дурак! Мы сильнее! Мы!
Все стали спорить.
- Действительно. - Сказал Сверлов. - Надо выяснить, кто сильнее. Тогда и решим, что делать.
Вместе с Колымагиным и Середой Сверлов собрался на "Потемкин".
- Только подождем до вечера. Ночью безопаснее будет.
- Долго тебе ждать придется, Андрей. С недельку.
- Ты что, Шура, спятил что ли?
- Не спятил. Лунные сутки месяц длятся.
- Да что ты говоришь! А я думаю, с чего это все время светло...
Пришлось добираться днем, короткими перебежками.
- Техник Сырцов! - Представился гостям встречающий.
- Он у нас за боцмана. - Уточнил кто-то сзади.
- Из народа, но дюже грамотный. - Добавили еще.
- Да знаем, знаем. Здорово, товарищ Сырцов! А ну, показывай свое хозяйство.
Двое суток гости лазили по кораблю и все расcпрашивали. Однако боцман и его помощники весьма расплывчато объясняли назначение тех или иных устройств. Сначала Сверлов подумал, что им не доверяют, но вскоре сообразил, что хозяева сами не в курсе.
- Где же ваши офицеры? - Спросил Андрей.
- А мы их за борт выбросили. Еще в самом начале.
- Всех?!
- А что с ними цацкаться! Отказались они нам помогать. Да мы и сами горазды. Здесь ведь нет простых рядовых. Все профессиональные космонавты, у каждого своя спецификация.
Сверлов долго расспрашивал о возможностях различных видов вооружения на корабле. Наконец, он не выдержал:
- Что же вы, братцы, с такой силищей только ворон пугали? Вы ведь всех их могли перестрелять запросто!
- Да мы, товарищ Андрей, не сразу освоили. Все боялись как бы самим не подорваться. Кто же тогда будет защищать революцию?
- Эх, вы, горе-защитники! Значит, зря они вас боялись? Вы их одним видом напугали? Ладно, спасибо и на этом. А сейчас-то хоть сможете ударить?
- У нас неполный комплект специалистов. Многое только офицеры знали. Их этому годами обучали. Но и мы не сидели сложа руки. Кораблей двадцать могли бы разом уничтожить.
- А остальные тридцать?
- А остальные нас разнесут.
- Эх вы! Беловский об этом знает?
- Думаю, что нет. Иначе они давно бы нас атаковали.
- А электронные шпионы у вас есть? "Венера"-то вся напичкана.
- Думаю, что нет. Это же царская резиденция. Вот отсюда нам многое видно. А им... не...
- Хорошо, если так. В общем, весь корабль перерыть! Всю электронику проверить! Командование я беру на себя!
Сырцов не ожидал такой наглости и даже оказался не готов, чтобы возражать.
Через сутки Сверлов собрал оба экипажа на "Потемкине".
- Товарищи! Я должен сказать вам правду, какой бы тяжелой она ни была! Мы в очень тяжелом положении. Объективно царская эскадра сильнее нас!
- Неправда! Неправда! - Заорали многие. - Мы сильнее! У нас и орудий больше и суммарная мощность больше! Это же каждый знает!
- Правда. К сожалению, это правда. - Сказал Андрей. - Их много. Мы не можем уничтожить всех одним ударом.
- Но у нас тоже 12 автономных модулей. Каждый вооружен почти так же, как "Венера".
- Дураки! - Стали возражать другие. - Кто их поведет? Офицеров-то прикончили! А таких, как Сырцов, больше среди нас нет.
- Да хоть бы и я повел! - Нашелся кто-то смелый.
- Тебе только баб за угол водить. Будешь с этим модулем болтаться как дерьмо в проруби! Ха-ха-ха!
- Все равно мы сильнее! Почему они тогда до сих пор не разделались с нами?
- Да им просто жалко "Потемкина"! Хотят целеньким его захватить!
- Тихо!! - Поднял руку Сверлов. - Главная причина, что вы еще живы, в том, что они не знают истинного положения, потому и боятся. Но рано или поздно они узнают. Все равно мы не можем торчать тут вечно. Настало время принимать решение. Пусть каждый из вас выскажет свое мнение, каким бы пессимистичным и контрреволюционным оно ни было. Сейчас не время громкой фразы. Нужна правда! Потому что решается и наша судьба и судьба всей России.
Сначала кричали, что надо так ударить, чтобы знали наших. Но потом раздались и робкие голоса:
- Домой пора. Навоевались уже.
- Ну да! Ждут тебя дома! С веревкой! Ха-ха-ха!
