Миг

Сегодня на Ольвик буквально нахлынули воспоминания. Как она любила выражаться, очевидно, «нечаянно задела какой-то особый клапан в памяти» и теперь, чтобы не делала, один за другим на поверхность сознания всплывали различные эпизоды из её жизни.

Некоторые, из этого нескончаемого потока, она никогда и не забывала, периодически возвращаясь к их просмотру и пересмотру. Некоторые, казалось, похоронены в недрах памяти навсегда.

Ан, нет! Как раз сегодня и всплыли невзначай. Ей даже интересно...

Родион Власович Угрюмов в тяжких раздумьях скреб зарождающуюся лысину.

С одной стороны, жена обещала: если он и сегодня задержится на своих профсоюзных прениях, не миновать сковородкой по лбу. Но с другой стороны, как мог потомственный - в пятом поколении - рабочий отмахнуться от ответственного мероприятия?

Хотя, если честно, и без Родиона Власовича обошлись бы - требования обмусолены на двадцать раз. Месяц без малого потели, думали. В итоге - составили длинный список. На первом месте...

Это давняя история. Я тогда ещё работала в театре кукол.

Всё началось с обычного регионального фестиваля, который проходил в Хабаровске, и на котором председательствовали два режиссёра из Москвы. Григорий Залкинд и Феликс Файнштейн. И они же, после фестиваля, для всех участников дальневосточного форума провели недельный семинар.

И так уж получилось, что сначала они заприметили нас, потом рассказали о нас Сергею Владимировичу Образцову, а Сергей Владимирович, уже в свою очередь, вызвал...

Почему люди такие жестокие? Постоянно стараются причинить боль другому. Если даже не бьют и не убивают, то делают что-то плохое или просто демонстративно игнорируют. Правда, когда этот человек становится им нужен, то тут же начинают заискивать перед ним.

«Сделал гадость - сердцу радость». Но о какой радости они говорят, если потом этот человек начинает им мстить и в результате теперь страдают они сами? Раньше я думала, что они садисты, но скорее всего мазохисты, так как любят страдать...

Как великолепен сон.
Дамы в золотистых нарядах, листья летящие по аллее.

Графиня исчезла во тьме. У нее свидание? Но она ли там, в этом полете золотистых бабочек не отличить своих от чужих.

Но кто там скрывается за маской?

Юный граф оторопел.

Он никогда не видел ее прежде, этот изгиб женского тела был ему не знаком, что привело и в восторг, и в экстаз, и страшно возбуждало с первого мгновения.

А она покачнулась игриво, и скользнула прямо туда, в тишину осеннего сада.

Как...

Сергей Иванович шел м работы. Дома его ждал некормленый кот Василий, вчерашний суп и телевизор. Жены у Петрова не было.

"Ну и что такого? - Привычно, словно продолжая нудный спор с самим собой, пожал он плечами. - Может и правильно сделала, что ушла. Дети повырастали, она женщина видная. А с моей плешью и десятью тысячами месячного оклада, я ей вовсе не пара. Себя на обманешь, если уж как говорят, в тридцать лет - ума нет, чего в сорок пять ждать".

Он обогнул очередь на маршрутку и...

...Петров слушал монолог, понимая, что не в состоянии постигнуть сказанного.

- Тебе сложно? Куда проще очеловечить меня? Пустое. Но вот главный вопрос ты задать боишься. Но придется. Да, это испытание. Не пройдешь, значит, судьба. Твоя. И моя, в некоторой степени.

Это Карма. Вы так затерли это слово, что даже неловко. Увы, другого, нет. Все, что происходит в жизни - в этой, предыдущей, следующей - все связанно. И девочка эта... или ее сущность встречается нам из века в век. И друзья, и...

Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтоб ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, – весна была весною даже и в городе.

Лев Толстой. “Воскресение”.
Не буди воспоминаний. Не волнуй меня.

Мне отраден мрак полночный. Страшен светоч дня.
Константин...

Я помню…
Все что я помню…

Мое первое воспоминание о своем мире – голос. Это была песня. Волшебная, льющаяся, обволакивающая. Успокаивающая, дающая надежду, веру, любовь.

Потом появились образы.
Это было странно. Все было так, будто я уже видел это, знал, чувствовал, осязал. Но все было новым, непомерным, непосильным. НЕЗНАКОМЫМ.

Чем дальше от первого дня, тем меньше мне стало казаться это странным. Я привык к тому, что все, что я вижу просто то, что вижу. Нет значения – помнил ли я...

В дырявых штанах и грязной засаленной куртке, он вошел в вагон электрички на третьей остановке и, взявшись за гармонь, подвешенную к груди с помощью двух кожаных ремней, затянул заунывную песню, время от времени встряхивая головой, будто прогоняя комаров. При этом пряди его длинных волос спадали на морщинистое, в царапинах и ссадинах лицо, почти соединяясь с густой бородой.

''Чем не леший?'' – подумала Валентина Алексеевна.
Однажды она уже видела этого горбатого мужика, просящего...