Обнажённая красота ню

Попробуй быть - какая есть,
Без маски, с сердцем обнажённым
И слушать чутко, отрешённо,
Чем же ты призвана гореть ?

Быть может, глупо притворяться,
Себя пытаясь обмануть
И оправдать свой скользкий путь,
Где из друзей враги родятся ?

Ведь мы ж друзья самим себе
В самом зародыше сердечном,
Мы ж там смелы и безупречны
И верим умнице-судьбе,

Что за дыханием стоит,
Трактуя сметы наших жизней, -
С терпеньем и без укоризны,
С чем согласиться предстоит!

Припомнят честность нам во...

Ах как прекрасны
Твои голубые глаза
В них словно в море утопаю
И не боясь пойти ко дну
Твоим очарованием наслаждаюсь.
***
Спускаясь ниже
Жаждущим взглядом
Я вижу часть твоей груди
Наполовину обнажённой
Набухшие страстью соски.
***
Ну как меня ты возбуждаешь
И больше нету сил моих терпеть
Тебя я осторожно раздеваю
Не переставая нежно целовать.
***
Под звуки музыки любви
Любовной страстью наполняло
Два тела слитые в одно
И мы с тобою воплощали
Основу жизни любовь.

Аромат чернозёма, прохлада рощ, стройная змейка
Реки, несущаяся пастушьей свирелью, воздух,
Дымящийся плеском травы, напившейся солнца –
Я храню этот сон для тебя – так отведай
Вина из кувшина зари, печальная пленница
Своих слёз. Вот и облака белая ткань
Упала на плечи нежностью лотоса, вот и синей вуалью
Прикрыты глаза твои влажные – это небо вертится
На расстоянии поцелуя, будто бы имя тебе – дыхание невесомости –
Я храню этот сон для твоих писем,
Живущих под опущенным взглядом...

Бескрайне солнечный простор.
И мы с тобою вальс танцуем
Под струн весенний перебор,
И шёпот тихий - поворкуем?

И словно сброшены узлы
Души былых реинкарнаций.
Ты слышишь нежное - возьми...
Прости - я слышу интонаций...

И лёгкость тел, и свежий вдох,
И солнца ласковые струи.
И набирает время сок,
Вскрывая почки вековые.

Рука в руке, весенний смог,
И нот весёлые понятья.
Я - пробуждения восток,
Ты - обнажённые объятья.

Хочется писать о чём-то нежном,
Хочется писать мне о любви,
Чтобы расцветал души подснежник
В каждой изболевшейся груди.

Чтобы жизнь писала свои строки
Каждым лучезарно-нежным Я,
Чтобы не тянули люди сроки,
Пили б чашу полной бытия.

Снова затерялись в снегопадах
Вёсен обнажённые шаги.
Над рекою высится громадой
Белый сноп - снега или дожди.

Хочется писать о чём-то нежном,
Но и грусть, порою, как заря..
Падает снежок, и белоснежно
Чертит круг ночного фонаря.

расплывчатый оттиск стального сосца фонаря
в перламутре бензиновой лужи,
словно большое красное пятно Юпитера;
словно отверзшиеся уста дьявола
однородно расширяющейся вселенной,
всё вещество, которой, когда-то,
вмещалось в пространстве, меньше ногтя младенца –
там были и эти слова;
расплывчатый оттиск стального сосца фонаря
в перламутре бензиновой лужи,
словно миллион световых лет одиночества
в дрожащей капле мутного света;
словно безумие-безмолвие
изъеденного морщинами мудреца...

Что может быть важнее печали и чище слёз,
бессмертнее смерти и ненадёжней дыханья в груди –
горсточка горечи на язычке кисти, скользнувшей
падающей звездой в недописанную картину
по живому сердцу.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь –
кружится часовой механизм, проверяя на прочность
вестибулярный узел. Кто умирающему мгновению
подарит вторую жизнь, подарит бессмертие,
как не тот неистовый нищий, расточительный на порок,
но жадный до невинного взгляда безумца.

В...

В прожилках старого клёна, обнажённым нервом любви,
колышется осень, таращится в небо,
вращаясь глазным яблоком забродившего солнца;
подошвы глотают лимонную пыль; движения,
словно метафоры беспричальности на костылях золотого ветра;
изрезанная кора
увековечивает подростковую лирику;
корона ветвей венчает на царство прощальную песню
багровых костров уходящего дня.
Осень – её полночное ложе, её сердце, её дыхание –
растопленный лёд призрачных родников;
с шёлковых лепестков её...

Сперва убьют, потОМ спросят
Оставшихся: что-же он умер
Ведь мы же заботились – право
Обидно, что больше не будет
Он делать не так, как хотелось
Нам видеть это воочию
Но знали мы, что так закончит он
Толи утрОМ, тол и в вечер, толи ночью

Но знали мы, что так закончит он
Толи утрОМ, тол и в вечер, толи ночью

Привыкли выродки убивать тихонечко
Весьма подспудненько на нычечке
И как бы в общем даже незаметненько
Души убийство совершается
Смотреть устали правде обнажённейшей
В...

Дуновение лейпцигской школы;
соцветие венской классики с красками романтизма;
свобода ритма и фразы;
синтез эпохи;
под пространным куполом полифонизма –
осколки лунного света,
вскрытая грудь горизонта,
обнажённая плоть восхода,
органное сердцебиение дня,
и я уже вижу, как дышит
воздухонагревательный
механизм,
частокол деревянных и металлических труб,
как дрожит шеренга ручных и ножных
клавиатур, рычагов и кнопок;
как объем изливается на меня
фантазией эха,
интенсивностью...