Гордыня впереди

Я не имею прав жить так, как я хочу,
Я вас не заслужил – минуты вдохновенья,
Я должен пить и есть, а чем я оплачу
Досуг для творческой игры воображенья.

Я должен пить и есть и содержать семью,
Я должен быть как все обутым и одетым,
Когда же мне питать иллюзию свою,
Зачем себя считать непризнанным поэтом?

Затем ли, что поэт поставлен выше всех,
И люди чтут его искусство как святыню,
И, в глубине души надеясь на успех,
Стремлюсь насытить я голодную гордыню?

Затем ли, что в другом...

Когда кому-то скучно жить,
Он начинает всех мутить,
Безумие заставило
Отбросить жизни правило.

Он сам себя, увы, обрёк
Жить пополам и поперёк,
И в поиске безумном
Считал себя разумным.

Но жизнь, увы, заставила
Принять людские правила.
Гордец гордыню тешит,
Дурак затылок чешет.

Сказать нелепицу легко,
Заводит глупость далеко.

Себя подвергнув укоризне,
Скажи Спасителю: «Прости!»
Нет ничего важнее в жизни,
Чем в сердце Бога обрести.

Иначе всё существованье
Теряет смысл, теряет цвет.
Без Бога нет обетованья,
А значит будущего нет.

О, как трагично и нелепо,
Своей гордыней дорожа,
Смиряться с тем, что вместо неба
На эшафот пойдёт душа.

Одумайся, пока не поздно!
Свой светлый шанс не упусти.
Скажи Христу в молитве слёзной:
«Помилуй, Господи! Прости!»

Заснеженный пейзаж глубок и чист –
зима дисциплинирует природу.
Ни звука. С колченогой каланчи,
превозмогая утреннюю одурь,
продрогший ворон, словно в тьму времён,
куда-то в небо целит цепким оком –
Лаокоон, застывший над потоком
событий, что во тьме почуял он?

И город, в струнку вытянувшись весь,
стоит – сосредоточенный и строгий,
как будто ждёт решительную весть.
Он помнит всё – мясистый запах оргий,
вкус ветреной свободы, зычный зов
слепого естества, имперский...

Свеча горит в моей руке,
Потрескивает пламя в тишине,
Душа легонечко вздохнула,
Тяжелый груз в огонь столкнула.

Стою открытый пред иконой,
Кладу поклон и крест рукой,
Прости грехи, прости от тварности утехи,
Как много времени ушло на пустяки,

Наполни мудростью сосуд безбрежный,
Любовью остуди мой ум мятежный,
Не дай у двери запертой стоять,
Не дай в болезне, в бедности, в гордыне человечьей напрасно проживать,

Свеча горит в моей руке,
Надежда, Вера и Любовь опять в душе...

Переписывать нАчисто жизнь
Я не стану. Да и поздновато.
Лист опавший ветром кружит...
Разве осень в том виновата?
Да, не мало промахов было,
Спотыкаться и падать пришлось...
Этот опыт я не забыла.
Иногда приходила злость,
Иногда я себя ругала...
Но когда не хотелось жить,
Я сама себе напоминала,
Что легко по теченью плыть...
Только мне нужно было-против,
Чтоб не так, как все-вопреки!
В результате-ушибы до крови,
Шишки, ссадины, синяки.
За гордыню и за упрямство
Часто бита была...

Не знаю, быть может не стоит рассказа история эта моя
О том, как с любимыми рядом быть важно – долг, верность при этом храня!
Житейские волны поднимут, опустят, то вынесу, то увлекут
Солоно хлебавши, халифом упавши в любимых, мы ищем приют.

Припев:
Забудем обиды, обнимем друг друга.
Пусть ангелы наши хранят: далёких и близких, родных и любимых-
За них наши свечи горят.

Гордыня и похоть, а может и зависть, не доброго ока навет-
Разрушат, обманут и тело и душу, отнимут любимых навек...

Остановись на мгновенье,прошу,не уходи,
Я не насладилась горечью твоего унижения.
Ты убери сомнения и скажи мне:"прости",
Но твоя душа,лишь серая масса презрения.

Всепоглощающей гордыней пропитан изнутри,
Тебе не свойственно на коленях стоять.
Докажи своё ничтожество-развернись и уходи,-
Ведь нарциссу любви вовек не познать...

Ну, что? Нуждаешься в прислуге?
Себя не можешь обслужить?
И покупаешь чьи-то руки,
Но разве эти руки чтишь?
Считаешь, уровнем пониже?
Считаешь, мыслью послабей?
Он – раб тебе, его – не слышишь,
Он тот, чье место у дверей,
Он – не достоин, он – прислуга,
Он тот, кто должен промолчать,
Снести… Он ниже близких, друга,
Ему ты можешь диктовать.
Купил его с его терпеньем,
С его руками и душой,
Пусть трудится теперь в смиренье,
С опущенною головой.
Ты – благодетель, ты – хозяин,
Ты сам...

Ну, что? Закону ты послушен?
Не нарушаешь? – Усомнись,
Пусть миру ты всей правдой служишь,
Мнить о себе не торопись.
Себя не знаешь и в мельчайшем,
И как себя ты поведешь,
Когда Бог сделает слабейшим…
Уверен, правду предпочтешь?
Когда не раз закроет двери
Иль втянет в сложную игру…
Сам Бог на том тебя проверит,
Дав новую тебе Судьбу.
Увы, не знаешь, где словчишь ты,
Какое Зло ты предпочтешь,
И так ли, как теперь, смолчишь ты?
И в те ли двери ты войдешь?
Не утверждай, что ты...