Глава 4. Вещий сон
На этом закончился монастырский период жизни Колымагина. Он описан самим Колымагиным и подтвержден очевидцами. Если он что-то и приукрасил, то очень немногое. Впрочем, сюда же можно отнести и еще одно событие, в которое, правда, трудно поверить. Когда Александр пришел к Прасковье и заснул после ряда бессонных ночей, то ему якобы приснился сон. Сам Колымагин описал его так.
Он вышел из какого-то леса и увидел нечто странное. На открытом месте прямо в воздухе висели разные предметы и... спали люди. Без всякой опоры. Колымагина поджидал незнакомый человек, одетый тоже очень странно.
- Меня зовут Артур Абрамович. Мы вас уже ждем. Так что добро пожаловать, Александр Степанович!
- Александр Степанович? Это вы мне?
- Ну, конечно. Просто вы не привыкли еще, чтобы к вам обращались по отчеству. А у нас все вас так называют.
- Все? Но откуда меня знают?
- Как же! Вы ведь великий непризнанный изобретатель!
- Изобретатель? Непризнанный? Если непризнанный, то откуда же все знают?
- Ну, это при жизни непризнанный. А, вообще-то, самый что ни на есть признанный!
- Как при жизни? Разве я уже умер?
- Ну, это смотря с какой стороны посмотреть. - Замялся Артур Абрамович.
- Как это с какой? - Колымагин оглядел себя.
- Ну, в общем, не в этом дело! Вы будете великим изобретателем. То есть если поступите сейчас так, как надо.
- А как надо?
- Видите ли, вы сейчас на распутье, после тяжелой душевной травмы. Извините, конечно, если я вторгаюсь... Но именно такое заключение делают специалисты в диссертациях и монографиях, посвященных исследованию вашей жизни. Ну, в общем, вам не на кого опереться и некому руку подать. Никто не может подсказать вам правильный путь.
- Но откуда вы знаете? - Удивился Саша.
- Ой, не в этом дело! В общем, слушайте внимательно. Вам надо ехать учиться. Вы должны поступить в университет! Иначе вы не станете великим изобретателем.
- В университет? Да кто меня туда пустит с моим происхождением! Потом формально я вообще не имею никакого образования. Туда же не берут безграмотных. И лет мне еще мало. И бабку Прасковью я не могу бросить. Кто ей помогать будет? А? И в монастыре я кое-что обронил. Нет! Нет! И не уговаривайте. Может, когда-нибудь потом, позже. А сейчас ни-ни!
- Дорогой Александр Степанович! Вы во всем правы. Как всегда. И все-таки вам надо ехать именно сейчас!
- Интересно! Ну, а что тогда будет с монастырем? С библиотекой? А? Ну, скажите! Почему вы молчите? А?
- Все это будет уничтожено.
- Вот-вот! А бабка Прасковья! Что с ней будет без меня?
- Она умрет в нищете, и некому даже будет ее похоронить.
- Вот-вот! Но... позвольте! Откуда вы знаете?
- О! Не в этом дело! Уважаемый, сверхуважаемый Александр Степанович! Вы должны поступить в университет!
- Но меня просто не возьмут! Неужели не ясно?
- Вы должны приложить все силы, всю хитрость, чтобы вас взяли.
- И вы думаете, я сумею?
- Сумеете! Сумеете! Если я вас уговорю, то точно поступите!
- А что, после этого университета я стану большим человеком?
- К сожалению, не станете...
- Ну, хотя бы классным специалистом?
- Я бы так не сказал. - Осторожно заметил собеседник.
- Так какого же черта! Если я такой балбес, то зачем мне занимать чужое место?
- Вы не балбес, уважаемый Александр Степанович. Просто вам не дадут стать ни ученым, ни специалистом.
- Как так не дадут?
- Вас... видите ли, выгонят с первого курса... с треском...
- Что?! - Колымагин подозрительно оглядел собеседника. - Артур Абрамович, вы, извините великодушно, в своем, так сказать, уме?
- К сожалению, в своем, дорогой Александр Степанович.
- Тогда зачем мне вообще туда поступать? И откуда вы знаете, что меня выгонят?
- Ой, не спрашивайте. Вам очень надо поступить. И за эти несколько месяцев вы получите достаточный запас знаний, толчок, можно сказать! Только в этом случае вы сможете написать свои труды.
- Какие еще труды?
- Великие! - В руке Артура Абрамовича лежала книга, на которой жирно была выведена сашина фамилия.
- А почему здесь моя фамилия? Кто это написал? Это что, мой однофамилец? И инициалы мои...
- Это вы написали! Вы! То есть напишете! Обязательно напишете!
- Но я пока не писал книг и не собираюсь!
- Соберетесь! - Назидательно сообщил провидец. - Если меня послушаете, то соберетесь!
- А посмотреть можно? - Саша протянул руку к книге.
Но собеседник отодвинулся.
- Как? Мне нельзя посмотреть свою собственную книгу?
- Извините, Александр Степанович, но это не предусмотрено программой нашей встречи! Я вообще не должен был вам ее показывать. Да вот не удержался. Думал, что так легче будет вас уговорить.
- Какой еще программой! Покажите немедленно, а то я никуда не поеду поступать.
- Не ставьте меня в безвыходное положение. Очень прошу.
- Ну что, вам жалко, что ли? Я только немного полистаю и сразу отдам. В вашем присутствии.
- Это нельзя делать! Иначе случится непоправимое!
Однако тяга к книгам брала в душе Саши верх над нормами приличия и вообще надо всем.
- Ну какая разница! Я ведь не чужое краду! Свое хочу посмотреть! Ведь мне потом легче будет писать эту книгу!
- Ой, Александр Степанович! Этого нельзя делать. Соглашайтесь скорее уехать из Козломызлова. И мы расстанемся. Хотите, на колени встану?
Саша почесал затылок.
- Ладно, не надо. Я уже и так все понял. Вы из будущего! А я сейчас сплю на печи у бабки Прасковьи. Вы мне просто снитесь. А какая разница, кому что приснилось! Может присниться и что-нибудь похуже, чем вы! Вот эти, в воздухе которые висят! Почему вы их от меня не скрываете? Что это за безобразие, кстати?
- Это жилой дом. Раньше такие строили. Вот потрогайте. Это стена.
Саша повел рукой и почувствовал что-то твердое, но невидимое.
- Это магнитное поле. Из него сделаны стены и все прочее.
- Что же вы и вещи не сделали из этого поля?
- Как не сделали! В свое время много наделали, только поначалу ими неудобно, видите ли, было пользоваться... А то, что вы видите, это старый хлам, реликвии. Их захотели сохранить хозяева на память.
- А почему все спят? Вроде день, а не ночь, у вас, по крайней мере.
- Нет, они не спят. Это тоже реликвии. Бывшие тела их владельцев. На память. Все давно уже перенесли себя в магнитное поле.
- В поле?! А вы?
- Ну, я для наглядности. Чтобы вам удобнее было.
- Интересно! Но зачем вы это рассказываете? Это разве не секретно?
- Ну, это так, затравка! Чтобы ваше воображение лучше закрутилось.
- Тогда дайте мне книгу!
- Зачем это? - Вновь упал духом собеседник.
- Чтобы закрутилось! Для затравки!
- Ну, Александр Степанович... Вы же умнейший человек. Неужели сами не понимаете?
- Не понимаю? Я как раз понял, что из-за вашей неуступчивости я останусь непризнанным! Ясно, что без достаточного образования я поначалу напишу плохо или непонятно. А так я бы сразу написал то, что надо. Зачем мне мучиться и искать понапрасну. Я сразу сделаю как надо!
- Видите ли, дорогой вы наш. За такие сочинения не признают, а... дают по шее. Чем правильнее вы будете писать, тем сильнее вас огреют. И отнюдь не лаврами.
- О боже! Значит, мои открытия не принесут мне счастья?
- Мужайтесь, Александр Степанович. Такова ваша доля!
- Моя доля? Уж не вы ли ее отмерили? А я не хочу такой доли!
- Зато благодаря вашему самопожертвованию хорошая доля достанется другим.
- Уж не вам ли? Коли вы так меня уговариваете! А я не хочу собой жертвовать! И еще неизвестно из-за чего! Из-за этой книги, что ли, которую вы скрываете? А ну-ка, дайте ее немедленно! А то я специально отрекусь от знаний и всю жизнь только и буду что выращивать морковку на своем огороде! А ну, отдайте сейчас же!
Колымагин схватился за книгу и силой вырвал ее у Артура Абрамовича.
- А пока идите, погуляйте! Когда я посмотрю, я вас кликну.
Артур Абрамович ушел чуть ли не со слезами на глазах.
- Некоторые вопросы турбулентной депрессивности причинно-следственных связей. - Прочитал название Колымагин. - Эх, как меня развезло! Ничего не понимаю. Ну-ка, что тут в середине? А! Машина времени! Я так и думал! А еще этот скрывает! Я ведь об этом и хотел подумать. Так, так... Ух ты! Какие интересные чертежики! И как ловко придумано. Ни за что бы не догадался! Хорошо пишет! Здорово! Глубоко копает! Ох, как интересно! И как это его, то есть меня, угораздило! А вот это очень важно, это надо обязательно запомнить! И вот это тоже. Разве ж может простой смертный до такого додуматься! Ох, как здорово! А это что? А, комментарий редактора. Фу, какой глупый комментарий! Бездари! Как они посмели меня поправлять! Надо сказать этому Артуру Абрамовичу. Пусть в очередном издании учтут замечания автора. Ой, как интересно! Ну, это я давно уже знаю. Это я взял у Апилакия, а это у Антиподия. Правильно! Вот и комментарии редактора! Разбираются! А это я вычитал у Полиномерия. А редактор почему-то пишет, что источник цитирования не известен. У, неучи! Ах, да! Наверное, до них не дошла библиотека из нашего монастыря. Как жаль! А здесь, что это? Балда! Это же я сам высказался. В духе древних, так сказать. А этот редактор плетет какие-то догадки! Не-е... Переиздавать надо! Срочно переиздавать. Нечего меня тут позорить! Эй, Артур... Абрамыч! Дайте перо с чернилами. Я тут исправлю! Вы же все перепутали!
Дрожа всем телом и не сказав ни слова, тот подал маленький стержень. Саша недоверчиво покрутил его.
- А чернила?
- Там все есть...
- Ишь, ты! И правда. Хорошо пишет. Надо будет тоже изобрести. А то с чернилами сколько возни! Пусть мои современники приобщаются! А то пока еще до вашего времени дождешься... В общем, так! Все комментарии выбросим как совершенно инородные и неправильные. И предисловие тоже. Я сам напишу. Это будет предисловие к 156-му изданию, причем в отличие от предыдущих - к прижизненному!! Кстати, о чем они тут писали? О, Боже! Да это моя биография! - По спине Колымагина забегали мурашки, а нижняя челюсть отвисла. - Так, так... "Не получил в детстве никакого образования... По другим сведениям получил ложно-идеалистическое образование". Я им покажу ложно-идеалистическое! Так и напишем: по моим собственным сведениям я получил... Э... как бы это назвать? Э-э... Ладно, потом... Подумать надо! Так, так... "Выгнан из университета". Ну это я уже знаю. "Работал мелким служащим в нотариальной конторе". И всего-то на всего? Так, так. "Вся жизнь прошла в полной безвестности". Однако! "Женат не был. Детей не имел". Ну к чему такая скромность? Я бы, в общем, не против. "По ложному доносу арестован в мае 1941 года... На десять лет..." - У Колымагина потемнело в глазах, но собрав всю волю он дочитал: - "Скончался в ноябре 1942 года... Могила до сих пор не найдена..." И все?!
Колымагин встал. Книга вывалилась у него из рук.
- Могила до сих пор не найдена. - Повторил он несколько раз как во сне.
Не попрощавшись с представителем будущего, который с тревогой наблюдал издалека, Саша побрел в лес. Там он упал лицом в траву.
- Могила не найдена! - Повторил он как заклинание.
К нему подошел Артур Абрамович.
- Александр Степанович! Саша! Нельзя принимать так близко к сердцу. Я же говорил, что вам лучше не смотреть. Но вы должны взять себя в руки. Запомните, что от ваших действий зависит наша судьба, судьба многих поколений.
- Хорошо! Я поступлю в университет. Чего бы это мне ни стоило. Но не ждите, что я подохну в 1942 году. Я все сделаю! Все, что возможно! И невозможное тоже! Но я перекрою свою биографию!
- Видите ли, Саша, вот это как раз и не надо!
- Ага! Вам толкать меня в университет позволительно, а мне распоряжаться своей судьбой нельзя? Я все понял, уважаемый Артур Абрамович. Вы делаете так, как хочется вам, а не мне! Вы заботитесь только о своем благополучии. А я из-за этого должен умереть неизвестно где! Ладно бы, если я хоть подвиг при этом совершил. А то так просто! Тихо ушел со сцены, чтобы другим не мешать! По ложному доносу! Интересно, кто написал этот донос? Уж не ваши ли приятели его нацарапали? Я найду этого писаку! Я сам напишу на него донос, чтобы не я, а он скончался неизвестно где! А то придумали: могила до сих пор не найдена! Вот сейчас, когда я вам нужен, вы меня нашли? А какую-то паршивую могилу, то есть не паршивую, конечно, а мою собственную, найти не можете! А вы хоть искали вообще-то? Или вам денег на памятник жалко? Все ясно! Если сам себе памятник не поставишь, то никто не поставит, никто не позаботится! Да вы просто мошенник, Артур Абрамович! Я сразу догадался! Разлеглись тут в магнитных домах. Ну, я вам устрою!