- Царь у нас христианский. Вдруг простит?
- Ха-ха-ха! Ждала мышка от кошки, что простит!
- Братцы! Полетим к американцам или китайцам. У них перекантуемся пока? А?
- Нужен ты им. Они же нас мигом выдадут царю. У них же конвенция какая-то!
- Мы попросим у них политического убежища!
- Ха-ха-ха! Нужен ты им такой! Да это им от тебя надо просить убежище. Ты для них самый опасный враг.
- Полетим туда, где нет конвенции, на Галапагосские острова!
- Балда! Да на этих островах курице повернуться негде. Она одну лапу на один остров ставит, другую на второй.
- Ничего! Втиснемся как-нибудь между островами. Вот я помню, как генерал Купоросов сажал "Потемкин" на Памире. И мы также воткнем.
- Козел ты бородатый! Тебе только в баб втыкать. Не сможет Сырцов посадить на острова!
- Сможет! Сможет! - Закричали другие.
- Нет, не сможет! Не сможет!
Когда немного прокричались, кто-то сказал:
- Ну а что дальше, если посадит? Ну, простоим мы на этих островах на одной ножке, а дальше куда? К рыбам в гости? Уж лучше тогда здесь!
Все замолкли. Но тут же всплыло новое предложение:
- Надо ждать помощи из России! Вдруг еще прилетят, как "Венера"? Все честные люди сюда прилетят, а потом как вдарим!
- Ничего мы не дождемся. - Вступил Сверлов. - В России повсюду восстание подавлено. Кроме наших врагов, сюда никто не прилетит. Мы случайно прорвались. Вряд ли еще кому так повезет. Да и царское командование будет теперь смотреть в оба за своими кораблями.
- Неужели совсем неоткуда ждать помощи?
- Может, Красный крест прилетит?
- Сейчас-то чего тебе помогать, дурак! Вот когда нас изрешетят, тогда они приедут подбирать трупы.
- Все равно надо просить помощи. Вдруг заграница нам поможет?
- Дурак! Будут они бунтовщикам помогать. Они, наоборот, царю скорее помогут!
- А все-таки, где эскадры других стран?
- Да стоят неподалеку. - Сообщил Сверлов. - Интересуются.
- Во здорово! Весь мир на нас смотрит! И за кого они?
- Ни за кого. Нейтралитет у них.
- Зачем же они тогда тут?
- Боятся, чтобы на их страны зараза не перекинулась.
- Вот пусть нам и помогают, чтобы не перекинулась!
- Дурак! Мы ж для них и есть эта самая зараза!
- Что все-таки говорят американцы?
- Требуют не допустить кровопролития. - Сказал Сверлов.
- Значит, за нас все-таки?
- Дурак! Станут они соваться, если стрельба начнется!
- А вдруг станут? А? Скажи, товарищ Андрей!
- Не станут, товарищи. Вот если бы у них что украли, то другое дело. А так ни за что не станут.
Все замолкли.
- Сдаваться надо. - Сказал кто-то.
- Ты что? Предатель!
- Тихо! Тихо!
Все опять замолкли. И вновь прозвучало:
- Надо сдаваться!
- Ну и сдавайся сам! А мы останемся. Здесь мы люди! На нас весь мир смотрит. А там ты будешь червь навозный. Не думаешь же ты, что тебя снова на корабль посадят. Сгниешь в тюрьме, как собака!
- А ты здесь сгниешь! Какая разница!
Спорили долго и горячо. Когда все выдохлись, Сверлов поднял руку и сказал:
- Я знаю, что делать!
- Да ну? Шутишь, товарищ Андрюха?
Установилась полнейшая тишина. Сверлов медленно, выговаривая каждый звук, сказал:
- "Потемкин"! Полетит! На Марс!!
Все были огорошены неожиданным предложением. Но тут же поднялся невообразимый гвалт.
- Да кто нас там ждет! Да кто нас туда пустит!
- Дурак! Там же американская колония!
- О! Здорово! И их тоже захватим!
- Дурак! Они тебя так захватят! Это тебе не русские. Их только тронь! Они мигом тебя в порошок сотрут.
- Да там всего-то человек десять на Марсе. А нас больше сотни!
- Дурак! Да хоть бы там никого не было. Ихние роботы разнесут нашу сотню в пух и прах!
- Верно! Американцы не допустят, чтобы мы полетели к Марсу. Они по пути нас догонят и разделают как баранов!
Сверлов поднял руку и сказал:
- Никого мы захватывать не будем. Полетим в гости!
- Ха-ха-ха! К теще на блины! Нужны им такие гости!
