Влажный

Цянь – так я вижу прожилки огня в осенней листве, в плеске цикады,
в локоне спящей весталки.
Цянь – так поют водостоки весной, так скрипичный концерт ледяных родников
низводит усталость.
Цянь – одинокая стража любовника нежной зари, распахнутых крыльев моря,
радость
младенца, сосущего молоко небесной музыки облаков,
сладкие шрамы и бархат бронзовых стрел ночной охоты.
Цянь – иероглиф творчества – стихия свободоречивой страсти
в садах любви и ненависти.
Там, где рождается Цянь, не...

Мы писали кровью на влажной бумаге ночи портрет предвестия мая,
До звезды восхода, до кровавой купели востока,
Последним штрихом опрокинувшей теплое небо в наши сердца.
Угольная сырость асфальта, словно каменная роса, кажущиеся холодной пустыней коробки домов.
Я не могу остановить пурпурную жидкость, льющуюся на пожелтевшую бумагу
Утренних ветров, я не в силах прервать родниковую песню раненой плоти весны.
Привкус вчерашней любви плачет гранатовым ожерельем отражения глаз, алмазная соль...

Моя пирога плывет
по быстрой воде.
Духи реки шепчутся брызгами,
влажными бусами
светятся окрест бортов
моей пироги, моих сетей,
словно зимы ожерелье
льдом серебристым струится.
Я жертвенной песней склоняюсь
к подножию
изумрудно-свинцовой волны –
река, принеси мне священным
течением рыбу-вещунью,
река, дай рукам моим ловкости,
силы и веры
удержать чешую из алмазов
рыбы богов.
Я оберну ее в листья ночные,
и, жадно глотая воздух, она
напоет мне
выкупа песнь –
да не...

Как будто ядовитой белладонной
Отравлены уставшие мозги.
Все призраки ночные, беспардонно,
Стучатся в поседевшие виски.

И требуют, настойчиво, внимания.
Все ждут кордебалета острых чувств.
Выпрашивают горького рыдания,
В заклание всем духам праздных буйств.

Но нет слезы. Глазницы, воспалённо,
Взирают на вихляния судьбы.
Не выбросить страницы затемнённой
Из книги изнуряющей борьбы.

Кукушка прокричала – хватит, утро.
Растаяли все гости. Полумрак
Посыпал розоватой влажной пудрой...

Я пью и не чувствую теплого яда хмеля под языком, в листопаде нервных волокон,
в блеске глаз, на влажном окрике губ, лишь вчерашняя горечь, лишь фигура
умолчания. А на карих ветвях распускается май, а под ногами вьется дорога
из яшмы, а под рукой, случайная встреча старых знакомых, новые улья
слов, медоносно пачкающих вакуум мозга, воспитывающих терпение
и усердную хлябь самоанализа. Вот ласточка бросила перышком – приветствую;
в лязг проводов осела голубка; вот меня подхватило встречным...

Мокрая листва, мокрые деревья
Призрачны года, невесомые столетья

Дождик моросит, плачет все как прежде
Ветви шевелит, черные деревья

Омывает дождь, асфальтные тропинки
Пробирает дрожь, мокрые ботинки

Мокрый вечер плыл, незаметно тая
Дождик моросил, землю омывая

Мокрые столбы, влажные аллеи
Все слова слабы, мыслью отболели

Очищает Дождь и асфальт и Душу
Исчезает Ложь в располневших Лужах


Мокрая листва, мокрые деревья
Призрачны года, невесомые столетья

Экосистемы (не) пострадают,
Рыдают, забыв о времени и
Пространстве, летают,
Опавшие листья, сметают,
Песок с ладоней, стирают,
Соль с губ, влажной губкой,
Переходя дорогу,
Будь осторожен,
Помни о главном,
Плавном переходе,
Из состояния в состояние,
Подовая SOS сигналы
Без надобности,
Необходимой для выживания,
Вживаясь в образы,
Будь осторожен дважды,
Важно, не потерять,
Ориентацию в пространстве
И времени,
Временно забыв о главном,
Плавном скольжении по...

Если б любовь могла говорить (со знанием дела,
с упорством ржавых гвоздей последних инстанций),
объясняя саму себя,
выдавая все карты и масти –
я предпочел бы остаться глухим,
я предпочел бы быть верным себе –
мешая золу и серебро,
играя осенний джаз в проулках темного сердца,
импровизируя в нервных апрельских темах,
нелепо, неровно, неверно, не к месту,
с искренним чувством морской волны,
багряной вечерним гранатом,
с трепетом влажной ладони утреннего тумана
в пластике воздуха...

Вновь сплетаются в тропиночку
Две судьбы, стезёю связанных,
Шелестит, дождём омытая,
Зелень буйная в цвету.
Мне не жаль, не жаль нисколечко
Слов признаний недосказанных,
Мне твою увидеть хочется
Неземную красоту.

Над землёю посвежевшею
Опустилась ночь туманная,
К горизонту потускневшему
Уплывают облака.
Небосклон переливается
Красотою первозданною,
И луна плывёт над бездною,
Недоступно–далека.

Всё, что было, что и не было–
И плохое, и хорошее –
Смоет время...

Королева стирала белье
И взбивала пену в тазу,
Прибирала скупое жилье,
Утирая ладонью слезу.

Тяжело королеве стирать
Влажной тряпкой тяжелую пыль,
И метелкой полы подметать,
Приклонившись к земле как ковыль.

Трудно ползать тому, кто привык
Устремляться в бескрайнюю высь.
Трудно спать и тому, чей язык
День и ночь призывает: - Проснись!

Королева стирала белье
И взбивала пену в тазу.
Прибирала чужое жилье,
Утирая ладонью слезу.

1.04.1993г.