- Саша, я не хотел вас обидеть. Но и вы не правы.
- Ничего, я проверю, кто тут прав! Я всем устрою! Вы меня еще попомните! Могила у них, видите ли, не найдена! Я сам найду себе могилу! То есть я не это хотел сказать. Ну, в общем, понятно...
- Ой, берегитесь, Александр Степанович! Вы многого еще не знаете! - Тон Артура Абрамовича переменился.
- Да, не знаю! А вы и рады от меня скрыть! Все только чтобы вам удобно было! Но я узнаю! Сам узнаю! Без вашей помощи! Я сам буду себе хозяином. Никто не будет мной помыкать. Ни из прошлого, ни из будущего.
- Ой, Александр Степанович! Вы берете на себя лишнее. Мы очень уважаем вас и совсем не хотим ссориться. Но знайте, что в случае чего наша месть будет ужасна!
- А вы не можете мне ничего сделать! Ведь вас еще нет! А будете ли еще неизвестно! Я все сделаю для того, чтобы вас не было! Ха-ха-ха! А ну, сгинь, нечистая сила! Сгинь сейчас же!
Артур Абрамович в испуге отшатнулся, завыл низким голосом и стал медленно таять. Лес тоже куда-то поплыл. И все исчезло. Саша закрыл глаза, а когда открыл, то увидел только грязный потолок в старой избе.
- Уф! Однако! Бабушка, я что, спал?
- Спал, спал, милый.
- Я во сне не кричал?
- Нет, слава Богу. Спал как убитый.
- Однако! Так, так... Не забыл ли я чертежи? Надо сейчас же все зарисовать и записать. Эх, зря я поссорился с этим Абрамычем. Можно было многое еще выведать! Эх, неужели только 1942 год? Могила не найдена... Какой ужас! Но мы еще посмотрим. Я сам найду эту могилу! У, бездельники!
- Ты что там говоришь, внучек?
- Да это я про себя. Бумагу мне надо и перо. Скорее! Бумагу мне, бумагу!
Глава 5. Возвращение из университета
Колымагин долго думал, как ему свернуть с пути, предсказанного Артуром Абрамовичем. Сначала он просто решил никуда не ехать. Знаний и так было немало. Плюс еще из той ненаписанной пока книги. "Никуда не поеду, и все! Тьфу на эти пророчества! Если они не сбудутся с самого начала, то дальше и тем более. Сон это был! И все! Глупый сон! Мог сбыться да не сбылся! Вот и все! Буду жить по-своему. Как и хотел раньше! Попробую в монастырь попасть. Заберу поднос. С Феофантием надо разобраться. Залезть в неизвестное пространство. Нельзя же бросать такое перспективное дело. Ведь не каждому Феофантий присылает через 900 лет святые дары!"
Однако по мере изучения запомненных чертежей Саша все больше убеждался, что знаний ему не хватает. Совсем не хватает. Он даже сходил в местную библиотеку. Но ее убожество сразило его наповал.
Непросто было попасть и в монастырь. К тому же поднос сам по себе ничего не значил. Экспериментировать надо было у постамента в склепе, причем неизвестно сколько.
В общем, как ни сопротивлялся Колымагин, в один прекрасный день он взял и уехал учиться. "Ничего, потом отойду от этих пророчеств. Ведь нет ничего страшного в том, что я буду учиться. Я буду хорошо учиться. В общественной жизни буду участвовать. Другим помогать стану. Кто же меня выгонит? И за что? За примерное поведение, что ли? Вот отличный путь обойти пророчества! Я еще покажу этому Абрамычу!"
И с радужными надеждами Колымагин ринулся за знаниями. Но, как известно, учеба закончилась для него быстро и бесславно. Из-за сокрытия непролетарского происхождения. И из-за высказывания, которое слишком бдительные люди посчитали нелестным для товарища Сталина.
Доподлинно известно, что уже через год после отъезда Колымагин снова был в Козломызлове. Но есть свидетели, которые якобы видели его там чуть ли не на полгода раньше. Сам Колымагин ничего не рассказал об этих нескольких месяцах. А может быть, записи не сохранились. Где он был, куда ездил, неизвестно. Кое-кто считает, что Колымагин просто сидел в погребе и размышлял. Вероятно, где-то в этот период он написал свой главный труд, который, впрочем, до сих пор не удалось понять. С другой стороны, многие не верят, что в таком возрасте можно вообще что-то написать.
Итак, Колымагин вернулся. Хотя прошел всего год, но это был уже совсем другой человек. Старые знакомые его практически не узнавали. Да он и не стремился к этому. Лишь после долгого разглядывания они признавали его оттопыренные уши и прочие характерные приметы.
Жил Колымагин в доме бабки Прасковьи, которая к его приезду переселилась в лучший мир. А на этом свете ее даже некому оказалось похоронить. Лишь после хлопот неизвестной доброжелательницы власти позаботились о том, чтобы вывезти тело. Для отдания последних почестей направили местного ассенизатора, который положил тело прямо на вонючую бочку и свалил за городом в грязную лужу с зелеными лягушками.
По-видимому, Колымагин скрывал свою жизнь от посторонних взглядов. Например, его чаще видели ночью, чем днем. Хотя, возможно, это лишь нелепые слухи.
А слухи в городе гуляли вовсю. На разные лады пересказывали странную гибель отца Полукария. Некоторые заявляли, что видели Полукария, правда, во сне. Говорили, что в монастыре завелась нечистая сила, которая развлекалась пуганием его обитателей. И главное, почти все бредили какими-то сокровищами. Поводом послужило следующее. Трое красноармейцев, погнавшихся за Полукарием, скрыли подробности этого мероприятия. Но они часто встречались, шушукались между собой. Это не осталось незамеченным. Вскоре один красноармеец взял и утонул. Прямо в бане. Причем рядом мылся взвод солдат. Но они в процессе процедуры выскочили наружу, чтобы побезобразничать и поорать. А когда вернулись, то их товарищ, не пожелавший пугать прохожих, был уже готов. Другого солдата недели через две нашли застреленным прямо на посту. Причем выстрела никто не слышал. После этого третий все ходил сам не свой и кричал по ночам. Дней через десять и он исчез при странных обстоятельствах. Но перед своим исчезновением он поведал о несметных сокровищах, якобы виденных им в подземелье монастыря. Первыми дань этому слуху отдали беспризорники, поселившиеся в бывшей святой обители. После того как двое из них бесследно исчезли в лабиринте, администрация позаботилась о том, чтобы замуровать все входы в подземелье. Впрочем, скептики уверяли, что мальчишки даже не заходили в лабиринт, а тривиально сбежали, подавшись в Крым. Потом сокровищами заинтересовалась уже сама администрация колонии. После бурного собрания она полезла под землю и тоже безвозвратно потеряла там двух своих самых активных членов. Искать их пришли компетентные люди в штатском. Но они только постояли недалеко от входа, а затем опечатали все двери, ведущие в подвал, стены и даже отдельные кирпичи.
Рассказывали, что из городского населения энтузиасты одиночками и группами пытались проникнуть в подземелье. Но, насколько это известно, все такие попытки были своевременно пресечены.
Имя Колымагина обычно не связывали с монастырем и со всеми сопутствующими слухами. По-видимому, Сашу никто не видел в день захвата монастыря. Тем не менее отдельные знатоки божились, что Колымагин точно знает о сокровищах и только ждет, как бы вывезти их и удрать за границу. Это мнение даже несколько окрепло, когда Колымагин неожиданно покинул свое убежище и прямо средь бела дня заявился к воротам бывшего монастыря.
Еще издали Александр Степанович заметил вышку с часовым, а затем и колючую проволоку над оградой. "Кажется, перевоспитание идет полным ходом. Брак отсюда не ускользнет." - Подумал Колымагин.
Он долго стучался.
- Че надо? - Ответили без радости.
- Проведите меня к директору детской колонии, или кто там у вас старший.
- Гы-гы-гы! Дети-то выросли. Уже вышли на большую дорогу. В смысле, на светлый путь к коммунизму. Гы-гы-гы! А теперь здесь тюрьма! Для свернувших с правильного пути. Так что проваливайте, товарищ. По-хорошему говорю!
Колымагин не стал настаивать. Но видать, в монастырь ему уж очень хотелось попасть. С такой просьбой он не побоялся заявиться к городским властям. Власти посмотрели на него подозрительно. Но после краткого совещания и наведения справок разрешение дали, решив, однако, тщательно проследить за странным посетителем. Свой интерес Колымагин объяснил оставшимися в подземелье древними книгами. Власти, конечно, не поверили, но сделали вид, что поверили, твердо намереваясь разоблачить подозрительного элемента. Нет сомнений, что Колымагин понимал шитые белые нитками намерения властей. Но, вероятно, у него не было другого выхода.
В сопровождении трех дебильных личностей Колымагин спустился в лабиринт. Личности наотрез отказались идти без веревки, которую они затем привязали к крюку у входа. Колымагина предупредили, что в случае непредусмотренных действий с его стороны стрелять они будут без предупреждения. Александр Степанович не стал уточнять какие действия считаются непредусмотренными, но вел себя очень корректно.
Часов пять Колымагин ходил по лабиринту. Сопровождающие окружали его со всех сторон и не спускали с него глаз, а рук с курков. Когда им это надоело, они повели Колымагина к выходу, не смотря на его протесты. Александр Степанович ничего не нашел, а может, побоялся подойти к тому, что искал. По крайней мере, штатские не заметили ничего заслуживающего внимания, о чем и доложили выше в соответствующем рапорте.
Сопровождающие сдали Колымагина коменданту тюрьмы и заспешили обедать. Дело так бы и кончилось ничем, но, уже собираясь уходить, Александр Степанович запросился в сортир. Начальство милостиво согласилось удовлетворить его запрос и даже выделило человека. Проводить. Так вот по пути Колымагин стал приставать к этому красноармейцу. Он сокрушался, что потерял в лабиринте ценную вещь, подарок родной мамы, и очень просил солдатика разыскать эту вещь. Предлагал даже деньги, пиджак, все, что имеет. Солдат сделал вид, что согласился. Но пока Александр Степанович справлял естественную надобность, красноармеец сбегал к коменданту и все доложил. Когда Колымагин показался в дверях упомянутого заведения, его уже поджидали с винтовками наперевес. Без долгих объяснений гостя затолкали в кабинет коменданта. Там уже отирался недавний знакомый.
- Благодарю за революционную бдительность, рядовой Кузюкин! Объявляю вам благодарность в письменном виде! Можете идти!
- Служу мировой революции! - Рявкнул Кузюкин и ушел.
- Так что, гражданин Колымагин, вы потеряли в подвале?
- Э-э... А!.. Это... крестик!
- Золотой поди?
- Да что вы! Медный.
- А ну-ка, покажите, чем вы хотели расплачиваться! Так... Ого! И это все за какой-то крестик? Да вы, поди, и в Бога-то не верите! Это же сразу видно по вашей интеллигентной морде!
- Так память ведь! О родителях. Единоутробных.
- Врешь! Из-за этого штаны не предлагают! А ну, отвечай, зачем солдата хотел подкупить?
- Да я не хотел...
- Советую признаться немедленно!
Однако Колымагин стоял на своем.
- Ну так! - Подвел итог комендант. - Сейчас я вызову спецов, а вы посидите в камере. Они вас допросят как следует. А деньги пока сдайте!
Через несколько часов к коменданту пришел представитель властей, который быстро оценил обстановку и сказал:
- Дурак! Вы все испортили. А еще командир! Надо было сначала выведать, что он там ищет. Пусть бы солдат нашел и принес этот предмет, но не ему, а нам. Нам! Понимаете? А теперь у нас ничего нет! Не к чему прицепиться. Вы болван! И нет никаких оснований задерживать эту контрреволюционную сволочь! В общем, его отпустить! Деньги вернуть! Будем надеяться, что он предложит их еще кому-нибудь. Эх, вы! Сколько еще придется теперь его выслеживать!
- Но я, я... хотел как лучше.
Представитель властей смерил коменданта презрительным взглядом и удалился.
На следующий день власти посовещались и послали в лабиринт роту солдат с веревками, кирками и ломами, чтобы раз и навсегда покончить со слухами о сокровищах. Видно, сильные мира сего тоже оказались неравнодушными к кладу. А может, им просто нечего было делать?
Солдаты работали двое суток. Потом их отозвали. Из-за бесперспективности дальнейших поисков. И чтобы не компрометировать городские верхи, так как всюду поползли уже не слухи, а анекдоты про компетентность властей.
С анекдотами боролись и другими средствами. Двоих рассказчиков отправили в холодные края для закаливания их талантов.
Так вот, улов в лабиринте оказался более чем скромен: всего лишь старый ржавый поднос. Его не оставили там же в подземелье только для того, чтобы показать, что солдаты все-таки работали, а не играли в карты где-нибудь в уютном склепе.
Власти с кислой миной покрутили поднос и сдали его в хозяйственную часть. Там он долго валялся среди прочего хлама. Во время субботника по вывозу мусора поднос был замечен каким-то следователем, который и взял его к себе в кабинет в качестве подставки для цветов. После этого многие подследственные поражались необычной пышностью и красотой цветов на этом подносе. Следователь и сам удивлялся, так как был полным профаном в цветоводстве.
