Под кроватью

7. Новогодний сюрприз.
Вильям лежал на своей койке и читал. Это было единственное развлечение, которое ему позволялось и которое не могло причинить ему вреда. Ему даже пользоваться магией запретили из-за опасения, что любое волевое усилие снова откроет кровотечение, которое с трудом удалось остановить.

Вилли перевернул очередную страницу учебника по истории магии и бессмысленно уставился в уже раз десять перечитанный текст. Пока глаза машинально читали и запоминали имена, даты и события...

За ним увязалась толпа женщин. Комар ЦЭ останавливался, и женщины останавливались. Комар ЦЭ двигался, и женщины следовали за ним. ЦЭ начал наблюдать за женщинами. Женщины наблюдали за комаром ЦЭ. Так как комар ЦЭ не высказывал никакого участия в жизни женской стаи, не пытался приблизиться и не уходил, женщины тоже не подходили близко. Но время от времени бросали взгляды на комара ЦЭ. ЦЭ сидел неподвижно и созерцал.

Женщины делали вид, что занимались своими делами. Видно им было интересно, как...

В другом углу каморки темнел на полу кусок жести, оставшийся от некогда существовавшей в этом месте голландской печи. На нём, скорчившись от утреннего холода, под зимним пальто со свалявшимся меховым воротником и поношенной заячьей шапкой в головах, спал молодой мужчина.

В прихожей к гулким синкопам джазового дуэта «кран-бачок» присоединилась белая дверь. Раздался мягкий щелчок её замка и лёгкий скрип петель – створка приоткрылась и выпустила из комнаты молодого человека с густой шапкой...

Следующая и последняя моя женщина будет обязательно Наташа. Обязательно. Она будет похожа на меня или я на нее. Так, что встречая нас на улице, дальние знакомые станут просить познакомить меня со своей сестрой. Наташа будет хитро улыбаться и ждать, пока я ее представляю… а потом серьезно так расскажет о том, как в детстве я спасла ее от шершня или почему сейчас я не люблю кефир с сахаром.

Она обязательно будет с хвостиком. С таким - торчащим сзади и как будто живущим отдельно. И конечно же...

Над городом белым-бело.
Спозаранку идет снег, ложится легкими узорными хлопьями. Но я знаю, ветер подует с моря и снежная блажь исчезнет, «как стая крикливых гусей, несущаяся к облакам». И снова унылый ветер будет заметать мой след асфальтовой пылью.

Снежинки все кружат над городом, кружат и тихо ложатся на землю. Ты и «пленяешься, и смущаешься» необыкновенной белой тишиной. Даже кот за стенкой перестал мяукать.

Сосед Коля заимел пушистого белого кота с голубыми глазами, а он оказался...

В лифте под кнопками: "Мир хакеров".

В лифте: "Не писайте в лифте, мы же не катаемся на ваших унитазах".

В парке: "Войди в природу другом!"

В подъезде: "Дорогая, я тебя люблю". Ниже: "Лох - это судьба".

В столовой: "Друг, вкушая этой пищи, Знай - в сортирах стало чище!"

В студенческой общаге: "Мужчиной можешь ты не стать, но инженером стать обязан".

В туалете: "Coca-Cola слей легенду".

В туалете: "Hичего хорошего из тебя не выйдет".

В туалете: "Большая просьба не бросать...

У меня под кроватью спряталось Alter ego. Я лежу сверху, а оно внизу притаилось. Я страшно боюсь заглянуть туда и посмотреть, что там твориться. Я бросаю под кровать обертки конфет – Alter ego бурчит. Я швыряю туда газету – оно читает в них новости культуры, и только слышен едва уловимый шелест перевертываемых страниц.

Я оставляю тапочки поблизости – оно коварно прячет их вглубь, и я не могу их более найти. Я задвигаю туда грязные носки – оно недовольно фыркает, раздражается. Со временем я...

Свинцовое, переполненное гнева и влаги небо низко нависло над побережьем. Глядя на него, возникало желание пригнуть голову и поплотнее закутаться в легкий плащ. Город тонул в сером мареве летней духоты и невозможно было определить утро сейчас или вечер. Молния фотовспышкой мелькнула в глазах, на миг, проявляя из серой мути яркие цвета рекламных вывесок. Порывы ветра, вырывая сумки из рук прохожих, подобно гигантскому повару перемешивали бурлящую массу туч, но не сдвигали их ни на дюйм...

Когда судьба начинает или активно продолжает бить и этим очищать и учить, как и наставлять человека и привносить в него, она часто изолирует его в себе от всяческих советов, сочувствий, сожалений, уводит порою от доброжелателей, ибо желает вершить свое дело без помех, но порою во внутренней суете и неопределенности, когда человеку, загнанному в угол, уже совсем не разобраться, хуже ему или лучше, чем другим, когда уже готов устремиться абы куда, лишь бы двигаться, лишь бы устремляться, лишь бы...

1972 г. ...Летом, мы с пацанами ходили в поход с ночевкой, и с собой

Взяли только необходимое. Картошку, палатку и Марию Ивановну.

Умер М.Ю.Лермонтов на Кавказе, но любил он его не поэтому!

Плюшкин навалил у себя в углу целую кучу и каждый день туда подкладывал.

Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись и раздался выстрел.

Дантес не стоил выеденного яйца Пушкина.

Во двор въехали две лошади. Это были сыновья Тараса Бульбы.

Онегину нравился Байрон, поэтому он и...