Озябший

Сверкала молния, и дождь стучал в окно.
Тебе и холодно, и страшно, и темно.
Свеча зажжённая, горела чуть дыша,
Ты на колени опустилась не спеша.
Душа озябшая смотрела на свечу,
Слезинка капелькой сползала по плечу.
О, ночь зловещая! Дано ли тебе знать,
Как надо чувствами и телом управлять?
Как среди хаоса, жестокости и бед
На всё иметь свой собственный ответ?
Как не унизить, не обидеть, не придать,
Как чувства свои разуму отдать?
Но, ночь молчала, гром затих.
Лишь свет луны...

Узоры рисует
Мороз на стекле.
Снежинки, как звёзды,
Кружатся во мгле.

Ложатся на плечи
Озябших берёз,
К ним иней седой
Все тропинки занёс.

Ликует и злится
Старушка- зима
В пушистые шапки
Оделись дома.

Сугробы метель
Намела до небес,
Как мёртвое царство,
Стоит зимний лес.

Что случилось с тобой озорница,
Грусть в душе поселилась твоей.
Может быть тебе прошлое снится,
Среди тусклых озябших огней.

Может бремя житейской невзгоды,
Твою нежную душу гнетёт.
Иль таинство прекрасной природы,
Тебе грустную песню поёт.

За тебя помолюсь озорница,
Поклонюсь твоей тяжкой судьбе.
И прошу никогда не сердиться,
Улыбнись лучше ласково мне.

Поздняя осень, дожди холодны.
Поздняя осень, опала листва.
Поздняя осень, начало зимы.
Поздняя осень, пожухла трава.

Поздняя осень, стеклом в луже лёд.
Поздняя осень и ночью мороз.
Поздняя осень, туман в ней живёт,
Бродит в лесу средь озябших берёз.

Поздняя осень и всё длинней ночи.
Долгие ночи, короткие сны.
Поздняя осень, вмёрз в лужу листочек.
Высохший он, дни его сочтены.

Поздняя осень, как песня о прошлом.
Грусть в ней о лете, что быстро прошло,
Времени том, что вернуть...

И новой фазой--вдохновенье..
Дождём озябшая листва
Легла позёмкой...Воскресенья
Не суждено ей. Ночь прошла,
Послав туманами рассветы,
Сирени дымку на версту...
Ох, ночи эти--километры...
Но перламутром штрих к утру.
И лёгких шармов обновленья
Вдыхая тонкий аромат,
Душа вибрирует в волненьи,
Себе поставив шах и мат,
Той, что вчера в изнеможенье
Трепала нервы на ветру,
Вбирая снопы напряженья,
Чтобы шелчком одним в мозгу,
Вдруг родилось иным решенье
Слагая вёрста жизни вновь...

В этом городе,
Сером, озябшем,
Заснеженном городе,
Я случайно сошел…
Нет, ссадили,
Всего вероятнее…
Что я помню?
Вагон-ресторан,
Ссора в тамбурном холоде,
И линейный наряд,
Бьющий нас
Со случайным приятелем.

В этом хмуром,
Враждебном, чужом
И неласковом городе,
Я сидел в «обезьяннике»
С тусклыми пыльными
Окнами.
И тщедушный сержантик
Охрипшим простуженным
Голосом,
Донимал – кто, откуда,
Нервируя
Горьковским оканьем.

В этом, чем-то похожем
На детство...

Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день
И просыпаться Ольге лень
Под музыку поры немилой -
Невмоготу ей звук унылой
Капели хладного дождя.
А ветер, хлябью ноября,
По небу разбросавши воды
И листьев пожелтевших своды
Круговоротом сенних слёз
Не вызывал в ней умиленья,
А погружал в пучину грёз
И томного самозабвенья.

Так, день-деньской, на свет Авроры
Встаёт с безудержной тоской
И, вспоминая Пифагора,
Зевая утренней порой,
Под мышку взяв...

Тайные знаки в сафьянной тетради.
Красть бы из Вечности без сожаленья.
Не горевать о настигшей утрате,
И сургучом опечатать сомненья.

Только коснувшись, не станет прочтенья.
Гладкие буквы мерцают фальшиво.
Ищешь – опоры, надежды, прозренья,
Ищешь решения вновь боязливо.

Тщетно. Огонь пожирает растопку.
Алое пламя трещит, торжествует.
Плачет душа, озирается робко,
Крепнет, а после шипит, негодует.

Бросить? И пламя глотает обложку,
Буквы кричат, брызжет боль по страницам...

Вечер с привкусом миндаля и мяты.
Белый плед января, укрывший озябшую кожу.
Холод лучистого неба в серебряных перьях звезд.
Шуршанье халата,
Метель поцелуев взахлеб,
Трава простыней, измятая
Ласкающим смогом, твердеющим чувством –
Укрыться в приливе тепла.
Во взгляде
Лотос рассыпал жемчуг,
Кедров тенистых шепот.
Волнами
У окна
Обнаженные фразы
В лунном шампанском
Искрятся.
Под пледом
Январского мха
Бежит ручеек весенней преступной воды.
Руки твои
Не знают покоя от ласки...

Чашка чая
Согрела озябшие руки
Согрела продрогшую душу
Спасибо тебе, Бодхидхарма