Потом этого следователя расстреляли. С новым хозяином в кабинет пришли и новые веяния. Цветы перекочевали в другие помещения, но уже без подноса, и почему-то вскоре завяли. Рассказывают, что этот поднос позже видели у входа в следственный изолятор, где арестованные соскабливали грязь с ног. Далее его судьба точно не установлена. Вроде бы его прихватили заключенные и разрезали на заточки. А может быть, его просто сдали в металлолом пионеры.
Больше Колымагина в Козломызлове не видели. Так утверждали все, кроме солдата Кузюкина, который клялся, что несколько раз видел Колымагина, и не где-нибудь, а на территории тюрьмы. Но над Кузюкиным только смеялись, потому что попасть туда просто так невозможно. То есть, вообще-то, можно, но только законным путем, а именно, совершив сначала преступление. Более того, Кузюкин рассказывал, что однажды ночью к нему на пост пришел этот самый Колымагин и спросил, как пройти к бане. Кузюкин пытался задержать его и даже выстрелил ему прямо в грудь. Но в ответ на это Колымагин только рассмеялся и посоветовал ему протереть глаза.
Позже в поведении Кузюкина стали замечать разные странности, так что его рассказам вряд ли можно доверять. Например, его несколько раз находили в подвале дрожащим от страха. На вопрос, зачем его туда принесло, он отвечал, что и сам не знает, что какая-то неведомая сила толкает его в подземелье. Кроме того, у него стало портиться зрение. Кузюкин обратился к коменданту с просьбой отправить его на лечение, так как иначе он, дескать, свихнется прямо на рабочем месте. Памятуя былые революционные заслуги Кузюкина, комендант принял живейшее участие в его судьбе. Он ходил по всем инстанциям, перечисляя заслуги Кузюкина и вверенного ему заведения в целом. В конце концов он выбил путевку к Черному морю в весьма престижный санаторий.
Правда, в последний момент комендант решил, что Кузюкин не сможет достойно представлять сплоченный коллектив специфического заведения, и поехал к Черному морю сам, посоветовав на прощание Кузюкину побольше бывать на свежем воздухе. От такой несправедливости бравый солдат через неделю повесился. Впрочем, и коменданту не удалось пройти весь курс лечения. В самый разгар безмятежного отдыха он взял и застрелился, чем изрядно попортил настроение другим отдыхающим.
После всех этих событий Колымагин счел свое дальнейшее пребывание в Козломызлове нежелательным и перебрался в соседний городок Половиновск, где и провел остаток своей недолгой жизни, работая мелким служащим в нотариальной конторе. Как свидетельствуют неопровержимые документы, Александр Степанович никуда больше не уезжал из Половиновска, даже на короткое время. Тем не менее, сам он оставил описания удивительных путешествий, которые он якобы совершил. Правда, некоторые авторитеты считают, что при определенных обстоятельствах такое сочетание возможно. Впрочем, судите сами.
Глава 6. Неудачные опыты
Первые опыты Колымагина были неудачными. И когда он потом вспоминал о них, его развесистые уши обильно краснели. Впрочем, все относительно. И то, что для Колымагина было неудачным, для других могло быть пределом мечтаний. Потому что Александр Степанович научился вычислять будущее. Конечно, это произошло не сразу, а после долгих трудов и кропотливых поисков. И результат поначалу не всегда был точен, а иногда даже и наоборот. Но постепенно его прогнозы стали все более и более сбываться.
Заглядывать сразу далеко Колымагин тоже не мог. Сначала он даже ограничивался только событиями, которые происходили в настоящем времени, но в другом месте, где Колымагина не было. Так, благодаря своему дару он раскрыл целое преступление, а именно вычислил, каким таким таинственным образом пропадают страницы из его книг. А жил Александр Степанович тогда около месяца в общежитии после переезда в Половиновск. Книги лежали в общей комнате. Ну, и как придет с работы, так смотрит, страницы нет, а то и целого десятка сразу. Колымагин прятал книги в тумбочку, под кровать, связывал покрепче в большую пачку, но ничего не помогало. От некоторых книг уж одни обложки остались. Днями и ночами Александр Степанович ломал голову над таинственными исчезновениями страниц. Собирал факты, взвешивал гипотезы, оценивал обстоятельства. Его чутье подсказывало, что еще немного, еще один фактик и он выяснит судьбу пропавших страниц. И такой фактик он нашел, даже увидел собственными глазами. В общественном туалете. Чья-то неловкая рука бросила измятую страницу мимо выгребной ямы. Колымагин сразу узнал текст, который еще можно было разобрать, и его немедленно осенило. Вся цепочка преступного похищения страниц предстала перед ним во всей полноте с начала до конца с мельчайшими подробностями.
А надо сказать, что с бумагой в ту пору было плохо. Даже обои в общежитии, оставшиеся на стенах от прежних хозяев, и те давно пошли в дело. Остались только очень мелкие клочки, непригодные для употребления. Так что Колымагин оказался в общежитии крупным держателем бумаги. Ну, естественно, рабочие, которые составляли основное население, сочли такое положение социальной несправедливостью и реквизировали часть бумаги для общественных нужд. Мирового пролетариата, разумеется. В общем, Колымагин мастерски раскрыл весь этот механизм, хотя сам он почему-то не любил вспоминать о своем успехе.
Нечего и говорить, что после описанного случая Колымагин стремился как можно скорее переселиться из общежития. И вскоре ему удалось по дешевке снять угол у одинокой бабки. Изба была старая и покосившаяся. Но старуха была еще крепка, держала корову, кур, гусей и старого козла. Так вот, у нее частенько давили кур на пролегавшей под окнами дороге. Старуха все грозилась застать того изверга и самого его телегой переехать. Ну, Колымагин сжалился и однажды утречком сообщил, что вечером очередная курица падет жертвой интенсивного дорожного движения. Чтобы сделать такой вывод, Александр Степанович проделал громадную работу. Ведь не все у него еще получалось. И вообще, не надо думать, что гениям все дается легко. Труд прежде всего, труд и труд. Итак, он сделал первое научно обоснованное предсказание. Правда, некоторые умники пытаются преуменьшить значение этого эпохального события, ссылаясь на то, что в тот день соседнюю улицу перерыли траншеей, и движение под окнами бабки Матрены резко возросло. Колымагин и сам не скрывал роль этого фактора в своих построениях. Но одно дело движение на улице, и совсем другое - дохлая курица. Из первого еще не обязано следовать второе. А Колымагин открыл эту связь. В общем, как говорят большевики, практика есть критерий истины. И к вечеру очередная курица, а точнее ее помятые останки, отправились в суп. Только Матрена почему-то не сочла даже нужным выйти за ворота, чтобы стать свидетелем происшествия и наказать изверга, переехавшего ее любимицу. Так что благодарности Александр Степанович не удостоился. Когда он ей все-таки напомнил о предсказании, то бабка его еще и обругала:
- Куда ж ты смотрел, непутевый! Если знал, что такое случится, так остановить надо было смертоубийство! Сколько бы она еще яичек принесла! А яички-то были крупные, словно яблоки! Эх, ты, голова!
Александр Степанович не стал вступать в дискуссию с малограмотной старухой и решил в следующий раз исправить свою недоработку. Недели через две он заблаговременно сообщил о готовящемся очередном покушении и вовремя вышел к месту преступления. Матрена как раз вела корову домой и по расчетам Александра Степановича непременно должна была стать свидетелем его героического поступка. Вот уже из-за угла показалась вычисленная Колымагиным телега. Только домашняя живность не торопилась и кудахтала за воротами, которые бабка поплотнее прикрыла. От греха подальше. "Курица задерживается. - деловито оценил Колымагин. - Задерживается, бестия! А! Вот, наконец, и она! Взлетела на забор. Ну, как раз ей надо под эту одинокую телегу!"
Телега и бабка с коровой уже почти поравнялись с Колымагиным. Тут курица сломя голову понеслась поперек дороги. Но Александр Степанович был наготове. Он ловким пинком поддел курицу и та оказалась в воздухе. Хлопая крыльями и нещадно кудахча, она пронеслась прямо перед носом возчика. Тот с перепугу дернулся и вскрикнул. Его волнение передалось лошади. В общем, в результате телега вильнула в сторону и задела ни в чем не повинную корову, слегка ободрав ей раздутый бок. Корова, добросовестно отработавшая целый день и тащившая в себе целое ведро отменного молока повышенной жирности, жалобно замычала от такого незаслуженного обхождения. Бабка Матрена запричитала и набросилась на мужика. А мужик набросился на Колымагина. Потом к нему присоединилась Матрена и еще несколько случайных прохожих, которые стали невольными очевидцами случившегося и никак не могли пройти мимо, не обменявшись хоть немного мнениями. Потом Колымагина принялись честить и те прохожие, которые сами ничего не видели, но из солидарности подключились к первым.
Необразованное местное население совсем не оценило гениальное колымагинское предвидение и впечатляющее вмешательство в естественный ход событий. Александр Степанович оправдывался, что спас курицу. Курица действительно была налицо. На другую сторону улицы ей уже было не надо и она важно сидела на заборе, внимательно наблюдая за кричащими внизу людьми. Но над аргументами Колымагина все дружно смеялись, так как неграмотным людям было совершенно не очевидно, что курицу кто-то должен был задавить. В общем, старуха объявила постояльцу, чтобы тот немедленно забирал свои пожитки. Александр Степанович был сильно удручен. Но вскоре успокоилась корова, а с ней и бабка Матрена, обмазавшая коровий бок каким-то снадобьем. И Колымагину милостиво разрешили остаться.
Гениальный изобретатель долго анализировал случившееся и сделал важные выводы, а именно, что его открытие может быть не только полезным, но и опасным. Дело в том, что рассчитывая естественный ход событий, он пока не мог никак рассчитать, что получится, если он сам вмешается в эти события. Позже Колымагин качественно продвинулся в этом направлении. Но, по-видимому, ему так никогда и не удалось до конца преодолеть здесь все возникающие трудности.
Неудача не сломила исследователя. Постепенно он осмелел и однажды между прочим заметил в разговоре с заведующим конторой, что давненько уже не было ревизий. А на следующий день нагрянули ревизоры и заведующего сильно взгрели. Он еле-еле их умаслил.
Заведующий подумал, что у Александра Степановича есть полезные знакомства, связи и намекнул, что не останется в долгу, если Колымагин будет предупреждать его о ревизиях. Наш ученый на дому решил выслужиться, хотя расти в маленькой конторе было собственно некуда. И в следующий раз исправно сообщил о предстоящей проверке. Однако несмотря на своевременное предупреждение, комиссия вскрыла всю тайную бухгалтерию. Причем ее вдохновитель был уверен, что без помощи своих сотрудников тут не обошлось, и стал подозревать, что именно Колымагин, желая занять его место, на него и донес. Так что выслужиться не удалось. Да и заведующего через неделю арестовали. Перед новым начальником Александр Степанович уже не захотел проявлять излишнее усердие.
Но слух о предсказании непонятным образом уже разнесся по конторе. И когда секретарша Любочка приобрела лотерейный билет, то, полушутя, спросила Колымагина, к какому выигрышу ей готовиться. Молодой ученый, смущенный неожиданным вниманием, всю ночь колдовал над бумагами и наутро радостно сообщил Любочке:
- Любочка! Вы можете спать спокойно. Готовиться вам ни к чему не надо.
Однако Любочка совсем не оценила усердия молодого человека и, скривив губки, хмыкнула:
- Фи! Какой вы недалекий, Александр Степанович! Хоть бы из приличия сказали, что я выиграю. Я и без вас знаю, что готовиться мне не к чему. Разве ж может простой советский служащий у нас что-нибудь выиграть! Да ведь не для этого люди покупают. А чтобы надеяться! Надежда на счастье! Это же почти то же, что само счастье.
Так что Колымагин попал впросак. Он зарекся еще раз связываться с женщинами, но уже через неделю снова связался и влип еще больше. А дело было так. На соседней улице располагалась контора трикотажного треста. С ее сотрудниками Александр Степанович не был знаком, но в лицо знал. В этой конторе секретарем работала некая Лена, а проще Леночка. И Колымагин заключил, что в определенный день начальник Леночки совершит по отношению к ней очень неблаговидный поступок с нежелательными последствиями. В этот день Александр Степанович специально отпросился и заявился в трестовскую контору, чтобы ненавязчиво попытаться изменить ход событий. В приемной Леночка сразу сообщила, что начальник занят и сегодня не принимает. Но Колымагин нахально уселся ждать.
- А вы по какому вопросу? - Спросила Леночка, когда присутствие Колымагина стало ей надоедать.
Александр Степанович задумался и сказал:
- По личному!
- Если по личному, то приходите в понедельник, с 15.00.
- Э-э... Я еще и по общественному.
- Общественность у нас по вторникам. Я же говорю, что зря сидите.
- Э-э.. Я по работе! По делу пришел.
Просидев еще час, Колымагин решил заговорить с Леночкой. Спросил, хорошо ли к ней относится начальник. Но Леночке не понравились эти вопросы.
- А вам-то что?
