Про школу!

Николай Толстиков

ПОМИНАЛЬНАЯ СВЕЧА

рассказ
Севу Изуверова дразнили «попом». С длинными кучерявыми волосами, вьющейся бородкой, а к сорока - и с подвыпершим изрядно вперед пузцом, он поначалу обижался на насмешников, даже подумывал сменить «имидж»: взять да и забриться наголо, « под Котовского». Но в последние годы, когда уже не в диковинку стал колокольный звон, там и сям пробивающийся сквозь шум города, прозвище Изуверову даже льстило, хотя в церковь-то, откровенно говоря, он если и...

И снова я сижу дома одна, перед белым, как снег листом бумаги, и никак не могу сосредоточиться. Она – добрая, бескорыстная учительница, а он - красавец-террорист по неволе, потерявший свой путь в жизни. Они тянутся друг к другу, но никак не могут преодолеть пропасть, разделяющую их бесконечно разные миры! Много пафоса и трагизма, но мало смысла. А так все красиво начиналось! Я понимаю, что такая история не может иметь хороший исход, а о плохом писать – рука не поднимается. Да и не могу я...

Она…
Она была обычным ребенком…Мечтала…Мечтала стать учителем начальных классов, певицей, моделью, президентом, принцессой, актрисой…Мечтала…Мечтала о принце, о друзьях, о собачке, о кошке, о хомячке, о попугаях, о новой кукле, о красивом платье, о туфельках, хорошо учиться…

Но странно было, что с детства она мечтала о…о смерти…

Нет, Она не хотела умирать, но она точно знала, КАК Она хочет умереть…

Это было красиво…Она молодая, красивая, стройная девушка, да, именно молодая девушка, в...

Высокие железные ворота во двор с улицы всегда были открыты настежь. Во двор вел достаточно широкий проход, с одной стороны которого тянулось одноэтажное строение, где первая дверь за номером 36 была наша и которое отделяло двор от территории высшего мореходного училища, а с другой стороны – торец трехэтажного кирпичного дома, вход в который осуществлялся непосредственно со двора. Двор всегда выглядел старым, сероватым, не очень уютным, видимо его история была еще довоенная, и ничего особо на...

- 1490 год до н.э. Египет, – бабушка Сысыгма комментирует события проносящиеся ярко видимой чередой перед глазами ее молодых слушателей.

– Богам было угодно, чтобы сын наложницы фараона Тутмоса второго в свои 12 лет оказался провозглашенным единоличным правителем и занял трон фараона.

Меня в том рождении звали Исида. И все, чем я владела, я достигла упорным трудом в овладении искусством магии.

Место регента при малолетнем правителе заняла верховная жрица храма бога Амона сестра и...

" Я к губам подношу эту зелень -
Эту клейкую клятву листов,
Эту клятвопреступную землю:
Мать подснежников, кленов, дубков.

Погляди, как я крепну и слепну,
Подчиняясь смиренным корням,
И не слишком ли великолепно
От гремучего парка глазам? "
(Мандельштам)
-=-
Эта весна захватила Анну неожиданно как первый гром...

Несколько дней было хмуро и холодно и все вокруг зябко кутались в плащи и шарфы... Казалось зимние холода никогда не уйдут из города. Все горожане ходили хмурыми...

ГЛАВА 11
Каждую ночь после просмотра этой увлекательной космической передачи Алексею снились отдельные фрагменты из нее. Снились события из прочитанной в звездолете кни-ги, что произошло во время его привыкания к силе тяжести Эй зи Коны.

Из его сна можно было создать многосерийный художественный фильм. Одновременно юноша все тщательно обдумывал.

Алексей знал о том, что сон снился ему не более десяти минут. Такое свойство сна. Он знал, что события во сне сжаты. За такое небольшое время...

Детство. Как много в этом слове светлого, хорошего, доброго и, по-настоящему, искреннего.

Ведь только будучи маленькими, мы любим и дружим искренне. Мы не стараемся использовать друг друга в каких-то своих целях, нам ничего не нужно, кроме дружбы. Понятие "использовать" придет позже, когда мы вырастем.

Он и она были в одной группе в детском садике. Потом жизнь свела их в школе, во втором классе. Они дружили. Вместе шли в школу, гуляли на улице, играли с мячиком, ходили друг к другу на дни...

Часть 1. В аду

1
Весеннее солнце запустило свой лучик в нашу палату. Скрипнули больничные койки, кто-то застонал, кто-то запел, кто-то выругался. Лежало нас здесь восемь человек, все после «позорной» операции на геморрой. Числился я в «старожилах», операция была повторной и валялся я тут уже второй месяц.

«Вся попка в шрамах», - уныло подумал я, и мысль эта наполнила меня чувствами брезгливости и стыда.

- Эх, сейчас бы на волю да набухатся, - мечтательно произнес сосед по палате дядя...

Пятым в этот день был урок истории. Обычный учебный день, обычного будничного дня. 228-я школа МПС, после буйно прошедшей перемены, погрузилась в глубины знаний и затихла. Один только седьмой «з» никак не хотел угомониться.

Случилось необычное. Любимый всеми «историк», бывший фронтовик, Геннадий Иванович, опаздывал уже на десять минут. Как тут было усидеть на месте, когда строгий учитель явно не явится в школу, а урок последний.

Класс даже не обратил внимания на появившегося в дверях...