Волосы отрезать свои волосы

В Книге Судей израильевых
Продолжается страда,
Перманентное насилие
Не затихнет никогда.

Иисус Навин преставился,
Шороху навёл окрест,
Где зачистками прославился,
Прогоняя с родных мест

Хананеев с Феризеями,
Списывая всех в утиль,
Кто стояли ротозеями
У евреев на пути.

Отдохнуть от этой сволочи
Навсегда решил Отец...
Сын Иуда с Божьей помощью
Подхватил меч-кладенец

(Не был сыном Иисуса он).
В продолжение войны
Не одни юнцы безусые...

В жестокий зной укрылся Авраам
И медитировал среди дубрав тенистых:
Быть иль не быть обрезанным Богам?
Он спорил сам с собой за атеиста:

«Что обрезается - всего лишь плоть,
Какая б ни была она при этом.
Бескрайнен, бестелесен наш Господь,
Обряд сей - знак священного завета».

Сам Авраам обрезан был уже
И потому совсем не удивился,
Когда в сопровожденье двух мужей
Бог племенной внезапно появился.

Отвесил Авраам земной поклон
И за назойливость просил прощенье,
Обхаживал гостей...

Дина, Лии дочь от Иакова,
От отцовских ушла дверей.
Все доверчивы одинаково,
Что касается дочерей.

Им узнать бы, как одеваются,
Крепдешин в моде, гобелен?
До каких частей прикрываются -
По лодыжки иль сверх колен?

Выйти в маечке обчекрыженной
Уже можно иль оплюют?
Не прикроешься - так бесстыжая,
Скроешь лишнее - засмеют.

Помышленья вполне невинные,
За такие в ад не попасть.
(То ли дело мужи былинные -
Им бы выпить да что украсть,

А увидев девицу стильную,
В рог бараний...

Они
Немногие
Были дверью

И мы вошли в эту дверь
И дверь за нами захлопнулась

Мы оказались
Отрезаны от целого

Зато предоставлены себе
Сближением
Понимая все с полуслова

Пронзительно-терпкая радость
В сплетении судеб

Ведь больше такого времени
Никогда не повторится

Остается лишь музыка
Как архитектура генетики чувств

Брата два живяше
В давнюю годину.
Один хлебный мякиш
Ел, другой – мякину.

Один на перинах
Спать привык пуховых,
Другой правил спину
На досках дубовых.

Пёхом по дорожкам
Младший мерил вёрсты,
А старшой на дрожках,
Пузо распростёрши.

Под единым Богом
Два живяше брата,
Но один убого,
А другой богато.

Всё бочком, сторонкой
Минуют друг друга,
А навстречу токмо,
Когда дюже туго.

Унижаться всуе
Надо всего мене.
Что голодный чует -
Сыт не разумеет.

Раз к родному...

Из года в год, обычно поздней осенью,
У здания совдеповских времён
В заштатном городишке «Вид на озеро»
Встречались три вождя своих племён:

Профессор статен был и горд за титулы;
Полковник резал правду, как ножом:
Поэт, известный Западу как Little Big,
Обхаживать любил соседских жён.

И встретившись, все трое шли за выпивкой,
И пили тут – где рос старинный клён,
Где здание с совдеповскою выправкой…
И спорили: кто в жизнь, за что влюблён?!

Профессор говорил: «Люблю за знания...

Пошёл я как-то за грибами,
Да и в лесу огромном заблукал.
Пока набрал грибов корзину,
Я сбился с курса и устал.

Из леса вышел – дом огромный,
Что взглядом прямо не объять.
Дом без ограды, без замков,
А в стороне, рукой подать, детишек куча,
Резвятся, будто дома у себя.

Ну, думаю, зайду, авось помогут,
Выведут из тупика.
Дверь приоткрыл – внутри столовка,
И столов там человек на сто,
Причём там людно, шум и гам,
Но я совсем не испугался,
Как-то по-доброму и радостно шумели там...

Я хвалилась,удивлялась я смеялась от души.
Мама часто говорила - ты , Людмила , не спеши.
А меня несло куда-то, всем бывало расскажу.
Что творится в моем доме доложить родне спешу.
А когда я навредила дочкам и своим сынам.
Успакоилась немного рассказать решила вам.
Если что-то происходит не хорошее у вас.
Помолитесь тихо Богу он простит, он не предаст.
За язык ведь вас не тянут, есть подруга у меня.
Та о детях и внучатах не расскажет никогда.
Если хочется порою похвалиться, удивить...

Вот как великих не любить?!
Ван Гог отрезал себе ухо;
Ницше готов был всех убить
И воскресить; Лермонтов сухо
И едко в рифму сочинял,
Отвергнув все любви науки;
Пушкин стрелок был и стрелял,
И ироничничал, чтоб скуки
Своей хоть чем-то подавить…
Ну как великих не любить!

Ну как великих не любить?
Есенин – пошлый собутыльник
Дворовых псов желал топить
Совесть в вине, рядом светильник
При том с иконою стоял;
Кант не смеялся, - размышлял
О тех вещах, «в себе» что вечно;
А...

Весело оркам живётся!У них что ни день-то война.
Они после боя вернутся и сразу напьются вина.
А после обильнейшей пьянки заточат свои топоры
И выйдет блестящая рота с началом рассветной поры.
Потом,после трудного боя,деревья пойдут все валить.
С эльфийским отрядом столкнутся и сразу начнут их рубить.
Послышится выкрик из кучи:"Шам ля их,ребята!Шам ля!"
Напьётся горячею кровью эльфья лесная земля.
А к эльфам поспеет подмога.Послышится брань на устах,
Но орки отнюдь не отступят...