И Александр Степанович предпочел замолчать. За пять минут до конца рабочего дня начальник товарищ Струнноквартетный освободился, и Колымагин влез к нему в кабинет. Здесь он не придумал ничего лучшего, как начать проповедь о морали. Хозяин кабинета немного послушал, потом попросил Леночку проводить посетителя к выходу. Тогда Колымагин вновь стал приставать к секретарше. Видя это, товарищ Струнноквартетный предложил ее проводить, на что она охотно согласилась. Александр Степанович пошел за ними. У своего дома Леночка поблагодарила своего защитника и попрощалась. Тот уже пошел восвояси. Но тут Леночка вновь увидела растрепанного Колымагина, испугалась, смутилась и позвала своего начальника. Вдвоем, а точнее втроем, они долго бродили по городу, подходя то к дому товарища Струнноквартетного, то к Леночкиному дому. Конечно, они могли позвать милиционера и попытаться отделаться от Колымагина, но, вероятно, им и так было хорошо и им совсем не нужен был милиционер, который, освободив бы их от чокнутого преследователя, неизбежно сделал бы беспричинной их прогулку. Когда стемнело, парочка вошла в дом Струнноквартетного. Александр Степанович простоял под окнами до полуночи и, страшно недовольный собой, ушел. Он был уверен, что страшные последствия предотвратить ему не удалось. Но он ошибся. Его глупые действия повернули события в совершенно неожиданное для него русло, а именно: Леночка вскоре тоже стала Струнноквартетной и прожила счастливую жизнь.
Колымагин опять надолго потерял интерес к своим исследованиям. Но однажды он случайно вычислил, что на заводе в окрестностях Половиновска должен произойти взрыв с человеческими жертвами. Александр Степанович не мог остаться безучастным и решил во что бы то ни стало предотвратить трагедию.
Узнав, что посетитель частное лицо, директор хотел сразу его выставить и только из жалости удостоил его двухминутным объяснением:
- Взрыва у нас быть не может! Потому что не может быть никогда! Да, мы производим компонент взрывчатого вещества, но сам по себе он не более опасен, чем обыкновенный кирпич. Вот образец. Порэмит, называется. Он совершенно не горюч. Как вода. В него можно стрелять, взрывать динамитом, но сам при этом он не взорвется. Если даже представить, что вредители и шпионы принесут сюда второй компонент, чтобы смешать с нашим, то везти придется целые вагоны, дабы составить хоть мало-мальски опасную смесь. Так что можете спать спокойно. Более надежного места во всем мире не сыскать. Порэмит - это же последнее слово мировой науки. Весь мир на него переходит. Абсолютно безопасное вещество. Вот возьмите себе на память. Можете еще внизу стенды посмотреть, там подробнее расписано. А сейчас мне некогда. До свидания.
Колымагин вернулся домой ни с чем. Спорить с директором, специалистом своего дела, он не решился. Александр Степанович стал крутить подаренный образец, пытался его поджечь, травил кислотой, но ничего интересного не открыл. Раз за разом он проверял свои расчеты и убеждался, что взорваться на заводе должен как раз этот самый порэмит, совершенно безопасный и проверенный мировой практикой.
Александр Степанович вновь пришел на завод. Но здесь на него уже посмотрели как на сумасшедшего. К директору он не попал. Выслушать его согласились только пожилая вахтерша да какой-то пьяный мужик, проходивший мимо и, по-видимому, не имевший никакого отношения к заводу.
В третий раз Колымагин пришел за час до взрыва. Он ходил за забором и призывал добросовестных тружеников немедленно покинуть опасную зону. Тогда ему пообещали, что вызовут милицию.
- Вызывайте! Кого угодно вызывайте! Может быть, они меня послушают! - Кричал Колымагин. К сожалению, он не удостоился и внимания милиции.
И тут из проходной вышел директор. Завидев недавнего знакомого, он предусмотрительно обошел его стороной. Но предсказатель был начеку.
- Стойте! А как же остальные? Вы бросаете людей?
- С чего вы взяли! Никого я не бросаю. Наоборот, для них и стараюсь. Вот иду на совещание в Половиновск бороться за улучшение жилищных условий нашего трудового коллектива. К вечеру буду снова на заводе.
Все равно Колымагин стал к нему приставать. Директор ускоренным шагом засеменил прочь. Александру Степановичу ничего не оставалось, как пойти за ним, чтобы самому не погибнуть под забором пресловутого предприятия. Когда они отошли километра два, сзади рвануло. На месте завода было только белое облако, которое не спеша расползалось в стороны. Оба сразу бросились назад. Тем временем облако отошло в сторону и обнажило картину разрушений. На месте завода не было ничего. Даже гореть нечему было. Спасать тоже было некого.
- Я ж вам говорил! Не я ли вас предупреждал!
- Да не могло оно взорваться! Как вы не понимаете. - Продолжал настаивать на своем директор, осторожно ступая по бесформенным обломкам. - Ей-богу, не могло! Это же все знают! Всей мировой наукой проверено!
- Ну так как же тогда?
- Не знаю. Никто этого не мог предвидеть. Абсолютно никто! - И тут директор очень подозрительно посмотрел на Колымагина. - Позвольте! А откуда же вы знали?
Колымагин несколько сжался.
- Знал и все! Не ваше дело.
- Как это не мое! Когда самое что ни на есть мое!
- Ну, ваше, ваше. - Нехотя согласился Александр Степанович. - Но я же вас предупреждал.
- Нет, стойте! Откуда вы знали?!
- А я не хочу вам отвечать. Когда надо было, вы меня не слушали. А теперь, смотри-ка, заинтересовались! Раньше надо было интересоваться.
- Ничего, и теперь не поздно! Вы мне все равно ответите! Ах, не хотите? Хорошо, в другом месте будете отвечать!
- В другом месте вы будете отвечать! - Отпарировал горе-предсказатель. - За то, что людей погубили и завод тоже.
- Я погубил?! - Завелся директор, начиная осознавать свое незавидное будущее. - Это еще надо разобраться, кто погубил! Не я это вещество придумал. Не я завод строил. Безопасное оно! Вот и все! Это все специалисты подтвердят! Я понял, в чем тут собака зарыта! Это диверсия! Завод взорвали враги народа. И вы их знаете! А может, это вы и подбросили взрывчатку, когда тут шатались. А о взрыве предупредили специально для отвода глаз. Неплохое прикрытие!
- Какое еще прикрытие! Что вы несете!
К месту катастрофы стало приближаться местное население. Прорицатель понял, что дело принимает совсем нежелательный оборот. Бочком-бочком он стал выруливать из обломков. Но теперь уже директор поспешил за ним и ухватил его за рукав.
- Вы пойдете со мной! Там разберутся!
Но разбирательство не входило в планы великого ученого. Он вырвал руку и стал резво прыгать по обломкам. Директору, конечно, не угнаться бы за молодым человеком. Но Колымагин на беду упал, и директор навалился на него своим упитанным телом. Александр Степанович стал неистово барахтаться.
- На помощь! На помощь! - Заорал директор.
Колымагин, изловчившись, заехал кулаком в директорский глаз. Его обладатель стал протирать орган зрения и временно выпустил предполагаемого диверсанта. Предсказатель скатил с себя пузатое директорское тело, вскочил и на прощание пнул ответственное лицо прямо под зад. Директор заорал еще громче. А Колымагин бросился к лесу. Кто-то из местных погнался за ним. Александр Степанович несся как угорелый, даже не оглядываясь. К счастью, начинало темнеть и гениального прорицателя не догнали. Иначе его будущее могло оказаться непредсказуемым.
Домой к бабке Матрене Колымагин вернулся к утру, в грязи с головы до ног. Из болота, которое по неудачному стечению обстоятельств оказалось на его пути. А может, это было как раз удачное стечение? Ведь болото оказалось и на пути преследователей. В общем, кроме попорченного костюма, других неприятных последствий не было.
Этот случай многому научил Колымагина. Конечно, он понимал, что знание грядущих катастроф само по себе еще не позволяет их предотвратить, так как колесо истории, образно говоря, имеет инерцию. Но в данном случае для спасения рабочих, вроде бы, не требовалось больших усилий. Не хватило лишь одного распоряжения, одной фразы из уст директора. Но Колымагин так и не добился этой фразы. Более того, чуть сам не погиб.
Проанализировав все неудачные попытки, Александр Степанович пришел к выводу, что во всех случаях он сам действовал совершенно неправильно. И все из-за того, что расписывая чужие поступки, он никак не мог предсказать свои собственные. Становясь выше естественного течения времени, сам он оказывался как бы без опоры, как пушинка на ветру.
Но все меняется. Колымагин много работал. И ценой огромных усилий ему удалось в некоторой степени вычислять многовариантное будущее в зависимости от собственного вмешательства. Теперь, готовясь к изменению какого-либо события, он сначала проигрывал множество вариантов, глядя что из этого получится. Опыт он опять поставил на курице, только уже никого не предупреждая заранее. Определив день и хохлатку, которая должна была пасть под колесами, он рассчитал, что всего безопаснее будет запереть эту курицу в доме. Великий ученый так и сделал. И все прошло гладко. Вот только похвалить его было некому. Наоборот, старуха его опять обругала, обнаружив курицу сидящей на пуховой подушке.
Опыт удался. Колымагин был вне себя от радости. Но радость была недолгой, потому что второй опыт поверг его в глубокое уныние. Он узнал, что через пару дней молодой парень Семен, живущий неподалеку с женой и тремя детьми, пойдет к друзьям пьянствовать, где его изобьют до полусмерти. Александр Степанович разработал четкий план, как предотвратить мордобитие. Он уже собрался его выполнять, но случайно, на пределе своих возможностей вдруг увидел, как через несколько дней Семен убивает свою жену. Перебирая в страшной спешке всякие варианты своего вмешательства, Колымагин всегда выходил к одному из двух исходов: либо Семен идет на вечеринку и получает тяжкие телесные повреждения, либо он в этот вечер крупно ссорится с женой и вскоре убивает ее. Время реализации первоначального плана неумолимо истекало. Вот уже Семен вышел из дома в предвкушении культурного отдыха. А ученый все еще не нашел нужного варианта. И тогда он плюнул и оставил свои занятия. Утром он узнал, что Семена принесли домой избитым до неузнаваемости. На душе прорицателя отлегло. Семейное счастье было сохранено.
После этого Колымагин понял, что менять надо всю систему. Целый год он не вмешивался ни во что, страшно опасаясь, что какой-нибудь самый добрый, самый безобидный поступок обернется трагедией после, в то время, в которое он пока не способен заглянуть. Он поставил себе задачу перейти от краткосрочных, на несколько дней, к долгосрочным прогнозам, чтобы прослеживать результаты своего вмешательства на долгие годы вперед.
И однажды это ему удалось. Срок предвидения раздвинулся на 20 лет вперед. Прежде всего Колымагин проследил собственную судьбу. Впрочем, он знал ее и так. С огромным удовлетворением Александр Степанович выяснил, что совсем нетрудно изменить свое будущее и прожить долгую спокойную жизнь. Для этого всего-то надо было забросить свои ночные исследования, завести огородик, курочек, крыжовник. Целые сутки Колымагин больше не занимался прогнозами, сладостно ощущая, как ловко он повернул свою судьбу. Однако на следующий день это ему наскучило, и верх взяло любопытство.
"Подумаешь, один день! Я сейчас быстренько все узнаю о будущем, а потом все брошу. Ей-богу, брошу!" - Подумал изобретатель. Однако через день он подумал точно так же, и уже не мог оторваться от захватывающих картин будущего. То, что он увидел, поразило его до глубины души. И своя собственная жизнь показалась ему совершенно незначительной по сравнению с тем, что должно было произойти с миллионами других людей. К счастью, Колымагин обнаружил, что забросить эти ночные бдения не поздно будет и через год, и через два, вплоть до написания злополучной анонимки. Гениальный ученый даже увидел эту анонимку и прочитал ее. Только автора отыскать пока не удавалось. "Ничего! Еще успею! От меня он никуда не уйдет. К тому же я могу еще раньше узнать такое, что вообще переверну весь мир!" - Лелеял надежду Колымагин.
От своей собственной судьбы Александр Степанович перешел к судьбам страны. Он наблюдал впечатляющие картины и своей смелой рукой вписывал новые штрихи, то есть рассматривал варианты своего вмешательства и глядел, что получится. Однако получалось очень немного, а точнее, вообще ничего. "Все дело в том, что на историю я смотрю как на цепочку в общем-то произвольных событий. Я понимаю связи между соседними или близкими звеньями, но я не вижу, куда идет эта цепь, не вижу ее целиком. Вообще, бесконечна ли она? Или обрывается на каком-то особом звене? Да, за деревьями я не вижу леса! Говоря языком коммунистов, у меня нет материалистического взгляда на историю. Я не знаю внутренних законов этого движения. Я могу увеличить срок предвидения еще на 10, ну 20 лет. Я буду знать чуть больше звеньев, но так я не узнаю, куда ведет эта цепь. Ее надо увидеть целиком, сразу! Вряд ли это вскоре мне удастся самому. Но это может удасться другим людям, таким же гениальным, как я, но живущим в другое время, скажем лет через сто. Вот кто мне нужен! Я должен найти такого человека и поговорить с ним. Он расскажет мне о том, что будет по крайней мере еще в последующие сто лет. Может быть, он аналогично познакомит меня с еще более далекими потомками, которые, в свою очередь, расскажут о еще более отдаленном будущем. А может быть, я и сам найду того, кто видит всю цепь до конца?"
И Колымагин встретился с таким человеком. Как это у него получилось, как ему удалось не только смотреть картины будущего, а самому влезть туда, - неизвестно. Но поведанные им впечатления не безыинтересны и очень поучительны.
