Книги

Как будто ядовитой белладонной
Отравлены уставшие мозги.
Все призраки ночные, беспардонно,
Стучатся в поседевшие виски.

И требуют, настойчиво, внимания.
Все ждут кордебалета острых чувств.
Выпрашивают горького рыдания,
В заклание всем духам праздных буйств.

Но нет слезы. Глазницы, воспалённо,
Взирают на вихляния судьбы.
Не выбросить страницы затемнённой
Из книги изнуряющей борьбы.

Кукушка прокричала – хватит, утро.
Растаяли все гости. Полумрак
Посыпал розоватой влажной пудрой...

Как хочется плакать о счастье несбывшемся
И розовый цвет лепестков, от зари,
Бросать вникуда, облекая их пышностью
Безумие миль, почерневших в дали.

Мне больно смотреть на следы одинокие,
Цепочкой вихляющей, в пепле веков.
Кристаллики соли блестят между строками
Моей недописанной книги шагов.

Не скрыть от небес поражений и слабостей,
Не вымолить милость, утонешь в слезах.
Рассвет призывает величием радостным
Найти своё место в несчётных мирах.

Заболела. Плохо стало.
Улыбаться перестала.
Нет желания жевать,
Книги разные читать.
Не хотелось ничего
И не видеть никого.
Лишь в кроватке полежать
И немножечко поспать.
Говорят "Здоровье - сон!"
Вот такой простой закон.

Ещё один день был напрасно прожит,
Ещё один день пролетел, как стрела.
И сердце от боли всё гложет и гложет
И я всё по-прежнему дома одна.
Встаю, как обычно, иду на работу,
С работы обратно я еду домой.
О, как это всё мне, поверь, надоело,
А я так хочу быть вместе с тобой.
В ночной тишине я мечтаю о встрече,
И в окна замёрзшие грустно смотрю.
А ночь тает также, как плавятся свечи,
С надеждой о встрече я Бога молю
И снова вставать и идти на работу,
И в массе людской я теряюсь опять...

Я вернулась в родные края
После длительных лет расставания.
Добрым взглядом встречают меня
Эти милые сердцу создания.

Все родное – до боли, до слез.
Все, что было когда-то беспечное.
Эти белые рощи берез,
Это небо вдали бесконечное!

Этот волжский бескрайний простор,
Этот дом, что стоит под горою.
Все так дорого мне с давних пор.
Все так близко, любимо – не скрою.

Вот тропинка, где давней порой
Мы детьми босиком по ней бегали.
И куда нас забросит судьба –
Мы не думали, да и...

Живут СЛЕПЫЕ день и ночь во мраке,
Хоть солнце светит, хоть горит свеча!
Своеобразные преследуют их страхи,
Их вера - в консультации врача..

Живут "заблудшие" в своём, особом свете,
Читая книги или слушая псалмы..
Разнообразны в жизни люди-дети,
Парадоксальны их незрелые умы!

Почтить Богов, гуру иль просвещённых,
Приоритет тех - будто б и не прочь,
Да книжных только, смертью отдалённых,
Ну а живых, простите, тех не в мочь!

Всё, как угодно может трактоваться,
Но под сомнение...

А я остановился
на Земле -
чтоб шум дождя карнизно-голубиный
подмножить
на дыхание любимой;
и ощутить. Как это все – взаймы…


Как твои губы
мне сквозь сон дерзят,
не умещаясь в поцелуй
короткий…
Как, матерясь, яичницы десант
бежит по скользкой трассе сковородки


и неба в сад
октябрьский кусок -
откинут настежь
на петле рояльной…
И наш союз
неправильно-нахальный
бьет всем в глаза. Как голубь Пикассо.


Я. Самовольно. Вышел у Земли.
Сдав за углом скафандр - за...

Августовский скверик –
вверенный
жухлости и желтизне…
Плещется во мне безвременье.
Кружатся миры
во мне.


Мокро-золотой и бронзовый!…
А всего миров – не счесть…
Я сейчас
такой же бросовый.
Я, как листопад -
ничей.


И во мне блестят прогалины
свежих букв… и слез… и верст…
И меня зовут – в Гагарины…
И меня ведут – на крест.


В стаю - воробьи сшибаются
И крадут рубин
с рябин…
И за всё – переживается.
И за всех в душе
свербит.


Бог послал
мне сына с дочерью...

Я не хочу
жить
на вздыбленных нервах.
Я не спешу пить -
с кубка огонь!

Но ведь не спросят: ни Бог, ни инферно…

В небо – крылом.
В яму – ногой…


Так и живем,
ошибаясь
все чаще
и всё сочнее. Дождь –
словно скотч…

День наш – ползущий, бегущий, летящий
валится краем
в шалую ночь.


Я не мессия. Не вождь и не витязь.
Я ни при чем. Какого ж рожна -
снова
семь жизней тебя мне не видеть?!
Знать, что ты есть…
Мучительно знать...


Снова пошлет молодая звезда...

Сентябрь мокрый и
кудлатый
забился вновь к себе в закут.

Я ненавижу циферблаты.
И одинокий хруст секунд.



Медовый голос близко-близко…
Шарль-азнавуровский шансон…

Но расставанья горький привкус
уже везде,
уже на всем…



Везде –
воронье эспер-рр-ранто…
А в небе – лишняя верста…

И вносит в душу
беспорядок
крест-накрест падшая листва…



А ветер – сыт и пьян на шару.
И мне бы стопку.
Да нельзя.

И губы – слепнут и прощают.
Но шепчут вслед тебе...