Существовать

Сердечный ритм прибавит темп,
Мне венский вальс на польку поменяйте.
Срываю желтые ограничения лент,
Мои движения не стесняйте.

Не то,не то,давайте румбу,
Давайте пламенный фокстрот.
Нам хватит времени широт,
Снимайте дамы свои шубы.

Еще острей,еще сердечней,
Мы жжем по жизни ча-ча-ча.
Эй,милый друг,ты не серчай,
За все движения отвечу.

Быстрей,быстрей,где ваше рвение ,
И глушит ритмом рок-н-ролл.
Дрожит в безумии танцпол,
Плевать на слабое умение.

Под танго с лестницы...

Неизвестно как родились,
Неизвестно как умрём,
Всё что с нами происходит,
То ли сказка,или сон...

Неизвестно что здесь было,
Когда не было тебя.
Неизвестно что там будет,
Уходя на небеса.

Так откуда,жизнь другая
Зарождает новый свет,
Кем родится в этом мире,
Неизвестен нам ответ.

Это мы не выбираем,
И судьба тут не причём,
Будешь ты рождён букашкой,
Иль двуногим существом.

В другой поверить трудно мне удел
И дорогим воспоминаньем пепел
Продолжает оставаться.
Мне трудно разобраться
В сложных чувствах
К тому, что существует
В земных пределах.
Веревка, бритва, яд,
Другие
Атрибуты ада,
Живые
Спутники веселья,
Как женщины
В постели.
Миры иные
Освещает солнце ли?
Я так люблю
Дожди и грозы,
Но русские березы
Не люблю,
Предпочитая хвойные породы.
И красоте учиться у природы
Я не хотел бы.
А у людей?
Но люди ненадежны.
Среди живых довольно сложно...

Париж. Площадь Согласия. Утро шестнадцатого октября
тысяча семьсот девяносто третьего года. Гигантская толпа
в ожидании дармового корма для развлечений (Мария любила забавы) –
по нервному полотну мостовой бежит инквизиторская телега Сансона; взгляд
королевы сосредоточен, спокоен и неподвижен; бледное лицо с красными кругами
под глазами, плотно сжатые губы – дерзость, высокомерие, пренебрежение – она знает –
всего лишь сиюминутная боль.
Площадь, одетая в могильную тишину, палач с...

Привет, мой милый Океан!
Ты в мире прожил столько ран!
Ты залечил столько пустот!
Наполнил смыслом оборот!

Я не забуду никогда твои великие дела,
Которые всегда нужны и смысла истины полны!
Которые дают урок,
Как лучше отжить этот срок!

И в незабвенной тишине ты привлекательней вдвойне!
Учитель, милый Океан
Даруешь жизнь ты существам,
Даешь пространство не в урон,
И привлекаешь впрямь как трон!

Мосты Эйнштейна-Розена, не существовали долго,
проникновения в чужой мозг, задолго, до его вск-
рытия, были возможны и все прикрытия, не скроют
вторжения, (всевозможные зомбирования (подчине-
ния чужой воле, Паши, а иногда и Коли, об осталь-
ных, не время, говорить, доле), космический кор-
абль прошёл, (или пытался?) мягкую мозговую обо-
лочку (и все «крючочки», промоины, не прикроют,
и не замаскируют, образовавшейся пробоины), а по-
падание в сингулярность не принесёт, ясности в по...

Сгустилась тишина,
Как сумрак русской ночи!
Вошла Она – мой Дант,
В одежды нежности одетый.
Расцвел бутон Огня на сцене.
Скрестилися Лучи (чёт и не чёт), как шпаги,
Пролив торжественный аккорд Любви Небесной.
Вот Голос зазвучал Её,
Сиянья полон Он.
И золотилось Слово,
Что новый Дант Сказал,
И был Он в Женском платье,
Черном, как ночь, златыми звездами расшитым.
Так Рок Судьбы распорядился,
Так Орион решил и Сириус возжелал.
Свершилось то, чего желала древняя Нефрит,
Преемница...

Не позволяйте себе забывать,
Тех, кто Душе вашей дорог...
Сердце ведь может и остывать..
Вымокнет влагой весь порох...
Лень овладеет всем существом,
В мертвенный сон погружая...
Все фиолетово, что же потом...
Эй, не усни!!! Ты ЖИВАЯ!!!!!
Алла Тимошенко
11 ноября 2012г.

Исписалась ночь до чёрного рассвета. Время, как струна.
Снег с дождём – танцующая смерть, греющая рук кубовых вены
у декабрьского белого костра.
А ладошки краснощёкого младенца, как кирпичики вселенной,
хлопают вдогонку мотыльку; здесь памяти обрыв –
а значит – Бог. Здесь вакуум вечности – конечен; мгновение – бессмертно.
Зарисовать мгновенье словом, миг,
где угол неизбежного паденья равен
углу, в который ставили нас в детстве.
Я отодвинул штору и увидел – там ноет пустота,
изматывая...

1
Дней несколько прошло, незримо,
ведь не случилось ничего,
что стало бы, народу, чтимо,
да и приметно, оттого…,
а вот Покровское, лишь скукой
( к однообразной прозе, мукой ),
толкало, словно в забытьё,
всех обитателей, житьё…,
где Троекуров, ежедневно,
в раж, на охоту выезжал;
а Машу, тешил свой вокал
( звучащий, в неге, задушевно ),
к её прогулкам, тишь где, мглой,
влекла ко чтению, порой…
2
Но музыкальные уроки
её прельщали, боле, слух,
где сердца собственного, сроки...