На этом закончился монастырский период жизни Колымагина. Он описан самим Колымагиным и подтвержден очевидцами. Если он что-то и приукрасил, то очень немногое. Впрочем, сюда же можно отнести и еще одно событие, в которое, правда, трудно поверить. Когда Александр пришел к Прасковье и заснул после ряда бессонных ночей, то ему якобы приснился сон. Сам Колымагин описал его так.
Он вышел из какого-то леса и увидел нечто странное. На открытом месте прямо в воздухе висели разные предметы и... спали люди. Без всякой опоры. Колымагина поджидал незнакомый человек, одетый тоже очень странно.
- Меня зовут Артур Абрамович. Мы вас уже ждем. Так что добро пожаловать, Александр Степанович!
- Александр Степанович? Это вы мне?
- Ну, конечно. Просто вы не привыкли еще, чтобы к вам обращались по отчеству. А у нас все вас так называют.
- Все? Но откуда меня знают?
- Как же! Вы ведь великий непризнанный изобретатель!
- Изобретатель? Непризнанный? Если непризнанный, то откуда же все знают?
- Ну, это при жизни непризнанный. А, вообще-то, самый что ни на есть признанный!
- Как при жизни? Разве я уже умер?
- Ну, это смотря с какой стороны посмотреть. - Замялся Артур Абрамович.
- Как это с какой? - Колымагин оглядел себя.
- Ну, в общем, не в этом дело! Вы будете великим изобретателем. То есть если поступите сейчас так, как надо.
- А как надо?
- Видите ли, вы сейчас на распутье, после тяжелой душевной травмы. Извините, конечно, если я вторгаюсь... Но именно такое заключение делают специалисты в диссертациях и монографиях, посвященных исследованию вашей жизни. Ну, в общем, вам не на кого опереться и некому руку подать. Никто не может подсказать вам правильный путь.
- Но откуда вы знаете? - Удивился Саша.
- Ой, не в этом дело! В общем, слушайте внимательно. Вам надо ехать учиться. Вы должны поступить в университет! Иначе вы не станете великим изобретателем.
- В университет? Да кто меня туда пустит с моим происхождением! Потом формально я вообще не имею никакого образования. Туда же не берут безграмотных. И лет мне еще мало. И бабку Прасковью я не могу бросить. Кто ей помогать будет? А? И в монастыре я кое-что обронил. Нет! Нет! И не уговаривайте. Может, когда-нибудь потом, позже. А сейчас ни-ни!
- Дорогой Александр Степанович! Вы во всем правы. Как всегда. И все-таки вам надо ехать именно сейчас!
- Интересно! Ну, а что тогда будет с монастырем? С библиотекой? А? Ну, скажите! Почему вы молчите? А?
- Все это будет уничтожено.
- Вот-вот! А бабка Прасковья! Что с ней будет без меня?
- Она умрет в нищете, и некому даже будет ее похоронить.
- Вот-вот! Но... позвольте! Откуда вы знаете?
- О! Не в этом дело! Уважаемый, сверхуважаемый Александр Степанович! Вы должны поступить в университет!
- Но меня просто не возьмут! Неужели не ясно?
- Вы должны приложить все силы, всю хитрость, чтобы вас взяли.
- И вы думаете, я сумею?
- Сумеете! Сумеете! Если я вас уговорю, то точно поступите!
- А что, после этого университета я стану большим человеком?
- К сожалению, не станете...
- Ну, хотя бы классным специалистом?
- Я бы так не сказал. - Осторожно заметил собеседник.
- Так какого же черта! Если я такой балбес, то зачем мне занимать чужое место?
- Вы не балбес, уважаемый Александр Степанович. Просто вам не дадут стать ни ученым, ни специалистом.
- Как так не дадут?
- Вас... видите ли, выгонят с первого курса... с треском...
- Что?! - Колымагин подозрительно оглядел собеседника. - Артур Абрамович, вы, извините великодушно, в своем, так сказать, уме?
- К сожалению, в своем, дорогой Александр Степанович.
- Тогда зачем мне вообще туда поступать? И откуда вы знаете, что меня выгонят?
- Ой, не спрашивайте. Вам очень надо поступить. И за эти несколько месяцев вы получите достаточный запас знаний, толчок, можно сказать! Только в этом случае вы сможете написать свои труды.
- Какие еще труды?
- Великие! - В руке Артура Абрамовича лежала книга, на которой жирно была выведена сашина фамилия.
- А почему здесь моя фамилия? Кто это написал? Это что, мой однофамилец? И инициалы мои...
- Это вы написали! Вы! То есть напишете! Обязательно напишете!
- Но я пока не писал книг и не собираюсь!
- Соберетесь! - Назидательно сообщил провидец. - Если меня послушаете, то соберетесь!
- А посмотреть можно? - Саша протянул руку к книге.
Но собеседник отодвинулся.
- Как? Мне нельзя посмотреть свою собственную книгу?
- Извините, Александр Степанович, но это не предусмотрено программой нашей встречи! Я вообще не должен был вам ее показывать. Да вот не удержался. Думал, что так легче будет вас уговорить.
- Какой еще программой! Покажите немедленно, а то я никуда не поеду поступать.
- Не ставьте меня в безвыходное положение. Очень прошу.
- Ну что, вам жалко, что ли? Я только немного полистаю и сразу отдам. В вашем присутствии.
- Это нельзя делать! Иначе случится непоправимое!
Однако тяга к книгам брала в душе Саши верх над нормами приличия и вообще надо всем.
- Ну какая разница! Я ведь не чужое краду! Свое хочу посмотреть! Ведь мне потом легче будет писать эту книгу!
- Ой, Александр Степанович! Этого нельзя делать. Соглашайтесь скорее уехать из Козломызлова. И мы расстанемся. Хотите, на колени встану?
Саша почесал затылок.
- Ладно, не надо. Я уже и так все понял. Вы из будущего! А я сейчас сплю на печи у бабки Прасковьи. Вы мне просто снитесь. А какая разница, кому что приснилось! Может присниться и что-нибудь похуже, чем вы! Вот эти, в воздухе которые висят! Почему вы их от меня не скрываете? Что это за безобразие, кстати?
- Это жилой дом. Раньше такие строили. Вот потрогайте. Это стена.
Саша повел рукой и почувствовал что-то твердое, но невидимое.
- Это магнитное поле. Из него сделаны стены и все прочее.
- Что же вы и вещи не сделали из этого поля?
- Как не сделали! В свое время много наделали, только поначалу ими неудобно, видите ли, было пользоваться... А то, что вы видите, это старый хлам, реликвии. Их захотели сохранить хозяева на память.
- А почему все спят? Вроде день, а не ночь, у вас, по крайней мере.
- Нет, они не спят. Это тоже реликвии. Бывшие тела их владельцев. На память. Все давно уже перенесли себя в магнитное поле.
- В поле?! А вы?
- Ну, я для наглядности. Чтобы вам удобнее было.
- Интересно! Но зачем вы это рассказываете? Это разве не секретно?
- Ну, это так, затравка! Чтобы ваше воображение лучше закрутилось.
- Тогда дайте мне книгу!
- Зачем это? - Вновь упал духом собеседник.
- Чтобы закрутилось! Для затравки!
- Ну, Александр Степанович... Вы же умнейший человек. Неужели сами не понимаете?
- Не понимаю? Я как раз понял, что из-за вашей неуступчивости я останусь непризнанным! Ясно, что без достаточного образования я поначалу напишу плохо или непонятно. А так я бы сразу написал то, что надо. Зачем мне мучиться и искать понапрасну. Я сразу сделаю как надо!
- Видите ли, дорогой вы наш. За такие сочинения не признают, а... дают по шее. Чем правильнее вы будете писать, тем сильнее вас огреют. И отнюдь не лаврами.
- О боже! Значит, мои открытия не принесут мне счастья?
- Мужайтесь, Александр Степанович. Такова ваша доля!
- Моя доля? Уж не вы ли ее отмерили? А я не хочу такой доли!
- Зато благодаря вашему самопожертвованию хорошая доля достанется другим.
- Уж не вам ли? Коли вы так меня уговариваете! А я не хочу собой жертвовать! И еще неизвестно из-за чего! Из-за этой книги, что ли, которую вы скрываете? А ну-ка, дайте ее немедленно! А то я специально отрекусь от знаний и всю жизнь только и буду что выращивать морковку на своем огороде! А ну, отдайте сейчас же!
Колымагин схватился за книгу и силой вырвал ее у Артура Абрамовича.
- А пока идите, погуляйте! Когда я посмотрю, я вас кликну.
Артур Абрамович ушел чуть ли не со слезами на глазах.
- Некоторые вопросы турбулентной депрессивности причинно-следственных связей. - Прочитал название Колымагин. - Эх, как меня развезло! Ничего не понимаю. Ну-ка, что тут в середине? А! Машина времени! Я так и думал! А еще этот скрывает! Я ведь об этом и хотел подумать. Так, так... Ух ты! Какие интересные чертежики! И как ловко придумано. Ни за что бы не догадался! Хорошо пишет! Здорово! Глубоко копает! Ох, как интересно! И как это его, то есть меня, угораздило! А вот это очень важно, это надо обязательно запомнить! И вот это тоже. Разве ж может простой смертный до такого додуматься! Ох, как здорово! А это что? А, комментарий редактора. Фу, какой глупый комментарий! Бездари! Как они посмели меня поправлять! Надо сказать этому Артуру Абрамовичу. Пусть в очередном издании учтут замечания автора. Ой, как интересно! Ну, это я давно уже знаю. Это я взял у Апилакия, а это у Антиподия. Правильно! Вот и комментарии редактора! Разбираются! А это я вычитал у Полиномерия. А редактор почему-то пишет, что источник цитирования не известен. У, неучи! Ах, да! Наверное, до них не дошла библиотека из нашего монастыря. Как жаль! А здесь, что это? Балда! Это же я сам высказался. В духе древних, так сказать. А этот редактор плетет какие-то догадки! Не-е... Переиздавать надо! Срочно переиздавать. Нечего меня тут позорить! Эй, Артур... Абрамыч! Дайте перо с чернилами. Я тут исправлю! Вы же все перепутали!
Дрожа всем телом и не сказав ни слова, тот подал маленький стержень. Саша недоверчиво покрутил его.
- А чернила?
- Там все есть...
- Ишь, ты! И правда. Хорошо пишет. Надо будет тоже изобрести. А то с чернилами сколько возни! Пусть мои современники приобщаются! А то пока еще до вашего времени дождешься... В общем, так! Все комментарии выбросим как совершенно инородные и неправильные. И предисловие тоже. Я сам напишу. Это будет предисловие к 156-му изданию, причем в отличие от предыдущих - к прижизненному!! Кстати, о чем они тут писали? О, Боже! Да это моя биография! - По спине Колымагина забегали мурашки, а нижняя челюсть отвисла. - Так, так... "Не получил в детстве никакого образования... По другим сведениям получил ложно-идеалистическое образование". Я им покажу ложно-идеалистическое! Так и напишем: по моим собственным сведениям я получил... Э... как бы это назвать? Э-э... Ладно, потом... Подумать надо! Так, так... "Выгнан из университета". Ну это я уже знаю. "Работал мелким служащим в нотариальной конторе". И всего-то на всего? Так, так. "Вся жизнь прошла в полной безвестности". Однако! "Женат не был. Детей не имел". Ну к чему такая скромность? Я бы, в общем, не против. "По ложному доносу арестован в мае 1941 года... На десять лет..." - У Колымагина потемнело в глазах, но собрав всю волю он дочитал: - "Скончался в ноябре 1942 года... Могила до сих пор не найдена..." И все?!
Колымагин встал. Книга вывалилась у него из рук.
- Могила до сих пор не найдена. - Повторил он несколько раз как во сне.
Не попрощавшись с представителем будущего, который с тревогой наблюдал издалека, Саша побрел в лес. Там он упал лицом в траву.
- Могила не найдена! - Повторил он как заклинание.
К нему подошел Артур Абрамович.
- Александр Степанович! Саша! Нельзя принимать так близко к сердцу. Я же говорил, что вам лучше не смотреть. Но вы должны взять себя в руки. Запомните, что от ваших действий зависит наша судьба, судьба многих поколений.
- Хорошо! Я поступлю в университет. Чего бы это мне ни стоило. Но не ждите, что я подохну в 1942 году. Я все сделаю! Все, что возможно! И невозможное тоже! Но я перекрою свою биографию!
- Видите ли, Саша, вот это как раз и не надо!
- Ага! Вам толкать меня в университет позволительно, а мне распоряжаться своей судьбой нельзя? Я все понял, уважаемый Артур Абрамович. Вы делаете так, как хочется вам, а не мне! Вы заботитесь только о своем благополучии. А я из-за этого должен умереть неизвестно где! Ладно бы, если я хоть подвиг при этом совершил. А то так просто! Тихо ушел со сцены, чтобы другим не мешать! По ложному доносу! Интересно, кто написал этот донос? Уж не ваши ли приятели его нацарапали? Я найду этого писаку! Я сам напишу на него донос, чтобы не я, а он скончался неизвестно где! А то придумали: могила до сих пор не найдена! Вот сейчас, когда я вам нужен, вы меня нашли? А какую-то паршивую могилу, то есть не паршивую, конечно, а мою собственную, найти не можете! А вы хоть искали вообще-то? Или вам денег на памятник жалко? Все ясно! Если сам себе памятник не поставишь, то никто не поставит, никто не позаботится! Да вы просто мошенник, Артур Абрамович! Я сразу догадался! Разлеглись тут в магнитных домах. Ну, я вам устрою!
