Повсюду

Упиваясь чувством самодостоинства, убивая все пороки и недостатки, восхваляясь самодостаточностью и отзывчивостью, я приклею крылья и полечу. Я стану ангелом, Ангелом Грез.

Надоело биться о бетонные плиты потолков, серые стены, давно украшенные яркими обоями сужают пространство до невозможности. Это стальные прутья клетки, которые невозможно разломать, чтобы вырваться наружу. Надоело сидеть взаперти. Больше так продолжаться не может.

И вот я становлюсь ангелом. В последний раз взглянув на...

- Папа, папа, отдай ее мне! Это волшебная палочка. Мне ежик сказал.

- Сколько в доме ручек и ни одна не пишет... Я сейчас кровью этот номер писать буду! Только найду, из кого ее выпустить! Я же сейчас забуду его... - тот, кто говорил это, побежал в ванну, спотыкаясь о плюшевых мишек, раскиданных по полу.

Настя поняла, что отец ее не слышит, и встала на цыпочки, держась за крышку стола. Ручка катилась от девочки на противоположный край. Вот она на мгновенье задержалась, покачалась и с легким...

Человек по имени Сейфульмулюк половину своей жизни провел в поисках истины. Он прочитал все, какие только мог найти, книги древних мудрецов, побывал в известных и неизвестных странах, повсюду встречаясь с духовными учителями и беседуя с ними о достижении истины.

Дни он проводил в работе, а ночи в размышлениях о великих тайнах.

Однажды Сейфульмулюк услыхал еще об одном учителе, великом поэте Ансари из города Герата, и отправился к нему.

Подойдя к дому мудреца, он, немало удивясь, прочел...

Кирпич справа треснул. Слева – нет. Черный, но прозрачный. Свет луны и звезд, размазанный в штрих-код. Решетка, ноль, три двойки. Пара вентиляционных труб, уставших испарять. Покрыты старой ржавчиной. Над ними штрих-код всегда подрагивает. Окно на восьмом этаже треснуло. Окно рядом – в порядке. Различия с соседними строениями минимальны. Значительных отклонений в структуре не обнаружено.

Вода, отсутствие крупных источников света. Грязь. Множественность направлений. Информация уличного дисплея...

За озером был лес, а в лесу была поляна. И всегда, в начале летних каникул, Вовка ходил на неё посмотреть. Это был небольшой, но необычайно притягательный природный пятачок. Чаща, что окружала его, была воистину непроглядной и вела сюда лишь одна тропинка. Облака слегка встряхнулись и через минуту залили прекрасную светом. Десять двенадцать утра. «Весь день впереди», — подумалось Вовке.

Мало кто из одноклассников разделял его страсть к пешим прогулкам. Даже самые стойкие из них никак не...

Кому в какое время прибегать к ознакомленью?
Вопросом на вопрос нас раздражает жизнь.
Встречает смелых грудью, равно как врага.
Ровными стремленьями снисходит вниз.
Не колеблясь бьёт всех промеж глаз — не отвлекаться!

И только в корень остаётся всем смотреть.
Вновь умолкать, прислушиваясь к ветру.
Страдая, среди мук чужих лететь.

Это письмо пришло ко мне час назад. Я поймал почтальона у самого дома, и тот вручил мне его. Усталость от работы толкала меня в глубокий сон, денёк выдался...

Тяжел удел человеков на земле своей
Да и на чужой не легче им
Нет у них помощников
Нет последователей
А если и есть
То - какие-то низкопробные
Второстепенные и ширпотребительские
Старик один рассказывал мне во сне
Вернулся он после долгого изгнания на родину
И нашел там все таким каким оставил 30 лет назад
Высохшую ветлу под окном
Иссякший источник за домом
Да чалое небо до горизонта
И не удивился он этому
Потому что время для него остановилось
И не шло никуда все эти годы
Как...

Моя маленькая провинция.
Тихий городок, маленький клубок историй, историй счастливых и грустных, клубок сплетенный чувствами и жизнью, жизнью истории и историями жизни, клубок в котором сплетены любовь и предательство, одиночество нищих поэтов и любовь безграмотных графов и лордов. Но однажды, один раз, все становятся добрее и даже больная душа становится щедрой, это тот момент, момент когда нет злобы, нет ненависти и презрения, момент когда я обрёл жизнь…

Легкий ветер подымал бури...

Крылья
(очерк)

Он был первым, кто согласился со мной. Он, первый и единственный, сказал, что я прав. Сказал уверенно и четко. Он понял меня. Только он. Но он был стар. Слишком стар. Он говорил, что мысли мои и суждения – лучшие из всех, когда-либо им слышанных. Он лгал. Я видел это. Я это чувствовал, и он знал, что я вижу его ложь. У него не было выбора. Его дорога подходила к концу, и он боялся не успеть. Я не был лучшим на его пути. Я стал последним.

Во время нашей беседы он улыбался...

Жил себе однажды на белом свете мужик. Обычный такой. Иваном звали. Или Петром, а может вообще Василием – без разницы. Жил этот то ли Федор, то ли Борис, надо сказать, совсем неплохо, имел загородный дом, машину, много денег да и жена у него была в наличии. Красивая. У мужика была распрекрасная репутация и кошка Маруся. Точнее, кот. Но его все равно звали Марусей – сначала по недоразумению, а потом по привычке. Это был шикарнейший респектабельный кот, с таким принято появляться на светских...