Матовые окна

Считывая пульс проводов,
маскирующихся
под шорох ветвей,
суббота сбивает с толку.
Летний город
растворяется
в капле свободного времени.
Мы уйдём от всего,
что скопилось под матовой охрой окон;
мы спрячемся
под крыльями-перьями
бродячих артистов,
в театральном дворике, в закулисье
разгорячённого полдня;
или в пустом прохладном кафе,
в полумраке скучающих глаз официанток;
или в сквере,
где монотонно тают
вспышки фотографов
на белоснежных платьях невест,
и где слышно,
как...

Плачет роза под запотевшим стеклом –
этот холод, больше чем смерть и надёжней разлуки.
В темноте кто-то, тихим движеньем, раскроет ладонь перед сном,
и в ладонь упадёт лепесток, как осенняя вьюга.

Кто-то спросит у стен, пропитавшихся смуглым дождём,
о грядущем, о прошлом, о тёплой печали во взгляде,
а в ответ, лишь пшеницу волос обожжёт сквозняком –
словно учит бессоннице вязь фонарей привокзальных.

Плачет нежность, напившись прохлады из матовых рек –
эта кома глубже самой глубокой...

Когда стихает звездопад,
Огня протянутые руки
Лелеют свой раскрытый сад,
Где нет ни боли , ни разлуки.

Где тонким светом мотыльки
Свечой наития мерцая,
Глубоководием реки
Поверхность ряби созерцая,
Кружатся в вечном танце дня,
Не - в обусловленности формы,
Для понимания себя--
Посадка, взлёт, аэродромы...

В иллюминаторы огни...
А всё по шпалам, всё по шпалам,
Вдыхая матовость земли,
Примитивизма причиндалы...

Забей, --сказала бы душа,
Смотри на это много проще--
Нет у...

И демоны слетелись на погост,
И ангелы навек осиротели.
Мы к нетям возводили присный мост
И в бездны роковые возлетели.

Истленней пада, язвы моровой
Грознее -- тьмы горят, во славу знати
Нощь бязью устилает гробовой
Звездами прокаженные полати.

Ах, в зареве светлее небеса,
Трапезные полны альковных брашен,
И лета цветодарная краса
Пылает и возносится от башен.

Наглянем к царским братьям на пиры
И дале повлачимся, этот морок
Цимнийский в смертоносные миры
Возьмем со пламенами...

Кружит голову осень голая,
Заметет листву и по новому.
То подхватит в пляс,то уложит в ряд,
Фейерверком взрыв яркий листопад.

Легкость на ветвях, ветви поднялись,
Листья ,наконец, с ветром улеглись.
Павший с облаков матовый туман,
Осветит собой яркая луна.

И в ночной тиши за ухом чеши,
Аномальный всплеск чудом нас тешил.
Комариный писк закусал меня,
Крайности принес в гости октября.

Постучали в дверь месяцы тепла,
Летняя краса за углом ждала.
Кланялись всему,Извинялись все...

Октябрь на улице Октябрьской
прорезался, напоследок, случайным теплом,
и скрылся, где-то в районе Октябрьского посёлка.
Круг замкнулся – выхожу на конечной. Цежу сухим ртом
влажный воздух. Ржавой тесёмкой
рассвета подогреваю взгляд. Мало-мальски
приветствую стаю блаженных дворняг у дверей офиса.
Искореняю вопросительную интонацию,
отбивая вечный дождь в голове.
Жухлая тень старенькой груши
валяется
на мокром асфальте;
отпечатки её пальцев ласкают осенний воздух.
Подберу...

Спят поцелуи в крапиве.
Ветер агатовый топчет
травы объятий недвижных.
Липовый мёд твоих губ
тает вечерним солнцем.
Плечи, ветвью ракиты,
падают в чёрную воду.

Сон похитив, разлука
вырежет взгляд из камня;
ты забросаешь камнями
танец луны-магдалины,
чёрный нектар прольётся.
в спящий бутон дымохода.

Эхом тумана накроет
шёпот могильных холмов.

Ты заберёшься под кровлю,
к зеркалу тусклого неба;
матовых звёзд амальгама
сердце твоё срисует,
голову вскружит протяжный
ржавый...

Гранатовым вином наполнены бокалы.
Витает над столом парижский аромат.
На матовом стекле зигзаг помады алой.
Застывшее прости - никто не виноват.

На красочном холсте след тонкий кракелюра,
И патина легла на медных волосах.
Весь мир сейчас для них под рампой абажура,
И в слышных им двои негромких голосах.

Застывшее прости под бархатом ресничным.
Застывшее прости запуталось в усах…
Любовь для них ина, не гланцевостранична:
Скреплен двоих союз в высоких небесах.

Но флирт судьбы...

Пока еще земная длится мука,
В седой воде горит реальный свод,
У жизни есть надмирная порука,
Которую ничто не разорвет.

И к вьющемуся золоту простора
Сквозь требник черноблочной пустоты
Сгоняет неизбежность приговора
Последние тяжелые мечты.

Накат небес, загробный жест Цирцеи
И черный снег, поставленный сгорать
Меж бездн столпом, -- чем ближе, тем страшнее
Держаться за пяту и умирать.


ΙΙ

Днесь трагик перед взором Мельпомены
Робеет, и клянут материки
Не видевшие...

В лёгкой солнечной дымке
Тает берег пруда.
Как на матовом снимке,
Неподвижна вода.

В роще возле залива
Не шумят воробьи.
Даже мысли лениво
Угасают мои.

И над замершим краем,
Над безмолвием вод
Только хмарь золотая,
Только солнце печёт