Правда…

ПРОЛОГ

Г Л А Ш А Т А Й
Жители Мороженного Царства,
Вкусно-сладкого государства!
Слушайте, слушайте печальную весть:
Принцесса Мороженка отказалась есть!
И даже не то, чтобы чуть-чуть или немножко,
А просто вообще не открывала окошко!
В тёмной спаленке сидит
и загадочно молчит!
Ни звука, ни ответа вам
из спальни. И от этого
С утра почувствовал головную боль
Его Величество Сливочный Король!..

В Королевском Дворце Мороженного Царства.

К О Р О Л Ь
(поёт)
Ох, и тошно мне и...

Костер второй.

Театр начинается с афиши, а приключения из моей квартиры. Именно на несостоявшихся в моей квартире поминках наш полковой штабоначальник, он же О. Веред, читай: “Дерево наоборот”, посоветовал Шуре провести отпуск на лыжной базе в горах Памира. Зная мою тягу к путешествиям, Шура незамедлительно втянул меня в очередную свою авантюру. К сожалению, Леха Гайдук, не принял участия в самой фантастической части приключений нашей команды... Недели за две до разыгравшейся в горах трагедии...

Пропали, пропали все звуки...
И странная, странная тишь...
Как будто не крылья, а руки,
Ты, ласточкой выгнув, летишь.
Как будто бежишь по песку ты,
А двигатель, правда, стоит...
Секунды, секунды, секунды -
Последние шансы твои.
Случись же такое вот дело,
Я сам бы хотел в небеса...
Я летчик, товарищ Гастелло
Я Пашка, обычный курсант...
Я падаю взрывчатым телом...
А крыши согнулись и ждут...
Я, кажется, знаю, что делать,
Чтоб эту не сделать беду...
Ю. Визбор...

2
И никому об этом не расскажешь
Как ветры гимнастерку теребят.
Как двигатель взревает на форсаже,
Отталкивая землю от себя.
Плывут леса и города. – А вы куда, ребята? Вы куда?..

Распор, опора на пуань (ножной зажим)*, кроль (на груди) вверх до отказа, снова жумар вверх, поднимая колено до хруста в чашечке… три четких рывка веревки – сигнал на подъем нижнему, и снова распор, зацеп, площадка. Скала подчинялась относительно легко и метр за метром сдавала позиции.

Над головой...

Стояла в лесу этакая славненькая елочка; место у нее было хорошее: и солнышко ее пригревало, и воздуха было вдосталь, а вокруг росли товарищи постарше, ель да сосна. Только не терпелось елочке самой стать взрослой: не думала она ни о теплом солнышке, ни о свежем воздухе; не замечала и говорливых деревенских детишек, когда они приходили в лес собирать землянику или малину.

Наберут полную кружку, а то нанижут ягоды на соломины, подсядут к елочке и скажут:

- Какая славная елочка!
А ей хоть...

1.
Я родился в ту самую ночь, когда Дом Кенафин напал на Дом Хансзрин. Напал и стёр его из памяти Подземья, присвоив себе его положение в обществе, его стада рофов и, конечно же, его имущество: начиная от самой усадьбы и расквартированных в ней простолюдинов заканчивая многочисленными рабами, среди которых были и дроу, и не-дроу.

Моя мать - Матрона-Мать Дома Кенафин, женщина-дроу по имени Кирнилл. Отца я не знал. И это была самая маленькая проблема, с которой мне предстояло столкнуться. Моя...

Я открыл глаза. Сквозь заледеневшее, до половины окно проглядывала луна, полная. На груди непонятный, тёплый, тяжёлый комок. "К добру или к худу?" - успел я спросить. «Просыпайся Человек» - был мне ответ... Я открыл глаза - я лежал посередине огромного зала, обнажённый. Моё тело купалось в сиянии холодном, лунного света. Я лежал на шершавом каменном полу, в круге света лунного, в пентаграмме заключённый... По вершинам стояли фигуры, в серебристых плащах-балахонах. У каждой в руке клинок...

Чудо в моих днях!

Первое и самое-самое – мое рождение к этой земной жизни. Само собой разумеющийся факт, мы принимаем его как должное, тем не менее, любое рождение – чудо непознанных Законов Мироздания, при переходе из одного состояния в другое. Если мы остаемся в своем третьем измерении, то уходя в иную реальность (сон), память об этой жизни остается в подсознании, и в избранной жизни мы продолжаем один из тех вариантов, что избраны для нас Богом (или не понятыми законами Мира). Продолжение...

Белое солнце поднималось в небо. Мир встретил ещё одно утро.

Он сбросил с себя жёсткое серое одеяло и вскочил на ноги. Хотелось пить. Юноша сладко потянулся и зевнул. Затем посмотрел в единственное окно, что зияло в потолке его каморки из сваренных ржавых железных листов. Небо было чистым и голубым. Это хорошо.

Дневное небо было их другом, ночь же – убийцей. Если при свете дня небо становилось белым, платформа могла вовремя уйти из начинавшихся смертоносных ветров. Но ночью опасность...

Странный интерьер холла уже отменял всякие мысли о кофе и бутербродах, на магазин странное заведенье тоже похоже не было. Клуб? Да, но какой же это клуб? Где люди, где охрана, где музыка, наконец? За тяжелой дубовой дверью вниз круто спускались несколько ступенек, покрытых пушистым ковром, напоминающим шкуру какого-то животного.

Внутри всегда был полумрак и, независимо от погоды на улице, легкая влажная прохлада, как будто где-то рядом была вода. Мягкие, обтянутые явно дорогой кожей цвета...