Книги

Ну и ломай – всё, что было!
Режь на корню… коль не жалко -

всё, что во тьме нам светило…
и над землей нас держало…


Ну и спеши - разводиться.
Ну и круши
на погосте
нашей семье – нашей птице
крылья
и пястные кости!…


Ну и клади
под другого
мир – без того и нецелый!…

Всё… Без звезды синагога.
Всё!
Без креста купол церкви.


Ну же!… продляй эту муку…
под каблучками
не видя,

втоптанный в грязь и разлуку
шестиконечник Давида…


Как же темно здесь… под...

Поменялась жизнь.
Сменилось тело.
Но внутри - легко и хорошо.

Это значит – время подоспело.
Это значит – Бог меня нашел.


С небом низким,
с ветром пьяным в стельку
я вернулся – Дух, Отец и Сын…

Не трещи сердито так, пустельга,
взмахами захлебываясь
в синь!


Я вернулся. И ломать, и строить.
И чинить оброк.
И раздавать.

Ведь когда тебя повсюду – Трое:
ни курган не страшен,
ни трава…


Я пришел. Как радуга - на крыши.
Что же ты так горько обомлел?

Лучший друг...

На дыбу его! На дыбу!
Щипцами ловчей подлезь!…

Меняет земля орбиту.
Но всё неизменно
здесь.


Висят на крестах поэты.
И сходит толпа на гул -
туманностью Андромеды,
блевотиной на снегу…


Ату его! Он же – белый…
он весь нам испортил строй…

твердит о Любови целой -
разбитой в куски
губой.


А звать-то его как?!.. Моцарт?…
Потужи вяжи!… Рембрандт?…

Ну, что ж ему так неймется:
с щипцами - да без ребра!…



Да я не держу обиду…
Я слышу
который век:
на дыбу...

Все мы инвалиды,
Каждый по-своему — калека.
Наркотик обиды
Гложет изнутри человека,
Не подающего виду;
Фасадом шикарно сияя,
Печали, как тайные книги,
В сейфике сердца таская.

Все мы осколки,
Огрызки огромного яблока.
Оторванные от истока,
Забываясь во сне, пока
Язык колокола по нам не вдарит,
Звоном наш мир рассыпавши.

И мы живем, сгорая
Во времени, —
Словно выпимши.

Знаешь,
есть ежедневное чудо -
это просыпаться рядом с тобой.

Запах волос твоих пить
прямо с подушки
крупными
глотками…


И я это всё до сих пор делаю –
но только по памяти.
Дикая боль.

Две секунды назад мы расстались.
И вот уже
не видимся веками…


Но – зачем… но откуда…
звучат наши голоса…
Ангелы стараются.
Связывают в одно целое – наши вены.


И если тебе на всё это
фольксваген пассат –

то я еще верю в нас,
истово верю.


Две планеты
ложатся в одну...

Я живу
на последнем аккорде.

И под крики
«убей!» и «распни!»
в жизнь мою косяками заходят
островерхие, яркие дни.


Листопада окрас тараканий…
И безликой толпы доломит…

Я пытаюсь на сбитом дыханьи -
домолить…
добежать…
долюбить…


Я пытаюсь с Крестом повенчаться.
Я на плаху шагаю. Как псих.

Я пытаюсь спасти домочадцев -
абсолютно чужих. И своих.


И плывет середина кошмара…
И пылают столбы –
там и здесь…

Но кому-то всё мало и мало:
и терновых венков. И...

Я – Мишель Нострадамус.
Я весь из металла.
Я весь тот,
о ком плачет в Тулузе тюрьма.

И центурии
на ухо мне нашептала
в полумертвом Марселе
святая
чума.


Юго-запад Европы. Бубонный. Кровавый.
Столько душ заболело. Смердит сквозь елей.

Вам придется поверить
и в Бога,
и в травы.
Так решил – пришлый лекарь
и выкрест-еврей.


Позывные из космоса…
Гул междустрочий…
И эпоха барокко
уже на весах…

А в катренах моих
лишь сто сорок пророчеств.

Мириад откровений...

Там не всё чисто и гладко.
Души – чернее смолы.
Дождь - тяжелее припадка.


И вместо стекол… броня.
И холода ближе к маю.

И ни черта не понять:
строят вокруг - иль ломают…


Странный здесь всё-таки люд…
Странный!
А всё те же вещи:

и на Меркурии - лгут,
и на Сатурне - клевещут.


За сто парсеков мой дом.
Но как в бреду:
кровь и ладан…
Тот же кумач за окном.
Те же штыки и приклады.


Значит – дорога одна:
мимо Плеяд,
вдоль траншеи…

С посохом стертым до дна...

Жила-была старушка,
Точнее, старушонка!
Противная старуха -
Поганая душонка.
Брала она вещицы
С процентом под залог …
Но легче удавиться,
Чем ей вернуть все в срок.

И к ней пришел однажды
Раскольников, студент,
Он шаг обдумал каждый
И высчитал момент.

Старушке по макушке
Ударил топором.
О том, что было дальше,
Узнали мы потом.

Как мучился несчастный
Раскольников-студент,
В страданьях, сновиденьях
Хотел найти ответ.

А Соня Мармеладова
Хотя была блудница...

Мы с тобою –
единый узел.

НЕ РАЗВЯЗЫВАЙ НАС. НЕ НАДО.

Я не ссучился.
Я не струсил.

Это сердце сказало. Внятно.


Перекрыв грязный шум вокзала
и шипение лимонада -
кровной завязью нас связало…

Не развязывай нас… не надо…


Ну, не дай нас склевать по зернам!
Береги нас
и в жар, и в слякоть.

И любовь на пайке казенном
не держи. Ей и так не сладко.


Ей всегда не везло с соседством.
То тюремный двор, то психушка.

Я пытаюсь понять: что с сердцем?!…
Не кричи...