Город калека

Я не люблю смотреть
В пустые безумные глаза
Щуриться на оскаленный рот
Пожимать руки
Потные от волненья
Измерять уровень
Своего понимания меркой
Тупого вожделения
И щекотать нервы и без того
Уже свихнувшегося человека...

II.
Я чувствую как отмирают во мне
Клетки всего хорошего
Чудного
Милого
Я знаю что мои глаза
"Покрываются голубой блевотиной"
И мир вокруг теряет свою важность
Люди
После ответного моего слова
Начинают дергаться
Но преграда между ими и мной
Не позволяет...

К мудрецу пришёл однажды
Человек просить совет,
На вопросы сердцу важны
Жаждал выслушать ответ.
Прозорливостью от века
Был мудрец известен всем,
Но к тому же был калекой, -
Без одной ноги и нем.
"Подскажи, возможно ль это,
Если этак да вот так?"
Не томил мудрец с ответом
И кивнул в согласья знак.
Задавал свои вопросы
Целый день и весь другой,
Принимая безголосы
Лишь киванья головой.
Вопрошал почти неделю
Обо всём, чего не знал,
И о жизни и о деле...
Старец думал и кивал...

На Кандагаре в "Черном пюльпане"
Нас было трое, и груз мы везли,
Груз необычный, совсем не привычный,
Груз "номер двести" доставить должны.
Трассеры тихо "вспороли" все небо,
Горы "укрыты" туманом крови,
Груз "номер двести", мы кажется вместе
С тобою погибнуть сегодня должны.
"Духи" сдурели, строчат пулеметы
Ночью, как днем, что не видно луны.
Только машина и рота пехоты
Нас прикрывают - Но мы не ушли!
Тихо дымится кабина пилота,
Санька упал головой на штурвал,
Я понимаю - лететь...

По Новосибирской вдоль Сенкт-Петербурга...
За узкоколейкой – в рощице просвет...
-- Господа, сходитесь! – И ударил гулко
Выстрел невозвратный – и упал поэт...

Возле тихой рощи катится троллейбус.
Искрами контактов вспыхивает мгла...
Может потому Россия все болеет,
Что она Поэта не уберегла.

Клен осиротелый - поминальной свечкой,
А сентябрьский дождик - по Поэту плач...
В этой тихой роще, здесь, за Черной речкой
Мать-Россию в сердце поразил палач.

В веке-людоеде -- новые...

Воспоминания в утиль
Не сдашь, не бросишь их на полке:
На самолетике в Эртиль
Мы прилетали... На двухколке

В Красноармейский вез нас дед,
Петр Николаич Остроухов.
В поселке том на белый свет
Я и пришла... Часок потпрукав,

И «дарвалдаями» звеня –
(Степь открывалась панорамой) --
Дед-конюх привозил меня
Торжественно в поселок с мамой.

Поселок наш не знаменит.
Эртиль известней ненамного.
Здесь «графский» сахзавод стоит,
А из Воронежа дорога

В усадьбу графа – двести верст...

Жалею я несчастного калеку,
Жалею я слепых, немых, глухих,
Но их не меньше я еще жалею,
Людей, которым безразличен стих.

Глухой, конечно, хочет снова слышать,
Слепой увидеть этот мир цветной,
Немой сказать любимой как он дышит
Одной лишь ею, ею лишь одной.

А вот глухой к стихам понять не хочет,
Однажды научиться понимать,
Что сердце и клокочет и хохочет,
Что может наступить в любви зима.

Он думает, что это все пустое
И никому не нужное тряпье,
Не хочет знать, он что это...

I.I. Однажды в единое части слились,
Сквозь борьбу меж собой и единым.
Миллионы небу кричали явись
И стань среди нас явью неповинным.
I.II. Родившись в истоках чудесного рая
Мальчик индийский, сбежавший в Тибет
Выучил всё, что можно, играя
И также, играя, нёс единый нам свет.
I.III. Единое чудо в борьбе двух религий
Не увидел никто. И новое в старом,
Путь сквозь сердца без рангов, отличий
Окреп в дыханье едином, одном.
I.IV. Окрепшие ветры не сломлены в духе.
Сердца...

Смеркалось. Появились звезды в небе.
Луна видна... и больше ничего.
Нет дня - настало царство тени,
Настала ночь и только тишина
Тебя обняла и в твоей постели,
Она легла как верная жена.

Тебе не страшно и совсем не одиноко,
Ты не боишься, просто ты такой...
Такой как зверь - большой, но одинокий,
Совсем не злой, скорее даже добрый.
От стаи ты отбился своей родной,
Не жить учился ты, а выживать.

Нет, что вы, что вы говорите?
Не сирота он - есть отец и мать,
Друзья вокруг, всё...

Любовь – такое чувство,
Что в людях просыпается искусство.
В каждом человеке оно своё,
В тебе – твоё, ну а во мне – моё.

Кто-то художник, кто-то поэт,
Каждый кто-то, спору нет.
Кто-то актёр, а кто-то певец,
Кто-то жертва, а кто-то ловец.

У каждого внутри живёт второе «Я»,
Кто-то любит других, а кто лишь себя.
У каждого характер свой,
У него один, а у меня другой.

Разной и любовь бывает,
Кто-то ради неё живёт, а кто-то умирает.
Кто Казанова, а кто не такой,
Кому нужно много...

Он пишет тебе стихи,
Называет тебя любимой…
Но слезы все так же тихи,
И тоска стала невыносимой…

Постоянной недосягаемостью
Ты калечишь сердце его…
Называешь всё это реальностью
И от жизни не ждешь ничего…

Но повесив замки на душу,
Ты убиваешь себя вместе с тем,
Что, не сломав твою зимнюю стужу,
Так и остался навеки «никем».

Ему сейчас тяжелей, чем в аду,
Но он возмужает в борьбе…
И однажды скажет: «Уйду!»,-
Наконец, подчинившись судьбе.

Он забудет тебя навеки
И будет...