- А мы никого извещать не будем. Нагрянем без приглашения.
- Ну, конечно! Ты же не в своей хилой деревне, а в космосе. Здесь все как на ладони! А? Говори, Андрей!
- Верно! Скрытно подойти не удастся. Но мы хотя бы на время затаимся. А там уж нас не догонят.
- А чем Марс лучше Луны?
- Сам Марс, может, и не лучше. Но туда не долетят корабли царской эскадры. Мы обретем свободу!
- "Потемкин" тоже не долетит. Он не предназначен для межпланетных рейсов.
- Долетит! Долетит! - Заспорили другие.
- Тихо! - Крикнул Сверлов. - "Потемкин" долетит. Должен долететь. А кто сомневается, может оставаться здесь. Никого заставлять не будем. Тем, кто останется, дадим "Венеру". Все равно до Марса она не потянет. Но мы заберем все продовольствие, некоторые приборы, а вас свяжем, чтобы натуральнее было. Скажете, что заставляли вас. Как мы взлетим, будете SOS подавать, погромче так, всю эскадру будете звать на помощь. А мы попытаемся прошмыгнуть. Ну! Кто на Марс, ко мне!
Большинство оказалось за Сверлова. В том числе все бывшие каторжники.
Алексея на собрании не было. Сверлов лично пришел его уговаривать. Но тот отказался, и Андрей не стал распинаться.
- Что же ты, Андрюха! - Сказал Журкин. - Ведь у нас ни одного настоящего специалиста не останется.
- Не годится он для такого дела. Уж слишком ручки у него чистые. Ничего! Будем готовить свои кадры.
Трое суток шла интенсивная подготовка к полету. Сырцов и Сверлов четко расписали роли каждого. Все орудия обеспечили расчетами. Но стрелять настрого запретили.
- Если хоть раз пальнем, - сказал Андрей, - это для всех нас верная смерть! Стрелять будем только в самом крайнем случае, по моему приказу! Мы, конечно, будем вас контролировать с пульта. Но за всем не уследишь. Помните: одно неверное движение, и никто не узнает, где могилка твоя!
Но особенно крепко Сверлов насел на Колымагина:
- Вот тебе Алексей, и вытряси из него все, что он знает. На тебя вся надежда, Шурик!
Александр Степанович схватывал все мгновенно. Если бы Алексей мог говорить втрое быстрее, он и тогда бы, наверное, понимал. Когда пришло время расставания, Колымагина буквально отдирали от Алексея. Он без конца что-то спрашивал, а Алексей кричал ему вдогонку.
Настало время отлета. Сверлов с ближайшими соратниками и Сырцов с помощниками направились к главному пульту управления.
- Ну как, Щурка, сможешь поднять корабль? - Шепнул на ходу Андрей.
- Попробовать можно. - Немного помявшись, ответил великий ученый.
Все вошли в зал. Сырцов привычно сел в командирское кресло. Но Сверлов, не говоря ни слова, поднял его и посадил туда Колымагина. Сырцов и его помощники потеряли дар речи.
- Надо смелее продвигать молодые кадры. - Пояснил Сверлов.
Сырцов еще немного похлопал глазами и заорал:
- Да с этим кадром мы на тот свет улетим! Не дальше!
- М а л ч а т ь!! - В свою очередь закричал Андрей.
Но Сырцов не мог уже молчать:
- Ты совсем рехнулся, Андрюха! Неужели ты думаешь, что за трое суток можно освоить то, что я двадцать лет изучал!
Другие потемкинцы стали поддакивать, хотя и робко. Колымагин хотел встать, но Андрей усадил его обратно, сильно ударив по плечу, совсем не по-дружески.
Тут Журкин выхватил пистолет и стал им размахивать перед потемкинцами. Сырцов плюнул и хотел выйти. Но бывшие каторжане схватили его и усадили в кресло первого помощника. Здесь его намертво привязали ремнями, оставив свободными только руки.
Колымагин хотел сказать, что он совсем еще не готов. И что поднять корабль - это еще не значит его вести, а тем более принять бой с огромной эскадрой. Но все взоры обратились на него. И он понял, что отступать поздно. Он схватился за пульт, как утопающий за соломинку. И был недвижим. Только уши его почему-то ходили ходуном.
- Ну, спокойнее, спокойнее, Шурик! - Сказал Сверлов. - Я же рядом. Мы тебе поможем. Ну давай, трогай потихоньку!
Александр Степанович дрожащими руками стал шарить по клавишам. Помощники Сырцова наперебой стали ему подсказывать. Но Сверлов так на них глянул, что они разом замолкли и, вжавшись в кресла, стали ждать неминуемой катастрофы. К их удивлению корабль ожил и надрывно загудел.
