Лесу

-Нет, говорит. Один отряд хан отправил. Они тут разделиться должны были, половина его всадников бы тут осталась, а он к Разливу пошёл бы с другой половиной, но тут нас встретили.

-Добро бы, если бы так всё было. А не врёт нам этот пёс? Как думаешь, Исток? Ты это племя хорошо знаешь.

-Правду, говорит, сказываю, хочу, чтоб главный вой мне жизнь сохранил за честность мою. Говорит, можете меня до другого града спутанного с собой взять, и если лгу, и есть там ещё хазары, то головы меня лишите...

П Р О Т О К О Л №1
-Встать, суд идет!
В зале шорох. Сорочки, майки пестреют на фоне четырех стен. И опять все садятся. Яблоку негде упасть. Жара. Окна распахнуты, но это не помогает. Зной с улицы растворяется в зное помещения. Рты открыты, дышать нечем. Под потолком горят лампочки, хотя в зале и так светло.

Раззявы. С открытыми ртами слушают судью. Ему говорить не хочется, да надо: заставят. Дело касается охотников, а охотники тут все или, по крайней мере, большинство.

Гр-н Трусов...

В лесу тоже существовала иерархия, как и в мире людей. Только нужно не забывать, что не творились в том лесу злодеяний. Да, – лев мог съесть оленя, когда шибко голоден, но это лишь, как корзина питания, где, по задумке высшей, по высшему пути жертвенности олень существует, чтобы накормить льва. Заодно олень, будучи лишённый плоти мясной, мог очистить физику своего тела от последствий той стадии эволюции, где он сам питался другими телами. И это не было каким-то кровавым жертвоприношением, и не...

Давным-давно на западе мира рос великий лес. Исполинские дубы и буки, что произрастали там в изобилии, никогда не знали топора лесоруба и, отжив свой долгий век, тихо ложились на влажную землю, чтобы дать вкусить жизнь и солнечный свет своим молодым собратьям.

В тех краях жил некогда молодой друид, последний из жрецов этого древнего круга, чтившего зелёные души растений.

Жилище человека располагалось под корнями огромного дерева. Семилетним мальчиком взял его в ученики старый друид, живший...

Ты мне сказку написала?
Даше, главному читателю и маленькому другу.

Поросенок цвета хаки, и чертенок цвета беж
В мир врываются некстати, в сказку просятся к тебе.

И бросая все поэмы, и рассказы все бросая,
Снова в лес мы заповедный, уходили, исчезая,
Там все было так туманно, и такое там случалось,
Что смеялась я нежданно, в зеркале не отражалась.
И водили нас во мраке, и бросали в Пекло снова,
Поросенок цвета хаки, и чертенок, он взволнован
Потому что наша Даша не узнает...

«Ты не вылечишь мир и в этом всё дело.
Пусть спасёт лишь того, кого можно спасти
Доктор твоего тела».
(Нау).

Хромой Чмо был простым чистопольским бомжом. Тёплым летом, чуть свет, он всегда появлялся на улицах города.

По утрам у него было много забот. Бригады по благоустройству и озеленению выезжали здесь тоже сравнительно рано. До их прибытия Хромому было жизненно необходимо, в кротчайшие сроки, тщательно и скрупулёзно обследовать все, «принадлежащие ему» мусорные баки. Это было началом...

«И многие придут под
Именем Моим,
Говоря, что это Я;
И это время близко.
Не ходите вслед их».

(Евангелие Луки).

ГЛАВА 1.

Шёл знойный август 2010-го года.

Монастырь Вуду «Харрис» был оторван от внешнего мира астральным пространством двенадцатимерных иллюзий и собственной тенью, могучей, непроходимой зеркальной стеной из трёх тысяч незримых флюидов, порождённых мечтами монахов. Был крепостью-невидимкой, поселением-призраком… Городом снов.

Ангел тайны безмолвия и откровений...

Люблю ноябрьскую охоту на кабана или лося. Снега в лесу еще практически нет, всю грязь сковало легким морозцем, а воздух чист и прозрачен. И на душе у тебя такая же чистота. Благодать, одним словом. Бывает, весь день пробегаешь по лесу, упашешься как чёртушка, но вечером придешь домой, навернешь горячих серых щец из печки, да под стопочку, вытянешь усталые ноги на диване и – вот оно счастье! Разве в добыче дело?

Ну да чего я вам объясняю. Тех, кто охоту только по телевизору видел, а охотничий...

Год спустя я учился ездить на велосипеде. Это было не слишком рано, потому что ростом я был уже метр тридцать пять, весил тридцать два килограмма и носил обувь тридцать второго с половиной размера. Но езда на велосипеде не особенно меня интересовала.

Этот ненадежный снособ движения вперед ни на чем более, как на двух тонких колесах казался мне в глубочайшей степени несолидным, даже ужасным, потому что никто не мог мне объяснить, почему в состоянии покоя велосипед сразу же заваливачся набок...

— Нет, раньше субботы не надо. - Ольга замолчала, потом вдруг посмотрела на Катю и почти прошептала: - Катенька...

— Что, мама?
Ей очень хотелось сказать: «Подойди ко мне». Но она не говорила. А Катя стояла, прислонившись к столбу веранды.

Потом вздохнула:
— Ну, хорошо, я пошла.
Ольга осталась сидеть неподвижно. Слышала, как застучали по деревянным ступенькам крыльца Катины каблучки. Хлопнула калитка. И она все еще ждала, что Катя обернется, воротится, воротится. Нет, не обернулась...