Убежало молоко

Ах, зачем мне порой, ночью снятся кошмары.
Словно ужасов фильм, вновь приснился мне сон.
Вижу жуткие в нём, рожи я и пожары.
Слышу страха я крики, слышу боли я стон.

Вижу в нём я Беду, вижу мрачную Жуть!
Вижу мир их болот, мир чужой и враждебный.
Не хочу я в него, в тех болотах тонуть.
Я проснуться хочу, в мир вернуться свой прежний.

Убежать я пытаюсь, но не сдвинуться с места.
Тень накрыла меня, меня ужас сковал.
Кто-то в спину ударил — сзади , подло, нечестно.
Задыхаюсь, мне...

Мне обида плохой советчик,
А хорошего рядом нет.
По глазам чёрной бьёт картечью,
Хлещет белый до рези свет.

Мирозданья хребет прозрачен
До мельчайших штришков измен,
И ловлю я зрачком незрячим
Разрушающий тот рентген,

Будто тайну ищу какую,
И сподобившись палачу,
Самолюбием плоть бичую,
Душу мокрым бельём кручу.

Натянув тетиву извилин,
Мечусь в яблочко, бью в мишень,
Да куда мне попасть мазиле –
Ускользаешь ты словно тень.

И чем более ты любима,
В чем сознаться мне так...

Как то почитав Гомера, заглянул Платон к гетерам.
Выпив чашу или пару, но отнюдь не молока,
Так спросил Платон гетеру в сверхизысканной манере:
"Почему опять не брита морда вашего лобка?"
Получив по лбу с размаху тем, что позже стало кружкой,
Брел философ прочь под крики:"Ну вали отсель, урод!"
А остывшая гетера так добавила подружке:
"Ну их нафиг, этих греков. Очень варварский народ."

Я тебя прошу: - забывай меня...
В небе серп луны, режет мне по пальцам...
Я уже не помню, наши голоса,
Я уже давно, перестала стараться...
Только ты... обрываешь мои телефоны...
Присылаешь цветы... - Да пойми: - они не нужны.

Я тебя прошу: - пожалей меня...
Я не вижу звезд, больше полувека...
Я уже готова, убежать сама,
Самого родного, бросить человека...
Только ты... обрываешь мои телефоны...
Присылаешь цветы... - Да пойми: - они не нужны!

Хватит с меня этих долгих встреч...

Иисус поутру рано
Встал и в путь повёл народ
От Ситтима к Иордану,
Всех священников вперёд

Шлёт. Ковчег завета с ними,
В Иордан они войдут,
Где свою обувку снимут
На резиновом ходу.

Шлёт им Яхве свои знаки:
«В воду ступите стопой
И вода в момент иссякнет,
Остановится стеной

И застынет водопадом,
Капли книзу не прольёт,
Пока водную преграду
Весь народ не перейдёт».

Иисуса Бог прославил.
От подобных новостей
Все его боятся стали,
Словно это Моисей.

Скажет как, так и...

Лишь узнал про Авенира, царь Иевосфей,
Что убили командира, в грусти и в тоске
Его руки опустились. Весь Израиль сник,
Как им жить без Авенира, до того велик -

Человек, царя назначил, как штрафной буллит
Отменил, переиначил... Сам теперь убит.
Два других в Верховном штабе было у царя
Генерала (оба гады, честно говоря).

Сыновьяони Реммона, сучьи потроха,
Баана с натурой подлой, брат его Рихав.
К власти рвущихся верховной не перевелось,
Но в роду других достойных к службе не нашлось...

Восемьдесят лет в социализме
Провели Израиля сыны
При Аоде, без идиотизма
При основах жили Ленинизма
Иегове преданно верны,

У заморских шлюх не ночевали.
Дамы в лифчик клали пистолет
И когда к ним очень приставали,
Как учила партия, орали:
На обетованной секса нет.

Вождь их умер тихо, интровертно.
Не успев Судью похоронить,
Бросились сыны грешить конкретно.
И ученье вовсе не бессмертно,
Если за ним некому следить.

Не таков, однако, Иегова.
Он евреев через не могу
Наказал...

Мадиамский стан в долине
Грозным воинством стоял.
Гедеон же знал - отныне
Бог евреев не отринет...
А народ всё прибывал.

На военные те сборы
Привалил и стар, и млад.
Ополченцы очень скоро
Всю заполонили гору
Под названьем Галаад.

Даже Бог с душевной мукой
Должен был тогда сказать:
"Гедеон, такая штука:
Не могу Я в твои руки
Мадианитян предать.

Слишком много пришло биться...
Я ж хочу наоборот,
Дабы зря не возгордился
От завышенных...

Стекает солнца жёлтый воск
На облака.
Страда, покос и пара кос
Из-под платка.

Пот катушками соли,
Огнем горят мозоли,
Но я забыл о боли.

'До свадьбы точно заживёт,
Не хнычь, москвич.
Иль дома требуют отчёт
За каждый прыщ?'

'Да знаешь, без привычки ...'
Щекочут нос косички,
К душе моей отмычки.

А там не россыпи - бедлам,
Добра - на всех.
Сам всё отдам. А мне бальзам -
Любимой смех.

Побайки, прибаутки
И над друг другом шутки -
Счастливые минутки.

Пьём пыль...

Против шерсти кошку гладя,
Приговаривала Надя:
– Я, пока ты дремлешь, Мусь,
Парикмахерской займусь.

Симпатичной стала ты бы,
Если б шерсть стояла дыбом.
И для пущей для красы
Не побрить ли нам усы?

Тут подкрасить чёрным цветом,
Не измазавшись при этом.
Здесь завить, а здесь пробор
Не уложен до сих пор.

Хорошо, что стричься труся,
Убежала кошка Муся.
Испугавшись, сам собой
Вздыбит волосы любой.
11.09.09