Нужно отдать должное

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...

зачем? я с каждым днем всЁ чаще
задаю себе один вопрос...
зачем? зачем в тот миг ты оглянулся?
ведь этот взгляд нам счастья не принес...
твой взгляд - холодный, дикий, нежный,
его я не забуду никогда,
твой взгляд...и с этого момента,
я потеряла душу навсегда!
еЁ забрал ты - знаю,не нарочно,
свою отдал мне.ну скажи - зачем?
зачем мы сердцу своему поддались?
зачем попали в чувств жестокий плен?
нет, мы ведь оба не хотели.
мы не должны были,зачем?
сначала мы с тобой друзьями стали...

Жили-были бобр с бобрихой
В заводи завидно тихой.
Запасали впрок кору,
Ветки, стружку и траву,
Чтобы зимними ночами
С полными спать животами.
Лучше сытостью томясь
Ждать весну, не торопясь,
Чем придумывать диету,
Отослав гурманство к лету.
Этой думою они
Наполняли жизни дни.
Надобно сказать: бобриха
Знала сколько стоит лихо
И заставила бобра
Видеть, как она добра,
Как она его лелеет,
Всюду за него радеет,
Не жалеет для него
Красноречья своего.
Её ценные советы
Были ею же...

Когда яблоко с ветки срывала,
ей послышался голос Отца:
«Только б это мгновенье не стало
настоящим началом конца!
До чего же ты, Ева, упряма!
Ну да ладно. Решила – срывай.
Только яблоко это Адаму,
заклинаю тебя, не давай!
Предложив угощенье такое,
превратишь ты барана в козла.
Ты разбудишь начало мужское,
а оно – средоточие зла!
Плод заветный в Адаме пробудит
неуёмный задор боевой,
и поверь: его тело не будет
никогда уж дружить с головой.
Зло в душе его возобладает
и собою...

Взять от весны больше, чем нужно для нас,
Нельзя, если даже будет не лень,
Когда на солнце, не закрывая глаза,
Медленно, медленно тает прошедший день.

И в облака, подсвеченные изнутри,
Впились щетиной вершины сухих тополей,
Отраженные мертвым зерцалом витрин,
Размягченные в ступе теплых апрельских дней.

На улицах людно, встречи не избежать с людьми,
Только выйди – уже навстречу спешат.
Все, что нужно тебе от весны, ты сама возьми,
А я, пожалуй, вернусь скорее назад...

Отравляю лёгкие свои.
Нервы напряженны.
Все бесчисленные дни
Теперь не мои.
Отравляю лёгкие свои.
Расставь все точки.
Разбиваю на осколки дни.
Нет ничего больше.

2

Режу сердце на куски.
Нервы напряженны.
Больше не спасут зонты
От неминуемой зимы.
Обвиняю себя во лжи,
Тебя - в ненависти.
Прикосновения не нужны.
...В плену обречённости.

3

И под холодные дожди
Засыпаю с нежностью.
В твоих глазах я видел мир,
Теперь уже чужих.
Я больше не смогу, прости,
Быть себе...

Ты не ответил на любовь
И я должна....
должна уйти,
Любовь попробуй поискать
ты вновь,
А наши не сошлись пути.
Но было чудо, мне поверь,
непостижимой высоты,
Как жаль, что открывая дверь,
Остался безучастным ты.
А нашу тайну мы запомним,
И не расскажем никому,
А вдруг в какой-то вечер
томный
Ты скажешь мне: "Ну почему....
Ну почему с тобою навсегда
не рядом,
Ведь я любил тебя, но не сказал,
Ты не поверила моим лишь
взглядам...?"
"Прости, я верила, но "место",
Его...

Скажи зачем, Эвтерпа, ты
Опять к столу меня влечёшь?
Бумаги чистые листы
Передо мной зачем кладёшь?

Писать стихи желанья нет…
Где он — "возвышенный предмет",
Что мог бы так очаровать,
Так мог бы душу взволновать,
Чтоб чувства, превратясь в слова,
лились бы на бумагу сами?

Чтоб не трудиться над словами,
И из словесной бы "руды"
Не граммы и, уж, не пуды,
А чудодейственный эфир
Рождался б, удивляя мир.

И чтоб потом не без волненья
Рождённое стихотворенье,
Как незнакомое...

Дело то случилось в Иудее,
Там Филистимляне для войны
Собрались в Сокхофе. Прочих злее
Они были. Ну, а им евреи
Со своей вредили стороны.

Встал Саул в долине дуба станом
С войском, подготовленным к войне.
Склон горы один Израильтяне
Держат, на другом – Филистимляне,
А долина дуба в стороне.

(Хоть написано в Писанье – между
Ними та долина пролегла.
Переписчик видно был невежда
Иль гора, что возвышалась прежде,
Опустилась ниже сапога).

В стане не в спортивном, в Филистимском...

За козла Белов ответит,
Раз героев он не чтит
И в Писание заметил,
Что совсем не в лучшем свете
Предстаёт порой Давид.

То проявит благородство -
Не пронзит царя копьём,
То на женщин поведётся
Иль в предел чужой вопрётся
С невоспитанным жлобьём.

Так ведёт себя порою -
Ангелок пред ним абрек.
Что сказать нам про героя -
Всё в нём, вплоть до геморроя,
Одним словом – человек.

Взять других, те ещё хуже.
У Саула нрав такой,
Хоть сдавай его в психушку,
Жизнь его как погремушка...