- Ну, с Богом! - Сказал Сверлов.
"Потемкин" вдруг дернулся и пол стал крениться на бок. Сырцов заорал что-то матерное, перемежая его техническими терминами. Никто даже не понял что. Только Александр Степанович успел отделить нужное от прочей шелухи. Корабль выпрямился и оторвался от Луны.
На царской эскадре сразу засуетились. Многочисленные электронные шпионы, установленные на других кораблях, вылили в зал поток голосов.
- Чего они там волнуются?
- Кажется, требуют немедленно сдаться.
- А "Венера"?
- Взывает о помощи!
- Молодцы, ребята! Ну, давай, давай, Шура. На тебя вся надежда!
- Ну что там эскадра?
- В кольцо взяли, гады! Прямо на пути стоят.
- А "Венера"?
- Плевали они на "Венеру"! Все тут, сволочи!
- Ничего, ничего! Дуй, Шура, на них! Прямо в лоб! Хорошо бы знать, где Беловский сидит.
- А это не секрет. Он на "Святом Михаиле".
- А ну-ка, Шурик, сверни на него! Ну, что они там лопочут?
- Адмирал приказал всем не двигаться с места. Они не пропустят нас!
- Ничего, ничего! Жми прямо на "Михаила"! Чтоб лоб в лоб было! Ну что там?
- Адмирал в панике! Требует немедленно стрелять!
У Колымагина душа ушла в пятки. Вероятно, в этом он был не одинок. Стараясь казаться спокойным, Андрей как бы небрежно спросил:
- И чего же они не стреляют?
- Говорят, что поздно, заденут "Михайлу"-то!
- Верно! Замолк Беловский. А вот! Уже кричит, чтоб не стреляли! Ха-ха-ха! Беловский-то в штаны наложил, испугался гад!
В иллюминаторе быстро рос "Святой Михаил".
- Ох, и врежемся сейчас!
- Смотрите, смотрите! "Михаил" отходит! Испугался. Другим приказал не двигаться, а сам струсил!
- Все равно врежемся! Он не успеет обороты набрать! Андрюха! Врежемся сейчас! Ей-богу врежемся!
- Спокойно! Без паники! - Сказал Сверлов. - А ты немного сверни, Шура!
Александр Степанович что-то нажал и зажмурил глаза. Через пару секунд он открыл их и увидел довольного Андрея.
- Вот так, Шурка! Молодец! Адью, адмирал. Теперь пока они развернутся, мы за тысячи миль будем.
- Это для них семечки. Снарядами догонят.
- А ты поднажми, Шура! Давай, миленький! Жми на всю железку!
Всех вдавило в кресла так, что еле-еле языком ворочали.
- Ну, что там снаружи?
- За нами прут, гады!
- Что Беловский говорит?
- Стрелять приказывает! Немедленно! Ой! Сейчас нас накроют!
- Стреляй, Андрюха! Стреляй!!
- Без паники!
- Стреляй, Андрюха! А то все погибнем!
- Не стрелять! - Закричал Сверлов. - А ну, передавайте по всем волнам, чтобы не стреляли, обращайтесь ко всем странам!
- Не поможет это! Там же одно офицерье!
Но радиосигналы, взывающие о помощи, о милосердии, полетели, разнеслись по Вселенной.
- Стреляй, Андрюха! Стреляй!
- Не стрелять! Передавайте SOS! Хоть кто-нибудь услышит! Если американцы хоть слово скажут, уже великое дело будет!
- Ох, сейчас накроют! Адмирал орет не своим голосом! Всех, кричит, расстреляю!
- А что американцы?
- Молчат, гады! Но какое-то Бурунди выступило с заявлением: руки прочь от "Потемкина"!
- Где эта Бурунди?
- Да где-то в джунглях спряталась. Там негров с десяток, не больше!
- Молодцы бурундяне! Или как их там...
- О! И американцы прорезались! Просят не засорять космос отходами. У, гады! Это они про нас, когда нас разнесут! Это мы для них отходы!
- А что Беловский?
- С американцами разговаривает!
- Так это же здорово! Пусть разговаривает! Ох, и хитрые эти американцы! Чую, что мы найдем с ними общий язык. Ну, Шура! Шпарь сильнее! Все! Мы на свободе! Теперь они нас не достанут!
Так без единого выстрела "Потемкин" вырвался из окружения и взял курс на Марс.
Обсуждения Путешествия Колымагина. Гл.13-15