- Саша, я не хотел вас обидеть. Но и вы не правы.
- Ничего, я проверю, кто тут прав! Я всем устрою! Вы меня еще попомните! Могила у них, видите ли, не найдена! Я сам найду себе могилу! То есть я не это хотел сказать. Ну, в общем, понятно...
- Ой, берегитесь, Александр Степанович! Вы многого еще не знаете! - Тон Артура Абрамовича переменился.
- Да, не знаю! А вы и рады от меня скрыть! Все только чтобы вам удобно было! Но я узнаю! Сам узнаю! Без вашей помощи! Я сам буду себе хозяином. Никто не будет мной помыкать. Ни из прошлого, ни из будущего.
- Ой, Александр Степанович! Вы берете на себя лишнее. Мы очень уважаем вас и совсем не хотим ссориться. Но знайте, что в случае чего наша месть будет ужасна!
- А вы не можете мне ничего сделать! Ведь вас еще нет! А будете ли еще неизвестно! Я все сделаю для того, чтобы вас не было! Ха-ха-ха! А ну, сгинь, нечистая сила! Сгинь сейчас же!
Артур Абрамович в испуге отшатнулся, завыл низким голосом и стал медленно таять. Лес тоже куда-то поплыл. И все исчезло. Саша закрыл глаза, а когда открыл, то увидел только грязный потолок в старой избе.
- Уф! Однако! Бабушка, я что, спал?
- Спал, спал, милый.
- Я во сне не кричал?
- Нет, слава Богу. Спал как убитый.
- Однако! Так, так... Не забыл ли я чертежи? Надо сейчас же все зарисовать и записать. Эх, зря я поссорился с этим Абрамычем. Можно было многое еще выведать! Эх, неужели только 1942 год? Могила не найдена... Какой ужас! Но мы еще посмотрим. Я сам найду эту могилу! У, бездельники!
- Ты что там говоришь, внучек?
- Да это я про себя. Бумагу мне надо и перо. Скорее! Бумагу мне, бумагу!
Глава 5. Возвращение из университета
Колымагин долго думал, как ему свернуть с пути, предсказанного Артуром Абрамовичем. Сначала он просто решил никуда не ехать. Знаний и так было немало. Плюс еще из той ненаписанной пока книги. "Никуда не поеду, и все! Тьфу на эти пророчества! Если они не сбудутся с самого начала, то дальше и тем более. Сон это был! И все! Глупый сон! Мог сбыться да не сбылся! Вот и все! Буду жить по-своему. Как и хотел раньше! Попробую в монастырь попасть. Заберу поднос. С Феофантием надо разобраться. Залезть в неизвестное пространство. Нельзя же бросать такое перспективное дело. Ведь не каждому Феофантий присылает через 900 лет святые дары!"
Однако по мере изучения запомненных чертежей Саша все больше убеждался, что знаний ему не хватает. Совсем не хватает. Он даже сходил в местную библиотеку. Но ее убожество сразило его наповал.
Непросто было попасть и в монастырь. К тому же поднос сам по себе ничего не значил. Экспериментировать надо было у постамента в склепе, причем неизвестно сколько.
В общем, как ни сопротивлялся Колымагин, в один прекрасный день он взял и уехал учиться. "Ничего, потом отойду от этих пророчеств. Ведь нет ничего страшного в том, что я буду учиться. Я буду хорошо учиться. В общественной жизни буду участвовать. Другим помогать стану. Кто же меня выгонит? И за что? За примерное поведение, что ли? Вот отличный путь обойти пророчества! Я еще покажу этому Абрамычу!"
И с радужными надеждами Колымагин ринулся за знаниями. Но, как известно, учеба закончилась для него быстро и бесславно. Из-за сокрытия непролетарского происхождения. И из-за высказывания, которое слишком бдительные люди посчитали нелестным для товарища Сталина.
Доподлинно известно, что уже через год после отъезда Колымагин снова был в Козломызлове. Но есть свидетели, которые якобы видели его там чуть ли не на полгода раньше. Сам Колымагин ничего не рассказал об этих нескольких месяцах. А может быть, записи не сохранились. Где он был, куда ездил, неизвестно. Кое-кто считает, что Колымагин просто сидел в погребе и размышлял. Вероятно, где-то в этот период он написал свой главный труд, который, впрочем, до сих пор не удалось понять. С другой стороны, многие не верят, что в таком возрасте можно вообще что-то написать.
Итак, Колымагин вернулся. Хотя прошел всего год, но это был уже совсем другой человек. Старые знакомые его практически не узнавали. Да он и не стремился к этому. Лишь после долгого разглядывания они признавали его оттопыренные уши и прочие характерные приметы.
Жил Колымагин в доме бабки Прасковьи, которая к его приезду переселилась в лучший мир. А на этом свете ее даже некому оказалось похоронить. Лишь после хлопот неизвестной доброжелательницы власти позаботились о том, чтобы вывезти тело. Для отдания последних почестей направили местного ассенизатора, который положил тело прямо на вонючую бочку и свалил за городом в грязную лужу с зелеными лягушками.
По-видимому, Колымагин скрывал свою жизнь от посторонних взглядов. Например, его чаще видели ночью, чем днем. Хотя, возможно, это лишь нелепые слухи.
А слухи в городе гуляли вовсю. На разные лады пересказывали странную гибель отца Полукария. Некоторые заявляли, что видели Полукария, правда, во сне. Говорили, что в монастыре завелась нечистая сила, которая развлекалась пуганием его обитателей. И главное, почти все бредили какими-то сокровищами. Поводом послужило следующее. Трое красноармейцев, погнавшихся за Полукарием, скрыли подробности этого мероприятия. Но они часто встречались, шушукались между собой. Это не осталось незамеченным. Вскоре один красноармеец взял и утонул. Прямо в бане. Причем рядом мылся взвод солдат. Но они в процессе процедуры выскочили наружу, чтобы побезобразничать и поорать. А когда вернулись, то их товарищ, не пожелавший пугать прохожих, был уже готов. Другого солдата недели через две нашли застреленным прямо на посту. Причем выстрела никто не слышал. После этого третий все ходил сам не свой и кричал по ночам. Дней через десять и он исчез при странных обстоятельствах. Но перед своим исчезновением он поведал о несметных сокровищах, якобы виденных им в подземелье монастыря. Первыми дань этому слуху отдали беспризорники, поселившиеся в бывшей святой обители. После того как двое из них бесследно исчезли в лабиринте, администрация позаботилась о том, чтобы замуровать все входы в подземелье. Впрочем, скептики уверяли, что мальчишки даже не заходили в лабиринт, а тривиально сбежали, подавшись в Крым. Потом сокровищами заинтересовалась уже сама администрация колонии. После бурного собрания она полезла под землю и тоже безвозвратно потеряла там двух своих самых активных членов. Искать их пришли компетентные люди в штатском. Но они только постояли недалеко от входа, а затем опечатали все двери, ведущие в подвал, стены и даже отдельные кирпичи.
Рассказывали, что из городского населения энтузиасты одиночками и группами пытались проникнуть в подземелье. Но, насколько это известно, все такие попытки были своевременно пресечены.
Имя Колымагина обычно не связывали с монастырем и со всеми сопутствующими слухами. По-видимому, Сашу никто не видел в день захвата монастыря. Тем не менее отдельные знатоки божились, что Колымагин точно знает о сокровищах и только ждет, как бы вывезти их и удрать за границу. Это мнение даже несколько окрепло, когда Колымагин неожиданно покинул свое убежище и прямо средь бела дня заявился к воротам бывшего монастыря.
Еще издали Александр Степанович заметил вышку с часовым, а затем и колючую проволоку над оградой. "Кажется, перевоспитание идет полным ходом. Брак отсюда не ускользнет." - Подумал Колымагин.
Он долго стучался.
- Че надо? - Ответили без радости.
- Проведите меня к директору детской колонии, или кто там у вас старший.
- Гы-гы-гы! Дети-то выросли. Уже вышли на большую дорогу. В смысле, на светлый путь к коммунизму. Гы-гы-гы! А теперь здесь тюрьма! Для свернувших с правильного пути. Так что проваливайте, товарищ. По-хорошему говорю!
Колымагин не стал настаивать. Но видать, в монастырь ему уж очень хотелось попасть. С такой просьбой он не побоялся заявиться к городским властям. Власти посмотрели на него подозрительно. Но после краткого совещания и наведения справок разрешение дали, решив, однако, тщательно проследить за странным посетителем. Свой интерес Колымагин объяснил оставшимися в подземелье древними книгами. Власти, конечно, не поверили, но сделали вид, что поверили, твердо намереваясь разоблачить подозрительного элемента. Нет сомнений, что Колымагин понимал шитые белые нитками намерения властей. Но, вероятно, у него не было другого выхода.
В сопровождении трех дебильных личностей Колымагин спустился в лабиринт. Личности наотрез отказались идти без веревки, которую они затем привязали к крюку у входа. Колымагина предупредили, что в случае непредусмотренных действий с его стороны стрелять они будут без предупреждения. Александр Степанович не стал уточнять какие действия считаются непредусмотренными, но вел себя очень корректно.
Часов пять Колымагин ходил по лабиринту. Сопровождающие окружали его со всех сторон и не спускали с него глаз, а рук с курков. Когда им это надоело, они повели Колымагина к выходу, не смотря на его протесты. Александр Степанович ничего не нашел, а может, побоялся подойти к тому, что искал. По крайней мере, штатские не заметили ничего заслуживающего внимания, о чем и доложили выше в соответствующем рапорте.
Сопровождающие сдали Колымагина коменданту тюрьмы и заспешили обедать. Дело так бы и кончилось ничем, но, уже собираясь уходить, Александр Степанович запросился в сортир. Начальство милостиво согласилось удовлетворить его запрос и даже выделило человека. Проводить. Так вот по пути Колымагин стал приставать к этому красноармейцу. Он сокрушался, что потерял в лабиринте ценную вещь, подарок родной мамы, и очень просил солдатика разыскать эту вещь. Предлагал даже деньги, пиджак, все, что имеет. Солдат сделал вид, что согласился. Но пока Александр Степанович справлял естественную надобность, красноармеец сбегал к коменданту и все доложил. Когда Колымагин показался в дверях упомянутого заведения, его уже поджидали с винтовками наперевес. Без долгих объяснений гостя затолкали в кабинет коменданта. Там уже отирался недавний знакомый.
- Благодарю за революционную бдительность, рядовой Кузюкин! Объявляю вам благодарность в письменном виде! Можете идти!
- Служу мировой революции! - Рявкнул Кузюкин и ушел.
- Так что, гражданин Колымагин, вы потеряли в подвале?
- Э-э... А!.. Это... крестик!
- Золотой поди?
- Да что вы! Медный.
- А ну-ка, покажите, чем вы хотели расплачиваться! Так... Ого! И это все за какой-то крестик? Да вы, поди, и в Бога-то не верите! Это же сразу видно по вашей интеллигентной морде!
- Так память ведь! О родителях. Единоутробных.
- Врешь! Из-за этого штаны не предлагают! А ну, отвечай, зачем солдата хотел подкупить?
- Да я не хотел...
- Советую признаться немедленно!
Однако Колымагин стоял на своем.
- Ну так! - Подвел итог комендант. - Сейчас я вызову спецов, а вы посидите в камере. Они вас допросят как следует. А деньги пока сдайте!
Через несколько часов к коменданту пришел представитель властей, который быстро оценил обстановку и сказал:
- Дурак! Вы все испортили. А еще командир! Надо было сначала выведать, что он там ищет. Пусть бы солдат нашел и принес этот предмет, но не ему, а нам. Нам! Понимаете? А теперь у нас ничего нет! Не к чему прицепиться. Вы болван! И нет никаких оснований задерживать эту контрреволюционную сволочь! В общем, его отпустить! Деньги вернуть! Будем надеяться, что он предложит их еще кому-нибудь. Эх, вы! Сколько еще придется теперь его выслеживать!
- Но я, я... хотел как лучше.
Представитель властей смерил коменданта презрительным взглядом и удалился.
На следующий день власти посовещались и послали в лабиринт роту солдат с веревками, кирками и ломами, чтобы раз и навсегда покончить со слухами о сокровищах. Видно, сильные мира сего тоже оказались неравнодушными к кладу. А может, им просто нечего было делать?
Солдаты работали двое суток. Потом их отозвали. Из-за бесперспективности дальнейших поисков. И чтобы не компрометировать городские верхи, так как всюду поползли уже не слухи, а анекдоты про компетентность властей.
С анекдотами боролись и другими средствами. Двоих рассказчиков отправили в холодные края для закаливания их талантов.
Так вот, улов в лабиринте оказался более чем скромен: всего лишь старый ржавый поднос. Его не оставили там же в подземелье только для того, чтобы показать, что солдаты все-таки работали, а не играли в карты где-нибудь в уютном склепе.
Власти с кислой миной покрутили поднос и сдали его в хозяйственную часть. Там он долго валялся среди прочего хлама. Во время субботника по вывозу мусора поднос был замечен каким-то следователем, который и взял его к себе в кабинет в качестве подставки для цветов. После этого многие подследственные поражались необычной пышностью и красотой цветов на этом подносе. Следователь и сам удивлялся, так как был полным профаном в цветоводстве.
Потом этого следователя расстреляли. С новым хозяином в кабинет пришли и новые веяния. Цветы перекочевали в другие помещения, но уже без подноса, и почему-то вскоре завяли. Рассказывают, что этот поднос позже видели у входа в следственный изолятор, где арестованные соскабливали грязь с ног. Далее его судьба точно не установлена. Вроде бы его прихватили заключенные и разрезали на заточки. А может быть, его просто сдали в металлолом пионеры.
Больше Колымагина в Козломызлове не видели. Так утверждали все, кроме солдата Кузюкина, который клялся, что несколько раз видел Колымагина, и не где-нибудь, а на территории тюрьмы. Но над Кузюкиным только смеялись, потому что попасть туда просто так невозможно. То есть, вообще-то, можно, но только законным путем, а именно, совершив сначала преступление. Более того, Кузюкин рассказывал, что однажды ночью к нему на пост пришел этот самый Колымагин и спросил, как пройти к бане. Кузюкин пытался задержать его и даже выстрелил ему прямо в грудь. Но в ответ на это Колымагин только рассмеялся и посоветовал ему протереть глаза.
Позже в поведении Кузюкина стали замечать разные странности, так что его рассказам вряд ли можно доверять. Например, его несколько раз находили в подвале дрожащим от страха. На вопрос, зачем его туда принесло, он отвечал, что и сам не знает, что какая-то неведомая сила толкает его в подземелье. Кроме того, у него стало портиться зрение. Кузюкин обратился к коменданту с просьбой отправить его на лечение, так как иначе он, дескать, свихнется прямо на рабочем месте. Памятуя былые революционные заслуги Кузюкина, комендант принял живейшее участие в его судьбе. Он ходил по всем инстанциям, перечисляя заслуги Кузюкина и вверенного ему заведения в целом. В конце концов он выбил путевку к Черному морю в весьма престижный санаторий.
Правда, в последний момент комендант решил, что Кузюкин не сможет достойно представлять сплоченный коллектив специфического заведения, и поехал к Черному морю сам, посоветовав на прощание Кузюкину побольше бывать на свежем воздухе. От такой несправедливости бравый солдат через неделю повесился. Впрочем, и коменданту не удалось пройти весь курс лечения. В самый разгар безмятежного отдыха он взял и застрелился, чем изрядно попортил настроение другим отдыхающим.
После всех этих событий Колымагин счел свое дальнейшее пребывание в Козломызлове нежелательным и перебрался в соседний городок Половиновск, где и провел остаток своей недолгой жизни, работая мелким служащим в нотариальной конторе. Как свидетельствуют неопровержимые документы, Александр Степанович никуда больше не уезжал из Половиновска, даже на короткое время. Тем не менее, сам он оставил описания удивительных путешествий, которые он якобы совершил. Правда, некоторые авторитеты считают, что при определенных обстоятельствах такое сочетание возможно. Впрочем, судите сами.
Глава 6. Неудачные опыты
Первые опыты Колымагина были неудачными. И когда он потом вспоминал о них, его развесистые уши обильно краснели. Впрочем, все относительно. И то, что для Колымагина было неудачным, для других могло быть пределом мечтаний. Потому что Александр Степанович научился вычислять будущее. Конечно, это произошло не сразу, а после долгих трудов и кропотливых поисков. И результат поначалу не всегда был точен, а иногда даже и наоборот. Но постепенно его прогнозы стали все более и более сбываться.
Заглядывать сразу далеко Колымагин тоже не мог. Сначала он даже ограничивался только событиями, которые происходили в настоящем времени, но в другом месте, где Колымагина не было. Так, благодаря своему дару он раскрыл целое преступление, а именно вычислил, каким таким таинственным образом пропадают страницы из его книг. А жил Александр Степанович тогда около месяца в общежитии после переезда в Половиновск. Книги лежали в общей комнате. Ну, и как придет с работы, так смотрит, страницы нет, а то и целого десятка сразу. Колымагин прятал книги в тумбочку, под кровать, связывал покрепче в большую пачку, но ничего не помогало. От некоторых книг уж одни обложки остались. Днями и ночами Александр Степанович ломал голову над таинственными исчезновениями страниц. Собирал факты, взвешивал гипотезы, оценивал обстоятельства. Его чутье подсказывало, что еще немного, еще один фактик и он выяснит судьбу пропавших страниц. И такой фактик он нашел, даже увидел собственными глазами. В общественном туалете. Чья-то неловкая рука бросила измятую страницу мимо выгребной ямы. Колымагин сразу узнал текст, который еще можно было разобрать, и его немедленно осенило. Вся цепочка преступного похищения страниц предстала перед ним во всей полноте с начала до конца с мельчайшими подробностями.
А надо сказать, что с бумагой в ту пору было плохо. Даже обои в общежитии, оставшиеся на стенах от прежних хозяев, и те давно пошли в дело. Остались только очень мелкие клочки, непригодные для употребления. Так что Колымагин оказался в общежитии крупным держателем бумаги. Ну, естественно, рабочие, которые составляли основное население, сочли такое положение социальной несправедливостью и реквизировали часть бумаги для общественных нужд. Мирового пролетариата, разумеется. В общем, Колымагин мастерски раскрыл весь этот механизм, хотя сам он почему-то не любил вспоминать о своем успехе.
Нечего и говорить, что после описанного случая Колымагин стремился как можно скорее переселиться из общежития. И вскоре ему удалось по дешевке снять угол у одинокой бабки. Изба была старая и покосившаяся. Но старуха была еще крепка, держала корову, кур, гусей и старого козла. Так вот, у нее частенько давили кур на пролегавшей под окнами дороге. Старуха все грозилась застать того изверга и самого его телегой переехать. Ну, Колымагин сжалился и однажды утречком сообщил, что вечером очередная курица падет жертвой интенсивного дорожного движения. Чтобы сделать такой вывод, Александр Степанович проделал громадную работу. Ведь не все у него еще получалось. И вообще, не надо думать, что гениям все дается легко. Труд прежде всего, труд и труд. Итак, он сделал первое научно обоснованное предсказание. Правда, некоторые умники пытаются преуменьшить значение этого эпохального события, ссылаясь на то, что в тот день соседнюю улицу перерыли траншеей, и движение под окнами бабки Матрены резко возросло. Колымагин и сам не скрывал роль этого фактора в своих построениях. Но одно дело движение на улице, и совсем другое - дохлая курица. Из первого еще не обязано следовать второе. А Колымагин открыл эту связь. В общем, как говорят большевики, практика есть критерий истины. И к вечеру очередная курица, а точнее ее помятые останки, отправились в суп. Только Матрена почему-то не сочла даже нужным выйти за ворота, чтобы стать свидетелем происшествия и наказать изверга, переехавшего ее любимицу. Так что благодарности Александр Степанович не удостоился. Когда он ей все-таки напомнил о предсказании, то бабка его еще и обругала:
- Куда ж ты смотрел, непутевый! Если знал, что такое случится, так остановить надо было смертоубийство! Сколько бы она еще яичек принесла! А яички-то были крупные, словно яблоки! Эх, ты, голова!
Александр Степанович не стал вступать в дискуссию с малограмотной старухой и решил в следующий раз исправить свою недоработку. Недели через две он заблаговременно сообщил о готовящемся очередном покушении и вовремя вышел к месту преступления. Матрена как раз вела корову домой и по расчетам Александра Степановича непременно должна была стать свидетелем его героического поступка. Вот уже из-за угла показалась вычисленная Колымагиным телега. Только домашняя живность не торопилась и кудахтала за воротами, которые бабка поплотнее прикрыла. От греха подальше. "Курица задерживается. - деловито оценил Колымагин. - Задерживается, бестия! А! Вот, наконец, и она! Взлетела на забор. Ну, как раз ей надо под эту одинокую телегу!"
Телега и бабка с коровой уже почти поравнялись с Колымагиным. Тут курица сломя голову понеслась поперек дороги. Но Александр Степанович был наготове. Он ловким пинком поддел курицу и та оказалась в воздухе. Хлопая крыльями и нещадно кудахча, она пронеслась прямо перед носом возчика. Тот с перепугу дернулся и вскрикнул. Его волнение передалось лошади. В общем, в результате телега вильнула в сторону и задела ни в чем не повинную корову, слегка ободрав ей раздутый бок. Корова, добросовестно отработавшая целый день и тащившая в себе целое ведро отменного молока повышенной жирности, жалобно замычала от такого незаслуженного обхождения. Бабка Матрена запричитала и набросилась на мужика. А мужик набросился на Колымагина. Потом к нему присоединилась Матрена и еще несколько случайных прохожих, которые стали невольными очевидцами случившегося и никак не могли пройти мимо, не обменявшись хоть немного мнениями. Потом Колымагина принялись честить и те прохожие, которые сами ничего не видели, но из солидарности подключились к первым.
Необразованное местное население совсем не оценило гениальное колымагинское предвидение и впечатляющее вмешательство в естественный ход событий. Александр Степанович оправдывался, что спас курицу. Курица действительно была налицо. На другую сторону улицы ей уже было не надо и она важно сидела на заборе, внимательно наблюдая за кричащими внизу людьми. Но над аргументами Колымагина все дружно смеялись, так как неграмотным людям было совершенно не очевидно, что курицу кто-то должен был задавить. В общем, старуха объявила постояльцу, чтобы тот немедленно забирал свои пожитки. Александр Степанович был сильно удручен. Но вскоре успокоилась корова, а с ней и бабка Матрена, обмазавшая коровий бок каким-то снадобьем. И Колымагину милостиво разрешили остаться.
Гениальный изобретатель долго анализировал случившееся и сделал важные выводы, а именно, что его открытие может быть не только полезным, но и опасным. Дело в том, что рассчитывая естественный ход событий, он пока не мог никак рассчитать, что получится, если он сам вмешается в эти события. Позже Колымагин качественно продвинулся в этом направлении. Но, по-видимому, ему так никогда и не удалось до конца преодолеть здесь все возникающие трудности.
Неудача не сломила исследователя. Постепенно он осмелел и однажды между прочим заметил в разговоре с заведующим конторой, что давненько уже не было ревизий. А на следующий день нагрянули ревизоры и заведующего сильно взгрели. Он еле-еле их умаслил.
Заведующий подумал, что у Александра Степановича есть полезные знакомства, связи и намекнул, что не останется в долгу, если Колымагин будет предупреждать его о ревизиях. Наш ученый на дому решил выслужиться, хотя расти в маленькой конторе было собственно некуда. И в следующий раз исправно сообщил о предстоящей проверке. Однако несмотря на своевременное предупреждение, комиссия вскрыла всю тайную бухгалтерию. Причем ее вдохновитель был уверен, что без помощи своих сотрудников тут не обошлось, и стал подозревать, что именно Колымагин, желая занять его место, на него и донес. Так что выслужиться не удалось. Да и заведующего через неделю арестовали. Перед новым начальником Александр Степанович уже не захотел проявлять излишнее усердие.
Но слух о предсказании непонятным образом уже разнесся по конторе. И когда секретарша Любочка приобрела лотерейный билет, то, полушутя, спросила Колымагина, к какому выигрышу ей готовиться. Молодой ученый, смущенный неожиданным вниманием, всю ночь колдовал над бумагами и наутро радостно сообщил Любочке:
- Любочка! Вы можете спать спокойно. Готовиться вам ни к чему не надо.
Однако Любочка совсем не оценила усердия молодого человека и, скривив губки, хмыкнула:
- Фи! Какой вы недалекий, Александр Степанович! Хоть бы из приличия сказали, что я выиграю. Я и без вас знаю, что готовиться мне не к чему. Разве ж может простой советский служащий у нас что-нибудь выиграть! Да ведь не для этого люди покупают. А чтобы надеяться! Надежда на счастье! Это же почти то же, что само счастье.
Так что Колымагин попал впросак. Он зарекся еще раз связываться с женщинами, но уже через неделю снова связался и влип еще больше. А дело было так. На соседней улице располагалась контора трикотажного треста. С ее сотрудниками Александр Степанович не был знаком, но в лицо знал. В этой конторе секретарем работала некая Лена, а проще Леночка. И Колымагин заключил, что в определенный день начальник Леночки совершит по отношению к ней очень неблаговидный поступок с нежелательными последствиями. В этот день Александр Степанович специально отпросился и заявился в трестовскую контору, чтобы ненавязчиво попытаться изменить ход событий. В приемной Леночка сразу сообщила, что начальник занят и сегодня не принимает. Но Колымагин нахально уселся ждать.
- А вы по какому вопросу? - Спросила Леночка, когда присутствие Колымагина стало ей надоедать.
Александр Степанович задумался и сказал:
- По личному!
- Если по личному, то приходите в понедельник, с 15.00.
- Э-э... Я еще и по общественному.
- Общественность у нас по вторникам. Я же говорю, что зря сидите.
- Э-э.. Я по работе! По делу пришел.
Просидев еще час, Колымагин решил заговорить с Леночкой. Спросил, хорошо ли к ней относится начальник. Но Леночке не понравились эти вопросы.
- А вам-то что?
И Александр Степанович предпочел замолчать. За пять минут до конца рабочего дня начальник товарищ Струнноквартетный освободился, и Колымагин влез к нему в кабинет. Здесь он не придумал ничего лучшего, как начать проповедь о морали. Хозяин кабинета немного послушал, потом попросил Леночку проводить посетителя к выходу. Тогда Колымагин вновь стал приставать к секретарше. Видя это, товарищ Струнноквартетный предложил ее проводить, на что она охотно согласилась. Александр Степанович пошел за ними. У своего дома Леночка поблагодарила своего защитника и попрощалась. Тот уже пошел восвояси. Но тут Леночка вновь увидела растрепанного Колымагина, испугалась, смутилась и позвала своего начальника. Вдвоем, а точнее втроем, они долго бродили по городу, подходя то к дому товарища Струнноквартетного, то к Леночкиному дому. Конечно, они могли позвать милиционера и попытаться отделаться от Колымагина, но, вероятно, им и так было хорошо и им совсем не нужен был милиционер, который, освободив бы их от чокнутого преследователя, неизбежно сделал бы беспричинной их прогулку. Когда стемнело, парочка вошла в дом Струнноквартетного. Александр Степанович простоял под окнами до полуночи и, страшно недовольный собой, ушел. Он был уверен, что страшные последствия предотвратить ему не удалось. Но он ошибся. Его глупые действия повернули события в совершенно неожиданное для него русло, а именно: Леночка вскоре тоже стала Струнноквартетной и прожила счастливую жизнь.
Колымагин опять надолго потерял интерес к своим исследованиям. Но однажды он случайно вычислил, что на заводе в окрестностях Половиновска должен произойти взрыв с человеческими жертвами. Александр Степанович не мог остаться безучастным и решил во что бы то ни стало предотвратить трагедию.
Узнав, что посетитель частное лицо, директор хотел сразу его выставить и только из жалости удостоил его двухминутным объяснением:
- Взрыва у нас быть не может! Потому что не может быть никогда! Да, мы производим компонент взрывчатого вещества, но сам по себе он не более опасен, чем обыкновенный кирпич. Вот образец. Порэмит, называется. Он совершенно не горюч. Как вода. В него можно стрелять, взрывать динамитом, но сам при этом он не взорвется. Если даже представить, что вредители и шпионы принесут сюда второй компонент, чтобы смешать с нашим, то везти придется целые вагоны, дабы составить хоть мало-мальски опасную смесь. Так что можете спать спокойно. Более надежного места во всем мире не сыскать. Порэмит - это же последнее слово мировой науки. Весь мир на него переходит. Абсолютно безопасное вещество. Вот возьмите себе на память. Можете еще внизу стенды посмотреть, там подробнее расписано. А сейчас мне некогда. До свидания.
Колымагин вернулся домой ни с чем. Спорить с директором, специалистом своего дела, он не решился. Александр Степанович стал крутить подаренный образец, пытался его поджечь, травил кислотой, но ничего интересного не открыл. Раз за разом он проверял свои расчеты и убеждался, что взорваться на заводе должен как раз этот самый порэмит, совершенно безопасный и проверенный мировой практикой.
Александр Степанович вновь пришел на завод. Но здесь на него уже посмотрели как на сумасшедшего. К директору он не попал. Выслушать его согласились только пожилая вахтерша да какой-то пьяный мужик, проходивший мимо и, по-видимому, не имевший никакого отношения к заводу.
В третий раз Колымагин пришел за час до взрыва. Он ходил за забором и призывал добросовестных тружеников немедленно покинуть опасную зону. Тогда ему пообещали, что вызовут милицию.
- Вызывайте! Кого угодно вызывайте! Может быть, они меня послушают! - Кричал Колымагин. К сожалению, он не удостоился и внимания милиции.
И тут из проходной вышел директор. Завидев недавнего знакомого, он предусмотрительно обошел его стороной. Но предсказатель был начеку.
- Стойте! А как же остальные? Вы бросаете людей?
- С чего вы взяли! Никого я не бросаю. Наоборот, для них и стараюсь. Вот иду на совещание в Половиновск бороться за улучшение жилищных условий нашего трудового коллектива. К вечеру буду снова на заводе.
Все равно Колымагин стал к нему приставать. Директор ускоренным шагом засеменил прочь. Александру Степановичу ничего не оставалось, как пойти за ним, чтобы самому не погибнуть под забором пресловутого предприятия. Когда они отошли километра два, сзади рвануло. На месте завода было только белое облако, которое не спеша расползалось в стороны. Оба сразу бросились назад. Тем временем облако отошло в сторону и обнажило картину разрушений. На месте завода не было ничего. Даже гореть нечему было. Спасать тоже было некого.
- Я ж вам говорил! Не я ли вас предупреждал!
- Да не могло оно взорваться! Как вы не понимаете. - Продолжал настаивать на своем директор, осторожно ступая по бесформенным обломкам. - Ей-богу, не могло! Это же все знают! Всей мировой наукой проверено!
- Ну так как же тогда?
- Не знаю. Никто этого не мог предвидеть. Абсолютно никто! - И тут директор очень подозрительно посмотрел на Колымагина. - Позвольте! А откуда же вы знали?
Колымагин несколько сжался.
- Знал и все! Не ваше дело.
- Как это не мое! Когда самое что ни на есть мое!
- Ну, ваше, ваше. - Нехотя согласился Александр Степанович. - Но я же вас предупреждал.
- Нет, стойте! Откуда вы знали?!
- А я не хочу вам отвечать. Когда надо было, вы меня не слушали. А теперь, смотри-ка, заинтересовались! Раньше надо было интересоваться.
- Ничего, и теперь не поздно! Вы мне все равно ответите! Ах, не хотите? Хорошо, в другом месте будете отвечать!
- В другом месте вы будете отвечать! - Отпарировал горе-предсказатель. - За то, что людей погубили и завод тоже.
- Я погубил?! - Завелся директор, начиная осознавать свое незавидное будущее. - Это еще надо разобраться, кто погубил! Не я это вещество придумал. Не я завод строил. Безопасное оно! Вот и все! Это все специалисты подтвердят! Я понял, в чем тут собака зарыта! Это диверсия! Завод взорвали враги народа. И вы их знаете! А может, это вы и подбросили взрывчатку, когда тут шатались. А о взрыве предупредили специально для отвода глаз. Неплохое прикрытие!
- Какое еще прикрытие! Что вы несете!
К месту катастрофы стало приближаться местное население. Прорицатель понял, что дело принимает совсем нежелательный оборот. Бочком-бочком он стал выруливать из обломков. Но теперь уже директор поспешил за ним и ухватил его за рукав.
- Вы пойдете со мной! Там разберутся!
Но разбирательство не входило в планы великого ученого. Он вырвал руку и стал резво прыгать по обломкам. Директору, конечно, не угнаться бы за молодым человеком. Но Колымагин на беду упал, и директор навалился на него своим упитанным телом. Александр Степанович стал неистово барахтаться.
- На помощь! На помощь! - Заорал директор.
Колымагин, изловчившись, заехал кулаком в директорский глаз. Его обладатель стал протирать орган зрения и временно выпустил предполагаемого диверсанта. Предсказатель скатил с себя пузатое директорское тело, вскочил и на прощание пнул ответственное лицо прямо под зад. Директор заорал еще громче. А Колымагин бросился к лесу. Кто-то из местных погнался за ним. Александр Степанович несся как угорелый, даже не оглядываясь. К счастью, начинало темнеть и гениального прорицателя не догнали. Иначе его будущее могло оказаться непредсказуемым.
Домой к бабке Матрене Колымагин вернулся к утру, в грязи с головы до ног. Из болота, которое по неудачному стечению обстоятельств оказалось на его пути. А может, это было как раз удачное стечение? Ведь болото оказалось и на пути преследователей. В общем, кроме попорченного костюма, других неприятных последствий не было.
Этот случай многому научил Колымагина. Конечно, он понимал, что знание грядущих катастроф само по себе еще не позволяет их предотвратить, так как колесо истории, образно говоря, имеет инерцию. Но в данном случае для спасения рабочих, вроде бы, не требовалось больших усилий. Не хватило лишь одного распоряжения, одной фразы из уст директора. Но Колымагин так и не добился этой фразы. Более того, чуть сам не погиб.
Проанализировав все неудачные попытки, Александр Степанович пришел к выводу, что во всех случаях он сам действовал совершенно неправильно. И все из-за того, что расписывая чужие поступки, он никак не мог предсказать свои собственные. Становясь выше естественного течения времени, сам он оказывался как бы без опоры, как пушинка на ветру.
Но все меняется. Колымагин много работал. И ценой огромных усилий ему удалось в некоторой степени вычислять многовариантное будущее в зависимости от собственного вмешательства. Теперь, готовясь к изменению какого-либо события, он сначала проигрывал множество вариантов, глядя что из этого получится. Опыт он опять поставил на курице, только уже никого не предупреждая заранее. Определив день и хохлатку, которая должна была пасть под колесами, он рассчитал, что всего безопаснее будет запереть эту курицу в доме. Великий ученый так и сделал. И все прошло гладко. Вот только похвалить его было некому. Наоборот, старуха его опять обругала, обнаружив курицу сидящей на пуховой подушке.
Опыт удался. Колымагин был вне себя от радости. Но радость была недолгой, потому что второй опыт поверг его в глубокое уныние. Он узнал, что через пару дней молодой парень Семен, живущий неподалеку с женой и тремя детьми, пойдет к друзьям пьянствовать, где его изобьют до полусмерти. Александр Степанович разработал четкий план, как предотвратить мордобитие. Он уже собрался его выполнять, но случайно, на пределе своих возможностей вдруг увидел, как через несколько дней Семен убивает свою жену. Перебирая в страшной спешке всякие варианты своего вмешательства, Колымагин всегда выходил к одному из двух исходов: либо Семен идет на вечеринку и получает тяжкие телесные повреждения, либо он в этот вечер крупно ссорится с женой и вскоре убивает ее. Время реализации первоначального плана неумолимо истекало. Вот уже Семен вышел из дома в предвкушении культурного отдыха. А ученый все еще не нашел нужного варианта. И тогда он плюнул и оставил свои занятия. Утром он узнал, что Семена принесли домой избитым до неузнаваемости. На душе прорицателя отлегло. Семейное счастье было сохранено.
После этого Колымагин понял, что менять надо всю систему. Целый год он не вмешивался ни во что, страшно опасаясь, что какой-нибудь самый добрый, самый безобидный поступок обернется трагедией после, в то время, в которое он пока не способен заглянуть. Он поставил себе задачу перейти от краткосрочных, на несколько дней, к долгосрочным прогнозам, чтобы прослеживать результаты своего вмешательства на долгие годы вперед.
И однажды это ему удалось. Срок предвидения раздвинулся на 20 лет вперед. Прежде всего Колымагин проследил собственную судьбу. Впрочем, он знал ее и так. С огромным удовлетворением Александр Степанович выяснил, что совсем нетрудно изменить свое будущее и прожить долгую спокойную жизнь. Для этого всего-то надо было забросить свои ночные исследования, завести огородик, курочек, крыжовник. Целые сутки Колымагин больше не занимался прогнозами, сладостно ощущая, как ловко он повернул свою судьбу. Однако на следующий день это ему наскучило, и верх взяло любопытство.
"Подумаешь, один день! Я сейчас быстренько все узнаю о будущем, а потом все брошу. Ей-богу, брошу!" - Подумал изобретатель. Однако через день он подумал точно так же, и уже не мог оторваться от захватывающих картин будущего. То, что он увидел, поразило его до глубины души. И своя собственная жизнь показалась ему совершенно незначительной по сравнению с тем, что должно было произойти с миллионами других людей. К счастью, Колымагин обнаружил, что забросить эти ночные бдения не поздно будет и через год, и через два, вплоть до написания злополучной анонимки. Гениальный ученый даже увидел эту анонимку и прочитал ее. Только автора отыскать пока не удавалось. "Ничего! Еще успею! От меня он никуда не уйдет. К тому же я могу еще раньше узнать такое, что вообще переверну весь мир!" - Лелеял надежду Колымагин.
От своей собственной судьбы Александр Степанович перешел к судьбам страны. Он наблюдал впечатляющие картины и своей смелой рукой вписывал новые штрихи, то есть рассматривал варианты своего вмешательства и глядел, что получится. Однако получалось очень немного, а точнее, вообще ничего. "Все дело в том, что на историю я смотрю как на цепочку в общем-то произвольных событий. Я понимаю связи между соседними или близкими звеньями, но я не вижу, куда идет эта цепь, не вижу ее целиком. Вообще, бесконечна ли она? Или обрывается на каком-то особом звене? Да, за деревьями я не вижу леса! Говоря языком коммунистов, у меня нет материалистического взгляда на историю. Я не знаю внутренних законов этого движения. Я могу увеличить срок предвидения еще на 10, ну 20 лет. Я буду знать чуть больше звеньев, но так я не узнаю, куда ведет эта цепь. Ее надо увидеть целиком, сразу! Вряд ли это вскоре мне удастся самому. Но это может удасться другим людям, таким же гениальным, как я, но живущим в другое время, скажем лет через сто. Вот кто мне нужен! Я должен найти такого человека и поговорить с ним. Он расскажет мне о том, что будет по крайней мере еще в последующие сто лет. Может быть, он аналогично познакомит меня с еще более далекими потомками, которые, в свою очередь, расскажут о еще более отдаленном будущем. А может быть, я и сам найду того, кто видит всю цепь до конца?"
И Колымагин встретился с таким человеком. Как это у него получилось, как ему удалось не только смотреть картины будущего, а самому влезть туда, - неизвестно. Но поведанные им впечатления не безыинтересны и очень поучительны.
Обсуждения Путешествия Колымагина. Гл.4-6